Разбуди меня в 5:15

      4:20. Мне снова не спится. И я уже сбился со счета какая это бессонная ночь. Снотворные стали некой отдушиной, исправляя положение, когда дело доходило до крайностей. Енджэ посоветовал обратиться к врачу, едва заметив во мне изменения, а Чоноп предложил отдохнуть и выспаться. И я бы с удовольствием, если бы не знал причину. Я сам себя вымотал, постоянно думая о нем и засыпая почти под утро. Гулять я тоже перестал, постепенно вливаясь в чуждое мне давление в общественном транспорте, потому что начал опаздывать. Последний раз я полноценно спал, после того, как помогал Дэхену организовать свидание с Джэ. Я тогда был несказанно рад, что смог уговорить друга на такой шаг. Они, наконец, нормально поговорили и пришли к взаимопониманию. Приятно видеть, как твои друзья просто светятся от счастья. Это слабый бальзам, для истерзанного сердца.       Пытаюсь сфокусировать взгляд на темном потолке. Организм вымотан. Я хочу спать, но просто не могу. Енгук был прав. Я в нем до безумия заинтересован. Да кому я вру, мой разум занят только им, и держу пари, Бан сейчас тоже думает обо мне. Я обрек нас обоих на страдания.       Встаю с постели, скидывая одеяло на пол. Душно, я подхожу к окну, распахивая его и пытаясь вдохнуть как можно больше свежего воздуха. Холодный ветер, порывом врывающийся в комнату, хорошенько бодрит. Снимаю с зарядки телефон. На дисплее горит 4:35. Мне плохо.       Завариваю крепкий кофе, вспоминая встречу в кофейне. Я ничего о нем не знаю, но так тепло от его улыбки. Грудную клетку сводит боль. Напоминает приступ стенокардии, но это не он. Просто моральная и физическая усталость. - Черт, - я не хотел всего этого, потому что это не любовь, и с ним – это не отношения. Но я, правда, так больше не могу. Скоро сессия, скоро зима, и я впервые настолько сильно жажду этого холода, чтобы сердце замерзло и перестало болеть.       Вызываю такси. Я все решил. И пусть я для него лишь источник вдохновения, и он бросит меня при первой же возможности. Пусть. Я не хочу сейчас страдать. Лучше потом все заморозить и больше никогда не мучиться. Похоже на слабохарактерность и попытку исправить бочку дегтя ложкой меда. Глупая надежда на свою особенность и на способность Енгука полюбить.       Допиваю горький напиток до дна, и крепко зажмуриваю слезящиеся глаза. Растворимый кофе просто отвратителен. Но он помогает привести себя в тонус. Странно, но я не помню, как надевал кроссовки, как спускался по лестнице. Знаю, что руки тряслись, когда открывал дверь автомобиля. В салоне было душно, это тоже помню. Мне было горько и паршиво, словно тот самый кофейный осадок застрял в горле. Но внутри себя я понимал, что единственный человек, который может мне помочь со всем этим справиться - это Бан Енгук.       Мерцающие огни фонарных столбов то и дело попадали на лицо, от чего я жмурился. Водитель всю дорогу молчал, даже не удосужившись включить радио, но тишина была мне сейчас на пользу. Меня укачивало, и даже попытка сфокусировать взгляд на дороге не помогала. Все тело била мелкая дрожь и холод то ли от волнения, то ли от желания поскорее увидеть Бана. - Ещё долго? – зачем-то спросил я, ерзая на сидении и сжимая в руках купюры. - Приехали, - брезгливо бросил таксист, от чего мне показалось, что я ужасно выгляжу.       Из машины я вылетел, словно она должна была сейчас взорваться, бросив деньги на сидение. Я ненавижу Енгука, с того самого дня, ненавижу. Но он, будто демон, засел в моем теле и не собирался его покидать.       5:13. И вот я стою у подъезда, дрожащими руками набирая номер квартиры в домофон. Что будет дальше? У меня плохое предчувствие. Мы просто уничтожим друг друга, я уверен. Слышу, как он снял трубку и тут же повесил обратно, за этим действием последовал протяжный сигнал, оповещающий что дверь открыта. Неужели, он ждал меня?       Пара ступеней, просторный лифт с зеркалом. Однажды я мечтал застрять в таком с какой-нибудь красоткой и поразвлечься. Сейчас все изменилось. Я, как дурак, отсчитываю этажи, и все время смотрю на часы. Мое отражение меня пугает. Я успел скинуть пару килограмм, поэтому считал себя тощим, но Джэ сказал мне, что я выгляжу вполне нормально. Осмеливаюсь посмотреть только на волосы, чтобы пригладить их, в глаза смотреть боюсь, потому что стыдно. Предатель.       Невольно вздрагиваю, когда лифт останавливается. Выхожу на площадку, а ноги ведет. Я словно олень, которого только что спугнул хищник с водопоя. Сердце выскакивает из груди и до жути страшно. Я просто не знаю, что ему сказать.       5:15 - Енгук стоит в дверях, в какой-то длинной футболке и шортах. На голове такой же бардак, как и у меня, но он хотя бы выглядит уютно, и пахнет от него теплом, а не страхом. - Не спиться? – бормочет он, зевая в ладонь, а я понимаю, что сдержал свое обещание. - Я больше так не могу…       И это единственное, что я успеваю произнести, пока его губы растягиваются в улыбке, а руки тянутся к моей талии. Голова кругом и земля уходит из-под ног. Он обнимает меня, а я уже теряю связь с внешним миром, погружаясь в его тепло. Тело бьет мелкая дрожь, но я счастлив. Словно пару минут назад меня толкнули в открытую дверь вертолета на огромной высоте, а в последнюю минуту, когда мозг уже приготовился к смерти, над головой раскрылся парашют. Во рту пересыхает от учащенного дыхания, и хочется плакать.       Енгук тянет меня в квартиру, закрывая за нами дверь. Чувствую ладонь на своей щеке и закрываю глаза, чтобы насладиться моментом, ещё не подозревая как же это вовремя. В одну секунду все меняется кардинально, потому что Бан делает шаг, заставляя спиной ощутить всю твердость стены и оценить положение. Невольно сглатываю и распахиваю глаза, понимая, что меня зажали. Между нами лишь одежда и зрительный контакт. В его глазах блеск и неприкрытый интерес, что в моих – не имею понятия, но это дает старшему сделать какие-то выводы. - Енгук…       Я впервые называю его по имени, и это становится толчком для нас обоих. Бан не дает мне договорить, требовательно целуя. И я клянусь, что умер и воскрес, когда горячие ладони огладили обнаженную кожу спины, создавая странный контраст со слегка грубыми поцелуями.       Настолько ярого желания отдать себя кому-то у меня ещё не было. Я просто сошел с ума, а творцу это и было нужно. В моих легких расцветали розы. Они и были олицетворением нашей связи. Красиво и больно одновременно, а от запаха кружиться голова до невозможности сделать вдох. Блаженство… сегодня ночью оно снова явило свой лик на моем лице. Меня околдовали, разум окутал дурман сильнее, чем от беленого масла. Впервые я почувствовал тяжесть чужого тела, в момент, когда сладкая нега заполняет каждую клеточку. И я совру, если скажу, что не хочу повторения.       Это не любовь. Лишь красивый роман, который расцвел так же быстро, как пионы в вазе с водой. Но срезанные цветы не долговечны и смерть их печальное зрелище. Лепестки черствеют, вянут и осыпаются, ковром покрывая стол. Всему приходит конец, даже чувствам, которые едва открыли свои бутоны. Но о таком люди обычно не думают, вверяя своё сердце в чужие руки. И я не думал, наслаждаясь нежным цветение, и не предполагая, насколько сильно шипастые стебли роз оплели меня изнутри.