Эксцентричные мужья-убийцы

— Однажды ты хотел убить меня собственными руками. — Случалось, — ответил Уилл, не совсем понимая, куда должна завести их эта беседа. — Мне всегда было любопытно, как именно ты делал это в своём воображении? — Ты лежал на полу, я стоял на коленях поверх твоей груди. Или же ты был привязан к дереву, а я находился напротив. Сам сценарий варьировался, но в каждой вариации ты был беспомощен и не оказывал сопротивления, пожалуй, даже наслаждался процессом. Твоё спокойствие и самообладание раздражали и раззадоривали меня только сильнее. Я бил тебя сначала ладонями, затем плотно сжатыми кулаками. Толкался пальцами в мягкие, уязвимые места — в глаза, в рот. В конечном итоге, когда мои руки были полностью в крови, а твоё лицо превратилось в сплошное кровавое месиво, я душил тебя до смерти. — Ты представлял, как пульсировала кровь в моей артерии, когда ты сжимал руки на горле? Представлял сопротивления сухожилий и трахеи под мягкой кожей? Чувствовал, какая она хрупкая, стоит только нажать посильнее? Уилл смотрел на Ганнибала замершим взглядом. — Да. — Ты больше не хочешь убивать меня, и тем не менее от этой фантазии у тебя до сих пор закипает кровь, — наблюдательно отметил Ганнибал. — С твоей стороны некрасиво подпитывать во мне это влечение и затем винить меня за проросшие ростки. — Я не виню тебя. Твоё становление восхитительно. И ты восхитителен в своей трансформации. Я желал бы видеть образы, возникающие в твоём разуме. — Могу продемонстрировать тебе, не убивая. Если позволишь мне придушить тебя. То, как Ганнибал сдерживался, чтобы не оттолкнуть его, возбуждало и пугало одновременно. Ганнибал оставался верным своим идеалам и предпринимал попытки познать все глухие уголки разума Уилла, каждую трещину и каждую больную идею, он баловал его, поощряя каждый мимолётный каприз. Уилл постоянно опасался быть поглощённым стыдом за собственные действия и мысли, но Ганнибал не просто не считал их чем-то зазорным, а, наоборот, активно поощрял и способствовал их воплощению в жизнь. И вот они пришли к реализации очередной фантазии, Уилл стоял на коленях поверх Ганнибала, сжимая ладони вокруг его шеи. Кожа была мягкая и непрочная, там, где Ганнибал брился утром, уже начала пробиваться лёгкая щетина. Ситуация казалась настолько нереальной, словно внезапно воплотившийся в жизнь один из самых смелых сценариев. Потребовалось ещё несколько минут, чтобы убедиться, что всё происходит на самом деле. Уилл осторожно и медленно принялся увеличивать давление. От силы и власти кружилась голова. Ганнибал едва дышал, его член был твёрдым — должно быть, он тоже многократно проигрывал этот сценарий прежде. Ещё немного давления, и дыхание Ганнибала прервалось вообще, на тот момент это было скорее его решение, чем вынужденная необходимость. Уилл продолжал сжимать шею с обеих сторон, и голова начала безвольно метаться, Ганнибал полностью отдался Уиллу, готовый потерять сознание. Из последних сил он потянулся к собственному члену, он был так близко… Уилл ослабил хватку ровно в тот момент, когда тьма начала затуманивать зрение, пробившийся в лёгкие кислород вызвал в голове каскад, перегружающий все центры удовольствий, и вот тогда наступил желанный оргазм. Он продолжал медленно поглаживать горло Ганнибала, пока тот ещё подёргивался под ним в остаточных судорогах, медленно восстанавливая дыхание. — Ты ведь тоже это воображал, не так ли? — задал игриво вопрос. — О, Уилл. — Язык Ганнибала заплетался, словно от опьянения. — Ни одна моя фантазия никогда не сравнится с настоящим тобой.