***
Этот день прошел куда быстрее, в суете и мелких сборах. Рил принесла одежду. Грустно говорила, что тоже хотела с нами, но ее никто не пустит. И даже сам лорд Малак выступил против ее присоединения к нашему путешествию. Я слушала ее вяло, иногда кивая и что-то спрашивая. Ей этого оказалось достаточно. Очень удобный собеседник, когда не хочется активно болтать. Мыслями я целиком погрузилась в предстоящее путешествие. Сердце сжималось в предчувствии того, что я скоро выберусь отсюда. Что, по сути, я смогла. Выжила, вылезла из задницы — наверное, самой глубокой за всю жизнь. Сознание бродило по примерному маршруту, просчитывая дни. Не хотелось тратить время впустую, и лишнего отдыхать я никому не дам, но, думаю, никто и не захочет прохлаждаться далеко от безопасного Телле. Рил рвалась мне помогать, но успокоилась, услышав, что лучшая помощь — это хороший разговор. Я перебрала всё оружие, вычистила и проверила остроту. Собрала одежду на себя и на Ольви. Вечером, после ухода Рил, я легла спать: перед дорогой лучше выспаться. Почему-то упорно казалось, что что-то забыла или упустила. Или же просто беспокоило то, что я выдернула Ольви, не дав ей полностью поправиться? Она сама хотела отправиться поскорее, там ведь Лим, в конце концов. Но если это аукнется в самый неподходящий момент? Сон одолел меня на какой-то из этих тяжелых мыслей. Проснулась я от странного ощущения. Тепло. Тепло на талии. Как я могла проспать момент его прихода?.. Мэй обнимал меня сзади и, прижавшись чуть плотнее, тихо прошептал в шею: — Спи… Уже почти утро. От его дыхания по коже прошлись мурашки. Я поежилась от этого приятного, но непривычного ощущения. Мэй явно решил, что я замерзла, и обнял еще крепче. Потом широко зевнул и по-свойски уткнулся носом мне в волосы. Дыхание стало ровным быстро, кажется, и правда очень устал. А мне вот снова не спалось. На этот раз мешало это тепло со спины. Как же давно я не засыпала в чужих объятиях?.. Мужчины. Иногда говорят, что они созданы защищать и беречь, а женщины — рожать и хранить уют. Но это, наверное, в каком-то странном мире, а не здесь. Я такого не замечала. В каком-то смысле, почти все равны, и руки в крови как у мужчин, так и у женщин. Нет исключений. Или, может, так было давно, до войны?.. Я прислушивалась к ощущению непривычного тепла и не могла уснуть. Его дыхание так близко, и эти объятия… Всё так иллюзорно и непривычно. Это будоражило и тревожило воспоминаниями о тех, кого уже нет и не будет больше. Солдатам смерть дышит в шею не хуже страстного любовника. И тепло сзади — это не только секс. Это и беспокоит. Наверное, тем, что слишком близко. Опять слишком много ненужных мыслей. Я закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать.***
Ранним утром Телле проводил нас тишиной. Не было никаких переполненных ложью речей, никто не провожал. Нас видели только несколько случайных эльфов, которые просто рано проснулись. Да и те смотрели с некоторым удивлением. Вот он, Лес. Снова начало бесконечного пути. Я должна была радоваться этому, по крайней мере, хотя бы улыбнуться тому, что жива. Но на душе было едва ли не темнее, чем за пределами Телле. Дорога уходила во мрак, петляя между полумертвых деревьев и теряясь в неизвестности. Телле, это странное место, в котором меня спасли от смерти, почти сразу исчез в темной дымке, едва мы отошли на несколько шагов. Еще одно проявление магии Старейшин. Тишина снова надолго стала моим спутником. Мы молча шли вперед, даже Малак держал рот закрытым. Мои глаза по-прежнему плохо воспринимали резкую смену света на темноту, и мы двигались с моей медленной скоростью. Комментариев не было — и на том спасибо. Привалов не делали до самого вечера, хотя определить здесь вечер можно было только по внутреннему ощущению. И, наверное, сложно устать, когда плетешься весь день со скоростью калеки, но я устала. Тело словно по частям рассыпалось, особенно ныли ноги. Костер разводить не стали. Нечего привлекать внимание — так решили все. Но с другой стороны, внимание кого? Звери не полезли бы на огонь. Я не могла найти четкого ответа на это, просто… Просто не хотелось быть замеченными, и это желание ощущали все. Наскоро перекусив хлебом и холодным мясом, я забралась под плащ. Тело тут же подмерзло, хотя я оделась более чем тепло. Сон никак не шел. Даже возникла мысль сменить Малака, который стоял на дежурстве первым, но, как только представились его комментарии, желание сразу пропало. Неожиданно подошел Мэй, немного постоял, словно в размышлениях, затем лег ко мне со спины и плотно прижался, обнимая рукой за талию. Так… по-свойски. — Не перепутал? — от простоты его поведения какая-то часть меня просто не смогла сдержать язвительность. — Нет, а что? — в немного сонном голосе не возникло никаких сомнений в правильном выборе. Это… раздражало. Я не скрывала, что не прочь переспать с ним, но такие теплые объятия — они немного сбивали с толку и тем самым раздражали. Это ведь лишнее. Не нужно так. — Ну, я не твой дружок. Ко мне можно и не ложиться спать. Мэй тихо рассмеялся мне в шею, отчего по телу прошлись мурашки. — Не переживай, я вас не спутаю. Да и зачем он мне? — в его голосе скользила какая-то снисходительность. Мягкая, но всё-таки снисходительность. — Не знаю уж… Я раздражалась, но не знала, что сказать. Тепло его объятий успокаивало. Давало иллюзию защиты… Это ощущение простого тепла от близости другого кто-то мог бы назвать волшебством любви. Я не считала, что могу привязаться к этому эльфу, но в чем-то такая мысль казалась привлекательной. Наверное, тем, что я могла бы в своей жизни испытывать что-нибудь такое, о чем поют в тавернах… Резкий и ехидный голос Малака помог разрушить романтичный бред: — Ну, может и спутаешь, Мэй. Она же такая же плоская, как я. — Ну, Мал, язык у нее помягче будет, — вяло огрызнулся Мэй. — Так что, прости, не спутаю. От злости я даже глаза сузила. Один чушь несет, дерьмом воняющую. Второй — «защитник», мать его, думает, что его слова как-то меня успокоят. Малак весело рассмеялся. — Ну да, мозгов-то мало, вот язык и шершавый. Я попыталась встать, чтобы хотя бы просто поговорить с этим умником и разобраться уже. У нас поход, нечего его превращать в склоки. Но Мэй, видимо, воспринял это как желание устроить драку и только сильнее прижал меня к себе. Я снова попыталась выбраться из его рук. Конечно, я не прикладывала особых усилий, но… какое же это странное ощущение — когда тебя удерживают, но при этом так заботливо. — Мал, правда, заткнись уже. У тебя смена, давай молча. Мне показалось, что в интонациях Мэя скользнула угроза. Или предупреждение? И это помогло, хотя бы пока. Малак отошел, так ничего и не ответив. Мэй тоже молчал. Неожиданно мне даже захотелось поговорить. Расспросить его о разном. Их быте, например. Или просто послушать его мысли, его голос. Просто немного разбавить тишину. Но обстановка не способствовала. Ольви. Малак. Общая тревожность и Лес вокруг. Не время вести долгие беседы. Теплые объятия стали чуть свободнее: Мэй заснул. Мой муж… Это никак не вязалось у меня со мной же. Конечно, формальность, всего лишь небольшая ложь. Просто непривычно. Я же и думать забыла, что так замуж и не вышла. А тут вдруг…***
Я летала, обводя птичьими глазами местность вокруг. Солнце искрилось в ветвях деревьев, в мелких озерах и иногда вызывало желание зажмуриться. Яркая зелень, яркая вода, яркое небо. Я чувствовала свободу. Бесконечную, как те просторы, что простирались у меня под ногами. Такую легкую. Я была счастлива. Была… Этих лесов давно нет, сейчас от них лишь мрачный остов. Лишь унылые останки погибшего света. Птицы тоже давно нет. Она не успела улететь, когда лес начал погибать. Я была тем, кого уже нет. Я видела то, что принадлежало другому миру, и не знала, что с этим делать. Только лишь смотрела. Словно кто-то разрешил заглянуть в зеркало, показывающее то прошлое, что давно исчезло. Страх тоже исчез без остатка, и я наконец могла вздохнуть полной грудью. Отречься от войн и проблем. Оставить всё в будущем и просто летать. Проснулась я на удивление отдохнувшей, но в глубине души неприятно царапала мысль, что всё это только сон. Мэй уже успел уйти, и спину холодил воздух, забравшийся под плащ. Поежившись, я заставила себя встать. Завтракали быстро и молча. Малак не сказал мне ни слова. Может, они с Мэем уже успели поговорить. Я не думала об этом, желания обсуждать что-то тоже не возникало. В голове вертелся сон. Повторялся яркими вспышками и оставлял глубокое сожаление, что этого уже нет. Ни в этом лесу, ни, скорее всего, в любом другом. Все леса на материке уже не те, что раньше. Этот мир умирает и тянет за собой всех обитателей. Это ощущение близящейся смерти было со мной с детства. Тогда я не особо задумывалась о нем. Затаив дыхание, слушала рассказы Мастера Вэйде о прекрасных лесах. В юности просто яростно гнала от себя прочь мысли об умирающем мире. Сейчас смирилась и приняла. Мир катится в бездну и горит в огне? Всё одно мне туда же, никто не вечен. Только пока я еще борюсь, а не спешу к смерти. Странно, но ощущение незаконченных дел очень сильно мешает. Даже просто умереть. В этот день мы шли чуть быстрее и днем даже сделали привал. Малак демонстративно игнорировал меня. Это было неприятно, но лучше, чем если постоянно лез бы. Ольви, как всегда, шла молча. У нас с Мэем тоже не возникало особого желания болтать. Спать я легла с таким же мрачным настроением, как и до этого. Мне не хотелось находиться здесь. Постоянная темнота, высохшие стволы деревьев, мертвая стоячая листва на ветках… Мне хотелось поскорее уснуть. Чтобы снова полетать и увидеть здесь жизнь. Увидеть настоящий Лес. Тот, каким он должен быть.***
Наше путешествие к светлым должно было занять примерно две-три недели. Как сказал Мэй, это зависит от проходимости тех троп, которые они помнят. К светлым со стороны их Телле редко кто стремился, как, впрочем, и наоборот. Сейчас этот срок казался вечностью. Дни тянулись однообразно и нудно. Подъём. Дорога. Отбой. Дежурства. Всё еще помалкивающий Малак. Мэй, который по-свойски ложился рядом, грея спину и давая ощущение какой-то защиты. Всё шло своим чередом. Я не считала дни точно, но, наверное, прошло около недели. В одну из ночей я дежурила второй. Темнота, ставшая привычной, по-прежнему не несла в себе прямой угрозы. Хотя я не считала ее менее опасной, чем когда впервые переступила границы Серого Леса. Просто она словно немного успокоилась. Я медленно обошла наш маленький лагерь по кругу, внимательно вглядываясь в темноту. — Рэй? Я обернулась на женский голос, подумав, что это Ольви. И меня ослепил яркий солнечный свет. Вскрикнув, я вскинула руку, прикрывая глаза. Здесь не может быть света! Или я заснула на посту?.. Пытаясь проморгаться и понять хоть что-то, я стояла не шевелясь и неожиданно услышала звонкий, почти детский смех. Такой яркий и счастливый. — Нашли! Нашли! Мы ее нашли, матушка! Голоса на разные лады почти пропевали это, снова и снова. И столько в них было радости и счастья. — Матушка! Она ведь будет с нами? Правда, матушка? Детям никто не отвечал, и опасности я не ощущала. Может, и правда еще один странный сон? Может, я даже на дежурство не успела заступить? Не могла же я заснуть стоя. С трудом я смогла открыть глаза и всё еще слезящимся и мутным взглядом увидела рядом с собой множество парящих в воздухе человечков. Они были такие маленькие, что могли бы поместиться ко мне в ладонь, но совсем как люди и невероятно радостные. Их лица сияли счастьем. Заметив, что я смотрю на них, они подлетели поближе. Это и правда могло только сниться. Как и это яркое солнце. — Привет! — хором поприветствовали они меня и заливисто рассмеялись. — Привет… — растерянно ответила я. Совершенно глупый вопрос вырвался сам собой: — Я же сплю? Маленькие существа рассмеялись и неожиданно, взявшись за руки, закружились вокруг меня в хороводе. Я растерянно оглядывалась, пытаясь сосредоточиться на ком-то из них. — Мы тебя нашли! Нашли! Теперь ты будешь с нами! Это веселье было таким детским и искренним. С одной стороны. С другой — последняя фраза меня всерьез обеспокоила. — В смысле «буду с вами»? Я даже не знаю, кто вы… Маленькие существа, кажется, уже не обращали на меня никакого внимания и продолжали весело кружиться. Я пыталась уследить за ними и поворачивалась следом. Но их хоровод становился быстрее и быстрее. Голова начала кружиться, и в какой-то момент меня шатнуло в сторону. — Рэй! Чьи-то пальцы больно впились мне в плечи. Солнце мгновенно исчезло среди мрака, и я увидела перед собой Малака. — Кого ловишь, ненормальная? Я осмотрелась, пытаясь понять, что произошло. Неужели всё-таки на посту заснула? Или даже не заступала на него… В голове всё еще крутился хоровод странных существ. Их слова и смех эхом отдавались в ушах. Малак, не дождавшись реакции, встряхнул меня снова. — Так кого ловишь? — на мгновение мне показалось, что в его голосе прозвучало беспокойство обо мне. Но следующая фраза всё вернула на свои места: — Ты что, перебрала, пока я дежурил? Или смолу зеленую жуешь? Вот же выдумал… Зеленую смолу достать легче всего, но она и убивает быстро. Мог бы башкой своей подумать, что, сиди я на смоле, сейчас бы тут не бегала. А про алкоголь вообще нелепая мысль. Откуда я его тут возьму? Из Телле, что ли, потащила, дополнительным грузом? В общем, беспокойства обо мне тут точно не было. — Так что? — в его голосе появились требовательные нотки. — В смысле «ловлю»? — Несмотря на раздражение, я по-прежнему старалась не провоцировать ссоры, хотя все его претензии с трепетом собирала в копилку. Убивать потом приятней будет, как появится возможность. Эльф хмыкнул. — Ты по лагерю бродила и размахивала в воздухе руками с таким придурковатым видом, что и правда можно подумать, что смолы пережевала. — Никого я не ловила. Просто иногда я во сне хожу, — эта ложь, такая удобная и легкая, сама легла мне на язык. — Ну привет, мало того, что баба, так еще и по ночам ходит. Вот повезло-то. Я скинула руки Малака со своих плеч и отошла. Что он так привязался к моему полу? Спрашивать его самого я не собиралась, едва ли он ответит. Но это становилось интересным, и, пожалуй, я расспрошу Мэя. Как возможность появится. А пока я молча отошла к месту, где мы до этого спали. Но Мэя там не оказалось. Осмотревшись, я заметила прислонившуюся к дереву фигуру. Ну, мог же он просто отлить сходить… Нечего тревожиться. Видимо, услышав мои шаги, он обернулся. — Идем сюда. Когда я подошла, он взял меня за руку. И снова меня охватило непривычное ощущение. Тепло чужой руки. Словно поддержка. — Рэй, я хотел сказать, что мне не нравится идея идти к светлым. Считай это просто предчувствием. У Малака оно тоже есть, просто он не любит лишнего общаться. Ну да, не любит. Скорее не умеет. Вслух я ничего не сказала, это лишнее. Они не один год дружат, и, хоть у Малака скверный характер, не мне это осуждать. Меня она не касается, в конце концов. Слушать чье-то мнение по поводу моей дружбы с Кромом, например, я бы тоже не стала. Тишина нарушалась нашим дыханием и редкими шорохами. Рука Мэя на моей ощущалась на удивление привычно и спокойно. Лес не пугал, тишина радовала слух. Его рука грела мою. Наверное, если сказать поэтично, то грела мою душу. Чтобы отвлечься от излишне теплых мыслей, я спросила: — Что-то конкретное твоя интуиция говорит? — Нет, не говорит. — Мэй улыбнулся. — Если бы я мог направление опасности определить по ощущениям, цены бы мне не было. — Тебе и так ее нет. В начале сказав и только потом подумав, я поняла, что звучит это несколько не так, как я имела в виду. Мэй молча улыбался, глядя на меня. Снова смутившись, уже не в первый раз за всё время общения с ним, я попыталась пояснить: — Я имела в виду, что ты не вещь и не… Договорить он мне не дал — поцеловал, слегка придерживая за подбородок. Его губы ощущались не такими мягкими, как выглядели, а чуть шероховатыми. Но очень теплыми. Я просто стояла и грелась. Его губами. Его теплом… — Командир. Я ощутимо вздрогнула, Мэй чуть приобнял меня за талию и тихо усмехнулся. — Ольви, ты чего подкрадываешься? Мы тут несколько заняты, — проворчала я, и от собственных слов почувствовала, что краснею. Опять. Уже не раз я ловила себя на смущении при близости с Мэем, словно это что-то запретное. Хотя в чем-то это так и есть, он же темный эльф... — Командир, я как раз об этом и хотела поговорить с вами. — О чем? — вот теперь я растерялась. Оборотень сделала плавный шаг вперед, словно тенью отделяясь от какого-то из деревьев. — Я бы хотела попросить вас и вашего мужа не выказывать при мне свои чувства и влечение. Я, кажется, уже по привычке, смутилась еще раз. А вот Мэй немного с вызовом спросил: — Почему? Ольви задумчиво молча смотрела на нас. Что она думала, я не знала, но ей было тяжело. Это почти витало в воздухе. Потом она всё-таки ответила: — Потому что я давно не видела своего мужа. В каком-то смысле мы чувствуем свою пару… Я знаю, что с ним беда. Но не знаю, жив ли он хотя бы… Я молча слушала. Смущение быстро сменилось не менее ярким стыдом. Она не винила нас ни в чем, не порицала и даже не требовала. Просто просила… Но в ее голосе звучало столько боли, что мне хотелось извиниться за всё. Мэй молчал. Кажется, до него тоже дошла неприятность ситуации. — Я просто прошу вас, не… как бы это сказали люди… Не травите меня. Я сглотнула и коротко кивнула. Мэй, кажется, всё-таки почувствовав себя не в своей тарелке, отпустил меня и скрылся в стороне лагеря. Повисла тишина. Неловкость натянулась тетивой. Я видела очертания Ольви в густой темноте, видела, как она стоит, опустив голову. И не знала, что ей сказать. Мое тело словно просыпалось благодаря Мэю, и хотелось очень многого, от банальных поцелуев до жаркого секса. Но пока не получалось толком ни то, ни другое. Просто потому что разные обстоятельства, да и в лагере не мы одни. И вот Ольви, как выяснилось, тоже неприятно. Ольви заговорила первой. — Я не виню вас, командир, и не в обиде. Просто… Видеть вас двоих вместе — больно… Я снова почувствовала, как в груди что-то зашевелилось. Стыд, опять смущение или всё вместе. Неважно, пора с этим заканчивать. Приподняв руку, я мягко оборвала ее жестом. — Я поняла тебя. Подожду со своими желаниями до более уединенного места. Ольви помолчала, видимо, раздумывая, стоит еще что-то говорить или нет. Я не видела смысла дальше это обсуждать, но и просто так уйти казалось невежливым. Ну да. Вежливый солдат. — Спасибо, — сказав это простое слово, Ольви снова отступила к деревьям и почти сразу буквально слилась с ними. Я вздохнула с ощутимым облегчением.***
С этого дня я спала с Ольви и тем самым снизила шанс неприятных моментов. Она, как всегда, пребывала в мрачноватом молчании. Мне хотелось узнать, о чем она думает и что чувствует, но не было уверенности, что я получу ответы на вопросы, а не вполне справедливый посыл за то, что лезу не в свое дело. Я плохо знала быт и порядки оборотней. Можно спрашивать о чём-то или нет, стоит ли попробовать ее успокоить и поддержать… Я знала точно только одно: она безумно переживала за Лима. Его не было слишком долго, и иногда, перед сном или сидя рядом во время еды, я слышала, как она тихо шепчет что-то на непонятном мне языке. На четвертую ночь совместного сна, еще раз услышав очень тихий шепот, я всё-таки спросила: — Ты молишься? Ольви осеклась, и надолго воцарилось молчание. Лес жил своей жизнью, я почти не видела крон, но знала, что они нависли высоко над нами и о чем-то словно переговаривались между собой. Возможно, о чем-то своем, что ни людям, ни эльфам не понять. А может, обсуждали странных путников, которые не побоялись сунуться так далеко. — Да, — ответ Ольви прозвучал тихо, но отчетливо. — Кому? Я устроилась чуть поудобнее, чтобы видеть ее лицо. — Своим богам. Обычно я это делаю про себя, но сейчас они очень далеко от меня, и, шепча, я надеюсь, что они услышат мой голос и не позволят случится страшному. Я внимательно наблюдала за ее мимикой, но бесполезно. Лица у оборотней невыразительные, что вполне подходит под безжалостных убийц, которыми их считают. Но любые убийцы всё равно что-то думают и ощущают — это я знала точно. Ольви снова молчала. Возможно, ей не понравилось, что я вообще слышала эту молитву. Привстав на походном одеяле, я спокойно предложила: — Если мешаю, могу уйти ненадолго. Не хочу мешать. Я слышала, что оборотни неубиваемо верят в своих богов. И, возможно, те и правда отвечали им, из-за чего они становились еще более верующими. Кто знает наверняка? Они никому никогда и ничего не навязывали, просто тихо и упрямо верили в свое. Своя жизнь, свои боги, свои правила и закрытая территория. Если подумать, то оборотни, наверное, одни из самых счастливых из ныне живущих существ. Они смогли отстоять свое. Ольви продолжала молчать. Истолковав это однозначно, я медленно встала и уже шагнула в сторону костра и дежурящего там Малака, как услышала тихое: — Ты мне не мешаешь. Не стоит выбираться из-под одеяла. Тут всегда холодно. Я молча вернулась обратно, закуталась в плащ и накинула одеяло поверх. За его пределами и правда царил холод. — Ты мне правда не мешаешь, просто я не привыкла делать это вслух. Да и в целом у нас не принято мучить богов постоянными молитвами. Интересно как. Они не при каждой проблеме бегут за помощью к богам? Не по-человечески это. Последнее отдавало самоиронией. — Почему ты им вообще молишься? — Вопрос возник сам собой. — Неужели правда помогают? — Конечно, помогают. Иначе их бы не было. В этом мире всё построено так, что нет ничего и никого лишнего, — Ольви произнесла это с таким живым убеждением. Я и не подозревала, что у них вообще есть подобные эмоции. Она глянула на меня искоса. — А разве ты не веришь в то, что они помогают? Я пожала плечами, чуть глубже кутаясь в плащ. Ольви неожиданно изогнула губы в подобии улыбки. — Боги почти не помогают людям, потому что не слышат их. Люди слишком часто и много молятся, и все их желания и проблемы сливаются в единый хаос. Я молча слушала, думая, что есть здравое зерно в этих необычных словах. Но всё-таки я не думаю, что боги на самом деле побежали бы всем помогать, даже если б не было этого потока излишних молитв. Мы им не нужны. — Ты просила о чем-то богов? — вопрос Ольви прозвучал неожиданно. — Да, просила. Раза два, и ответа я не дождалась — И что же ты просила? — ее голос звучал тихо, как шуршание листвы в густых и мрачных кронах. Я не слишком хотела об этом говорить, но и упускать возможность пообщаться с ней я не могла. Пусть и на такую тему. Оборотни слишком неразговорчивы, чтобы разбрасываться возможностями. — В первый раз… Я прикрыла глаза, вспоминая надсадную боль после смерти Бэлла. Точнее, после известия о ней. Я тихо лила слезы, лежа на одной из многочисленных коек в казарме. Была одной из многих, как и всегда. Просто фигура на чужом игровом поле. Просто никто. Я молила богов, я молила духов, но не помогло. — Я просила их о жизни. О сохранении жизни. Чужой. Ольви, казалось, словно впитывала мои слова, как земля — дождь. Или ощущения?. — В ту ночь они мне не ответили, и он умер. Какое-то время только листва иногда шуршала в тишине. — «Он» — это твоя пара? — Ольви спросила так осторожно, словно несла щенков в зубах и боялась им навредить. Был ли Бэлл моей парой? Тем самым, с кем можно жить одной душой, — старые легенды, уже и не понять, человеческие ли или изначально пришли из эльфийских сказок. Я качнула головой. — Нет, не думаю, что это была моя пара. Но тогда мне было очень больно. Никто не помог. Женщина снова помолчала, потом тихо сказала: — Просто его время пришло. Не стоит винить духов, что они не пошли против течения реки. — Я не виню. Больше мне было нечего сказать, и понемногу мысли утекли в воспоминания. Я и правда долго молила в то время всех, кого знала и до кого могла хоть как-то достучаться. Я надеялась, что они спасут его. Но чудес не бывает, а сказки случаются только страшные, те, которые крестьянки рассказывают своим детям, чтобы не ходили они в лес в одиночку и никогда не говорили с незнакомцами. И всё. По крайней мере, в моей жизни других сказок не было. Потом тихий голос Ольви словно стал еще одним шорохом, вытаскивая меня из мыслей. — А второй раз? О чем ты молила второй раз? Мне снова захотелось поежиться, словно холод проник под самую кожу. Перед глазами всплывали события давние и страшные, как костер, на котором когда-то сгорела моя мать. Тогда до меня дошли слухи о том, что Вэйде пропал, что, скорее всего, его взяли в плен. Никаких требований так и не прислали — конечно, насколько я могла знать. Но… Холод прошелся по коже, и давний ливень снова заливал в глаза. Я бежала через казармы, мимо спящих, мимо чужой усталости и примитивных мыслей. Я бежала к Крому, который как раз был в нашем отделении. Поскальзываясь на грязи и только благодаря сноровке удерживая равновесие. Я плакала, но проливной ливень удачно это скрывал. Внутри всё тряслось от ужаса. Они же его убьют! Он же темный эльф на стороне людей, у него нет шансов… Как мало я тогда знала, впрочем, возможно, и сейчас я знаю ненамного больше? Меня не пускали к Крому. Но я знала все ходы здесь и всё-таки пробралась. Кром ничего мне не сказал. Я просто поняла по его усталым глазам. Да. Слухи не врут. Вэйде попал в плен. А что делают с пленными, я прекрасно знала. Выливая всю боль глухими рыданиями в рубаху старого друга, я хоронила Вэйде. Я выплакивала память о нём, отчаянно желая похоронить даже мысли и больше никогда к ним не возвращаться. Из плена сложно вырваться, тем более ему. Живым я его не увижу. Тогда я именно так и думала. Я молилась снова и снова, чтобы… Когда я ответила Ольви, мой голос звучал сухо и спокойно: — Я хотела забыть. Я молилась о том, чтобы моя память не тревожила меня. Я не хотела чувствовать боль и просила избавить меня от нее. Они не услышали и в этот раз. Тишина снова окутала лес и нас, двух странных собеседников, которые решили обсудить богов там, где их точно быть не может. И снова шелестящий голос нарушил мои мысли: — Но не чувствовать боль означает умереть. Разве о смерти ты их просила? Я скосила на нее взгляд. Очень интересные мысли, немного дикие для меня, словно неправильные — они никак не вписывались в тот мир, где я выросла. — Нет, не о смерти… Я ощущала себя несколько растерянной. Непривычный взгляд на такие вещи заставлял задуматься. Не весь мир заканчивается теми местами, в которых я была, и теми людьми, которых я знала. И, если по моему мнению всё плохо, может, стоит посмотреть чужими глазами? Боги мне не отвечали, потому что всё шло своим чередом и ничего необычного в смерти Бэлла не было. А в смерти боги не пособники, и если отсутствие боли — это смерть, то моя просьба просто не имела смысла. — Если смотреть твоими глазами, то всё гораздо проще. Оборотень едва заметно кивнула. — Да. На моей родине не принято усложнять. Лишним усложнением и недовольством мы только отворачиваем от себя и духов, и богов. Я тихо усмехнулась. Люди любят жаловаться и выражать недовольство. Я сама порой этим злоупотребляла, позволяя раздражению и злости взять верх над чистотой сознания. Но мне бы хотелось стать выше этих ощущений. — Если б я могла в этой жизни попасть к вам на родину… Я об этом и раньше пару раз думала. Просто уехать на другой материк, где нет этой бесконечной войны, просто понять, что есть что-то иное. Посмотреть, как там вообще живут и чем дышат? Оборотни очень закрыты, и попасть к ним сложно, а узнать что-то, находясь тут, получается только по ничтожным крупинкам и слухам. Только вот едва ли человека пустят дальше парочки портов, куда причаливают торговые корабли. Но это всё равно ближе, чем наблюдать отсюда… — Это будет сложно, но если ты вдруг на самом деле решишь приехать туда, скажи, чтобы оповестили меня. Я возьму тебя под присмотр, и это повысит шансы того, что тебя пропустят в наши земли. Я немного удивленно посмотрела на Ольви. Такое предложение было очень ценно для меня, и, не зная, как выразить благодарность, я просто кивнула и сказала: — Спасибо… Если война не заберет меня к предкам, то я постараюсь однажды добраться. — Я помолюсь и за тебя. Не ожидая ответа, она прикрыла глаза и снова что-то тихо, протяжно запела на незнакомом мне языке. В сон я погрузилась под шум крон в темноте и этот странный монолог с чужими богами.