Три пачки ультра-тонких...

Этим блядски жарким летом попасть в тень и прохладу, не важно где, было просто охрененным везением. Практически удачей можно было считать те места, где стоял кондиционер, пашущий 24/7 и почти не избавляющий от запаха пота, но навевающий хоть какую-то прохладу. Особенно охеренно было в такое время в маленьких супермаркетах, куда обычно заходят за какой-то ненужной мелочью, погреться зимой или остыть подобным выжигающим летом. В одном из таких, тупо бороздя взглядом улицу, наполненную сварившимися под солнцем зомби, едва не растекся по кассе Мидория, умирая от скуки и жары. Единственным плюсом нахождения за стойкой кассы было постоянное передвижение за струей прохладного воздуха вентилятора, все время водящего «головой» из стороны в сторону. — Бля, ребят, я сейчас оффнусь, — прогундел неподалеку Каминари, завалившись лицом на холодильник с замороженными морепродуктами и играя в гляделки с головой обледеневшего лосося. В ответ согласно простонали где-то у холодильника с содовой и охладительной полкой с молочными продуктами — Серо и Урарака точно так же пеклись, с завистью глядя на вентилятор над стойкой кассы. Денки не спросил, а даже философски изрек. — Июль, ты охуел. — Потерпите, ребят, — уже перестал скрывать усталость Изуку, упав на низкий табурет рядом с нераспакованной еще коробкой сигарет и прижавшись затылком к неприятно прохладному кафелю стены. На секунду сравнил себя с теми подыхающими персонажами вестерновских фильмов, эпически уходящих из жизни с теми геройскими фразочками, которые Мидория так и не запомнил. Сейчас было не до этих фразочек — хотелось просто залезть в коробку холодильника с рыбой и уже на троих играть в гляделки с Каминари и лососем. Все равно этот парень по уму от самого лосося не особо отличался. — Так, до конца смерти еще три часа, — загундел Серо, подавив в себе желание маркером нарисовать письку на желтеньком ценнике с творогом. Урарака тяжело ухнула, снова проглотив насильно влитую в себя полторашку холодного спрайта. Хотелось вылить все это обратно в бутылку и поставить на прилавок, веселить прихожих покупателей. Ханта кивнул на умирающую от жары Очако. — Ты хочешь ее смерти? Я тоже так не думаю. — О! О!!! А пачки презиков хватит на три литра рвоты? — вдруг сгенерировал идею Денки, оторвав морду лица от стекла холодильника и вытерев его наспех рабочим фартуком. Все трое коллег закатили глаза, а Мидория снова откинул голову, вызвав в затылке протяжный колокольный гул от легкого удара о стену. На нижнем стеллаже прилавка перед ним предательски поблескивали новой упаковкой ровные ряды пачек контрацептивов. Различные не раздражающие оттенки и наталкивающие цитатки с торцов коробочек: "с нами не залетишь", "обуздай своего скакуна", "разрывное удовольствие"... в общем, все неоднозначное, что только можно придумать. В темечке вдруг освежающе тыкнуло: как там его парень? Да, может быть Урарака и подкатывала к нему некоторое время, но только узнав, что у кое-кого есть более внушительные планы на этого наивного мальчишку, Очако уступила ему... Ну, если убрать из внимания все те шуточки, которые она опускала ему вдогонку потом все время. Изуку выглянул на улицу через витрину с выпечкой и в глаза тут же бросилась подъезжающая к автостоянке черно-белая полицейская "мазда". Парнишка только возвел глаза к белому панельному потолку: вспомнишь солнце - вот и луч. Точнее, наиболее лучистым солнышком из двоих приезжих был только один — первым с пассажирского места вылез выкрашенный в ярко-алый мужчина, не рискнув облокотиться о раскаленную крышу машины и обмахиваясь черной фуражкой, приглаживая растрепавшиеся собранные в хвост влажные волосы. Он говорил с кем-то в салоне, после чего заливисто засмеялся и захлопнул дверь. Спустя секунды с водительского показался он. Изуку с каким-то девчачьим восторгом и замиранием сердца пожирал взглядом распахнутую настежь темно-синюю спецовку, которую офицер не преминул забросить в душный салон авто и захлопнуть дверь на развороте, широким резким шагом чеканя за напарником в сторону супермаркета. Дернув на воротнике и пару пуговиц, он едва не вызвал у Изуку кровотечение из носа одним только видом обнаженной крепкой и лоснящейся от пота шеи. Взъерошенные обесцвеченные волосы не примялись даже под фуражкой, которую офицер хотел уже забросить с ходу в ближайшую мусорку. — Эй, Мидория, — выглянул из-за стеллажей Ханта, кривя в сторону пришедших. — Твой ненаглядный блюститель порядка приехал. Изуку только рвано кивнул, слишком уж громко сглотнув. Он прекрасно видит это и без посторонней помощи. Как будто нутром чувствует его приближение, каждой фиброй, уходящей в пятки души, словно магнит в ответ на противоположный заряд. Стоит ли говорить, как ухнуло его сердце, когда колокольчик над входом мелодично звякнул об открывшуюся дверь, впустив внутрь жару, звуки и прохожих с улицы. — ... так представляешь, как его перекосило! — в своем духе громом ворвался в эту тихую прохладную обитель Киришима, заразительно смеясь и пропуская напарника вперед. Тот тут же обернулся к прилавку кассы, словно уже знал, куда ему нужно, прошил своим внимательным рубиновым взглядом стоявшего у стеллажей кассира, вжавшегося в полку с чипсами, как перед расстрелом. — Привет, Мидория, — отстраненно поприветствовал друга полицейский, а сам уже нетерпеливо озирался по сторонам в поисках высветленной макушки. — А где же Ден... — Урарака опять перепила газировки, — пожал ему ладонь Серо, пальцем тыкая куда-то за спину и этим буквально указывая ему, что тот может беспрепятственно бродить по магазину. Мидория их как будто не слышал. Он старательно делал вид, что занят распаковкой штабеля сигарет, хотя на самом деле все из рук валилось, пока он слушал приближающиеся гулкие шаги ботинок по кафелю. Он крадется к нему, как хищник. Готовится впиться глазами в его лицо, захватить контроль над его телом лишь одним зрительным контактом, подчинить своей воле. — П-привет, Кач-чан, — пролепетал парниша под нос, тут же смутившись своему едва внятному писку. Что это еще за нахер? Он его парень или как? Собравшись с духом, Изуку оторвал взгляд от опостылевшего прилавка, тут же напоровшись на пронзающий насквозь дикий взгляд оголодавшего зверя. По окаменевшей спине побежали щекочущие мурашки, руки молниеносно покрылись испариной как и лоб, а внизу живота судорожно затянулся горячий, обливающийся сладкой негой узел. Бакуго так и не оторвал от него пылающего взгляда, опершись обеими руками о кассу. Мидория ясно увидел его состояние — он сейчас просто горел от нетерпения. — В смысле "привет"? — рыкнул он, так и буравя продавца глазами, но не стерпел и опустил их ниже, визуально сжигая на парнишке одежду и пожирая бледное мокрое тело. — Ты не видел меня четыре дня, и это все, что ты можешь сказать? — Прости, — едва смеётся на выдохе юноша, поднимая ладонь и успевая накрыть ею такие близкие от его шеи чужие губы — предотвращал катастрофу, которая могла произойти после стольких дней воздержания. И позвать его как-то ласково тоже не стоило — очень чревато развратными и несдержанными последствиями прямо на прилавке. — Подожди, не здесь... не сейчас. — Когда? — едва цедит сквозь зубы Катсуки, прижавшись губами к его коже и охватывая ладонью его талию, сгребая рабочий мерзко-зеленый фартук на пояснице. Мидория почувствовал томное давление в штанах и поспешил еще сильнее отстранить мужчину от себя — только бы избежать этой сладостной пытки, которая оставит его неудовлетворенным до конца дня. Горячий выдох в мокрую ладонь был самым мучительным, что он когда либо переносил. — Я уже заебался ждать, Деку. — До вечера, — тут же едва не перебил его юноша, в ответ ободряюще погладив офицера по плечу, но заработав только еще более возбужденный, обвиняющий взгляд напротив. — Забери меня в семь и, если... ты захочешь, эмм... ну, сделать это в машине... Я-я не буду против. Он стоял перед Бакуго красный, как маков цвет, не мог даже выговорить слова. А полицейский только больше вскипал. Внезапно Катсуки смел с полки три пачки контрацептивов с красноречивым "+Ультра-тонкие 0.01", сунул трясущуюся от нетерпения ладонь в карман и грубо вложил в руку кассира крупную купюру, которой сполна можно было оплатить и целый стеллаж резинок. — Думаю, на ночь хватит, — тихо прогудел он на ухо парнишке, точно так же словив от того едва слышный возбужденный всхлип. Втянув воздух сквозь стиснутые зубы, схватил Мидорию за воротник, прижавшись щекой к виску, и жарко вполголоса зашептал. — А если не хватит, то буду драть тебя и дальше, пока не заполню до краев. Ты слышишь меня, Деку? — Д... — коротко проскулил в ответ Изуку, чувствуя, что от лица вот-вот должен был пойти пар. Почти довольный, Катсуки слегка сжал зубами мочку уха бедного паренька, выбив из пересохшего горла хлипкий вздох. Не желая еще больше продлевать мучительный контакт с любовником, он оттолкнулся от кассы, забирая покупку и тяжело удаляясь в подсобку, и через считанные секунды, уже не глядя на своего парня, прошел через весь отдел, волоча за шкирку напарника, все еще перебрасывающегося пидорскими любезностями с Каминари. Дверь закрылась, и наступившая тишина даже обескуражила. Из той же подсобки вышла бледная и вся мокрая Очако, прошаркав до кассы и упав в кресло, тяжело ухнула. Обмахнувшись первым попавшимся под руку журналом, она смерила кассира оценивающим взглядом и в конце концов опустила глаза на слегка сдвинутые в порыве Катсуки коробки с кондомами. Мидория смотрел на нее, будто извиняясь за все смертные грехи. — Можешь не рассказывать мне обо всех этих пидорских штучках, мне не до этого, — простонала она, распахивая воротник рубашки пошире. Из-за двери в уборную показалась голова Денки с самой хитрой харей, которую он только мог скрючить. — То-то ты с Тсую-тян в последнее время зависаешь, — из-за с холодильника мороженым раздался фыркающий смешок Серо, а лицо Урараки даже прибавило в краске, из бледного тут же перетекая в сочно розовый на скулах. — Да пошел ты, — отмахнулась она от коллеги, брезгливо глядя на полки с газировкой и думая, чем занять гудящую голову. Снова скучно. Скучно и блядски жарко. Мидории было жарко именно из-за предвкушения предстоящей ночи. Бляяять. От возбуждения уже ноги сводит, хочется вставить что-то внутрь и трахать себя, пока искры из глаз не полетят. Останавливало пока что только присутствие коллег и середина рабочего дня. Тяжело простонав, Изуку уронил голову на скрещенные руки, пряча в них покрасневшее лицо. Потерпи, парень. Ночью все будет. Только потерпи...