***
Кошмар не повторился. Кровь Джона обласкала Дайана изнутри, затаившись в каждой части тела, словно биологическая охранная система. «В самом деле, всё упирается в личные предпочтения», — лениво подумал Дайан, прежде чем уснул свернувшимся и поджатым Джоном, как ему казалось, едва ли не со всех сторон. Проснулся он вторым. Джон лежал рядом, уложив голову в локоть, и, как обычно, пристально следил. — Ты никогда не прекратишь этого делать, — почти простонал Дайан, закрывая ладонями лицо и завозившись в постели. Волосы его после последней стрижки совершенно сросли и теперь, засыпая лицо, ложились на плечи, стоило ими пренебречь. Днём Дайан носил их под резинкой на затылке, а ночью спал в лёгкой тёмной паутине. В той же паутине с запахом цветущего шиповника и горячей белой глины спал Джон. — Да, не прекращу, — согласился Джон, — привет. — Привет, — Дайан сполз с кровати и отправился в туалет. Когда вернулся, бросил на одеяло золотого и вздыбившегося по голубой эмали грифона. — Откуда он у тебя? — спросил Джон, забирая перстень в кулак. Дайан иронично двинул бровью: — Ялу обшарила твои карманы, хотела прибрать к лапам, но потом дала слабину и вернула его мне. — Паскуда, — коротко заметил Джон. — Он для кого? — Для тебя. Я думал, что потерял его в ювелирном мистера Бивербрука, когда меня окружила челядь Бауэра. — И ты бы мне не сказал, если бы не Ялу? — Я бы заказал тебе другой, — двинул глазами Джон, укладываясь головою в подушку. — Подарил бы чуть позже. А из Ялу я вытрясу все тряпки. — Нет. Не вытрясай. Джон сделал глазами «это что за прихоть?». — Я не могу утверждать, что не будь у меня перстня, ты бы так легко вышел сухим из воды. — Вот так вот, да? — приподнялся Джон на локтях, всклокоченный и обросший щетиной. — Ты хотел, чтобы я носил его? Твоего гербового грифона? Джон сделал глазами «да». — Потому что я часть твоей семьи? — Ты пока что даже единственная её часть, Дайан. Я последний Сойер по праву кровного наследования. Ты тот, от кого будут следующие Сойеры. — Судя по всему, ты действительно был уверен в благоприятном исходе дела? — Вот об этом я и пытался сказать, — Джон сел в кровати, дотянулся до руки Дайана и надел на средний палец, рядом с обручальным кольцом на безымянном, золотого грифона. — Я прошу тебя, впредь говори со мною. Если что-то должно произойти, ты об этом мне скажешь. Джон посмотрел на Дайана так, словно тот пытался загнать его вилами в угол сарая. Но вовремя спохватился. — Воля твоя. Меня вероятно что накажут за суд Линча над сюзереном, потому что он обладал суверенитетом неприкосновенности. — Как накажут? — тут же насторожился Дайан, широко раскрывая глаза. — Валери считает, что не так жёстко, как предусматривается протоколом. — А что предусматривается? — Смерть. Или изгнание. Дайан онемел. Джон смотрел в ответ, всё ещё удерживая его за руку. — А что считает Сесиль? — А вот этого я не знаю, потому что Сесиль занята и сейчас предпочитает вообще не говорить. Дайан нахмурился. Потом прикрыл рот ладонью. — Ага, — кивнул Джон. — Но у тебя же есть смягчающее обстоятельство. — Да, которое называется «а он первым начал», — сыронизировал Джон, вдруг улыбнувшись. — Ты жалеешь? — Нет. Потому что в последние месяцы, когда ты появился в моей жизни, я был счастливее, чем когда-либо. А без тебя я был просто в порядке. И как ты думаешь, насколько я дурак, чтобы отказываться от своего счастья просто так? Дайан опустил взгляд и заулыбался. Потом вытянулся на кровати и увлёк к себе Джона. — Я придумал имя, если кто-то из двоих мальчик. — Говори, — подтолкнул Джон, обнимая и укладывая ладонь поверх наметившегося живота Дайана. — Риган. — Вот это у тебя замашки, — широко и зубасто осклабился Джон. — Я же лорд Джон Сойер, — заворочался Дайан, устраиваясь, — но тебе нравится? — Понравилось бы всё, что ты предложил. — Ялу сказала: твоё пальто снова испорчено. Джон почти застонал: — Придётся покупать новое. Третье за сезон. А они мне… — Очень нравились? — Вот именно, — согласился Джон. — Пообещай мне, что приложишь усилия, чтобы остаться рядом со мною. — Я тебе клянусь: я есть и я останусь рядом с тобою.27
3 февраля 2019 г. в 10:29
Дайан вымылся, снова захотел есть.
Скосившаяся в комнату дверь всё же отомкнулась, выпустив его из спальни. Замок не заклинило, чего Дайан опасался.
В доме было тихо. Дайан понял, что Джон ушёл. Это разочаровывало, но зато можно было спокойно идти в кухню.
Пока делал бутерброды и ставил чайник, раз за разом подносил к лицу жестяную банку с «Эрл греем» и пробовал запах. Гораздо приятнее, чем мышиный. Автоматически передёрнуло от ассоциации, связанной с «мерседесом» Новотного.
Потом, простояв у тёмного кухонного окна, выходящего на дорогу, договаривался с собою. Он решил, что стоит смотреть на итог. А итог был таков: от «Золотой гордости» и её обитателей осталась только пыль. И, если бы целью лёна была только смерть сюзерена, был бы сейчас Дайан тут? Скорее всего, лежал бы там же, где и остальные. Под руинами. Но Дайан стоял в кухне своего дома на улице Виктории и относительно спокойно ел бутерброды с ветчиной и огурцами.
Джон, пока объяснялся, ни разу не сказал ему прямо «я тебя люблю», но Дайану хватило ума услышать эти слова в «доказательства моей смерти обеспечивали тебе более долгий период безопасности в поместье» и в «потому что моих детей носишь ты». А что Дайан взбесился после выходки с приглашающе похлопывающей рукой — так тут винить Джона было нелепо. Он и в самом деле позволил тому сразу и много, хорошо, что хоть имя узнал, перед тем как Джон залез к нему в штаны и получил разрешение на укус. Тут же, совершенно логично, он вспомнил, как поцеловал его Джон, стоило Дайану выбраться из ванной в доме сюзерена, в которой он тоже вполне предсказуемо только что блевал и отплёвывался от чужой крови.
Дайан налил в чашку чай, взял с собою, по пути собрал одеяло и подушку из гостиной и унёс обратно в кровать.
То, что просто так смыть изо рта кровь Питера Бауэра не удалось, Дайан понял, как только заснул. Потому что сон очень быстро обернулся кошмаром. В считанные секунды он снова оказался в резиденции сюзерена в Броад Грин. И снова был стиснут руками Питера Бауэра. Но в этот раз тот смог укусить. По законам сна Дайан не мог двигаться, тело не подчинялось, постоять за себя он уже способен не был. И Джона, который бы всё прекратил, рядом не было. Откровенный ужас сна заключался в том, что Дайан потерял ощущение правильного в своей жизни сразу, как зубы Бауэра погрузились в его горло. А, как вдруг выяснилось, Дайан привык всё делать правильно. Потому что он был правильным мальчиком, на которого с самого детства надеялись и полагались мать, сёстры, соседи и учителя. И это сидело в нём очень крепко и глубоко. Дайан знал, что его мучает всего лишь сон, отравленный чужой кровью, и предутренний морок, который ненастоящий. Но зубы в шее выдавали себя за самые настоящие. И от всего этого несло отвратительной изменой Джону Сойеру, грязью и непоправимым.
Дайан всё же смог сказать одно тихое «нет» и почувствовал, как его вынимают из несуществующих объятий.
— Дайан, — сидя рядом на кровати и крепко удерживая его за локти, позвал Джон.
Дайн понял, что уже не лежит, а прислонился лбом к голому и влажному плечу и чувствует эту чёртову лаванду в запахе геля для душа с тела Джона. Лаванду, которую англичане любят ничуть не меньше своих расшитых диванных подушек и сарказма.
— Ты наглотался крови Бауэра. Но скоро её в тебе не останется. Всё будет в порядке.
Джон просто удерживал, не предпринимая попыток ни увлечь в объятие, ни отстраниться и уйти. После горячей воды его тело не было таким холодным, как обычно.
Дайан поднял руки и обнял его вокруг шеи и по спине, прижимаясь теснее.
— Дай мне своей, — попросил он, губами касаясь шеи Джона. — Я не хочу повторения даже снов ещё несколько дней.
Отметив, что Джон сильнее сжал пальцы на его локтях, реагируя на шёпот и близость, Дайан отпихнул одеяло и взобрался сверху, сев на колени.
— Джон, я хочу снова почувствовать в себе тебя, — продолжил, усаживаясь глубже и отираясь промежностью и грудью так тесно, как мог. Он был в футболке, которую накануне носил Джон, и боксерах с низкой посадкой.
Джон ощутил возбуждение Дайана животом, потому что вставший член того показался над резинкой трусов и оставлял следы на коже.
Джон опрокинул Дайана спиною в кровать, навалился сверху, прижал запястье к его губам. Почувствовал, как тот прикусил, больно и торопясь, ухватив за руку и одновременно отклоняя лицо, чтобы подставиться под зубы. Джон ласкал его пальцами по лицу, пока позволял пить через рваную прокушенную кожу. Потом отнял руку и мягко, с оттяжкой продавливая, опустил зубы под кожу. Дайан счастливо всхлипнул, обнимая руками его плечи и голову.
Джон подцепил пальцами резинку боксеров Дайана и принялся стаскивать прочь.
Дайан вился под ним, помогая и стараясь коснуться его голых бёдер и вставшего члена своим. Потом скинул трусы с одной щиколотки и закинул ту по бедру Джона, обнимая выше. Джон окончательно улёгся между разведённых ног, не прерывая укуса. Он чувствовал, как словно солнце прошлось по крови Дайана, разогрев и сжигая токсины, испугавшие того во сне. Джон взял член Дайана в руку и крепко огладил сверху вниз.
Дайан тут же поощряюще застонал и, дотянувшись, поцеловал в плечо. Пальцами впился в кожу. Кончил быстро, что позволило Джону спустить мокрые пальцы ниже и уже нетерпеливо те впихнуть.
— Ох, Джон, да. Боже, — выдохнул Дайан и настойчиво закрутил задницей.
Джон уже не пил, просто глубоко удерживал зубы и раскидывал Дайана пальцами изнутри. Тот ухватился за медлящие бёдра и дёрнул к себе.
Джон убрал руку и вставил член под завязку.
Дайан задышал так, что пришлось оторваться от его шеи. Задержавшись ртом над дрожащими губами, Джон оглядел полыхающие скулы и блестящие глаза. Дайан, возвращаясь в приемлемую норму дыханием, замер, смотря в ответ. Потом поднял ладонь, огладил Джона по щеке, большим пальцем по губам, стирая свою кровь.
— Поцелуй меня, — попросил он.
Это не был поцелуй в его прямом смысле.
Джон имел Дайана языком и зубами в рот жадно и глубоко. И точно так же, всаживая в зад, имел его членом. Так же жадно и глубоко.
Дайан цеплялся, тянул и гнулся, не забывая кусать в ответ и временами почти рычать, когда страстные подачи Джона сшибались с его собственными, а член оказывался так запредельно, что Дайан начинал задыхаться. Но, несмотря ни на что, Дайан не выпустил Джона ни на секунду.
Примечания:
*Маленький король