who I am

Уджин проходит рядом с бегущей толпой, которая то и дело поворачивает голову в сторону идущего Кима, закинувшего дробовик на плечо, а вторую руку отправив в карман кожаной куртки. Уджин выдыхает и улыбается, ловит в толпе перепуганную девочку и садится, чтобы быть с ней на одном уровне. – Ты потерялась, бедняжка? — холодными пальцами стирает дорожку слез с красных и горячих щек, — твои родители где-то здесь? Ты совсем одна, в этом хаосе, верно? — Уджин улыбается, наклоняет голову и рукой проводит по белым волосам трясущейся от страха девочки, — не бойся, я не причиню тебе вреда. – Пусти ее, — парочка копов наставляет дуло прямо на Уджина, тот лишь усмехается и одним движением направляет дробовик в голову девочки, медленно встает, крепко сжав запястье малышки. – Опустите оружие, дайте мне машину, и ее мозги не украсят асфальт на этой улице, — спокойно проговаривает Уджин, — если будете следовать правилам игры, вообще ни одна живая душа не пострадает. – Что за правила? — детектив выходит из стены полицейских, пряча пистолет за спину, и жестом показывает сделать тоже самое и другим, — все те убийства, которые мы расследовали, их совершал ты. – Не-у-же-ли, — Ким улыбается, выводя узоры дулом дробовика в воздухе, все еще крепко сжимая детское запястье, — я уж думал, ты никогда не догадаешься, Чхве Ёндже. – Пусти девочку, и мы разойдемся мирно, — Чхве медленно приближается, но останавливается, когда дуло направляется на него, а пальцы Кима сжимают курок. – Мы и так разойдемся мирно, дайте мне рупор, сейчас же, — Уджин силой толкает девочку, заставляя ее удариться головой об асфальт и потерять сознание, — быстрее, я тут не молодею как бы. Какой-то полицейский выбегает из толпы, дрожащими руками протягивая рупор, и вежливо кланяется, тут же удаляясь. – Какие-то вы все нервные, нужно же веселиться, это же игра, — голос разносится по всей площади, и толпа на минуту застывает, кто-то поддается истерике, а кто-то крепко сжимает чужую ладонь, в надежде найти поддержку, — уверен, все сегодня смотрели новости, раз вышли поиграть, хотя, скорее, вы вышли, чтобы попытаться сбежать, но, ха-ха, не судьба. Итак, правила таковы, кто двинется с места - словит пулю в лоб, и, надеюсь, я ясно объясняю. По всему городу разложены бомбы, первая взорвётся, эм, — Уджин драматично смотрит на часы, время которых показывает 11:59 утра, — прямо сейчас, — многоэтажка взрывается прямо рядом с площадью, заставляя толпу заорать, и побежать в разные стороны, — как жаль, я же сказал, всем стоять на месте, — выстрел, и какой-то парень валится прямо на асфальт, кровь растекается ручьем, заставляя панике нарастать, — я же сказал, не двигаться, кто виноват, что вы не умеете играть по правилам, а теперь главная цель моей игры, найдите Ким Сынмина, этот ублюдок за все мне заплатит. А теперь простите, вынужден вас покинуть, ах да, если вы не справитесь за 24 часа, я буду вынужден убить всех в этом городе. *** – Он ведь понимает, что не в силах убить весь город? — Феликс сидит напротив койки Чанбина и смотрит на прямую трансляцию всего происходящего, — и почему в больнице не сеют какую-то панику? – Он психопат, не уверен, что он хоть что-то понимает, — Хёнджин стоит, скрестив руки на груди, — все-таки крыша у этого чувака поехала знатно, и Ким Сынмин, до жути знакомое имя… – Он первокурсник, — Феликс отпивает горячее кофе, — пересекался пару раз с ним в универе. – И кто мог подумать, что мы окружены такими психопатами, — Хван трет переносицу и зевает. – Кто бы говорил, восьмая феечка винкс, — чанбинов голос звучит хрипло и тихо, но заставляет Феликс подскочить и в секунду оказаться возле Со. – Ты в порядке? — Феликс проводит рукой по бледной коже, — я за этот день чуть не поседел. Ты же знаешь, что ты был… в коме? – Я все равно не выспался, — Чанбин выдавливает улыбку, смотря в феликсовы карие глаза, — я скучал по тебе. – Не надо, я сейчас начну плакать, — слезы сбегаются в уголках глаз, — я тоже скучал… – Как самочувствие? — доктор просит Феликса отойти, а сам принимается за обследование, — я и думать не мог, что ты оправишься, крепкий орешек. Только вот я надеюсь ты в курсе, что тебе еще недельки две придется полежать в больнице, правда, судя по последним событиям, я не уверен, останется ли она цела еще недельку, — доктор поворачивается к стоящему рядом Феликсу и Хёнджину, — я был не прав насчет комы, признаюсь и искреннее извиняюсь за то, что сделал ложные выводы и заставил вас понервничать, мне правда очень жаль, — мужчина вежливо кланяется и замечает улыбки на лицах парней, — я правда рад, что вы не побили меня за ошибку. Еще раз простите, Чанбин, быстрее поправляйся, ладно? — Со кивает, и доктор выходит из палаты, оставляя троицу наедине. – Что он имел ввиду под последними событиями? — Чанбин кашляет и откидывает голову назад. – Ну, если кратко, Уджин начал шантажировать весь город и, в общем, через 24 часа, возможно, настанет пиздец, — Хёнджин пожимает плечами, — Уджин это такой сеульский джокер, только без разрисованного лица и пары десяток последователей. – Да, я уже в курсе, — Чанбин косо смотрит на телевизор, корчась и поднимая брови от удивления, — это ведь он все это сделал, а окончательно катушки у него поехали после выстрела Сынмина, вроде бы, я не уверен. – Теперь-то понятно, что такого ему сделал Сынмин, раз он все это представление устроил ради одного паренька, — Феликс сжимает руку Чанбина, не отводя глаз от бледной кожи и красных глаз, — ну он ведь не в силах контролировать весь город и каждого жителя. – Лучше его слушаться, потому что этот парень, он опасен, — Чанбин закусывает нижнюю губу, сжимая ладонь младшего, — пули его не берут… – С каких это пор человека пули не берут? — Хёнджин подходит ближе, скрещивая руки на груди, – надеюсь, он как Джокер кислотную ванную не принимал. – А как он, по-твоему, выжил после пули в голову? Конечно, мой разум был словно в тумане, но я отчетливо видел, как Сынмин выстрелил ему в ногу, а затем прямиком в голову, — Со корчится от боли, а затем тяжело дышит, — мы должны попробовать остановить его, любой ценой. – Для этого есть полиция, мы не будем в это вмешиваться, Чанбин, пообещай, — голос Феликса дрожит, — мы не будем рисковать своими жизнями ради того, чтобы спасти весь город, мы и так пережили не мало, прошу, не стоит в это ввязываться, полиция его остановит, прошу, Чанбин, ты еще не выздоровел, а уже рвешься всех спасать, — слезы стекают по горячим щекам, — Чанбин, хоть раз, прошу, подумай о себе. – Эй, спокойно, я люблю тебя, — Чанбин улыбается, переводя взгляд на стоящего позади Хвана, — и тебя, тоже, — Чанбин кое-как выдавливает последние слова, но все так же искреннее улыбается, — я люблю вас двоих своим черствым сердцем, просто знайте это, хорошо? Хёнджин подходит медленно, кладет руку поверх руки Феликса и так же сильно сжимает, улыбается и стирает насупившие слезы. – Я, я тоже вас люблю, и плевать, если мы будем не такие как все, — Хёнджин говорит тихо, смотря то на Феликса, то на Чанбина, — просто знайте, что я дорожу вами, хоть в начале и не возлюбил. Просто, если со мной что-то и случится, то знайте, что я люблю вас, — Хван тут же получает удар по плечу от младшего и возмущенный взгляд старшего, хотя, будь у него возможность, от Чанбина он бы получил по лицу. – В каком это смысле, если с тобой что-то случится, что ты там вздумал? — голос Феликса звучит возмущенно и громко, — за что вы мне оба на мою голову. Чанбин улыбается, наблюдая за милой «стычкой» младших, и впервые за несколько лет чувствует себя любимым и кому-то нужным. Чанбин обещает себе, что будет защищать их до конца своих дней, что жизнь отдаст за счастливую улыбку Феликса и сверкающие глаза Хёнджина. *** POV Чанбин Сегодня я, как обычно, захожу в кафешку возле работы и беру два теплых круассана и горячего кофе, конечно, свой круассан я съедаю еще до того, как дохожу до дома, за что получаю от своего жениха, Феликса, который смотрит за годовалым ребенком. Рыжие растрёпанные волосы и немного помятый вид придавал Феликсу милого и домашнего вида, пока я целую рыжего в нос, рядышком проносится маленькое чудо, крепко обнимая мою ногу и широкими глазами смотря на меня. Каждый день в такие моменты мое сердце тает. – Ты сегодня хорошо себя вел? — я поднимаю малыша и целую его в носик, широко улыбаясь, когда он кусает меня в ответ, Феликс же быстро запихает в себя круассан и продолжает готовку, — понравилось в детском садике? – Неа, — малыш ложится мне на плечо и тихо всхлипывает, — воспитательница плохая, — я утешительно провожу ладонью по каштановым волосам сына, ставлю его на пол, снова подхожу к Феликсу и крепко обнимаю его за талию, дыша в шею. – Ему не понравилось в садике, — я забираю лист салата со стола, быстро избавляясь от него, — может, пусть он еще побудет дома? – Ну ему же нужно привыкать, — Феликс целует меня в губы, — да и к тому же, постой. – Что? – Твоя рубашка, почему она в крови? Я замечаю красное пятно на белоснежной рубашке, а затем жгучую боль, словно от ножевого ранения, и обессилено падаю на белый кафельный пол, Феликс склоняется сверху, быстро набирая номер скорой помощи в телефоне, и просит меня не вырубаться, я чувствую, как рассудок мутнеет, а глаза медленно закрываются, погружая меня в сплошную тьму. Конец POV *** Сынмин набрасывает капюшон, пытаясь слиться с толпой, он прекрасно слышал, как Уджин объявил о том, что главной задачей в игре является сам Ким. Возможно, в тот день последние остатки сынминовой совести дали и о себе знать. Сынмин не планировал стрелять в голову, но что-то словно подтолкнуло его, Сынмин совершил огромную ошибку. Паникующая толпа играет на руку Киму, потому что скрыться в ней было легче простого, но были опасения, что кто-то его заметит и сдаст Уджину. Сынмин сожалеет, что обрек весь Сеул на это безумие, сожалеет, что из-за него пострадает намного больше, чем один лишь Чанбин. Сынмин даже не знает, как Ким выжил из-за пули в голову, но это его вовсе не интересует, его интересует собственное спасение. – Вот уж нет, я это начал, я это и закончу, — Сынмин разворачивается в совершенно противоположную сторону, подходя к одному из полицейских, который то и дело с паникой в глазах наблюдал за движущимися по площади людьми, — дайте мне рупор. – С какой это кстати? — спокойно отвечает один из мужчин, смотря на Сынмина и замечая нем что-то, что подвигло его тут же достать рупор и вручить Киму, — надеюсь, с тобой все будет в порядке. Сынмин кивает и выходит немного вперед. – Я обращаюсь к Ким Уджину, который уже наверняка узнал этот голос, — Сынмин пытается сдержать дрожь в голосе, — я хочу сказать, что сожалею, что выстрелил в тот день, но когда-нибудь твое безумство нужно было остановить. Ты можешь убить меня, но эти люди тебе ничего не сделали, тебе было мало тех, кого ты убивал до этого? Уджин, прошу, включи рассудок и перестань. Я знаю, что, возможно, говорю с пустотой и мои слова вряд ли до тебя дойдут, но прошу, прислушайся и перестать шантажировать людей, просто убей меня, и закончим наш бой, не приходя к лишним жертвам. – В нашем Сынмини проснулся герой, вау, — Уджин выходит из толпы, аплодируя и все так же безумно улыбаясь, — ты очень глуп, раз спасаешь этих людишек, не ту сторону ты выбрал, Сынмин, не ту, — дуло дробовика нацеливается на грудь младшего. – Не играй драмы, стреляй уже, — рупор падает на асфальт, а Сынмин поднимает руки и закрывает глаза, — ну же, давай! – Значит, ты думаешь, что я пристрелю тебя, и все будет хорошо? — скрипучий смех эхом разносится у Сынмина в голове, — ты сильно ошибаешься мальчишка, ты будешь страдать, я это тебе обещаю. *** Минхо видит, как на лице Джисона распускается новый бутон белой орхидеи, Минхо выдыхает, потому что Джисон жив, а значит надежда не потеряна, Минхо проводит пальцами по орхидее, раз за разом виня себя, что не спас Джисона. Минхо ненавидит себя за то, что из-за него Джисон сейчас лежит тут, беспомощный и бессознательный. – Джисона, — Ли склоняется над младшим, целуя его в губы, а затем в лоб, — пожалуйста, услышь меня, хорошо? Я знаю, что ты где-то там, слышишь меня, пожалуйста, возвращайся ко мне, я скучаю, — слеза скатывается по щеке Минхо, падая прямиком на орхидею, — я люблю тебя, мой Джисони, — теплой ладонью Ли поправляет взъерошенные волосы и падает на колени рядом с кроватью, скрывая заплаканные глаза в ладонях.