who I am

– Что с ним?! – Хёнджин сжимает воротник полицейского, наклоняя ближе к своему лицу, и почти с пеной во рту четко проговаривает каждую букву, – где, черт тебя побери, Со Чанбин?! – Мы понятия не имеем, – мужчина громко сглатывает, оглядывая разъярённого Хёнджина, – какой-то парень выбежал из больницы в почти бессознательном состоянии, но я не уверен, что это ваш Со Чанбин, но он в карете скорой помощи. – Спасибо, – Хван резко отпускает мужчину, тяжелыми шагами направляясь к карете. – Можно было же просто спросить, – сзади бежит Феликс, то и дело размахивая руками, - ты чего? – Однажды мы чуть не потеряли его и вот, по глупости, чуть не потеряли снова, – Хёнджин поворачивается к Феликсу, тыкая тому палец в грудь, – если бы ты послушал меня тогда…Этого всего, возможно, не случилось бы, мы даже не знаем, живой он или уже в черном мешке. – Твои глаза… – Ли застывает в ужасе, то и дело сглатывая ком в горле, на лице Хёнджина легкое недопонимание, – они снова белые. – Я не… я не могу контролировать это, – Хёнджин оглядывает свои ладони, замечая легкий пар белого цвета, – я не знаю, что это… – Спокойно, ты слишком зол и встревожен, – Феликс подходит почти впритык, сжимая холодную ладонь старшего, а второй проводит по точно такому же холодному лицу, – тебе всего лишь нужно успокоиться. Хёнджин дышит громко и прерывисто, вдыхая и выдыхая непривычной ему хрипотой, Феликс крепко сжимает холодную ладонь, которая через мгновенье становится теплее солнца, и заглядывает в глаза, которые секунду назад напоминали первый снег, но уже приобретают привычный карий оттенок. Хван лишь вдыхает запах феликсовых волос и, не отпуская его руки, подходит к карете скорой помощи, где на каталке как ни в чем не бывало сидит Чанбин, с непривычно теплой улыбкой на лице, и радостно машет второй рукой, потому что первая, к сожалению, занята капельницей. – Все закончилось, – Чанбин улыбается, его голос невероятно теплый, хоть и уставший, – Уджин отправлен на принудительное лечение в больницу Аркхем, я иду на поправку, поэтому… Что насчет того, чтобы Хёнджин переехал к нам и мы жили вместе? – Хён… Я… – Хёнджин мягко улыбается, осматривая радостное лицо Феликса и точно такое же Чанбина, лишь положительно кивает и в секунду оказывается в объятиях младшего. – Ваше состояние стабильно, – Доктор улыбается, поворачиваясь лицом к Чанбину, – сейчас вы можете быть свободны, каждый день принимайте вот это витамины, – он просовывает коробочку лекарств, – и раз в неделю я жду вас на капельницы, таблетки принимать месяц, капельницы тоже, вот мой номер, если будет ухудшение состояния, то звоните мне в любое время суток, договорились? – Чанбин лишь положительно кивает, прокручивая коробочку в руках, доктор хлопает по чанбиновому плечу и покидает карету. – Настало время новой жизни, – Чанбин улыбается, обнимая своих любимых, вдыхая их запах словно в последний раз, наконец понимая, что обрел то, ради чего готов пожертвовать своей жизнью, обрел то, что будет делать счастливым его каждую секунду. *** Хёнджин тащит огромный чемодан по ступенькам, тяжело выдыхает и тыльной стороной ладони вытирает пот с лба, закатывает рукава любимой полосатой рубашки и проклинает Чанбина с Феликсом, что те не предупредили о поломке лифта и что даже не соизволили выйти помочь дотащить чемодан. Хван с облегчением вздыхает, когда видит номер 14 на этаже и понимает, что осталось всего ничего – 2 этажа. Хёнджин, который привык жить в маленькой комнатке в общаге, теперь живет в квартире, с двумя любимыми ему людьми. Наконец добравшись до 89 квартиры, он настойчиво стучит, одновременно борясь с отдышкой, усевшись на чемодан. Входная дверь медленно открывается, откуда высовывает рыжая башка, Хёнджин сразу широко улыбается, но вскоре приходит в смятение, когда следом за Феликсом огромным туманом выходит дым, а Ли лишь смущенно улыбается. – Мне стоит спросить…? – Хёнджин поднимает одну бровь, пытаясь зайти в квартиру, но младший настойчиво его останавливает. – Нет, не стоит, все под контролем, – Феликс улыбается все шире и шире, пытаясь со спины закрыть двери до того, как Хёнджин увидит масштаб катастрофы, – все в полном порядке. – Пропусти, – Хван игриво улыбается, – пожалуйста. – Нет, – Феликс все так же невинно улыбается, держась за ручки двери и полностью перекрывая путь старшему, Хёнджину стоит лишь начать щекотать Ли, как тот отскакивает, открывая проход в квартиру, которая полностью в дымовой занавесе, сквозь которую видно паникующе бегающего Чанбина с ведром воды, Хёнджин лишь следует за ним, замечая на кухне горящую плиту и в двойне паникующего Чанбина, когда тот замечает Хвана. – Все в порядке, – Чанбин широко улыбается, закрывая собой бушующий огонь, - все под контролем. – Я вижу, – Хёнджин не в силах сдержать улыбки от этой нелепой ситуации, он аккуратно отодвигает Чанбина в сторону, лишь прикасаясь к огню, в секунду замораживает его, и, выдыхая холодный воздух, избавляется от половины дыма, – открывайте окна. – Мы пытались испечь торт в честь твоего приезда, но повара из нас так себе, поэтому суши и курочка уже едет, - теплая улыбка Феликса греет душу своих хёнов, – как твоя учеба? *около месяца назад* – Значит, ты прилетел ко мне из самого Сеула, и ради чего? – мужчина, лет 60, даже не поворачивается спиной к только что вошедшему Хёнджину, продолжает что-то писать в книгу, то и дело поправляя свою длинную седую бороду. – Однажды, ты был моим учителем, до того, как моя мать отреклась от престола, до того, как выбрала жить на суше вместо воды, и тогда ты дал ей обещание, что если принцу что-то понадобится, я могу прийти к тебе, и ты пройдешь сквозь воду и огонь, дабы помочь мне чем сможешь, даже если это будет стоить твоей жизни, разве нет? – Хёнджин нервно крутит браслет вокруг запястья, то и дело поглядывая на спину мужчины, - я не прошу умирать за меня, я прошу помочь мне освоить силы. – Сын мой, – соленая слеза скатывается по уже сморщенной коже, и мужчина поворачивается к Хёнджину, обнимая его и рассматривая каждый миллиметр его лица, – присаживайся. – Учитель Че, я не в состоянии контролировать то, что сейчас со мной происходит, этот браслет веками позволял моей семье ходить по суше, ощущая каждый камень стопой, но, по глупости своей человеческой, я избавился от хвоста, за что перестал контролировать свою силу, если браслет хоть немного сдерживал второго меня, из-за неизвестного теперь даже он бессилен, и все, что мне остается –лишь научиться этому. – Это что-то неизвестное – любовь? Я прав? – учитель улыбается, наливая горячий чай в маленькую посудинку, Хван лишь положительно кивает, - не удивительно, порой любовь способна пробудить самые темные наши уголки. Ты с рождения отличался от других детей, если всем давались природные стихии, тебе дался лед, самый сильный элемент из всех существующих. Знаешь почему твоя мать покинула царство вместе с тобой? Почему не разрешала тебе плавать так же свободно как твоей сестре? – Хёнджин лишь удивленно смотрит на учителя, дожидаясь ответа, - потому что она боялась, что однажды ты заморозишь их всех, она боялась положить на твои плечи этот груз, и теперь ты здесь, в Атлантиде, чтобы научиться контролировать свои силы, и я помогу тебе. Снимай браслет, он больше тебе не понадобится. – Спасибо, – Хёнджин кладет браслет на деревянный стол, а сам встает, показывая готовность к учебе. *** Хёнджин ищет ключ, руки связанны, воздуха остается мало, холодная вода то и дело пробирает до костей, давая мотивацию быстрее выбраться, но нужно было придерживаться спокойствия, среди водорослей Хван замечает что-то блестящее, медленно подплывает и мастерски расстегивает наручники на руках и ногах, плывет вверх, но прорубь, из которой он должен был выбраться, закрыта сундуком, а сквозь лед виднеется фигура учителя. Хёнджин все быстрее плывет к вверху, осознавая, что выхода, помимо проруби, которая благополучно закрыта, больше нет. «Если разум будет соблюдать спокойствие, даже из безвыходной ситуации найдется выход» Хёнджин мысленно молит, чтобы все получилось, волосы становятся серыми, а глаза приобретают белый цвет, тело леденеет, становясь одной температуры с водой, и после прикосновения с льдом он полностью разламывается, давая Хёнджину выход наружу. – 4 минуты тебе понадобилось, чтобы выбраться, неплохо, но на этот раз ты хотя бы не заморозил почти всю воду, – учитель стоит, упершись на сундук, держа в руках секундомер, – и не пытался убить меня, после того как вылез, это не неплохо, это отлично. – В чем смысл каждый раз помещать меня в Тихий океан и закрывать прорубь? – Хёнджин трет себя руками в попытках согреть. – А в том, что тебе нужно научиться сохранять трезвость ума в, казалось бы, самых безысходных ситуациях, и ты прекрасно справился, - учитель протягивает браслет обратно владельцу, – тебе он больше не нужен, мне тоже, можешь использовать его как аксессуар, ты прошел обучение, можешь возвращаться домой, я горжусь тобой, и еще, проведи этот месяц в свое удовольствие. – Месяц, в свое удовольствие, в каком смысле? – Хёнджин догоняет учителя, останавливая его на пол пути, - что это значит? – Тебе еще рано знать, вскоре узнаешь. *** – Как видишь, в браслете больше нет потребности, и я не замораживаю, что хочу, где хочу, и когда хочу, теперь моя сила - мое главное оружие, а не мой главный враг, – Хёнджин крутит браслет в руке, протягивая младшему, – может ты хочешь с ним что-то сделать? – Предлагаю поставить его в рамочку и поместить в спальне над кроватью, – Чанбин ставит на пол только что доставленную еду и сам садится в позу лотоса, – теперь ты не опасен, и то есть все закончилось? – Типо того, – Хёнджин улыбается, скрепляет их руки со своими и продолжает, – мы вместе пережили самый ужасный период в наших жизнях, и я рад, что каждый из нас прошел ужасный путь, и надеюсь, что вместе мы сможем начать этот путь заново, я люблю вас. Хёнджин говорит это совершенно искренне, но на душе камень, осознание того, что то видение было не просто так, и что это свершится, свершится очень скоро, оставлять любимых ему людей не хотелось, и власти, дабы предотвратить это тоже не было, и силы, чтобы сказать им, тоже отсутствовали, Хёнджин заперт в собственном сознании. *примерно две недели назад* Хёнджин просыпается в холодном поту, судорожно ища стакан воды возле кровати, словно камень на груди, который душит, не дает дышать и Хёнджин откашливается, падает на пол, сжимая горло руками, браслет светится непривычным синим светом, заставляя Хёнджина отползти назад, оперившись о стену, понять, что все кончено и лишь ожидать свой последний вздох. Хван помнит тот яркий свет от браслета за две недели до смерти своей сестры, и слова учителя сами всплывают в голове, а по щеке скатывается соленая слеза. *** Хёнджин молча наслаждается компанией Феликса и Чанбина, слушает их звонкий смех и смеется сам, слишком больно, но и сказать не может, сам не знает почему, что-то сдерживает. Чанбин снова глупо шутит, и Феликс смеется вместе с Хёнджином. Хёнджин помнит, что сегодня – ровно две недели со свечения браслета, и сегодня его последний день. Хёнджин знает, что в любую минуту он просто испарится и ни следа от него не останется. Но сказать не может. – Ты с нами все это вынести и заскочить в супермаркет за алкоголем? – Чанбин улыбается и бьет Хёнджина по плечу, если обычно Хван отвечал на этот жест, то сейчас совершенно спокойно реагирует и даже рад чувствовать этот удар на себе. – Я здесь приберусь, – Хёнджин выдавливает улыбку, хотя внутри хотел кричать, – Возвращайтесь скорее, я вас люблю, – губы последний раз касаются мягких феликсовых и немного сухих чанбиновых, и Хёнджин держится, лишь бы не заплакать перед ними. Как только дверь захлопывается, Хёнджин падает на колени, давая волю чувствам, не сдерживает поток соленых слез, уши пробивает русалочья песня, и Хёнджин понимает, что это и есть его конец, не счастливый, на который они все рассчитывали, а печальный конец, материальное тело разлетается по квартире, и с потоком воздуха вылетает на улицу. *** «Мне стоило вам сказать, что меня ждет, но я не хотел сделать вам больнее, чем смог. Если вы читаете это, значит, вероятно, меня уже нет. Я рассказывал вам про русалочью смерть? Совершенно безболезненную, но морально тяжелую. Я боюсь услышать последнюю мелодию, которая начнет резать слух, я боюсь, что вы увидите мою смерть. Меня не покидало чувство тревожности с самого начала и до моего конца. Я люблю вас двоих, и вы это знаете, верно? Сколько трудностей мы прошли, от ненависти до самой сильной любви, я люблю вас. И пускай меня не будет с вами материально, я всегда с вами, всегда наблюдаю за вами и являюсь вашим ангелом.

Я люблю вас. Ваш Хёнджини»

Феликс падает на колени, громко кричит и роняет горькие слезы на лист бумаги, заставляя чернила расползаться по всему листу, Чанбин садится, обнимая младшего и гладя его по волосам, пытаясь успокоить, незаметно для него самого тоже роняет одну слезу.