Фейерверки

      Queen — группа темпераментная. Группа из четырёх до невероятности шумных, импульсивных и абсолютно несгибаемых парней, которые за свою точку зрения готовы биться насмерть. А ещё Queen — семья, маленькая флотилия из четырёх корабликов, которая после шторма обязательно найдёт время на то, чтобы каждому поставить на место мачты, поправить паруса, починить корпус, если что-то испортилось.       Queen не могут без постоянных споров. Даже перед концертом, когда, кажется, программа уже готова, песни выучены, а мелодия сама льётся из-под пальцев, они всё равно умудряются что-то не поделить: пространство, пиджак, Брайана, последнюю бутылку колы, грим или место на диване — да что угодно, каждый раз они выдумывают новую причину.       Гримёрка похожа на коробку с фейерверками: чёрт его знает, когда рванёт. Сейчас все сидят тихо и мирно, Джон откидывается на кресле, блаженно закрывая глаза и пальцами переставляя аккорды на невидимой бас-гитаре (которая уже готова и ожидает его на стойке в углу), Фредди ураганом рассекает по гримёрке, являя собой неиссякаемый источник энергии, и напевает очередную песенку, причём совсем не факт, что из их собственного репертуара. Брайан подкручивает колки на Red Special, настраивая её на нужный лад, а потом откладывает гитару в сторону и настраивается сам: беззвучно шепчет слова песен, улыбаясь мягкой, солнечной улыбкой. Роджеру, как и Фредди, не сидится на месте: ему, кажется, жизненно необходимо быть везде и сразу. Он отстукивает ритмы на любой поверхности в пределах досягаемости, притопывает ногой, улавливая мелодию Фредди: эти двое уже давно идут тандемом. Со стороны кажется — идиллия, лучше и быть не может.       Так и есть — до определённого момента. Коробка фейерверков непременно взрывается — рано или поздно.       Кто-нибудь (обычно триггером служит Тейлор) непременно что-то да выкинет. «Какого чёрта здесь разбросана куча вещей! Вы что, не можете положить свои шмотки на место? Я из-за вас палочки не могу найти, как я, мать вашу, играть буду?»       Из добродушного урагана Фредди превращается в смерч. «Так и не разбрасывай! И объясни, дорогуша, почему ты в моём пиджаке, у нас что, один гардероб на двоих?» Голоса усиливаются, и гримёрка уже отнюдь не тянет на тихую гавань: начинается шторм.       Глаза Брайана моментально темнеют, разбрасывая повсюду такие молнии, что Зевсу впору позавидовать: кажется, Мэй одним взглядом способен спалить весь стадион, не прикладывая никаких усилий. «Как же вы меня достали своими воплями!» — его голос звучит как огромная рокочущая волна, набегающая на камни. В ответ — двойная волна от Роджера и Фредди, неожиданно объединивших усилия: упрёки в адрес воя гитары, нескончаемого бренчания и — внезапно — обвинения в том, что свою гитару Мэй любит больше, чем группу.       Джона этот водоворот захватывает последним: он называет группу детским садом, призывает к порядку и умоляет заткнуться хоть ненадолго. «Давайте отыграем концерт, а дальше — хоть поубивайте друг друга! К гитаре приревновать, это ж надо! Вы бы ещё дуэль устроили, рыцари хреновы!»       Четыре голоса перекрывают друг друга, в кого-то летят барабанные палочки (неужели нашлись?), и среди этого бедлама уже невозможно что-либо разобрать. До выхода на сцену остаётся несколько минут, но плевать все хотели на время: часы остались где-то там, куда никто не оборачивается: вся драма здесь, весь спектакль — между этим безумным квартетом.       Одна секунда передышки, и её достаточно, чтобы перехватить ситуацию.       «Хватит. Орать, — чеканит Мэй, успокаивая дыхание. — Вам самим ещё не надоело?»       Как самый высокий, он сгребает парней в охапку и стискивает в объятиях. Это обычно работает. Гитарист ведь всегда должен иметь медиатор? А иногда — ещё и быть медиатором.       «Сейчас же все заткнулись. Выпустили пар? Умнички. Значит, отлично отыграем сегодня, да?»       Роджер неожиданно ухмыляется, разражаясь хриплым заразительным смехом. Легонько ударяет Фреда в плечо, сжимает ладонями плечи парней, утыкается лбом в оказавшуюся рядом футболку Джона.       Фредди деловито поправляет Брайану выбившуюся кудряшку, называет всех дорогушами и раскрывает свои объятия тоже. Его объятия — всегда самые крепкие, удерживающие парней в одной связке.       Джон уже давно улыбается, глядя на этот сумасшедший дом: их группа напоминает ему пациента психиатрической лечебницы с диагнозом вроде маниакально-депрессивного психоза — ведь у кого ещё может так стремительно скакать настроение?       Queen — далеко не тихая гавань. Но даже после шторма каждый кораблик будет починен, разглажен и поставлен по ветру. Подготовлен к выходу в новое плавание. А шторма — чёрт с ними, куда в море без приключений?       Queen уже давно привыкли к такому положению дел — и вряд ли захотели бы что-то поменять. В конце концов, где ещё встретишь вторых таких, которые станут тебе семьёй даже ближе собственной?