Порочный роман (с 35 главы)

несколько моментов!!!: 1)должно быть я говорю это в первый и последний раз, но Простите за мой французский)) его просто нет)) с горем пополам мы с онлайн-словарями справились. Поэтому если найдутся те кто знает французский, пожалуйста, исправляйте ошибки!))) 2)насчет последней фразы про падших женщин - не заостряйте на ней внимание, я думаю, все разъяснится в следующей главе. (сама не до конца поняла)

Глава 39. Милая женщина.

      Дождь со снегом безжалостно слепили их. Ей повезло, что народу на улицах было достаточно, ведь звуки ее шагов смешались в общем гомоне толпы, однако, тогда появлялась другая проблема — опасность столкнуться с человеком. В общем, ей пришлось очень аккуратно всех обходить, не смотря на то, что людей на улице было достаточно. Несколько раз Гермиона даже чуть не выпустила Тома из поля зрения. К тому времени он, по всей видимости, добрался до места назначения, а вот она порядком от него отстала, и чуть не проворонила магазинчик позади него.       Она едва могла рассмотреть, что там, внутри магазина, слишком уж было темно. Когда Том зашел внутрь, до нее донесся звон колокольчиков, значит, зайти незамеченной не удастся. Должно быть это колдовской магазин. Она тихо обошла вокруг магазинчика, выискивая черный ход или другие двери, через которые она могла бы проникнуть. Муффлиато (жужжение в ушах) было бы очень рискованно, а снова вызвать Конфундус и запутать ему мысли — она не была уверена, что сможет безупречно повторить это заклинание. По крайней мере, дверь следующего магазина была открыта. Какой-то пожилой лысеющий мужчина с усами и в подтяжках выпускал на улицу пушистую белую кошку. Гермиона стрелой проскользнула вовнутрь, успев, пока дверь снова не захлопнулась с шумом.       Это была темная прихожая, покрытая обоями, которые вероятнее всего имели темно-зеленый или серый цвет и с выцветшим рисунком на них. Обои отваливались пожелтевшими лоскутами, на которых отражались бледные блики от мигающего света, исходящего из волшебной палочки мужчины. Она была права: это оказался колдовской магазин. Темный коридорчик вел к узкому проходу, где находилась лестничная клетка с дверью, ведущей налево, через которую доносились едва слышимые голоса. Один из голосов легко можно было узнать — плавный, чувственный баритон Тома. Когда пожилой мужчина шел к лестнице, он издавал много шума на скрипящем полу, Гермиона воспользовалась моментом, и неслышно для мужчины переместилась к следующей двери и приложила к ней ухо. Речь Тома прерывалась назойливой трелью гогочущих людей.       «Monsieur, puis-je vous aider?» (Месье, могу ли я вам помочь?) — очевидно, продавец была женщиной. Грубый смех сзади был слишком громким, Гермиона еще сильнее прижалась к двери, чтобы ничего не упустить.       — Ah, oui. Je suis a la recherche d'un point specifique, effectivement (Ах, да. Я ищу конкретную вещь, на самом деле), — Конечно, ублюдок говорит по-французски. И сейчас Гермиона поняла, почему французский называют «языком любви». Если его голос уже был манящим, когда он говорил на английском, то на французском же он звучал в тысячу раз волнующе. У Гермионы снова появилось желание хорошенько ударить его. Разве не может он хотя бы в этом быть не столь привлекательным? И в то же время, она хотела слышать этот сводящий с ума своей чувственностью говор. Чертово воображение, которое рисует то, что не надо.       — Oui? (Что же?) — гоготанье еще громче.       — C'est une tres vieille question. Un medallion. Avec un empierre 's' sur elle, la plus probable dans les emeraudes (Это очень старинный предмет. Медальон. С буквой «С», которая, скорее всего, выложенна изумрудами).       Медальон… изумруды… Должно быть это тот медальон Слизерина. Глаза Гермионы расширились, и она прижалась к двери еще ближе, несмотря на то, что не было большой уверенности, что услышав всё, она сможет разобрать этот язык.       — Ah, nous avons peut-etre. Permittez-moi de poser mon pere! (Ах, у нас что-то такое есть. Позвольте мне уточнить у моего отца!)       Гермиона не знала французского, но смогла вычислить, что девочка собирается спросить что-то у своего отца. С нервной отдышкой, она быстро нырнула к противоположной стене коридора, когда маленькая дверь открылась, впуская столб бледного света. Молоденькая костлявая девушка с неестественно густыми рыжими кудряшками и красной помадой появилась и быстро засеменила вверх по лестнице, зовя «papa! papa!» Когда она прошла мимо неё, в Гермиону ударил сильный порыв ветра, принесший с собой запах характерный для цветочных мастерских, ей пришлось приложить немало усилий, чтобы не закашляться. Дверь осталась открытой, Гермионе открылся вид на Тома, который хитро глянув в коридор, медленно прошелся по всему магазинчику, осматриваясь. Гермиона нахмурилась, не отрывая от него взгляда. Он и правда надеется найти здесь этот медальон? Меропа же продала его давным-давно Боргину? Гермиона слышала перешептывание наверху лестницы; казалось, что продавщица и ее отец о чем-то спорят. Девочка молнией спустилась по лестнице, ее туфли для танго оставляли после себя тяжелые удары на шатком деревянном полу. Ее отец, следовавший за ней, шел куда тише, сейчас на нем была фуражка и пальто, и шел он с тростью. Гермиона подумала, что его волшебная палочка вполне могла бы быть спрятана внутри его трости. Пожилой мужчина позвал пушистую белую кошку, и та неторопливо зашла в маленькую комнатку, ее светящиеся желтые глаза сразу же остановились на Гермионе. Когда кошка зашипела, девушка как могла вжалась в стену. У нее вспотели ладони.       — Stupide chat (Глупая кошка), — сказала девочка противным голосом, топнув ногой по лестнице.       На что та зашипела и фыркнула. Ее отец кашлянул: ему явно было неприятно, как вела себя дочь, затем в раздражении постукивая своей тростью, он ушел обратно через черный ход. Девушка изобразила многострадальный взгляд, и устало потерла переносицу. Дверной замок щелкнул, конечно, в этот самый момент Том высунулся коридор. Рыжая девушка сразу же выпрямилась, выставила грудь вперед, последний раз оглянулась и подарила Тому ослепительную кокетливую улыбку. Наверное, она надеется выйти замуж за богатого мужчину и сбежать отсюда, догадалась Гермиона. А Том, в своем респектабельном шерстяном тренче, с начищенными ботинками, богатой шевелюрой и ослепительной улыбкой, безусловно, представлял собой богатенького холостяка, у которого немеренно денег и он знает, что с ними делать.       — Est-ce que tout allait bien? (Все в порядке?) — сладким как мед голосом. Он шагнул к ней в темный коридорчик, тени играли на его впалых скулах.       -Desole. Papa a dit qu'il a vendu a un Anglais l'autre jour. Apparemment, il a ete l'homme qu'il avait achetees de; il voulait les arriere. (К сожалению, папа говорит, что он недавно продал это одному англичанину. По-видимому, тот мужчина, который приобрел этот предмет, хотел вернуть его обратно).       Гермиона увидела вспышку гнева, которая отразилась на лице Тома. Но потом гнев начал испаряться, оставляя место бессилию и недовольству.       -Non! (Нет!) — сказал он не веря. Он подошел ближе и взял руки девушки в свои. — C'est un honte. Mais, merci (Очень досадно. Но спасибо вам большое).       Что это было? Гермиона уловила что-то насчет англичанина. Возможно ли, что Боргин обратно выкупил этот медальон? Удостовериться в этом возможности не было. Гермиона покраснела, увидев, как Том целует руку у продавщицы и легко кланяется ей, перед тем как направиться к выходу. Та на секунду растерялась, но потом окликнула Тома остаться. Пожалуйста, скажи нет, подумала Гермиона, ненавидя себя за это. Ее вообще не должно заботить останется ли он с незнакомой француженкой, и все же, она чувствовала, как начинает раздражаться. Стоя позади нее, Гермиона заметила извиняющийся жест Тома, прежде чем он с ней попрощался. Осанка девушки сразу же поникла, как только колокольчик звякнул, а Том исчез за дверью. Негодование Гермионы как рукой сняло, когда она услышала разочарованный вздох продавщицы, что-то бормочущей на французском, не трудно было догадаться, что это были ругательства. Несчастная угрюмо направилась обратно в магазинчик, хлопнув за собой дверью так громко, что какие-то предметы свалились со стен в помещении, вслед чему послышалась теперь уже довольно разборчивая ругань. Гермиона не смогла удержаться от смеха, перед тем как выскользнуть из здания и обнаружить Тома, стоящего в переулке с самодовольной усмешкой на лице.       -Бонжур, мадмуазель, — произнес он, не очень-то дружелюбно, направляясь прямо туда, где стояла Гермиона. Он почти ухватил ее мантию, но девушка смогла увильнуть. — Гермиона! — уже ругался он, выглядя сейчас разгневанным. — Покажись!       Гермиона принялась бежать, а Том следовал за ней быстрыми шагами. Она не сможет постоянно от него убегать, но и телепортировать она не хотела, вдруг он запланировал еще что-то важное в Париже. Так она забежала за груду сваленных коробок, пригнулась и в спешке скинула мантию-невидимку и засунула ее в свою бисерную сумочку в тот самый момент, когда Том обошел преграду из деревянных коробок и очутился перед ней.       -Бонжур, месье, — поприветствовала Гермиона, пытаясь сымитировать пронзительный щебет продавщицы, добавляя глупое хихиканье, чтобы соответствовать ей максимально. Том ухмыльнулся ей, прежде чем злобно уставиться. — Я не знала, что ты говоришь по-французски, — добавила она немного холоднее, чем хотела, когда поравнялась с ним. Юноша изогнул элегантную бровь, озорная усмешка играла на его губах.       -Что тут скажешь? Я искусный лингвист, — сладко произнес, как будто напрашиваясь на похвалу. Гермиона покраснела, вспомнив ощущение его рта на своем бедре.       -Ха-ха, — отрезала она, закатывая глаза. Взгляд Тома прошелся по Гермионе, прежде чем он снова заговорил.       -Что ты здесь делаешь, одетая в мужской свитер? — заинтересованно спросил он. — Ты преследовала меня, чтобы доказать, что нашла кого-то еще, кто открывает твой Отдел Тайн?       -Что заставляет тебя думать, что он еще не открыт? — надменно возразила она. — И в любом случае, я здесь, потому что ты выглядел уж больно подозрительно, и меня заинтересовало, что ты задумал.       -Настолько заинтересовало, что ты вместо того, чтобы просто спросить, бросила в меня Конфудус? — парировал он, подняв уже обе брови. Гермиона подумала, что еще больше покраснеть уже просто невозможно.        — Я узнал тебя по твоему запаху, — добавил он уже спокойней, после этих слов холодок пробежался у нее по позвонкам.       -Н-на мне нет никакого парфюма, — запнувшись ответила. А затем нашло озарение: свитер лежал в чемодане прямо рядом с флаконом духов. Она поднесла рукав в носу, и в самом деле, обнаружила едва различимый аромат. Том выглядел довольным собой.       –Отлично, — пробубнила она. — Свитер лежал рядом с духами.       -Итак, раз уж ты здесь, ты сможешь составить мне неплохую компанию, — сказал он, приподняв рукав шерстяного пальто и сверившись с часами. — Черт, если мы не поторопимся, мы упустим ее.       -Что? Куда еще ты собираешься? — потребовала Гермиона. — Кто это «она»? И с чего ты взял, что я согласилась? Думаю тебе же выгоднее, чтобы я отказалась.       Том громко вздохнул и усмехнулся, выражая свое недовольство.       -Ты скоро это узнаешь. В действительности, ты докажешь, что можешь быть очень полезной, — задумчиво проговорил он, потирая подбородок. — Нам нужно будет сделать остановку в магазине. Ты никак мне не поможешь, выглядя как маленький оборванец, которого я украл с улицы. Идем, — приказал он, быстро поворачиваясь на стопах. Когда Гермиона не последовала за ним, он остановился и оглянулся на нее через плечо, не скрывая свое раздражение. — Мы так опоздаем, — сказал очень громким, медленным, покровительственным голосом, как будто объясняя азбуку какому-то бездельнику или любому другому, не хватающему звезд с небес, существу. Гермиону тут же накрыло возмущение.       -Куда мы пойдем? — продолжала она настаивать, постукивая ногой.       -Либо ты идешь со мной и сама всё узнаешь, либо я использую на тебе заклятие, чтобы быть уверенным, что за мной снова не шпионят, — резко ответил, источая яд. Было странно видеть его таким раздраженным и в тоже время всё это ее интриговало. Наконец Гермиона повернула к Тому и догнала его.       -Зачем нам нужно сначала в магазин? — донимала его. Они вышли на главную дорогу, вдоль которой располагались магазинчики. Находиться на такой парижской улице, где всё пахло модой и изяществом смутило Гермиону, особенно, когда та поймала свое отражение в магазинной витрине: Том нисколько не преувеличил, сказав, что она выглядит как «оборванец с улицы».       -Потому что мы направляемся в очень роскошный ресторан на встречу с моей знакомой. И боюсь твое чувство стиля на пропуске не будет оценено.       -И кого же мы встретим?       -Тебе обязательно задавать столько проклятых вопросов, Гермиона? Твоё любопытство хуже, чем глупые вопросы от детей, — вздохнул Том. Представляя Лорда Волдеморта, растолковывающего детям какие-то вопросы, Гермиона повеселев, шла за Томом, пока они не остановились перед бутиком с тремя манекенами, стоящими на витрине. Все они были одеты по моде, соответствующей тому времени. Она сглотнула подступивший комок в горле.       -Том, я вряд ли могу себе это позволить, — запротестовала она, но Том решительно ее игнорировал. И крепко взяв ее за предплечье, утянул внутрь.       Магазин оказался огромным. Полки и стенды были повсюду, ковер был плюшевый приятного бежевого цвета. Гермиона с горечью признала насколько испачкалась ее обувь вследствие прогулок вдоль сырых мощеных улиц. Женщина с блестящими волосами, собранными в шиньон и в простом темно-пурпурном платье заскользила к ним, приветствуя их на своем, как показалось Гермионе, высокомерном французском. Том объяснил что-то этой женщине, жестикулируя в сторону Гермионы, и выглядя при этом неожиданно по-мальчишески и скромно. Продавщица, казалось, смягчилась, и Гермиона подошла к сногсшибательному Тому. Когда хозяйка отвернулась от них, он бросил Гермионе хитрую улыбку.       -Ты моя невеста, я сказал им, что твой костюм совершенно пришел в негодность из-за слякоти, под которую мы попали, поэтому мы одолжили что-то из вещей у твоей младшей сестры. А на нашу помолвку мы собираемся сегодня вечером, — тихо объяснил он. Гермиона чуть было не подавилась собственной слюной.       — Н-невеста? — прошипела в ярости. Том устало махнул рукой, и тут же вернул себе мальчишеское обаяние, когда продавщица вернулась, в сопровождении двух похожих друг на друга помощниц. После очередных переговоров на французском, Гермиону подхватили с двух сторон и, подталкивая, куда-то повели, а Том тем временем оставил ей сладкий поцелуй на щеке и посоветовал «наслаждаться». Она была немного занята, чтобы быть на седьмом небе от счастья от оставленного поцелуя.       Может быть, он так изворачивается, чтобы очаровать их? яростно подумала она, когда ее втолкнули в огромных размеров хорошо освещенную примерочную. Она еле успела вынуть свою палочку и невербально наколдовать сокрытие шрамов. Как вдруг одна из девушек-помощниц начала ее раздевать, стараясь донести до нее на своем ломаном английском, что она его знает очень плохо, чтобы понять Гермиону. Сопротивляясь собственному гневу, Гермиона обнаружила, что на ней остались одни трусы (да, старые, выцветшие, с порванной резинкой) и старенький белый бра с подозрительным пятном у левой подмышки, на появление которого прежде она совершенно не обращала внимания. Она была уверена, что этот лифчик у нее со времен, когда она впервые начала их носить. Девушки снимали с нее мерки и быстро друг другу что-то говорили на французском, а затем внезапно одна из них начала энергично работать над ее лицом и волосами. После, казалось бы, часов сложных махинаций, волосы Гермионы были уложены в блестящий идеальный пучок, а на лице макияж — дерзкая красная помада. И она была… голая. От ее нижнего белья быстро избавились, и к тому времени, Гермиона была ужасно смущена, чтобы бороться за свою скромность и достоинство.       -Мадмуазель, вы… — девушка остановилась, неоднозначно осматривая ее. — Очень… маленькая? Идеальная французская фигурка? — она неловко ей улыбнулась, и внезапно Гермиона осознала насколько ей «нравятся» эти помощницы. — Но… ваши волосы… вы когда-нибудь… расчесываетесь? А ваше лицо не нуждается в макияже! Это так… замечательно. У Гермионы после этих слов опять появилось чувство презрения к ним. Она пыталась объяснить, что ее больше заботит учеба, нежели внешний вид, но в данный момент на нее надевали комплект из персикового шелкового бра, украшенного крошечными жемчужинами, и шелковых трусиков. Гермиона что-то пробормотала о бесполезности такого женского белья, но девушки проигнорировали это. Сегодня меня НИКТО не будет слушать? Затем одна помощница надела на нее такой же персиковый шелковый пояс, а другая поправляла нейлоновые чулки и фиксировала их подвязки на поясе.       -Вы же не к брачной ночи меня готовите! — пропищала она, увидев свое отражение и не узнав себя. А девушки продолжали ее игнорировать, щебеча между собой. Наконец-то зашла еще одна девушка, неся черную бархатную шкатулку с ювелирными изделиями и черное платье. По крайней мере, последнее казалось достаточно простым. Гермиона позволила им надеть его и застегнуть; молния шла сбоку вдоль всей длины платья. Ее бесцеремонно поставили на туфли с ремешками (их каблук казался Гермионе заоблачным), щедро обрызгали духами, и повесили на шею и уши драгоценности.       -Пусть месье увидит, — сказала одна из них, направляя Гермиону из примерочной.       — Н-нет! Дайте сначала мне посмотреться на себя! — пропищала она, упираясь каблуками в ковер, но помощница одарила ее таким взглядом, который мог бы посоперничать с миссис Уизли, и Гермиону как призового осла повели в главную комнату, где перед Томом увивалось еще больше помощников. Они все замолкли и затаили дыхание, когда Гермиону вытолкнули вперед. Том повернулся к ней, и у него как будто против воли отвисла челюсть (конечно, он полностью владел ситуацией) и на секунду пропал дар речи при виде Гермионы. Он так мастерски изобразил затуманенный любовью и нежностью взгляд, что все продавщицы понимающе переглянулись друг с другом и довольно выдохнули.       -Она прекрасна, правда? — сказала светловолосая хозяйка, от которой сквозило высокомерием, когда они только зашли на порог магазина. — Словно волшебство, вам не кажется?       -В самом деле, волшебство, — наконец ответил Том, в его взгляде, блуждающем по Гермионе, читались греховность и порочность, предназначенные только ей. Она ответила ему испепеляющим взглядом и с неохотой повернулась к зеркалу. Наверное, я выгляжу ужасно нелепо, горько подумала. И затем… она увидела себя.       Платье было облегающим и черным, доходящее до уровня чуть ниже колен. Пояс подчеркивал ее талию, создавая форму песочных часов, а длинные рукава и довольно высокий воротник из поблескивающего материала каким-то образом казались коварно привлекательными. Прическа –гладкий и ровный пучок, пришлась очень кстати: ничто не отвлекало от искусно сделанного бриллиантового ожерелья, лежащего на ее ключицах так же изысканно, как и простые бриллиантовые серьги-гвоздики в ее ушах. Она развернулась другой стороной и обнаружила, что на спине платье не прикрывает ее лопатки, а начинается чуть ниже их. Дополнительная ткань создавала складки на ее плечах, которые уходили вниз по спине; эти волны, идущие от плеч по спине, были главной изюминкой вещицы.       — И-изумительно, — заикаясь, тихо сказала она. Она глянула на Тома, собирая весь свой сарказм по отношению к нему. –Но, милый, не думаю, что мы можем себе это позволить, — начала было она, когда заметила что его губы шевелятся в направлении хозяйки… Как будто он произносит невербальное заклятие. От гнева она чуть не ударила по себя любу. Он морочил голову продавщице, чтобы та подарила им это платье.       -Это… за счет магазина! — произнесла она на грубоватом английском, при этом широко улыбаясь. –Мадмуазель нужно пальто, верно? — и вылетела, а вернулась с элегантным черным пальто и такой же шляпкой, которая идеально подходила под платье. Гермиона глянула на Тома, который в ответ улыбался хозяйке. В его улыбке сквозило чистое наслаждение. После чересчур эмоционального прощания со стороны владелицы магазина, они покинули бутик. Старую одежду Гермиона несла в пакете с символикой этого магазина. Пока они шли, Гермиона замечала других модных женщин, проявляющих интерес к пакету в ее руке и к Тому. Они возмущенно пялились на нее, не скрывая ревности.       -Это. Называется. Кража, — прошипела она Тому, как только они пошли по асфальту. –И эти проклятые туфли! Я не могу носить такой высокий каблук, Том! — брюзжала она. Том ухмыльнулся ей, предлагая самым учтивым образом свою руку для поддержки. Находящаяся поблизости группа девочек чуть было не упала в обморок. Гермиона еле как сдержалась от того, чтобы отвесить им всем подзатыльник и приказать, чтобы те держали себя в руках. -Но это необходимо, — равнодушно произнес он, когда Гермиона пришла к выводу, что единственно возможный вариант не свернуть себе лодыжки — это держаться за руку Тома. Проклиная его каждый шаг по дороге, она схватилась за его руку. Однако, в этот раз, когда она поймала их отражение в витрине разноцветного магазинчика, она была поражена… и изумлена. Она выглядела — и чувствовала себя — как совершенно другой человек. Сильно повзрослевший. Привлекательный француз с потрясающей красоткой невесткой. Как далеко это от правды, сухо подумала она.       -Как это может быть необходимым? Это нелепо.       -Я не могу позволить, чтобы ты выглядела как промокший горный тролль, если ты находишься в моей компании, Гермиона, — сказал, как ни в чем не бывало, прижимая палец к ее губам, не позволяя ей возразить. — И оцени перемены, которые случились с тобой: ты даже ведешь себя по-другому, когда знаешь, что выглядишь восхитительно. Думаю, ты и сама согласна с этим.       -И каким образом мой «восхитительный» вид так необходим твоему плану? — передразнила она его, резко махнув рукой, чтобы продемонстрировать ему свое неприятие. Это движение вызвало прилив аромата духов, которыми девушки обрызгали ее, и Гермиона чуть не упала в обморок. Она не обратила внимание раньше, но этот аромат был таким легким и свежим… таким непохожим на парфюм девушки из магического магазина. Даже ее духи не шли в сравнение.       Они остановились напротив высокого здания с темно-красным навесом, ковровой дорожкой и швейцарами. Она не могла разглядеть вестибюль, но даже снаружи здание было роскошно конструировано в грамотно разработанном архитектурном стиле Ар-нуво. Любовь Гермионы к искусству и истории взяла над ней верх, и она почти забыла про свое поражении с Томом, когда пристально рассмотрела здание, при этом искренне наслаждаясь.       -Потому что пока они говорят, что фурия в аду ничто в сравнении с брошенной женщиной, истина заключается в том, что в аду нет ревнивых, старых, толстых женщин-фурий, на лице которых отражена неопытность. Вот мы и пришли, — с удовольствием произнес он.       -Je suis (Я) Томас Риддл, — вежливо представился он швейцару. С кивком, словно их он и ждал, он грациозно открыл перед ними двери, поклонившись, и Том повел ее внутрь. С кем у них в таком месте может быть встреча, и зачем?