Порочный роман (с 35 главы)

Глава 38. Следую за тобой.

      Холодный пот стекал по лбу на глаза; она впилась ногтями в мягкие ручки кресла, сжав зубы. Закрой свой разум.       —У вас определенно есть талант к окклюменции, мисс Макмиллан, — наконец сказал Дамблдор, когда прервал их зрительный контакт. Он сидел напротив нее за своим столом, его феникс примостился позади него, тихо каркая, а огонь резво потрескивал в камине. Это было спокойное, живое место, и дружелюбие Дамблдора (и уроки Окклюменции); Гермиона ценила эти минуты.       —Я читала об этом, — нетерпеливо объяснила она, вытирая пот рукавом, — Кроме того, я думаю, дополнительное давление на меня, заключающееся в том, чтобы вы не узнали из будущего ничего лишнего, тоже помогает. Это действительно заставляет сконцентрироваться.       Солнце начало садиться. Через два дня замок снова будет заполнен студентами, но, а пока Гермиона могла наслаждаться обществом Дамблдора. Несколько раз они сидели в дружеской тишине, наслаждаясь чаем и печеньем, задумчиво глядя в огонь. Когда Гермиона взглянула на его лицо, она была поражена, насколько оно выглядело уставшим. Конечно… время противостоять Гриндевальду приближается, и это противостояние по сути означает борьбу с его собственным прошлым. Гермиона прочистила горло, чтобы привлечь внимание Дамблдора.       —Вы знаете…– нерешительно начала она, ненавидя, как громко звучит ее голос, — п-профессор, я знаю кое-что из вашего прошлого. Не много, — быстро произнесла она, вздрогнув от пронзительного взгляда Дамблдора, — но я знаю, каково это быть очарованным темной стороной. Это унизительно, но что было, то прошло. Наверное, вы не можете спокойно спать, пока Гриндевальд продолжает волновать умы людей. Я знаю, что не можете. Но теперь у него есть бузинная палочка, и только вам под силу остановить его.       Несколько мгновений Дамблдор смотрел на нее, прежде чем вздохнуть. Опасаясь, что он может попросить ее уйти, она поспешила пояснить:       —Я-я не пытаюсь сказать вам, что делать, — отчаянно проговорила она, — но я могу сказать, как это тяготит вас, и как это ужасно, не иметь человека, которому можно довериться. Но что бы не случилось…– она сглотнула, –я применю Обливиэйт, позже. Что бы вы не узнали, это не причинит вам боль навсегда. И вы можете думать о противостоянии Гриндевальду как… как о своего рода покаянии.       —Я ценю твои слова, — тягостно сказал он после нескольких мгновений мучительного молчания, — мы сегодня хорошо поработали. Доброго вечера.       Резкое увольнение Дамблдора было болезненным (обидным). Гермиона выпустила несколько слез сожаления, когда вернулась в Хогсмид той ночью, дрожа от ледяного воздуха. Ей так хотелось объяснить Дамблдору, что она не хотела его обидеть. Совсем наоборот, на самом деле, она как никто другой знала, об обольстительных силах очаровательного темного волшебника. Думая о Томе, Гермиона обхватила себя руками. С той самой ночи она не могла спать спокойно. Воспоминания того, что было между ними, и яркие представления о том, что могло бы произойти, не давали ей нормально расслабиться. Она пыталась занять себя своей миссией и в какой-то степени это срабатывало, до настоящего момента. Она придумала надежный план уничтожения кольца, который планировала осуществить завтра. Тем не менее, она еще никогда не чувствовала себя так виновато и отвратительно. Как должен чувствовать себя Дамблдор, жаждущий человека, который так или иначе привел к смерти Арианы и к геноциду европейских волшебников и магглов? Это должно быть хуже заклятия Круциатус, подумала Гермионас несчастьем, отпирая дверь в свою комнату.       Чувствуя беспокойство, как всегда в последнее время, Гермиона за своим маленьким столом и изучала тексты по Окклюменции, на свежую память о только что, прошедшем уроке с Дамблдором. Как только она сосредоточилась и выбросила из головы все тревоги насчет Гриндевальда, стук в дверь отвлек ее от работы.       —М-минуту, — неуверенно ответила она, сметая свои тексты под стол и в последний раз оглядывая комнату на наличие компрометирующих вещей. Наконец, с палочкой, заправленной за пояс ее юбки, Гермиона осторожно открыла дверь.       Луч теплого золотого света упал на знакомое лицо Альфарда; Гермиона невольно ахнула от удивления. Они не разговаривали с тех пор, как она нашла его ужасно пьяным в Кабаньей голове. Она не знала, чего ожидать, но когда Альфард улыбнулся, она испытала огромное облегчение.       —Давно не виделись, Гермиона, — немного неловко поздоровался он, улыбка все еще играла на его губах. Гермиона улыбнулась в ответ и шире открыла дверь, жестом приглашая войти. Он медленно вошел, ему было не по себе, но все же сохранял уверенный вид. Он всегда был жилистый, но сейчас его щеки были впалыми, что беспокоило Гермиону. Порезы, которые она пыталась залечить, оставили очень легкие, почти невидимые шрамы.       —Давно не виделись. Чем могу помочь? — спросила она, закрыв дверь. Альфард бессердечно рассмеялся.       —Так ты приветствуешь старого друга, Гермиона? — слегка подразнил он ее, вытащил стул из-за стола и сел на него задом наперед, скрестив руки на спинке и положив подбородок на предплечья. Он взглянул на Гермиону, все еще улыбаясь, и тогда она начала волноваться. Она осторожно села на край кровати.       -На самом деле, есть кое-что, с чем ты можешь мне помочь, — признался он, — Уверен, что ты помнишь наш разговор в канун Рождества, — его коричневые глаза задержались на ее лице, прежде чем он продолжил, — Сейчас ты знаешь, где я был, и теперь, к сожалению, ты замешана во всей этой неразберихе. Мне тоже удалось…– он сделал паузу, выглядя немного виновато и лукаво, как будто знал, что сделал что-то не так, но не сожалел об этом, —подсл… подслушать разговор бармена с профессором Дамблдором. Он думает, что ты что-то задумала…       Гермиона почувствовала слабый гул в ушах; она поняла, что это был, вероятно, звук крови, мчащейся к ее голове. Она всегда могла держать себя в руках рядом с Гарри и Роном, потому что была той, которая должна сохранять спокойствие. Но на самом деле, ей было трудно скрыть свою реакцию на его слова.       —Не притворяйся, –сказал он, сильно взмахнув рукой, — Я уже знаю, что это так. Я подозревал это месяцами. Сначала я думал, что ты Аврор или что-то вроде того, но я списал это со счетов. Я не уверен, кто ты, но в любом случае сейчас мы заодно.       —Как прошла твоя встреча с великанами? — спокойно спросила Гермиона, успешно уклоняясь от вопроса, подразумеваемого в его словах. Альфард усмехнулся и закатил глаза.       —Ну, ты наверняка можешь представить, — язвительно сказал он. — Из-за этого у меня проблемы с Риддлом — он еще ничего не сделал, но уверен, это может произойти в любое время.       Не было никаких сомнений, что он имеет в виду заклятие Круциатус. Альфард был душераздирающе бесцеремонным по этому поводу. Трудно было принять то, что Альфард, который должен был оставаться простодушным богатым холостяком (в отличие от Тома Риддла), был втянут во все это.       —И я говорю, что если ты задумала что-то против него, то мы должны объединить усилия.       —Не думала, что ты принимаешь сторону, — сказала Гермиона после непродолжительного молчания. Губы Альфарда скривились.       —У меня больше нет выбора. Я не намеренно ввязался в цели Риддла. Сначала мы были просто лучшими друзьями, а затем это как-то произошло. Гермионе было любопытно, сколько знает Альфард; склонив голову на бок, она настороженно посмотрела на него.       —Цели? –прощупывала она.       —Ты брала уроки Окклюменции у Дамблдора, — раздраженно сказал Альфард, — Почему-то мне кажется, что ты хорошо знаешь о его целях. Слушай, я думаю, он…– Альфард остановился, как будто не зная, продолжать ли, —Ну, у него много секретов. И… он часто исчезает. У меня нет полной свободы, так что я не могу легко следовать за ним. Но ты… ты можешь владеешь скрывающей магией. И Дамблдор убежден, что ты можешь пойти туда, куда захочешь. Ты идеальный кандидат, чтобы последовать за Томом и выяснить, что он задумал.       —Как ты думаешь, что он задумал? –сердце Гермионы бешено стучало.       —Уменя есть теории…– Альфард на мгновение отвернулся, на его мальчишеском лице промелькнула грусть. Он оглянулся на Гермиону несколько умоляюще. —Я думаю… я думаю, он пытается объединить усилия с Гриндевальдом, — быстро сказал он, запыхавшись.       Гермиона поморщилась. К сожалению, Альфард был не на высоте: Риддл презирал бы идею разделить славу уничтожения маггловского мира с Гриндевальдом. Тем не менее, лучше Альфарда не переубеждать в этом сейчас. Она подумала, что вряд ли он поверит в историю с Крестражами.       —Это серьезное обвинение, — с осторожностью сказала Гермиона, смотря на Альфарда. Он слегка прищурил глаза.       —Ты просто боишься в это поверить, потому что влюблена в него, — горячо обвинил он ее, а его лицо покраснело. Было трудно не ответить на его обвинение одним из своих; вместо этого Гермиона выдохнула, заставив себя подавить свою реакцию.       —Это не так, — мягко сказала она, — Я не влюблена в него. Признаюсь, что он мне нравится, но я не люблю его. Я просто говорю, что ты хорошо знаешь, как другие люди будут реагировать на такое заявление, и хотя я не согласна, остальной мир, вероятно, будет. В течение нескольких мгновений они смотрели друг на друга, вероятно, ожидая какой-либо реакции.       —Так ты со мной? — наконец сказал Альфард, резкость в его голосе выдавала страх, что она откажется. Гермиона позволила своим губам искривиться в неуверенной, кривой усмешке.       —Да.       Восторг на его лице был заметен. Гермиона не переставала удивляться тому, как он мог колебаться между озорным мальчиком со стеклянной головой и расчетливым, манипулирующим интригантом.       —Так какой план? — наконец сказала она. Язык тела Альфарда изменился, это было похоже на то, что свечи в комнате стали ярче. Его поза стала более открытой, глаза начали излучать тепло.       —У него есть последователи, — объяснил он тихим голосом, — Но в основном он действует один. Я знаю, что он планирует отправиться в Париж завтра; для чего, понятия не имею.       —И ты хочешь, чтобы я последовала за ним, — убедилась она, —Как ты узнал, куда он собирается отправиться?       —Легко. Он ненавидит давать нам конкретные ответы, но очень любит злорадствовать. Он не может удержаться от очень широких намеков, но другие слишком глупы, чтобы понять это, –объяснил Альфард. В его голосе была нотка эго, которая заставила Гермиону улыбнуться. Он был еще более самонадеянный (наглый), чем мог быть иногда Гарри. — И Эйвери слышал, как Диппет и Риддл говорили о Сене вчера. По-видимому, он просил разрешения покинуть замок.       Они продолжали говорить и продумывать план действий до поздней ночи и к тому времени, когда они оба согласились, пора закругляться, Гермиона чувствовала себя бодро и энергично. Так как Альфард был непосредственно внутри активности Риддла, его миссия будет более информативной, осведомительной. Единственная проблема была в том, что на завтра у неё была задача по подмене колец, но она была уверена, что сможет найти способы еще раз улизнуть в Литтл-Ханингтон. Гермиона показала Альфарду как создать Скрывающие чары (она утверждала ему, что именно так она остается невидимой, когда прочесывает ночные коридоры Хогвартса) и подошла к окну, смотря на дорожку, ведущую к Хогвартсу. Естественно, она не могла его видеть, поэтому не могла быть уверенной в его безопасном возвращении, но она все еще чувствовала, что должна за ним приглядывать.       Когда она добралась до кровати, розовые и пурпурные оттенки рассвета уже обрисовали небо. Она не могла не испытывать страх перед предстоящей слежкой за Томом на пути в Париж. Также как и не могла перестать размышлять, зачем ему понадобилось туда ехать. ***       Он так и не придумал никакого подходящего плана по выуживанию информации из Гермионы, и от этого он был на грани безумия. Этой ночью Том лежал и раздраженно пялился то на плакаты, то в потолок. Обычно ему легко давалось разрабатывать планы и стратегии, но сегодня вечером ничего путного не шло в голову. Каждый план каким-то образом заканчивался тем, что он ее соблазняет и на этом всё, однако отголосок ее дыхания наполнял его отвращением и стыдом.       Ранее, он рассматривал планы на будущее с его последователями, когда застав всех врасплох, Эйвери поднял вопрос об их будущем. Том, конечно, всё уже тщательно распланировал: после окончания учебы, он сразу попросит, чтобы Диппет устроил его на место преподавателя по Защите от Темных искусств. Он был осведомлен, что к тому времени Мэрри планировала пойти на пенсию, и это было очень кстати. Он бы ступил на пост преподавателя, и начал бы втайне тренировать свою собственную армию, пока его последователи бы начинали их собственную работу по всему миру. Крэбб, с его зверским поведением, был бы самым необходимым его компаньоном. Вероятнее всего, Эйвери был бы идеален в тех случаях, когда грубого идиотизма Крэбба было бы недостаточно. Лестрендж же имел кровожадный темперамент, которым Том не мог не восхищаться, он определенно себя еще покажет и добьется немалых успехов. Малфой, по мнению Тома, был не более чем мешком с деньгами. Его приличного размера наследство могло бы финансировать их деятельность еще очень долго, а небольшая зарплата Тома с поста профессора была бы хорошим вкладом.       Единственной проблемой был Альфард Блэк, самый большой туз в рукаве, который когда-либо имел Том. Альфард, с его сознанием мятежника и острым чувством такта был безупречным компаньоном. Его связи были внушительны, его кровь была самой чистой кровью в Англии, и он был достаточно искусен в заклинаниях, чтобы работать в тандеме с самим Лордом. К сожалению, он всё больше давал отпор Тому. Том закрывал на это глаза. Всё это началось с появления этой чертовой грязнокровки. Том пытался объяснить Блэку что есть и другие девушки более подходящие, более достойные его… и всё же, Том очень хорошо понимал внутренние противоречия Альфарда. Восхищенно ранимые карие глаза Гермионы не давали ему покоя даже во снах, более грязных, чем ее кровь. Он не мог полностью расслабиться, потому что эти сны его сильно утомляли.       Так невыносимо приятно было срывать нижнее белье с ее податливого тела, слышать ее слабые стоны, удивительно смешанные с болью, особенно вызванные натяжением и разрывом ткани. Ее верхняя внутренняя часть бедра была такой гладкой под его поцелуями. Взбешенный от того, что не может заснуть, Том успокаивал себя и тешился подготовкой к маленькому путешествию, запланированному на завтра. Если повезет, то это увенчается успехом, несмотря на то, что его последняя поездка оказалась неудачной. Но, по крайней мере, кольцо было в безопасности и защищено, и он чувствовал себя намного лучше, когда оно было спрятано и достаточно далеко от него. Возможно, не стоило держать Крестраж так близко к себе, подумал он и зевнул, и, наконец-то, провалился в сон. ***       Такое чувство, что не прошло и минуты, после того как голова Гермионы опустилась на подушку, как ее разбудило царапанье сипухи в ее окно. Бледный дневной свет раннего утра освещал темную часть ее комнаты. Гермиона щурилась, когда поняла, что сипуха за окном просится, чтобы ее впустили. Птица принадлежала Альфарду, она разбудила ее и принесла весть, что Том собирается выходить. Сонливость тут же рукой сняло, она наспех умылась, расчесалась, натянула бордовый свитер Рона поверх школьной формы. Уложив мантию-невидимку в сумку, она подошла к окну караулить. Оттуда можно было хорошо разглядеть тропу, ведущую от Хогвартса в Хогсмид. Она собиралась совершить очень рискованное мероприятие, но это было единственным правильным решением: когда Том появится в Хогсмиде, она накинет мантию и пойдет за ним. Она бы следовала за ним, до той точки, из которой он собирался трансгрессировать, а потом, в самый последний момент, она бы ухватилась за его мантию и переместилась вместе с ним. Буду молиться Мерлину, чтобы часть меня не осталась здесь, подумала она, в то время как ее желудок скрутился из-за отвращения. Она вспомнила неудачную трансгрессию Рона и сморщилась, пытаясь подавить подступившую тошноту. Следи за дорогой, приказала она себе, украдкой выглядывая из окна. Наконец-то показалась тень: это был Том, одетый в свою тяжелую походную мантию. Накинув на плечи мантию-невидимку, Гермиона со свистом тренсгрессировала вниз на Главную улицу, позади дерева.       Нагнув голову под капюшоном, Гермиона аккуратно ступала, следуя за Томом к границе деревни. Когда он начал распахивать свою походную мантию, юноша бросал настороженные взгляды вокруг себя. Сильный порыв ветра принес с собой его соблазнительный запах, который проник Гермионе в нос даже сквозь материал мантии-невидимки. Взмахнув палочкой, он произнес внушительное трансфигурационное заклинание, которое превратило его мантию в шерстяное пальто в маггловском стиле, именно в нем он был на провалившейся свадьбе Минервы. Под пальто он был одет в обычный черный костюм. Гермиона нахмурилась. Намеревался ли он на ком-нибудь использовать сегодня магию?Гермиона задержала дыхание и медленно начала продвигаться вперед, и мягко ухватилась за заднюю часть его теперь уже пальто только когда он дошел до нужной точки. Она зажмурилась, крепко уцепившись за его пальто одной рукой и другой плотно прижимая к себе мантию-невидимку. Девушка молилась, осознавая, что это бессмысленно, чтобы этот сумасшедший план сработал.       И затем они приземлились в безлюдном темном переулке в Париже. Том оглянулся вокруг — должно быть он почувствовал, что пальто оттягивает. Задержав дыхание, Гермиона невербально бросила в него заклятие Конфудуса, чтобы запутать ему мысли. Она была шокирована, что это действительно сработала, и у Тома на секунду появился пустой взгляд, перед тем как он вернулся в нормальное состояние. Тряхнув головой, но, все еще выглядя так, будто подозревает, что что-то произошло не так, он большими шагами направился вдоль аллеи, выложенной из булыжника, его блестящие парадные ботинки отщелкивали по влажному камню. Стараясь не отстать, Гермиона последовала за ним, наконец выдыхая, она не дышала с того момента, как Том телепортировал из Хогсмида.       Она не имела представления, где сейчас находится, и этого было достаточно, чтобы заставить ее собрать всю ее отвагу, и действовать так, как если бы Гарри и Рон были сейчас с ней рядом. Следуя за Томом по извилистым улицам Парижа, она напоминала себе, что ее греет свитер Рона и защищает мантия-невидимка Гарри. Всё что ей сейчас оставалось — это полагаться на собственное мужество и трезвую логику. Проблема была в том, что присутствие Тома не позволяло логике надолго задерживаться в ее голове, она могла только молиться, чтобы уберечь себя от неприятностей в этом путешествии.