Зараза

— Джек. Тихий, хриплый, без надежды. Таков голос Иккинга, звучащий из динамика. Внутри всё стучит, мешая, слышать. Хэддок говорит так, будто из него выкачали всю энергию. В груди похолодало. Джексон непроизвольно сжал руль. — Да? — поверхностно дыша, Фрост был готов и вовсе задержать дыхание. — У тебя есть полчаса на дорогу, — ничего не объясняя, предупредил шатен. Почему-то показалось, что тело охватило не волнение, а более сильное чувство. — Куда ехать? — без лишних вопросов спросил парень, вставляя ключ в замок зажигания. — К северо-западному СИЗО, — пробормотал безжизненный адвокат. — Что-нибудь привезти? — выезжая на проезжую часть, Джексон попутно перебирал в голове удобные маршруты и забивал их в навигатор. — Только твою тушку, желательно живую, — хмыкнул Иккинг, чуть заметно оживляя тон. Фрост грустно усмехнулся, слушая короткие громкие гудки. Бросив мобильный на соседнее сидение, парень снизил скорость, чтобы спрятать ножи, пистолеты и гильзы как можно надёжнее. А то и самому можно в изоляторе остаться, что крайне нежелательно. Следовало сначала заехать на квартиру, кое-что забрать. Эта вещь слишком дорога, да и полезна в данной ситуации. Бросив автомобиль у подъезда, Джексон пулей метнулся к двери, сшибая все на своём пути. Без извинений парень оттолкнул в сторону бабулю, чуть не выпавшую из-за двери, и взметнулся вверх по лестнице, не дожидаясь лифта. До северо-западного СИЗО довольно далеко, но если поторопиться, то можно успеть за сорок минут. Если он опоздает, никто ждать не будет, значит, на поиски есть все десять минут. Оставив дверь в квартиру открытой, Джек беспорядочно перерыл все ящики по пути в комнату, где жила Эльза. Не найдя нужного, парень повыкидывал из шкафа все вещи, проверил в ванной, гостиной и кухне. Совсем отчаявшись, Фрост трясущимися от волнения руками отпер дверь в свою комнату. Браслет сразу же бросился в глаза. Джексон вздохнул, чтобы успокоить рвущееся наружу сердце, пересёк помещение и забрал украшение с полки. — Фух, даже не представляю, что ты делал в моей комнате, — пробормотал на ходу, крутя вещь в руках. Наспех закрыв квартиру, Джек пешком спустился вниз. По дороге к машине он бросил извинение старушке. Та пропыхтела что-то про нынешнюю молодёжь, но парень не расслышал, захлопнув дверцу. Обгоняя жутко медленные сегодня автомобили, Фрост наплевал на полицейского, прилетев мимо не по своей полосе. Когда-нибудь его обязательно арестуют и посадят пожизненно, но не сегодня, и не завтра. Пока Джек нужен отцу, тот отмажет сына от любых косяков. А Джексон нужен ему пока жив Питч. Как только с Блэком будет покончено, мистер Норт забудет о существовании своего ребёнка. Такова жизнь. Если Эльзу выпустят до того, как Фрост убьёт Кромешника, у пары будет несколько часов на то, чтобы сменить город и страну. Сложная система. Оставив иномарку подальше от самого здания и парковки, Джек проверил карман и, убедившись, что браслет на месте, мельком глянул на часы. Ещё три минуты, чтобы добраться до поста. На пороге здания парня встретил Иккинг. — У вас будет десять минут, чтобы пообщаться наедине. Полностью наедине, — предупредил друг. — Не смей выкинуть что-нибудь. Кивнув, Джек хотел было пойти вперёд, но Хэддок притормозил пепельноволосого, схватив за руку. — Подожди, не самовольничай. И не огрызайся ни с кем. — Да понял я, мамочка! Вести себя хорошо, — раздражённо выдернув руку, шикнул парень. Иккинг удовлетворённость кивнул, удержавшись, чтобы не закатить глаза. Капризный нетерпеливый мальчишка. — У неё будут свободны руки, — как бы невзначай бросил Хэддок, обгоняя друга на пару шагов. — Это ты на что намекаешь? — с подозрением прошипел Джек, пытаясь сравняться. — Ни на что, извращенец, — фыркнул адвокат. — Учти, ты сам это сказал. Так… десять минут без камер и людей за стеной? Никаких микрофонов и наручников? — уточнил Джексон, засунул руки в карманы. — Да, — коротко ответил Иккинг, завернув в другой коридор. Там на другом конце его уже ждали несколько человек. — Мистер Хэддок, вы уверены? — переспросил начальник охраны. — Уверен, — вновь лаконично кивнул шатен. Возвращение на работу уже бесило. Вся эта грёбаная официальность так бесит. После нескольких лет вольной жизни прятать характер ужасно трудно. — Открывай. Стоявший у двери никем не замеченный охранник послушно открыл стальную дверь. — Фрост, десять минут. Надеюсь, ты все запомнил, — в последний раз повторил Иккинг, приостановив друга за плечо. Джек кивнул, не оборачиваюсь, и вошёл в пустую комнату. Здесь правда было совсем пусто. На ум пришли кадры из тех сериалов про полицейских. Эта камера точь-в-точь такая же: посередине железный стол, по бокам напротив друг друга два стула, тоже железных. В углах камеры, со всех четырёх сторон, но обычно в таких зданиях стоят камеры, у которых при ведении записи мигает красная лампочка. У этих не мигала. Может ли это означать, что они на самом деле не работают? Осмотревшись, Джек прошёл к столу и с противным скрипом отодвинул один из стульев. Внутри все переворачивалось. Сердце, кажется, слышно на всю закрытую комнату. Фрост сглотнул, и в горле стало больно. Но не от простуды. А может и от неё. За дверью послышалось копошение, щелчок наручников, команды охранника и наставления Иккинга. Парень непроизвольно сжал подкладку карманов в кулаки, организм заткнулся, дыхание замерло, а глаза обратились на дверь. Кажется, губы задрожали, чуть приоткрывшись. Что это с ним? Тяжёлую дверь, как назло, открывали медленно. Джексон уже подумал, что задохнётся в ожидании и умрёт на месте, прежде чем увидит её. Но… неслышные шаги, тёмная одежда, совсем худые ножки… Фрост всем телом потянулся вперёд, готовый сорваться со стула в любое мгновение. Дверь захлопнулась где-то на обочине сознания. Её глаза стали ещё больше. От удивления или потому что она похудела за пару дней. Скулы острее, как и подбородок. Губы такие синие. Они дрожат. А кожа бледная, ужасно бледная, как будто девушку сильно напугали. Тонкая шея, острые плечи. Несмотря на то, что на хрупком теле была мешковатая тёмная рубашка, косточки ключицы выделялись сильнее обычно. Прошло всего четыре дня… как же сильно она изменилась. — Эльза! Громкий вскрик отскочил от стен, ударяясь о черепную коробку. Стул с грохотом упал на пол, не устояв от сильного толчка. Джек со всей силой обнял девушку, прижав к себе. Так, будто укрывая щитом. Ответом послужил несдержанный всхлип. Разенграффе потянулась дрожащей рукой к лицу, чтобы закрыть рот, как привыкла это делать за дни, проведённые с другими заключёнными, но ей не дали. Фрост крепко перехватил тонкое запястье, завороженно смотря на зажмуренные глаза и прозрачные слёзы, скопившиеся в уголках за мгновение. Её губы, изогнутые в искренней счастливой улыбке. В этой запуганной уставшей девочке не узнать ту сильную стойкую Эльзу, но… она родная. От перенапряжённых нервов прорвало на смех, что и сделала девушка, уткнувшись мокрым от слёз лицом в толстовку Джека. Крепко вцепившись в ткань, она засмеялась, шмыгая носом и размазывая капли по кофте. — Т-ш-ш, — успокаивая, прошептал пепельноволосый, положив руку на затылок Эльзы. Пальцы сами собой незаметно начали путаться в мягких белокурых прядях. Родная. Не хотелось думать ни о чём. — Зачем? Истерика стала также быстро, как и началась. Ведь времени осталось… семь минут. — З…зачем? — заикаясь и шмыгая, повторила Эльза упрямо, не поднимая взгляда. Джексон медленно попятился назад к столу, ногой выдвинул другой стул и сел на него, потянув Разенграффе за собой, но та осталась стоять на месте, ожидая ответа. — Что «зачем»? — Зачем ты пришёл? Этот хриплый вопрос царапнул ноготком по сердцу. Но Эльза не меняет взгляда, хоть холодные тонкие пальцы и не вырывает из его тёплых рук. Джек ошеломлённо посмотрел на девушку. — К тебе пришёл, сказать, что… — Я сломаюсь. Снова сломаюсь, — сквозь новую волну слез еле выговорила белокурая заключённая, чувствуя, как больно даётся каждый звук. Будто в горле острые лезвия. — Нет! — слишком эмоционально выкрикнул парень, подскочив. Он тут же стал выше, и вся уверенность в своих словах покинула Разенграффе. Джек сжал её ладони в одной своей, другой рукой держа девушку за мокрый подбородок. — Да! — из последних сил крикнула Эльза. — Ничего не изменится после этого заседания. Меня все равно посадят. Её глаза смотрели насквозь и мимо. Их цвет стал ярко-бирюзовым, как будто что-то возвращается, вселяется в хрупкое тело. Вошла она сюда с совершенно другим взглядом. — Скажи мне… — Джексон смотрел прямо в глаза, говоря тихо. — Зачем ты это сделала? Я… Я должен был оказаться за решёткой, а не ты! Чёрт! Мелкая зараза, ты самой себе жизнь сломаешь! Зачем?! — Ты сам сказал, что я та я ещё зараза, — грустно усмехнулась девушка, попытавшись отвернуться. Не вышло. — Только что. Она хмыкнула, ведя себя так спокойно, что парню стало не по себе. — Я понимаю, что ты сделала это ради меня. Понимаю, что бесполезно кричать. Наши с тобой слова ничего не изменят, но… Я правда не понимаю, почему ты сделала так, — опустив взгляд, ровно заговорил Джек. Его голос граничил со срывом, тогда как душа двигалась к обрыву. — Я не смогу собрать тебя заново. Я слабак. Настолько, что сдаюсь, увидев реальную проблему. Мои методы решения — насилие. Были… я не умею говорить, но… и, может, моих мозгов просто-напросто не хватает, чтобы понять твой поступок… я не знаю, запутался, но… Зачем? — он говорил лихорадочно, перепрыгивая с одного конца предложения на другой. Но говорил искренне, пытаясь подбирать слова, чего не делал раньше. — Хотела поиграть в героиню, — пожав плечами, хмыкнула Эльза. Она продолжала смотреть вбок, стараясь держаться на расстоянии, хотя это было сложно. Желание обнять, выплакаться, почувствовать запах, прикоснуться к щекам, губам, рукам действовало магнитом. И его притяжению противиться с каждой секунды становилось все труднее. Осталось четыре минуты. — Хотела спасти тебя, твою жизнь. Ведь если бы здесь был ты, я не выдержала. Это я слабая и слишком эмоциональная. Я бы не смогла защитить тебя по-другому, понимаешь? Мы бы не ушли от полиции, взяли бы нас обоих. Даже если бы я не была напрямую связана с доставкой, то пошла как соучастник. А так… мне дорога твоя свобода. Ты совершил достаточно преступлений. Хватило бы на пожизненное. — Господи… Моя жизнь ничего не стоит. Только ты ценишь её так высоко, что готова защищать. Я удивляюсь тебе и не понимаю, за что ты так ценишь меня? Ведь я… — Ты сидишь в прошлом. Погряз в нём по уши, — живо перебила Эльза, резко дёрнув головой. Взгляды встретились, не теряя ни секунды, чтобы запомнить цвет. — А я просто люблю тебя. — Хочу, чтобы ты повторяла это каждую минуту, — прошептал Джексон, быстро склонившись к губам. Эльза прикрыла глаза, не сопротивляясь. Фрост медленно коснулся её покусанных губ, запоминая каждый миг. Все слишком медленно и глубоко. Постепенно. Чувственно. Руки исследуют, проводя по шее, скулам и волосам, плечам, рукам друг друга, пытаясь забраться под одежду. Шумно втянув воздух, Джек сбил второй стул, двигаясь к столу, чтобы усадить на него девушку. «Люблю» пропитано каждое движение. Минута… — Никогда не отчаивайся, поняла меня? — громко дыша, прохрипел парень, смотря упорно, не как уличный мальчишка, а как взрослый. — Иккинг выиграет твое дело, уже завтра тебя освободят, поняла? Я заберу тебя. Запомни это. За каждым «поняла» следовал кивок. Конечно, поняла. — Я люблю тебя, больше свободы, больше жизни. Я не ценю свою жизнь, как бы ты ни старалась, — усмехнулся Фрост. — Зараза, — усмехнулась в ответ, дёрнув на себя. Но их прервали, не дав приблизиться вновь. — Время вышло, — огласил Хэддок через микрофон. — Сейчас, подожди секунду, — попросил Джек, обернувшись на голос. Вернувшись к Эльзе, Фрост вытащил из кармана браслет, без лишних слов оттянул рукав её рубашки, ловко застегнув браслет, опустил ткань. — Не потеряй мой подарок, он может пригодиться, — подмигнул парень, чмокнув в бледную щеку удивленную Разенграффе. Он еле успевает отпрянуть на несколько сантиметров, как дверь с грохотом открывается. — Разенграффе, на выход, — командует человек в форме. Джек это не нравится. Очень. Но именно сейчас он не в силах что-либо сделать. Эльза улыбается краешками губ в последний раз и послушно выходит. — Лицом к стене, руки над головой. Её уводят. Чем дальше она, тем больше возвращается тревога и отчуждение. — Ты обязан вытащить её, — говорит Джексон, выйдя к другу. — Знаю, — кивает тот. — Суд начнётся завтра в два. — Ты же знаешь, что я не приду. — Прошу тебя, будь осторожен. — Конечно, — беспечно отмахнулся пепельноволосый, засунул руки в карманы. — Я всегда осторожен, мамочка. — Не сомневаюсь, — пробубнил Хэддок вслед уходящему другу.