Ересь Робаута

Охотник шел по коридорам космической станции, скользя из тени в тень, невидимый и неслышимый воинам, патрулирующим станцию. Как и они, охотник был выше любого обычного человека, и его могучее тело так же защищала силовая броня - но на этом сходство кончалось. Хотя его цвета поблекли, броня охотника была темно-зеленого цвета и лишена отметок хаоса. На его плече всё ещё виднелся символ глаза с вертикальным зрачком, выдавая его принадлежность к Шестнадцатому легиону, но все остальные признаки давно стёрлись. Охотник не носил шлема, скрывая своё лицо во тьме в то время, как головы предателей защищали рогатые шлемы, массово производимые в одной из кузниц Тёмных Механикум и отданные в уплату дани Чёрному Легиону. Оставив болт-пистолет на бедре, Охотник перехватил старый силовой меч правой рукой. Пара искаженных пародий Легионеров прошла по тесному коридору, в тени которого прятался охотник. Они не ожидали никакой опасности - это место находилось глубоко в Оке Ужаса, само его существование было секретом, известным лишь немногим из Черного Легиона. Конечно же, этого не хватило, чтобы остановить Охотника. Он выслеживал свою добычу через потоки самого Эмпирея, привлеченный к её грехам силой сковывающих его клятв. Око Ужаса было местом, неподвластным законам физики, но с лёгкостью изменяемым волей находившихся в нём людей и душа достаточной силы могла путешествовать по нему без нужды в космическом корабле. Охотник появился уже внутри станции, вынырнув из её тени вдалеке от любых систем безопасности. Ему потребовалось три дня, чтобы пробраться сквозь механизмы из металла и плоти, не поднимая тревогу. Теперь он практически настиг свою добычу - но сперва, ему придётся убрать охрану. Как только два Космодесантника Хаоса прошли, охотник выпрыгнул из укрытия, расслабляя задеревеневшие мышцы за время нахождения в засаде. Вжав руну активации на силовом мече, он не колеблясь вонзил его в шею еретику. Лезвие пробило дрянную броню, даже не заметив препятствия и пронзив позвоночник предателя. Из мгновенно прижжённой клинком раны не пролилось и капли крови, но предатель, чей мозг сварился от близости с силовым полем, вряд ли это заметил. Когда труп начал заваливаться вперед, охотник схватил оставшегося Черного легионера, обхватив голову свободной рукой, и резко дёрнул, ломая шею. Нормальная силовая броня предотвратила бы эту атаку - но охотник внимательно наблюдал за ложными легионерами и отметил слабые места их брони. У того, кого он убил клинком, снаряжение было лучше. Вырвав из тела клинок и несколько секунд вслушиваясь в тишину коридора, Охотник потащил тела в укрытие. Со временем их найдут, когда предатели всё же изволят устроить перекличку - но к тому времени Охотник уже будет далеко. Два охранника, которых он убил, были последней линией защиты его цели, но Охотник понимал, что сама цель далеко не беззащитна. В конце коридора, который они патрулировали, была арка, из которой доносился запах крови и другие, ещё менее приятные запахи. Не замедляясь, охотник прошёл арку и вышел в обширную комнату, освещенную красными светящимися шариками и светом факелов, вылепленных из конечностей безымянных чудовищ. Стройные ряды чанов, в которых находились всевозможные мутанты, украшали стены. В центре комнаты находился операционный стол, на котором лежала связанная мутировавшая фигура с чешуйчатой кожей и девятью конечностями, которые не были ни ногами, ни руками, живот был разрезан, а кишки подергивались - под воздействием холодного, стерильного воздуха лаборатории. И наконец он увидел его, монстра среди монстров. За сто веков охоты на свою цель, он хорошо запомнил её облик. Он узнал пропитанный кровью плащ, сделанный из человеческой кожи, гриву грязно-белых волос, кибернетическую конструкцию, прикрепленную к спине человека. Охотник был лучше знаком с внешностью своей жертвы, чем с самим собой. Время от времени были некоторые вариации, некоторые мелкие детали, которые менялись - несколько шрамов, какой-то конкретный инструмент, свисающий с пояса, интенсивность запаха порчи - но он всегда узнавал свою цель, стоило лишь на неё взглянуть. Его порчу нельзя было ни с чем перепутать. — Это ты, Боркис? — не оборачиваясь, спросил апотекарий хриплым голосом. — Где этот дурак Нар? Ах, неважно. Принеси мне образец Рак’Гола, будь добр. Я хочу попробовать что-нибудь на этом, прежде чем его жизнь оборвется. Не говоря ни слова, охотник прошел через лабораторию приближаясь к своей цели и бесшумно вытягивая меч из ножен. Прародитель прекратил осмотр тела и склонил голову. В течение доли секунды вся комната, казалось, замерла. В тот момент, когда он ударит по руне, Байл поймет, что происходит - ни один Астартес никогда не сможет спутать звук активирующегося силового поля. Но Хирургон на спине Лорда Клонов уже завибрировал и повернулся, а злобный интеллект устройства обнаружил угрозу, которую его хозяин еще не заметил. Десяток возможных вариантов мелькнул в голове у охотника, и с легкостью, рожденной долгой практикой, он выбрал тот, который имел большие шансы на успех. Он нажал руну. На этом клинке и, моей честью, я обязуюсь выполнить эту клятву: выследить Архи-Ренегата, Фабия Байла и убить его за преступления против Шестнадцатого легиона, Империума и Человечества. От моей руки Осквернитель, создатель Черного легиона, умрет, его богохульная работа будет уничтожена. Пока это дело не будет сделано, я не буду знать ни отдыха ни сомнений. Этим я клянусь … Фабий повернулся в тот момент, когда звук силового поля достиг его ушей, его руки уже опустили инструменты и достали игольчатый пистолет. Однако, прежде чем он успел нажать на курок, охотник настиг его и взмахнул клинком. Тот увернулся, двигаясь со скоростью настоящего Астартес, и лезвие пронзило лишь тело мутанта, оборвав его жалкую жизнь. Байл направил свой игольчатый пистолет на голову охотника, но он не нажал на курок - вместо этого его глаза расширились от удивления, когда он впервые взглянул на своего, потенциального убийцу. — Ты, — выдохнул Прародитель, узнав лицо охотника. — Гарвель Локен… Ты всё ещё жив. Так это ты меня преследовал… Это больше не мое имя. Ты и твои творения убили человека, который носил это имя. Теперь… я Цербер. Я волкодав у врат Ада. Я твоя смерть, предатель. Охотник - Цербер - вырвал клинок из трупа и взмахнул им ещё раз. Прародитель сделал шаг назад, и клинок прошел в миллиметрах от его обнаженной кожи, слегка обнажая оголённую шею. В ответ Байл нажал на спусковой крючок, и в Цербера полетел поток покрытых токсинами игл, каждая из которых была изготовлена одними из лучших еретиков в Оке Ужаса и укреплена до такой степени, что они могли легко пробить керамит. Доспехи Цербера не защитили бы его - но в этом не было необходимости. У него были другие способы. Охотник сместился, и иголки прошли сквозь его внезапно бестелесную форму. Он сделал ещё один шаг вперед, борясь против давления безумия и демонического влияния окружающего его, и сдвинулся назад, вновь обретая физическое присутствие. Он почувствовал, как что-то сломалось в его груди, что-то лопнуло в правой ноге, и поток боли почти охватил его. Эта странная способность, которую он однажды обнаружил, всегда брала свою уплату в виде боли и страданий, но Цербер был рад такой цене, потому что он видел скрытую стоимость «даров», дарованных тем, кто жил внутри Око Ужаса. Байл улыбнулся, обнажив желтые зубы и черный язык, который казался более уместным во рту трупа, чем у живого существа. — Чем ты стал? — засмеялся ренегат, отступив назад и выпустив еще один залп из своего игольчатого пистолета, которого Цербер избежал, снова став нематериальным, нагрузка на его тело и разум стала еще больше, чем в прошлый раз. — Куда привело тебя твоё жалкое стремление к мести? Посмотри на себя! Ты больше призрак, чем плоть, больше демон, чем человек! Будет интересно разорвать тебя на части, когда ты умрешь… я многому могу научиться, о да… Я не слеп к изменениям, через которые я прошел. Это место, это адское царство безумия и порчи меняет меня. Моя плоть искажается на генетическом уровне, превращаясь в форму, отражающую природу моей души. Пока что изменения остались внутри - я мельком увидел своё отражение и знаю, что оно не изменилось. Даже если Темные Боги не держат мою душу, энергии этого места все еще влияют на меня. Я чувствую, как Варп кипит в моих костях и крови… Но я не испорчен. Долг защищает меня от прикосновения зла, обитающего в Эмпирее. — А ты из молчунов, как я погляжу? Не будешь проклинать меня за мои многочисленные преступления? Не будешь грозить мне правосудием? Ты не похож на остальных твоих братьев, — с весельем в голосе отметил Архи-Еретик. — Это… на удивление приятно. Такие вещи становятся совершенно утомительными после ста или около того раз. Каждый раз, когда я выхожу из Глаза, твой старый Легион всегда ищет меня. И если это не Имперский Убийца, то очередной раб Сил, пытается убить меня, потому что этим раздутым мерзостям что-то взбрело в голову. Не то чтобы они были особенно рациональны в таких вещах, как я уверен, ты знаешь. Конечно, ты встречался с их слугами во время твоей маленькой охоты? Цербер не ответил, и вместо этого нанёс ещё один удар. И снова Байл увернулся и выстрелил в ответ, но на этот раз охотнику удалось увернуться, не прибегая к своим эзотерическим способностям. Только когда он услышал шипящий звук, исходящий из-за его спины, где иглы пробили одну из капсул, он понял, что единственная причина, по которой он смог увернуться от выстрела, заключалась в том, что он не был целью в первую очередь. Комната наполнилась ядовитым туманом, и Цербер почувствовал, как его легкие начинают гореть. Не останавливаясь, он задержал дыхание и потянулся к своему старому шлему Марк IV, который висел у него на поясе. Одним плавным движением он натянул его на голову. У Байла не было шлема, но судя по всему, на него этот яд не оказывал воздействия, неудивительно. Прародитель пахнул коктейлем из химикатов, которые текли по его венам, ускоряя его обманчиво тощее тело и делая его невосприимчивым ко всем, кроме самых убийственных ядов и болезней. Хотя на его теле не было явного кибернетического усиления, на самом деле Повелитель Клонов был больше машиной, чем человеком - но он был машиной биологической, каждая рука которого была создана его темным гением для определённых целей. Напротив, большинство механизмов шлема Цербера больше не функционировали, но его фильтр все еще работал, и его бледные линзы глаз были все еще достаточно ясны, чтобы видеть сквозь них. Самые продвинутые варианты прицеливания давно перестали работать, микрокогитаторы, обрабатывающие их, расплавились в шлак, когда Цербер сотни лет назад взглянул на творение Байла, которое более чем на девять десятых состояло из демонов. Возможно, это было к лучшему - духи машин были более восприимчивы к обману, чем усиленные чувства трансчеловеческого воина. Шлем больше не мог помочь ему смотреть сквозь туман, но он не нуждался в этом - он мог чувствовать присутствие своей жертвы, притягивающее его душу. В такой близости о цели, узы клятвы были еще сильнее, подталкивая его к Архи-Ренегату с непреодолимой силой. Цербер снова сместился и прыгнул сквозь ядовитый туман, ещё один выстрел иголок прошел через него безвредным. Его меч ударил, и на этот раз Цербер только повернулся к костям и плоти, когда кончик нематериального лезвия прошел через горло. Оружие материализовалось обратно в реальность, разрывая сонную артерию Архи-Ренегата, прежде чем его силовое поле снова могло воздействовать на Материум. Игольчатый пистолет выскользнул из рук Байла, когда он упал назад. Медленно, чувствуя, как боль от его ран ослабевает, когда исцеляющие способности его тела начинают действовать, Цербер шагнул к своей жертве, его ботинок вступил в лужу темной, гнилой крови, которая лилась из смертельной раны. Несмотря на перерезанное горло, Байлу все же удалось выкрикнуть наполненные злобой слова, глядя на своего убийцу с презрением, ненавистью и страхом в его глазах: — Ты действительно думаешь, что это имеет значение? Ты… не можешь… помешать мне… сделать… то, что должно быть сделано. Цербер больше не тратил время, слушая безумные разговоры предателя. Он уже слышал их много раз в прошлом и понимал испорченную идеологию Лорда Клонов лучше, чем кто-либо другой в галактике — возможно, даже лучше, чем сам сумасшедший. Здравомыслие Байла давно было разрушено потоками Варпа и бременем его отвратительного существования, возложенного на его жалкую душу. Он нанес удар своим оружием вниз, вызвав силовое поле вокруг клинка на полную мощность. Меч пронзил броню Повелителя Клонов и его спину, вонзившись в палубу внизу. Держа свою жертву на месте, Цербер наблюдал, как жизнь исчезает из глаз. В течение нескольких секунд охотник оставался неподвижным, глядя на труп своей жертвы, ожидая, что вес на его душе наконец исчезнет. Но ничего не произошло, и он вздохнул. Похоже, у него еще есть работа. По правде говоря, он не ожидал ничего другого. После стольких лет, проведенных в Оке Ужаса, он с трудом мог представить себе любое другое существование. Воин, который когда-то был Гарвелем Локеном, вогнал клинок в ножны и вышел из комнаты, не оглядываясь, оставляя позади труп Фабия. Тело уже разваливалось, распад распространялся через него с ускоренной скоростью, поскольку скрепляющая его алхимия исчезала с прекращением его биологической функции. Церберу не нужно было смотреть, чтобы знать, что происходит; в конце концов, это был не первый случай, когда он убил Фабия Байла. И этот не будет последним, поскольку его клятва все еще не выполнена. Охота продолжалась до тех пор, пока осквернение наследия Воителя не было отомщено. Независимо от того, сколько времени это займет. Он возвращался в тень и уходил из этого места, двигаясь сквозь нереальные потоки Глаза Ужаса, когда он искал новое воплощение Фабия Байла, которое он сейчас преследовал. Он убил этого и переходил к следующему снова и снова, предотвращая слишком сильное влияние Прародителя, даже если он не мог по-настоящему и окончательно покончить с этим. Ибо это моя клятва, до конца самой вечности.