***
Магистр Легиона Дерадолон Мальчик, который однажды возглавит Детей Императора, родился на Кемосе в семье рабочих, трудившихся на планетарной фабрике. В отличие от большинства других, выбранных для вступления в Легионы Космического Десанта, он не проявлял особого таланта или умения, хотя его тело было сильным, а ум - чистым. Единственное, что отличало его и что привлекло внимание капелланов, - это его решимость. Дерадолон был готов тренироваться усерднее, чем любой другой мальчик его возраста, и благодаря этому добился большего, чем те, кто обладал большим талантом. Так он и был избран и вознесён геносеменем Фениксийца, навсегда покинув свою смертную жизнь, чтобы служить Императору. Дерадолон медленно, но верно поднимался по служебной лестнице, завоевывая доверие своих начальников надежностью и силой воли. После столетнего служения он стал магистром рекрутов в одной из великих рот, в обязанности которой входил контроль за подготовкой следующего поколения Детей Императора. Эта обязанность привела его обратно на Кемос, где он в течение еще двух столетий обучал рекрутов, передавая свой опыт сотням будущих боевых братьев, готовя их к войнам, ожидающим их среди звезд, и к более личным ужасам, которые будут их окончательным испытанием. Затем в восьмом веке сорок первого тысячелетия, Кемос подвергся нападению. Ультрамарины, ненавидящие Третий легион за участие Фулгрима в падении Жиллимана, прибыли к Кемосу, стремясь уничтожить родной мир Детей Императора. Повелитель Легиона того времени пал во время битвы против слуг Архипредателя, но Дерадолон принял командование оставшимися легионерами на себя. Многие из них были его учениками и инстинктивно повиновались, проигнорировав устоявшуюся цепь командования. Во время этой кампании Дерадолон лично убил Лорда Хаоса, возглавлявшего атаку в дуэли, в которой его лицо ужасно пострадало от Варп-огня. После того как Ультрамарины были побеждены, Дерадолон был провозглашен новым лордом-командующим, но ветеран отказался покинуть Кемос, как того требовал протокол, когда Магистр Легиона умер. Он заявил собранию лордов-командующих, что, пребывая на грани жизни и смерти от своих ужасных ран, он получил своего рода видение - что его судьба - защищать Кемос до последнего вздоха. Другие лорд-командующие приняли это, и Дерадолон стал новым Магистром Легиона, в то время как Великая рота, которой поручена защита Кемоса, была заменена другой, которая также понесла потерю своего командира. С тех пор Дерадолон оставался на Кемосе, героем своего народа и неутомимым наблюдателем. Отбив десятки других нападений на Кемос и соседние системы. В возрасте более пяти веков Дерадолон является ветераном многих конфликтов. Он скрывает чудовищные ожоги за прекрасной серебряной маской, созданной для него величайшими мастерами Кемоских вечных. В битве он использует два силовых меча, каждый из которых является реликвией самых ранних дней Легиона. Это оружие было в хранилище крепости до атаки Ультрамаринов, когда Дерадолон использовал его после того, как его собственное оружие было потеряно в особенно жестокой схватке с группой Одержимых Космодесантников. Рассказчики утверждают, что, когда Дерадолон лежал на земле и над ним возвышался мерзкий Второрождённый, стазисные поля клинков одновременно отключились, чудо, которое подарило будущему Повелителю Легиона оружие, необходимое для убийства существа и его мерзких сородичей. Дерадолон никогда не подтверждал эту историю - но и не опровергал её.***
Шли дни, которые превратились в недели, которые превратились в месяцы, и тем не менее Черный легион не атаковал. Он висел в пустоте, дамоклов меч, парящий над Кемосом. По мере того как корабли и армии отвечали на призыв Магистра Легиона и рвались на защиту родного мира Третьего Легиона, также росли силы Хаоса, когда отряды выходили из темноты космоса и объединялись с армадой Прародителя. Согласно симуляции техножрецов, если бы Черный Легион атаковал сразу после их прибытия, они, по всей вероятности, одолели бы защитников и захватили бы Кемос задолго до того, как первые подкрепления могли прибыть и нарушить равновесие. Дерадолон подавил это знание, но он также был вынужден согласиться с холодными расчетами мыслителей, и был уверен, что Архи-ренегат тоже это понимал. По какой-то причине Фабий не воспользовался шансом, и Дерадолон был уверен, что для лоялистов это ничем хорошим не обернётся. В то время подготовки, Кемоса достигли известия о Чёрном Крестовом Походе, движущемся к Тераталиону, второму родному миру Тысячи Сынов. Пятнадцатый легион также звал на помощь, и Дерадолон не мог не задаться вопросом, координировали ли Байл и тот кто возглавлял эти другие силы предателей, свои атаки, чтобы не дать каждому легиону прийти на помощь другому. Кемос, однако, был более доступным, чем Просперианский Доминион, и имперские силы, которые сосредоточились на его защите, были столь же разнообразны, сколь и могущественны. Целая боевая группа Имперского флота Сегментума Ультима был среди первых, кто прибыл, вскоре к ним присоединились транспортники, загруженные полками Астра Милитарум, Ковчег Механикум ''Воля Марса'' и его сопровождение меньших марсианских кораблей, ударный крейсер Восьмого легиона ''Дрожь Ужаса'' его рота Повелителей Ночи, и многие другие. На протяжении веков Третий Легион посвятил себя защите Империума любой ценой, и теперь эти жертвы возмещались, когда спасенные приходили на помощь Детям Императора. Некоторые из этих долгов были очень стары: 154-й аскарианский выполнил обещание, данное пять тысяч лет назад, когда сыновья Фулгрима спасли полк от уничтожения в Битве Расколотых слёз, их генерал обещал свою поддержку во имя двадцати четырёх Детей Императора, которые умерли, чтобы позволить его отдаленным предшественникам вырваться из засады Друкхари. И, конечно же, несколько полков Кемоских вечных, легендарных сыновей и дочерей Кемоса Астра Милитарум.***
Кемоские вечные Среди бесчисленных полков Астра Милитарум стандарт сыновей и дочерей Кемоса считается одним из самых высоких. Будучи родным миром Фулгрима, планета была избавлена от многих требований Великого Крестового Похода, став маяком культуры, а не военной мощи. Но когда Третий Легион вернулся после окончания Ереси, он принес рассказы о Кровопролитной войне вместе с травмированными оставшимися в живых жертвами Темных Эльдар. Их истории о продолжающемся ужасе и страданиях распространялись, смешиваясь с растущей верой в Императора как бога, чтобы создать уникальное мышление. В то время, Дети Императора были серьёзно ослаблены, потеряв большую часть братьев. Третий легион больше не мог быть могущественным клинком, крушащим всех врагов Человечества: теперь они должны были быть кинжалом, хирургически точным оружием нацеленным на самое слабое место врага. Чтобы сыграть свою роль в войнах, бушующих по всей галактике после неудавшихся амбиций Жиллимана, сыновья Фулгрима нуждались в помощи людей. И поэтому, с тяжелым сердцем, попросили людей Кемоса сражаться вместе с ними - только чтобы быть пораженными степенью поддержки, которую они были готовы предложить. Согласно древним записям, сотня полков была создана из населения Кемоса, чтобы сражаться вместе с Детьми Императора против остатков Легионов Предателей и угроз ксеносов, которые воспользовались гражданской войной, чтобы проникнуть на человеческую территорию. Улыбаясь впервые после окончания Ереси, Фулгрим объявил этих храбрых мужчин и женщин вечными, потому что их имена навсегда останутся в летописях Империума. Каждый существующий сегодня полк Кемоских Вечных произошел от одного из сотен, собранных в тот день, хотя некоторые были разделены в соответствии с требованиями войны. С мощью промышленности Кемоса, они были - и остаются - очень хорошо оснащены. Вечные идут на войну только с самым качественным снаряжением, включая некоторые предметы, которые технически не разрешены в книге правил Астра Милитарум. Но благодаря постоянному патронажу Детей Императора они в основном избежали проблем на этом фронте. На протяжении веков, Вечные развивали свои собственные традиции, многие из которых выглядели довольно странно для посторонних. Одной из них являются богато украшенные маски, которые они носят в бою, по образцу погребальных масок королей и королев Старой Земли. У каждого солдата есть своя маска, лично созданная одним из мастеров Кемоса, чтобы изобразить идеализированную версию его лица. Несколько из этих ремесленников сопровождают каждый Кемоский полк, так как они должны создаваться заново всякий раз, когда солдата повышают, цвет металла указывает на ранг солдата. После смерти солдата его маски возвращаются его товарищами для отправки на Кемос и присоединения к миллионам других, выставленных на памятниках павшим детям планеты. Когда маска уничтожена, создаётся копия. Конечно, маски служат другой, более практической цели. Каждая из них напичкана технологиями, позволяющими обладателю получить такие преимущества, как ночное видение, защита от многих токсичных газов, звуковые датчики и доступ к встроенному воксу. Маски офицеров и специалистов обладают ещё большим функционалом, над которыми постоянно совершенствуются техножрецы Вечных. Все эти функции также можно отключить, так как катастрофическое столкновение с Нерожденными в М33 почти уничтожило 88-й полк, когда встроенные сенсоры не могли обнаружить демонов, беснующихся в их рядах. Кроме того, Вечные приняли ту же философию самопожертвования, что и сами Дети Императора, и многие охотно калечат себя, чтобы лучше выполнять свой назначенный Императором долг. Для них маски также служат для того, чтобы скрыть кибернетические имплантаты. Ресурсы, к которым имеют доступ Вечные, также означают, что солдаты могут оправляться от тяжелых травм, перекованные техножрецами и медиками в киборгов, единственным отличием которых от скитариев Механикус - являлось отсутствие связи с командирами Механикус. Они используются в качестве ударных войск. Многие командиры опасаются их - и на то есть веские основания. Другое различие между Вечными и большинством других Имперских Гвардейских полков состоит в том, что, поскольку Кемос служит основной вербовочной площадкой Третьего Легиона, число женщин в их рядах выше, чем где-либо еще, так как лучшие сыны мира взяты для присоединения к Астартес. Иногда это вызывало напряженность во время столкновений с элементами Империума, имеющими более архаичные взгляды на такие вопросы (особенно аристократией некоторых имперских миров-ульев), но боевое мастерство Вечных всегда остужало горячие головы.***
Когда эти различные группы собрались, необходимость в центральном командовании стала очевидной. После недели напряженных дискуссий, Дерадолон был объявлен Воителем Кемоса на время вторжения Хаоса, и получил общее командование всеми имперскими силами в системе. Он немедленно приступил к работе, направляя огромные армии в оборону Кемоса, а также следя за тем, чтобы эвакуация населения планеты проходила гладко. Хотя Кемос был менее густонаселенным, чем большинство имперских миров, он все еще содержал более миллиарда душ, и с бушующими в Варпе штормами эвакуация из мира была невозможна - даже если было достаточно кораблей, и те были в состоянии пройти армаду Черного легиона. К счастью, лидеры Кемоса давно разработали планы противостояния подобным угрозам. Древние хранилища, где люди Кемоса спрятались во время Старой ночи, были переделаны в обширные убежища, заполненные припасами. Разбросанные по всей поверхности планеты, эти хранилища были также скрыты от глаз, и тонкие манипуляции с климатическими машинами вызывали атмосферные помехи, которые мешали дальним ауспексам Черного легиона отслеживать массы, движущиеся к укрытиям по всей системе. Один за другим опустели города-государства Кемоса, их люди исчезли в убежищах. Только жители Каллакса не искали защиты хранилищ, вместо этого стекаясь в обширные пещеры под крепостью-монастырем Детей Императора.***
Теодор наблюдал, как массы гражданских лиц проходят мимо контрольно-пропускного пункта. Десятки серво-черепов парили над ними, просматривая людей и их упакованные вещи (одна стандартная сумка на человека, не более) на предмет каких-либо аномалий. По мнению Теодора, эта сцена болезненно напоминала олимпийскую картину, которую он когда-то видел, на которой изображены мертвецы, которых затащили в подземный мир мрачные стражи и плавающие духи. Он старался не видеть в этом предзнаменование. Всё население Каллакса было эвакуировано и отправлено в обширный подземный комплекс под крепостью-монастырем Детей Императора. Там был целый город, построенный из поколения в поколение вокруг убежища, где Фениксиец прожил свои первые годы, в безопасности от загрязнения, которое разоряло Кемос. Склады консервированных безвкусных продуктов питания и воды, глубоко закопанные и защищенные генераторы энергии и сложная система рециркуляции воздуха позволили всем миллионам невооруженных невинных людей жить там в течение многих лет, если это потребуется. После того, как они все войдут, они будут запечатаны за несколькими слоями дверей, способных сдержать даже Титанов, которые, однажды закрывшись, могут быть открыты только с помощью комбинации из тысячи символов, известной только горстке людей во всем Сегментуме. Там они будут в безопасности от Черного легиона: проникновение через эти адамантиевые ворота в лучшем случае займет у еретиков годы. Даже если произойдет худшее и рухнет твердыня Третьего легиона, люди, которых они поклялись защищать, будут спасены имперскими силами возмездия задолго до того, как слуги Хаоса смогут проникнуть внутрь. Беспорядки в толпе привлекли внимание Теодора, и он двинулся прежде, чем узнал об этом, люди расступались перед ним, чтобы освободить место для своего сверхчеловеческого защитника. До настоящего времени эвакуация продолжалась лишь с несколькими инцидентами, все они были решены быстро и без насилия. Повелитель Легиона хотел, чтобы это продолжалось, и именно поэтому он направил отряд Теодора, чтобы помочь правоохранительным органам направить усилия. Присутствие легионера - по крайней мере на Кемосе - успокаивало людей, наполняя их сердца спокойствием. И они не могли позволить себе панику на этом этапе. Эти люди собирались провести неопределенное количество времени взаперти: они должны были сохранять порядок и единство, иначе когда ворота хранилищ откроются, внутри останутся только трупы. Он нахмурился, когда источник беспокойства стал ясен. Человек с дикими глазами в грязном коричневом плаще с капюшоном преследовал молодую женщину в богатой одежде, а к ней цеплялись трое испуганных детей. Взгляд Теодора стал хмурым, когда он увидел шрамы, покрывавшие руки и лицо человека - большинство из которых он узнал как нанесенный самому себе. Самобичеватель. Они всегда были в Каллаксе, несмотря на усилия Экклезиархии и городских властей. Независимо от того, сколько они забрали с улиц и реабилитировали, в конечном итоге всегда появлялись новые. Они выходили из всех слоев общества, от фабричных рабочих до военных семей и даже самых известных артистов. Отчеты говорят, что они появились на Кемосе после Ереси, и что движение (если это можно так назвать) было начато одним из людей, которые были захвачены Темными Эльдар во время Кровопролитной войны. Их было очень мало, но имя этого таинственного основателя было потеряно или, возможно, никогда не было известно. Мужчина ругался на женщину, называя ее шлюхой, дурой, еретиком, чья распутность несла ответственность за гнев Бога-Императора. Ее дети цеплялись за нее, слишком маленькие, чтобы понимать слова, но более чем способны распознать тон, в котором они были сказаны. Она застыла на месте от безумца, и Теодор чувствовал ее страх и непонимание, но она все еще стояла прямо, защищая своих детей. Сын Фулгрима шел прямо за человеком, который был настолько захвачен своей ядовитой диатрибой, что даже не заметил приближающегося сверхчеловеческого гиганта, пока рука Теодора не упала ему на плечо, немедленно заставив его замолчать. — Хватит, — сказал Теодор, изо всех сил стараясь повернуть человека лицом к себе, не сломав ему плечо под керамитовой перчаткой. — Прекрати это немедленно. — Спасения нет. Смерть грядет для всех нас, — пробормотал человек. — Только господин Фулгрим может спасти нас сейчас, и он придет, чтобы освободить нас, только если мы покаемся во всех наших грехах! Слова зажгли что-то глубоко внутри Теодора. Всю свою жизнь он боролся за защиту граждан Империума, следуя древнему вероучению Легиона, и делал это с радостью. Он страдал и переживал все, что галактика бросила в него, зная, что благодаря его жертве те, кого Император не наделил такой силой, были защищены от ужасов, с которыми он сражался. И все же этот человек утверждал, что Дети Императора не могли противостоять этому очередному вызову? Что только их давно ушедший Примарх сможет победить врага, поднявшего свою уродливую голову? Его рука переместилась с плеча мужчины к горлу, и он поднял его, пока глаза не смотрели прямо в линзы его шлема. — Кровь Фулгрима течёт по моим венам, — ответил Теодор, зная, что динамики его шлема сделают его голос еще более пугающим для сумасшедшего. — И я говорю тебе, остановиться. Ты бросаешь мне вызов? Часть безумия исчезла в глазах мужчины, сменилась глубокой грустью. Он слегка покачал головой, напрягаясь от захвата Теодора. Когда он снова заговорил, его голос стал мягче: — Я не бросаю вам вызов, господин. Но вы не можете спасти нас от грядущего. Никто, кроме Фениксийца, не может, а мы недостойны. Затем, прежде чем Теодор успел среагировать, человек дёрнулся, повернув каждую мышцу спины, чтобы сломать себе шею о керамитовую броню космического десантника. Его глаза закатились, и его тело безвольно повисло в руке Теодора. Легионер мог только смотреть в шоке, пока крики удивления и паники начали распространяться по толпе.***
Так же был создан великий союз различных фракций Человечества, и даже Инквизиция вышла из тени. С бесчисленными угрозами возрождающимися по всему Империуму, когда темное тысячелетие приближалось к своему концу, немногие инквизиторы были в состоянии отреагировать на призыв Дерадолона, но один всё же откликнулся, и через шесть месяцев после прибытия Черного легиона, судно ''Дионисия'', имущество Вольного Торговца Клиандера фон Кастелланта, вошедшее в систему, несет на борту знаменитого (или печально известного, в зависимости от того, кого вы спросили) Инквизитора Ковенанта.***
Инквизиторы Ковенанта Каждый наследник Святого Ордоса - это закон сам по себе, поклявшийся подчиняться только воле Золотого Трона и не признающий никого, кроме своих коллег. В то время как некоторые работают открыто, используя страх своего присутствия, чтобы изгнать еретиков и предателей, другие действуют более тонко, охотясь на своих жертв в течение многих лет, прежде чем нанести сокрушительный удар. Ковенант относится к последней категории из-за необходимости, поскольку он охотится на самый опасный вид еретиков: тех инквизиторов, которые отвернулись от пути праведности и пали от одной из бесчисленных ловушек, ведущих к ереси. Как член Ордо Маллеус, Ковенант стремится очистить Империум от бедствий демонов, и поэтому он сосредоточил свои усилия на радикалах, которые исследуют демонов, надеясь обратить их на службу Империума. На протяжении многих лет охота Ковенанта привела его ко многим скрытым врагам Империума. Он очистил целые благородные рода, которые тайно поклонялись Черному Дракону в течение нескольких поколений, и приказал совершить орбитальную бомбардировку города-улья Мемниса Омеги, обнаружив Детей Ворона, обитавших в его подземелье. Он разоблачил инквизиторов склонившихся перед Вороном и Драконом и руководил войсками Империума в жестокой войне против Коалиции Кошмаров в 987.M41. Ходят слухи, что Ковенант когда-то был членом торианской фракции, которая пытается воскресить Императора, найдя и взрастив тело, способное принять Его силу. Те же самые слухи говорят о другой, гораздо более разрушительной и скрытной войне, в которой сражался Ковенант, который разрушил его веру в воскрешение Владыки Человечества. Конечно, след мертвых тел и разрушенных городов, которые он оставил после войны во время войны с Коалицией Кошмаров, по-видимому, указывает на то, что он уже давно отказался от любого идеализма, который мог остаться в его душе после вступления в Святой Ордос. Как утверждают инквизиторы, Ковенант молод, еще в своем первом столетии жизни. Тем не менее, его героические действия привели к тому, что его репутация довольно широко распространилась среди высших кругов Империума, и ожидается, что в конечном итоге он взойдет до звания лорда-инквизитора - если только он не умрет или не получит слишком много политических врагов в рядах Ордос. Мастер с клинком, его ум, тем не менее, остается его самым мощным оружием: Ковенант является мощным псайкером, и он использует психическую пушку на своем плече, чтобы обрушить смерть на врагов Императора со скоростью мысли. Хотя Ковенант поручает расследование своим помощникам и последователям, он всегда противостоит истинному противнику лично, веря в его силу и способность одержать победу по милости Бога-Императора.***
''Дионисия'' сотряслась, когда вышла из Варпа обратно в реальность. Путешествие к Кемосу не было спокойным, и древний корабль стонал от боли. В своей комнате Ковенант сидел со скрещенными ногами, закрытыми глазами и неподвижной пушкой. Со стен его небольшой комнаты на него смотрели десятки масок, выкованных из серебра и золота - лица мёртвых врагов и потерянных союзников. Он вылепил каждое воспоминание вручную, работая часами, без помощи картинок или записей, воссоздавая образы погибших только по памяти.</i> Среди самого высокого ряда была маска Инквизитора Ардженто, давно умершего наставника Ковенанта. Именно наследие Ардженто привело Ковенанта к Кемосу. Когда старый Инквизитор умер, Ковенант унаследовал большую часть имущества своего господина, включая серию зашифрованных журналов, которые он хранил в течение десятилетий своей долгой службы в Ордосе. Потребовались годы, чтобы расшифровать их, и получив перевод только несколько месяцев назад, Ковенант немедленно направил ''Дионисию'' в сторону Кемоса. Астропат получил призыв Магистра Легиона за несколько мгновений после того, как инквизитор определил курс, что вызвало немало слухов среди экипажа и даже среди членов свиты Ковенанта. Старый священник Иосиф даже прямо спросил Ковенанта, не начал ли он снова заигрываться пророчествами, на что Ковенант слабо улыбнулся в ответ, прежде чем ответить, что это не он - хотя рука судьбы читалась достаточно чётко. Правда была в том, что приход Черного легиона усложнил дело. Он думал, что величайшей угрозой его курса будет навигация в Варпе, но теперь ситуация осложнилась, так как он не знал, что запланировали еретики. Если то, что Ковенант обнаружил в журналах своего хозяина, было чем-то большим, чем бред старика, сломленного годами сражений с невиданными ужасами, - вероятность, от которой Ковенант не собирался отмахиваться, - тогда он должен поговорить с Магистром Легиона Детей Императора. Если Ардженто был прав, то опасность для Кемоса была больше, чем подозревали его защитники, а последствия неудачи еще более ужасны. Архиренегат должен был быть остановлен. Любой ценой. За те сто веков, которые прошли с тех пор, как Бог-Император затих, Инквизиция никогда не была вынуждена очистить целый Легион Космического Десанта. Были случаи, хранимые в самых глубоких архивах, такие как возвышение Лживого Короля в рядах Сынов Хоруса или Несущих Слово, которые почти начали прямое вторжение на Терру в Эпоху Отступничества - но всегда катастрофы удавалось избежать. Холодные головы, угроза новой гражданской войны и поистине героические подвиги дипломатии побеждали. Легионы и Ордос оставались, пусть далеко и не друзьями, но они были способны работать вместе, когда это было абсолютно необходимо. Но легионеры знали, что на случай неудачи дипломатии, у Инквизиции были планы прямой конфронтации. И Инквизиция была совершенно уверена, что у Космических Десантников были заготовлены свои планы. Ходили слухи о ветвях Ордоса, которые зашли слишком далеко, слишком глубоко погрузились в вопросы, которые лучше не трогать, или приняли девиантную философию, только чтобы быть очищенными Адептус Астартес. Но великий Ордос был нетронут, как и сами Легионы. Ковенант не наслаждался знанием о том, что, если слова его мертвого учителя были правдой, он вполне может быть тем, кто положит конец этому нейтралитету.***
Дерадолон лично поприветствовал Инквизитора. У Третьего легиона, несмотря на всю его преданность Империуму, было много секретов, которые он должен был бы изо всех сил скрыть от Святых Ордосов - секреты, связанные с событиями, которые в некоторых случаях предшествовали их основанию на века. Дерадолон боялся, что приход Ковенанта был связан с этими секретами - в этом он был прав. За закрытыми дверями Ковенант использовал свою инквизиторскую власть, чтобы потребовать, чтобы Дерадолон открыл ему свой разум, чтобы он мог быть уверен, что в его душе нет теней. Магистр Легиона чуть не убил Инквизитора там, где он стоял за это оскорбление своей чести, но он сдержался, потому что не мог позволить себе рискнуть разделением в рядах Империума, пока Черный Легион висел над Кемосом. Скрипнув зубами он согласился. Как только Ковенант убедился, что Дерадолон был чист, он рассказал ему о том, что он прочитал в журналах своего учителя. В своей охоте на еретиков Ардженто обнаружил следы обширного заговора, направленного на то, чтобы навсегда уничтожить Кемос и Третий Легион, освободив Архи-отступника Фабия от угрозы его мстительных братьев. Журналы рассказывали об агентах, внедренных глубоко в инфраструктуре Кемоса, причем Ардженто размышлял, что они могут даже не знать, кем были, заблокировав участки памяти до назначенного часа. Повелитель Легиона знал, что подобную угрозу нельзя игнорировать, и согласился с просьбой Ковенанта проверять защитников Кемоса на наличие агентов еретиков. Третий Легион слишком хорошо помнил, как из-за предательства они попали в лапы Тёмных Эльдар, и Дерадолон решил, что на этот раз Детям Императора не будет отказано в возможности сражаться с врагами человека в открытом бою. Ковенант сразу же приступил к работе, погружаясь в записи прошлого планеты, выискивая несоответствия и сопоставляя их с подсказками, извлеченными из дневников его мёртвого мастера. Дерадолон знал, что приближаются новые имперские силы, и их астропатические ответы на его призыв отозвались эхом в Варпе перед их кораблями, когда они боролись с бурными потоками Моря Душ. Но, наконец, спустя почти восемь месяцев после того, как Черный легион впервые омрачил небеса Кемоса, последний отряд проник сквозь завесу реальности и присоединился к армаде. По данным ауспексов начались запуски двигателей и проверки орудий, и имперские лидеры знали, что это значит, и удвоили свои усилия, надеясь успеть завершить свои приготовления. Их подозрения подтвердились несколько часов спустя, когда на борту ''Пульхритудинуса'' Прародитель вышел из своих частных лабораторий и отдал приказ атаковать. Его речь перед собравшимися силами Черного легиона транслировалась по всей системе, но то, что произошло раньше, держалось в секрете от всех.***
''Пульхритудинус'' был космическим кораблем размером с город, где проживает несколько десятков тысяч душ - и много тех, кто не имели душ. Это был лабиринт, наполненный ужасами, продукт многовековых экспериментов кораблестроительных мастеров. Выродившиеся племена, населявшие его трюмы, знали, куда идти относительно безопасно, куда могли бы пойти только смелые и хорошо вооруженные, и куда могли бы додуматься пойти только сумасшедшие и самоубийцы. Это место было последней категории, поскольку это была одна из частных лабораторий самого Фабия Байла, и никто, кроме Прародителя, не мог войти под страхом долгой мучительной смерти. В огромном помещении было холодно. Ряд за рядом сохранившихся образцов хранили в охлаждаемых резервуарах, а в стазисных полях хранились самые хрупкие образцы. Люди, ксеносы, Астартес и Нерожденные: здесь находились в плену всевозможные существа в различных состояниях спектра между жизнью и смертью. Вещи, которые имели только наименьшее сходство со стандартными сервиторами, были объединены с различными консолями, проводя мониторинг состояния текущих экспериментов лаборатории. Фигуры в капюшонах, едва достигая высоты бедра мужчины, двигались взад и вперед, неся инструменты и запасные части, отвечая на беззвучные указания этих неживых мониторов. Пять силуэтов стояли вокруг операционного стола, каждый высокий и с неприкрытой головой, одетый в слой сшитых лиц поверх пропитанной кровью силовой брони. Облака пара выходили изо рта с каждым вдохом, проходя между бледными потрескавшимися губами. Белые волосы падали с их состарившихся голов, а из гротескных, похожих на насекомых конструкций, прикрепленных к их спинам, поднималось множество хирургических инструментов. У них всех было одно лицо, потому что они были клонами Фабия Байла, выращенные в резервуарах, чтобы вместить разум одного из величайших и самых чудовищных гениев, которые когда-либо жили. Первый Фабий, родившийся на Терре до эпохи Великого Крестового Похода и один из первых, вступивших в ряды Третьего легиона, скончался тысячелетия назад. Но к этому моменту Лорд Клонов уже достиг своей цели бессмертия, успешно скопировав свое собственное сознание и пересадив его в новые тела, клонированные из его собственной разлагающейся плоти и омоложенные через нечестивое сочетание Темной Технологии и артефактов ксеносов. Так близко друг к другу клоны действительно были единодушны, их воспоминания постоянно синхронизировались друг с другом, так будто одно единственное сознание управляло их телами. Это позволило им безупречно работать над телом, лежащим на операционном столе, сшивая разорванную плоть назад и аккуратно складывая куски сложного доспеха на место. Капли жидкости все еще падали с операционного стола и попадали в слив - они вынули тело из его резервуара для хранения всего несколько часов назад. Пока что процесс, похоже, проходил идеально. — Мой лорд, — сказал голос одного из вокс-динамиков зала. — Наши приготовления почти завершены. Последняя группа дошла до нас и будет в строю в течение сорока трех минут. Голос принадлежал капитану ''Пульхритудинуса'', существу, которое никогда не было человеком, родившись в лабораториях плоти Байла, в Оке Ужаса. Из десяти тысяч образцов он оказался наиболее подходящим для данной должности, и поэтому был единственным, которому позволили выжить, в то время как остальные были переведены на свои основные компоненты для переработки в другую партию. Клоны говорили по очереди, с такой синхронизацией, что даже капитан не мог сказать, что голосов было несколько. — Тогда пришло время чтобы эксперимент продолжился. Скажи флоту заканчивать приготовления, пожалуйста. Я присоединюсь к тебе на мостике через мгновение. Связь прервалась, но клоны продолжали говорить. У Байла была старая привычка разговаривать с самим собой, когда он работал, каждое его слово записывалось различными устройствами, встроенными в его доспехи, чтобы он мог позже просмотреть свои мысли. Он сохранил эту привычку даже после выхода из единственного тела. Это позволило сохранить исследования его индивидуальных воплощений, даже когда они погибали, не успев поделиться результатами. У этого также были свои недостатки — записи могли быть украдены. Но в целом это была чистая выгода для Байла. — Наконец-то. Я ждал тысячи лет… Но время наконец настало. Сегодня я покончу с последними следами моего прошлого, срезая корни этого гниющего дерева, чтобы на его месте могло вырасти что-то новое. Сегодня я исправлю все, что мои заблудшие братья украли у меня на протяжении веков. Сегодня … Следующие слова были приглушены, потому что они пришли из-под ткани, которая закрывала лицо фигуры, лежащей на операционном столе. Это был первый раз, когда существо когда-либо говорило, и оно делало это голосом, которого не слышали десять тысяч лет. Это был голос, совершенно отличающийся от хриплого тона клонов Прародителя, и все же в нем было что-то такое, что делало его таким, чтобы никто не мог пропустить, что он принадлежит одному и тому же человеку. — Сегодня Легион умрет.***
Через несколько мгновений Фабий Байл встал перед своими избранниками. Их было пятеро из шестидесяти семи (согласно последним подсчетам офицера ауспекса) полевых собравшихся командиров. Он сам выбрал их для этого, наделяя их признанием его голосов, тех, кто видел, как он говорит, даже если каждое его слово передавалось на каждый корабль во всем флоте. Его выбор был сделан с той же расчетливой осторожностью, которая отмечала его каждое действие на протяжении тысячелетий, но тем не менее, его позабавило, как такая маленькая вещь, самый скромный кусок его внимания, несла такой вес в постоянно меняющемся балансе сил между лидерами расколотых групп его Легиона. Союзы будут перекованы, и появятся новые клятвы кровной мести лишь из-за его выбора. Будь то смертный, мутант или трансчеловек, лорды Черного легиона были одержимы милостью Фабия. Даже те, кто ненавидел его всей душой, всё ещё считали его центром своего мира. От самого низшего раба до самого могущественного лорда все знали и почитали его имя, окутанное мифами, легендами и ужасающими истинами. Именно так, как он и хотел. В конце концов, он создал их такими. Десять тысяч лет (по крайней мере, в Материуме, хотя это чувствовалось гораздо дольше) генной и социальной инженерии - всё это для создания идеального инструмента для его Великого эксперимента. Пять избранных полевых командиров уже присутствовали в своих гололитических проекциях, когда Байл вошел на мостик, все еще одетый в покрытый кровью плащ сшитых лиц. Все они склонили голову, когда он вошел в круг, подготовленный его техножрецами. Несмотря на боли в его умирающих телах, он предпочитал стоять, а не сидеть на троне, поэтому все участники были на ногах. Никто из них не посмел бы сесть, пока он стоял. Даже гордый Леонидас (имя, которого он не заслуживал, по мнению Байла, но никто из его слуг никогда не скажет ему об этом), который когда-то был простым человеком до того, как попал под нож Байла примерно тридцать веков назад. Возвышаясь даже над Космическими Десантниками, Леонидас был продуктом одной из попыток Байла создать трансчеловека из взрослых, полностью развитых образцов. Он был переделан в образ идеального образца мужественности, а его броня была изготовлена из полупрозрачных кристаллов, собранных в сердце газовой планеты, чтобы не скрывать физического совершенства. Память Байла была идеальной, но, несмотря на это, он задавался вопросом, о чем он думал, когда создавал Леонидаса. Совершенный, как его смехотворно называл культ смертных, более тысячи лет возглавлял флот пиратов и рейдеров в Сегментуме Ультима, после того как он сбежал из Ока Ужаса и от клыков Кровавых Ангелов, заинтересованных вкусом крови странного существа. Леонидас мог быть богом для своих культистов, но для Байла, который видел признаки развращения Слаанеш на нем, он был просто еще одним разочарованием. Напротив, Эмилия, одна из его Нового Человечества, была маленькой, гибкой, одетой в черную кожу, добытую из зверя размером с Лендрейдер, которого она убила, когда ей было всего пятнадцать лет. С тех пор прошли века, и Эмилия была старой женщиной, но её большая семья всё ещё уважала её за хитрость и силу. Она напомнила Фабию Игоря, одного из первых его гончих, чье генетическое наследие привело к Новому Человечеству. Эмилия была также единственным из его вызванных военачальников, которые присутствовали физически, придя из трюмов Пульхритудинуса, где её род основал свое владение. Фабий очень внимательно следил за развитием своего общества, отбирая образцы у каждого поколения, чтобы увидеть, как они реагировали на изменяющие плоть условия Варпа, и поощряя размножение тех, кто оказал наибольшее сопротивление его прикосновениям. Как свидетельство этой практики, Эмилия была почти лишена мутации ее первоначального генетического шаблона, за исключением двух дополнительных, рудиментарных век над ее настоящими глазами, скрытых металлической полосой. Рядом с Эмилией стояло статичное изображение Астер-Эрук’Шивы, чья одержимая природа разоряла даже усовершенствованные передающие устройства Темного Механикума. Астер родился смертным младенцем на фабриках Фабия за пределами Глаза и был превращен в Астартес (с некоторыми изменениями, конечно), а затем превратился в того, кем он был сейчас, вместе с тысячами его братьев, которые следовал за ним. Фабию дорого стоило обеспечить услуги демонхоста, который связывал существ, рожденных Варпом, в теле его творений, но это того стоило. Привыкнув к своему новому состоянию, Астер-Эрук’Шива, как он себя теперь называл, был помещен в стазис со своими братьями и отправлен в глубокую пустоту Сегментума Ультимы, где они триста лет ждали Фабия. Агенты разбудили их и привели к Кемосу. Это будет их первая кампания, и демоны Второрожденных были голодны до безумия, но Астер-Эрук’Шива сумел сохранить контроль над собой и своими братьями, и за это Фабий удостоил его чести присутствовать на собрании. Конечно, он позаботился о том, чтобы одержимые никогда не узнали, что истинная цель их существования состояла в том, чтобы изучить влияние длительного стазиса на Второрожденных, и что теперь, когда данные были собраны посланниками Фабия, которые выжили, пробуждая спящих, единственное, что им оставалось, это умереть в первом же штурме. Когда-то Уркаш Вотц был воином Семнадцатого легиона, хотя тогда у него было другое имя. Двести лет назад он принимал участие в штурме логова культистов Гвардии Ворона в глубине улья. Культисты были истреблены, но из ямы вышел только Уркаш, залитый кровью, его глаза пылали огнем. Он проложил себе путь к космическому кораблю и исчез, появившись несколько лет спустя в качестве лидера конгрегации еретиков, которая последовала за ним из-за ужасного страха, заявляя о своей верности Черному легиону, когда он совершал набеги на торговые пути и владения Экклезиархии. Его изображение стояло в тишине, его доспехи были полностью черны, за исключением восьмиконечной золотой звезды на его нагруднике. Он носил шлем, но даже линзы не могли полностью блокировать свечение его глаз. Фабий никогда не встречал Уркаша до этой операции. На самом деле, Повелитель Хаоса никогда не сталкивался с другими членами Черного Легиона, прежде чем ответить на призыв Прародителя. Присоединение к Черному легиону не требовало каких-либо испытаний: если вы заявляли, что принадлежали ему, то так всё и было, хотя сможете ли вы долго прожить с этим титулом, зависит только от вас. Фабий пригласил его, потому что он знал, что случилось с легионером в улье — знал, что он видел. И, наконец, что не менее важно, был Архи-Еретех Эзет Нерим, известный адептам Механикус Сегментума Ультима как Великий Предатель. Нерим был когда-то архимагосом Марсианского культа, который всю свою жизнь скрывал от своих начальников увлечение запретными науками. Однако этого было недостаточно, чтобы скрыться от шпионов Фабия, и Лорд Клонов позволял техножрецу обнаружить кусочки знаний, каждый темнее предыдущего, пока Нерим добровольно не отказался от своей верности Марсу в грандиозной демонстрация техно-ереси, которая уничтожила весь мир кузню, которой он управлял более пятнадцати веков. За три столетия с тех пор Нерим и его соратники присоединились к Черному легиону, обменивая свою преданность на еще более запрещенные знания, которые им предложили агенты Фабия. Архиеретех привел флот кораблей Тёмных Механикум к Кемосу, призывая своих рассеянных последователей объединиться, чтобы заполучить древние секреты, которые наверняка были спрятаны в величайшей цитадели Третьего легиона. На первый взгляд его голографическая проекция, казалось, была пронизана статичностью, но на самом деле интерференция состояла из странных символов, принадлежащих системам математики, не предназначенным для человеческих глаз. Сам Архи-Еретек был высокой фигурой, даже выше Леонидаса, даже когда он сгорбился под своими длинными черными одеждами, покрытыми золотыми символами Восьмиконечной Омниссии и ее четырех сторон. Конечно, Фабий не рассказал Нериму о Запретном Убежище. Пусть он разграбит богатства крепости Детей Императора: Прародитель получил гораздо большие призы. И даже если Нерим действительно найдет что-то интересное для него, Фабий всегда сможет активировать контрольные триггеры, спрятанные в некоторых из имплантатов, которые он предоставил механикусу для обнаружения в «неизведанных» гробницах. — Мои сыновья и дочери, — говорил он, улыбаясь и пытаясь выразить свою доброту в голосе. Он всегда старался относиться к наследникам Черного легиона любезно, независимо от их происхождения или характера. В конце концов, это были его дети, даже те, чьи гены никогда не были затронуты одним из его многочисленных экспериментов. Казалось, это не сработало, но он все же продолжал. — Я рад видеть, что многие из вас ответили на мой зов. Ваша верность делает вам честь, потому что я знаю, что не был идеальным отцом. В течение долгого времени я оставлял вас наедине с вашими проблемами. Я горжусь всем, чего вы достигли за это время. До каких высот вы выросли! И все же, несмотря на всю силу, мы всего лишь часть полной мощи Черного легиона, и это тоже наполняет меня гордостью. Из всех тех, кто отвернулся от Лживого Императора, мы одни держим ключ к будущему, потому что мы одни по-настоящему отбросили наше прошлое. Мы не носим имя, данное нам этим далеким тираном. Некоторые из вас родились в Черном легионе, другие переродились в нем, в то время как другие присоединились к нему, потому что их старые клятвы больше не соответствуют тому, кем они стали. — Однако сейчас настало время для единства. Вместе мы нанесем удар такой силы, что Труп-Император на троне почувствует это. Сегодня мы добьемся того, чего не смогли достичь ни один другой за всю Долгую войну! Сегодня… Он глубоко вздохнул, чувствуя, как перенапряжённые легкие отдают болью. Этому телу скоро придет конец. Однажды такая явная слабость заставила бы полководцев предать его. Теперь это только заставляло их чувствовать себя неловко, напоминая им, сколько раз они видели своего Прародителя, казалось бы, в его смертельных муках, из которых он через неделю возвращался свежим и энергичным. — Сегодня, — сказал он наконец, и теперь в его улыбке не было ничего нежного, — Легион умрет. Пять полевых командиров по-разному отреагировали на его речь. Леонидас засмеялся, гордо, мелодично и не в силах скрыть грубый голод неповоротливого плотского человека внутри. Эмилия улыбнулась, обнажив заостренные зубы идеальной белизны, и поклонилась Прародителю перед уходом, возвращаясь к своим родственникам для окончательной подготовки. Астер-Эрук’Шива взревел двумя голосами, только один из которых был четко слышен через вокс, в то время как другой затерялся в гудении статичного и нечеловеческого шепота. Уркаш Вотц оставался совершенно неподвижным, пока связь не была прервана и его проекция не исчезла. И Эзет Нерим произнес молитву сразу с восемнадцатью офицерами вокса, образуя хор из тех, кто призывает благословения Темных Богов и уничтожение их врагов. Никто из них, даже Байл, не знал, что только один из этих пяти полевых командиров доживет до конца этой войны.***
Десятки тысяч глоток закричали от радости, когда речь Байла завершилась, а на Кемосе сыновья Фулгрима вновь подтвердили свою решимость вновь привлечь своего древнего врага к ответственности. Их лидеры тоже слышали эту речь, хотя она не была доведена до сведения людей, чтобы не повредить их моральному духу. После нескольких месяцев ожидания флот Черного легиона, наконец, возобновил наступление на Кемос, но защитники Империума были готовы с этим столкнуться. ''Гордость Императора'', почтенный флагман Третьего легиона класса Глориана, сообщал о своём скором прибытии, но от него не было вестей уже в течение недели. В его отсутствие ''Воля Марса'' взяла на себя ведущую роль в собранной Имперской армаде. Внутри его корпуса капитаны ветераны Имперского флота принесли окончательную жертву, позволив магосам Механикус превратить их в живых мыслителей, чьи объединенные знания и воспоминания анализировались в течение нескольких недель подряд. Это был отчаянный шаг, который держался в секрете от рядовых. Но получившийся гештальт-адмирал теперь направляющий Имперский флот голосом техножрецов, называемый ''Агамемнон'' превосходил любого пустотного тактика. ''Дионисия'' также входила в состав флота, вместе с группой из нескольких сотен торговых судов, которые были конфискованы для обороны Кемоса. Возможно, авторитета Инквизиции было бы достаточно, чтобы освободить Фон Кастелланта от участия в битве, но даже Торговец не попытался бы избежать такой серьезной ответственности. Корабль Вольного Торговца выживет в предстоящей битве, и сотни культистов во главе с горсткой Космодесантников предателей, которые поднялись на борт, скоро пожалеют о том, что решили схлестнуться с ветеранами личной гвардии Кастелланта. Два флота столкнулись, и небо Кемоса было освещено чудовищными силами. Энергетическое оружие, способное уничтожить города, бушевало в пустоте, а потоки торпед пролетали по расчетным траекториям. Черный Легион гнал вперёд в поисках жестокого, ближнего боя, а не медленного и точного обмена залпами на астрономических расстояниях. Извращенные Астартес жаждали крови - они хотели высадиться на корабли Империума и уничтожить их команды, прежде чем приступить к делу разграбления самого Кемоса. ''Агамемнон'' предвидел это развитие и работал с Детьми Императора, чтобы воспользоваться этим. Абордаж был неизбежен, но, поскольку большая часть транслюдей Черного легиона сражалась на борту имперских кораблей, сами корабли предателей были уязвимы. Среди самых быстрых кораблей Имперской армады, ожидающих внутри боевых кораблей и торпед, были все члены Братства Безмолвного Крика, которые ответили на зов Дерадолона. Пришло более тысячи этих изуродованных воинов, и по воле своего Повелителя Легиона они были готовы сложить свои жизни, чтобы нанести страшный удар по Черному Легиону. Их монастырь на Кемосе был опустошен, потому что в этот момент ордену был дан шанс: шанс искупить неспособность их основателя остановить захват Фулгрима Темными Эльдар десять тысяч лет назад. Перед отправлением каждый из них был ритуально благословлен капелланами Третьего легиона, которые давали им клятву момента, которая после ее завершения смоет все грехи, настоящие и мнимые, которые заставили их вступить в Братство.***
Аргус прошёл по коридорам корабля предателей, возглавляя продвижение отряда. Какой-то его части хотелось быть на борту ''Пульхритудинуса'', но он сокрушил это в цепях ненависти к себе. Слава была не для таких, как он. Однажды он думал иначе - считал, что жить в качестве космического десантника - значит служить Императору и пожинать плоды. Затем его учили правде, на полях убийств, где миллионы Астра Милитарум лежали мертвыми, убитые в войне теми, кто отверг Империум и повернулся к Варпу в своем отчаянии, чтобы сопротивляться возмездию Тронного мира. Когда он выбрался из ямы грязи и крови, он узнал, что истинное лицо войны - лицо мокрого от крови трупа с пустыми глазами. Три года спустя он вырвал свой язык, наблюдая, как горят последние города мятежников. Теперь он знал, что единственное, к чему он должен был стремиться, - это искупить глупость, от которой погибло столько людей, если он окажется достойным. Его доспехи были в крови, дымясь от ядовитых паров. С тех пор, как они поднялись на борт, их окружали вырожденные культисты, поток сумасшедшей плоти, у которого было мало шансов остановить их, тем не менее они замедляли их продвижение. Согласно брифингу, это конкретное логово принадлежало одному из Лордов Хаоса, любимчика Архи-еретика. Его уничтожение приведет к беспорядку сил Черного легиона и немного увеличит шансы Империуму в предстоящем наземном сражении. Отряд Аргуса из шести человек был нацелен на мостик, в то время как другая команда убийц стремилась в инжинариум. Предполагалось, что их должно было быть в два раза больше, но остальные транспорты были сбиты по пути. Этого должно быть достаточно. Неудача непозволительна. Когда команда, наконец, добралась до входа на мостик, их встретила армия, не похожая ни на одну из тех, с которыми они когда-либо сталкивались. Сам Леонидас встретился с ними лицом к лицу, и рядом с ним были десятки, сотни молодых людей с лысыми головами, сумасшедшими улыбками и одним одинаковым лицом. Они сжимали зазубренные лезвия, лазкарабинами и другое оружие с лёгкостью, рождённой практикой в течение намного более долгой, чем казалось, жизни: ни один из них не выглядел старше пятнадцати лет. Одно только их видение наполнило Аргуса иррациональным отвращением и ненавистью, наполнив его почти непреодолимым желанием убивать, пока на мостике не останется никого. Но он сопротивлялся. Рывок прямо вперед был бы самоубийством, и увидев «Совершенного» он был полон решимости, как никогда, добиться успеха и заслужить свое искупление в глазах своих братьев, своего Примарха, своего Императора, и, что самое важное и трудное из всех, себя. Молчаливый Легионер не знал этого, но все эти подростки были клонами, точными копиями, вырванными полностью запрещенными машинами из Темного века технологий. Ни одному из них не было более трех лет, возраст, в котором они были ритуально разделаны своими младшими товарищами, чтобы накопленный опыт не позволил отклонений. Фабий нашёл их несколько веков назад в изолированном мире, где они убили всех других людей и медленно умирали, поскольку знания, необходимые для поддержания клонирующих чанов, разлагались с каждым поколением. Прародитель разграбил секреты мира, починив машины и введя клонов в Черный Легион. Сотни поколений с тех пор они поклонялись ему как богу, и в конце концов они перешли под командование Леонидаса. Клоны служили Леонидасу в качестве штурмовиков, почетного караула и карателей, когда его миньоны не справлялись с заданием. В их умах не было ничего, кроме гипнотерапии, укоренившейся преданности стаи и всей жестокости детей, не связанной ни с каким понятием правильного или неправильного. Для остальной части Черного легиона они были известны как Ложная гидра, Дети погибели или просто «уроды». У них было своё имя, переданное им с самого первого поколения, но они никогда не говорил это в присутствии посторонних - только Байл знал его. Клоны открыли огонь, как только группа появилась в конце длинного пустого коридора, ведущего к мостику. Двое из безмолвных братьев бросились вперёд, подняв щиты, за которыми остальная часть отряда могла укрыться. Они наносили удары, сфокусированный огонь прорывался сквозь их щиты и в их доспехи, но они продолжали атаковать, упав только после того, как пересекли коридор и привели своих братьев к врагу. А потом легионеры были среди них, и началась рукопашная схватка. Аргус разрезал клона пополам цепным мечом, а затем выстрелил из пистолета в лицо другому. Он собирал кровавую жатву, прикрывая спину своих братьев, когда они по очереди прикрывали его. Он всё ещё принимал удары, большинство из которых были поглощены его доспехами, а остальную часть он стоически игнорировал, несмотря на боль. Он видел, как один из его братьев, отрезанный от остальной команды капризами битвы, был ранен дюжиной врагов, прежде чем его шлем был сорван с головы. Даже без его языка Космический десантник всё ещё мог выплевывать кислоту в лица его убийц, прежде чем они разорвали его на части. Леонидас шагнул вперёд, излучая уверенность, и клоны с молодыми лицами, казалось, были воодушевлены его простым присутствием, бросаясь на Детей Императора с новой силой. Золотое лезвие в его руке ударило, и один из братьев Аргуса упал, когда он пронзил его череп. Честь потребовала бы дуэли, формального вызова. Но у Аргуса не осталось чести, и он просто атаковал, встретив продвижение Лорда Хаоса своей собственной сверхчеловеческой силой. После первого обмена ударами Аргус понял, что Лорд Хаоса был сильнее его. Если бы он был в оптимальном состоянии, возможно у него был бы шанс, но он устал от борьбы прежде чем добраться сюда. И поэтому он сделал единственное, что мог придумать, чтобы выполнить миссию. Он намеренно открыл себя для атаки Леонидаса, и золотой меч отрубил левую руку Аргуса в локте. Бронированная конечность упала на палубу, но Аргус не переставал двигаться, несмотря на ужасную боль, которая разразилась в его нервной системе за секунду до того, как его улучшенная физиология подавила её. Аргус успел увидеть, как расширились глаза Леонидаса, когда Совершенный понял, что сделал космический десантник, и улыбнулся под своим шлемом, когда его цепной меч прорезал шею Повелителя Хаоса и послал его прекрасную голову в полет. Через несколько секунд он упал, и разъярённые клоны разрубили его тело, но когда они вытащили его голову из шлема, его лицо всё ещё улыбалось.***
Тысяча Космодесантников, готовых отдать свою жизнь, могут многого добиться, и никто не станет оспаривать, что молчаливые воины, сражавшиеся в небе Кемоса в тот день, многократно искупили свои грехи, из-за которых они вырезали себе языки. Но, в конце концов, стало сказываться превосходящее число Чёрного Легиона. Воин за воином, Братство было уничтожено, утоплено под воздействием мутировавшей плоти и искривленных Варп- ужасов. Другие погибли, когда корабль вокруг них сгорел в начавшемся аду или развалился на части, когда его собственные двигатели разорвали его на части. Из тысячи безмолвных воинов триста нацелились прямо на ''Пульхритудинус'', их пилоты безумно рисковали, чтобы пройти через флот и доставить их к еретическому флагману. Оказавшись на борту, они столкнулись с карнавалом ночных кошмаров, превосходящим любую другую группу, но они выдержали и перебили защитников корабля, решив нанести удар по древнему врагу их Легиона. Как копье, направленное на сердце ненавистного врага, они устремились к мостику, зная из трансляции Байла, что он руководил операциями оттуда. Дерадолон рассказал лидерам Братства о подозрениях Легиона в отношении бессмертия Прародителя. Но даже если убийство Архи-отступника было бессмысленным, шанс уничтожить корабль, ведущий армаду Хаоса, был слишком заманчив, чтобы его игнорировать. Отряды Черного легиона, сосредоточившие свои силы в доке корабля для подготовки к падению планеты, были наименьшей из опасностей, с которыми столкнулось Братство. Появление экспериментов по клонированию Байла и аберраций, представляющих собой отвратительную смесь плоти и металла. Зубчатые щупальца выпрыгивали из стен, чтобы схватить легионеров, и целые ульи выродившихся мутантов поднялись с глубин корабля, доведенные до безумия наркотиками, рассеянными в зловонный воздух устройствами, установленными в их логовах десятилетия назад. Тем не менее, в конце концов, они достигли ворот к мостику - только чтобы обнаружить, что, хотя дверь были закрыты и заперты, там не было никого. Пятьдесят с лишним воинов, которые добрались до этого места, сразу же насторожились и подошли к своей цели с большей осторожностью, опасаясь ловушки. Они установили периметр наблюдения, в то время как другие начали закладывать заряды, которые все они взяли с собой, на всякий случай. С другой стороны двери на мостике стоял Байл, совершенно спокойный, несмотря на звучащие сигналы тревоги и обеспокоенный взгляд команды, которая все знала, что космодесантники почти достигли их. Они не боялись: после всего, что они видели, потребуется что-то большее, нежели половина роты космических десантников, чтобы напугать их. Но они задавались вопросом, включал ли план их Прародителя их выживание. Все здесь знали о безжалостности своего лорда, его готовности пойти на любую жертву ради достижения своих целей. Затем сквозь толстые адамантиевые двери донеслись звуки битвы и бессловесных криков. В течение нескольких минут каждая душа на мостике, не слишком потерянная для безумия, задерживала дыхание; затем звуки битвы прекратились, как и сигналы тревоги, указывающие на неизбежный прорыв к мостику. Фабий Байл улыбнулся и жестом приказал своим слугам возобновить выполнение своих задач. Они вернулись к своей работе, разговаривая шепотом. Старший разделался с Братством, как приказал его создатель.***
Старший Хотя Черный Легион преследует Империум почти десять тысяч лет и насчитывает в своих рядах тысячи Астартес, среди них сравнительно мало ветеранов Долгой войны. Большинство трансчеловеческих воинов Черного легиона являются творениями Фабия, и Повелители Хаоса, которые пришли из Легионов-предателей, чтобы облачиться в черное, редко живут более нескольких столетий, хотя исключения действительно могущественны. Большинство Повелителей Хаоса Черного Легиона - это либо Космические Десантники, родившиеся задолго до Ереси, либо смертные отпрыски Потерянных и Проклятых, чье влияние в Черном легионе намного больше, чем в любом из Легионов-предателей. В результате, немногие живут долго, не давая никому из них обрести силу, конкурирующую с Байлом. Это не случайность. С тех пор, как Черный Легион восстал из лабораторий Войн Клонов, Прародитель предпринял меры, чтобы держать коалицию отрядов под своим тонким контролем. Самым важным из них было обеспечение того, чтобы ни один военачальник не мог подняться до такой силы и влияния, чтобы бросить вызов контролю Байла над Черным легионом. В большинстве случаев это решается противопоставлением двух лордов друг другу, с обещанием своей благосклонности. Но время от времени появляется кто-то, чья хитрость, сила, харизма или просто удача слишком сильны, чтобы нейтрализовать этим способом. Когда это происходит, клоны Фабия, которые посвящают свое время сохранению контроля Консорциума над Черным Легионом, нейтрализуют этого Повелителя Хаоса. Старший, одно из самых древних и могущественных созданий Байла, было порождено во время Войн Клонов, и о нем говорят только шепотом среди Черного легиона, в то время как Империум знает о нём только из-за гор трупов, оставляемых этим существом. Воины Хаоса верят, что Старший является слугой воли их Прародителя, правой рукой и величайшим убийцей. Хотя они знают о его существовании, никто из них не знает, как он выглядит, потому что все истории сходятся в том, что он никогда не оставляет выживших. И они не ошибаются, хотя Старший - это нечто большее. На протяжении более девяти тысяч лет, это кошмарно могущественное существо бродило по галактике, осмеливаясь входить и выходить из Ока Ужаса без каких-либо следов его прохождения. По приказу своего создателя, он выслеживает тех Повелителей Хаоса, которые могут представлять угрозу для контроля над Черным Легионом или многих замыслов Прародителя. Он очистил утечки информации, уничтожил исследовательские станции Механикус, которые наткнулись на знания, необходимые для текущих экспериментов Байла, и организовал падение целых видов ксеносов. Существует много теорий об этом загадочном монстре, причем выдающимся является тот факт, что союз Байла с Гвардией Ворона начался раньше, чем кто-либо думал. Те немногие апотекарии, которые знают многогранную природу Байла, также подозревают, что Старший уничтожал клонов Байла, которые так или иначе откололись, испорченные Темными Богами, влиянием ксеносов или даже - хотя они говорят последнее лишь в шутку - «кризисом совести».***
Дверь мостика медленно открылась, шестерни зашуршали, а его панели открылись одна за другой. Единственный силуэт появился из отверстия и остановился, открывая сцену убийства перед ним. Остатки Детей Императора, которые зашли так далеко, были разбросаны повсюду. В воздухе пахло кровью и мясом. Куски доспехов всё ещё цеплялись за отдельные конечности, и горстка шлемов безучастно смотрела на их останки. Фабий Байл быстро оценил, сколько было воинов, прежде чем они были разорваны в клочья. Он хорошо практиковался в таких расчетах и вскоре сказал вероятное число. — Сорок семь, все сразу, — сказал он вслух темноте, простирающейся за слабое освещение, пробиваясь через открытые ворота мостика. — Отлично сработано. Голос ответил из темноты. Он был глубоким, совершенно лишенный эмоций, и резал слух. Это было безошибочно органично, но любой, кто слышал это, знал, что с существом, которому оно принадлежало, было что-то глубоко не так. — Они хорошо сражались, — прорычал он. — Их в их криках был гнев, ни боли ни страха. — Я не ожидал бы от них ничего меньшего, — кивнул Байл. — Они являются моими братьями, в конце концов. Теперь моё дитя. Давай перейдем к делу. Как только эта часть битвы закончится, ты должен пробиться на поверхность. Следуй за Цекусом и убедись, что его часть операции прошла успешно. — Как вы прикажите, отец.***
После уничтожения Братства Безмолвного Крика, Черный Легион удержал орбитальное превосходство над Кемосом. ''Дрожь Ужаса'', сделал несколько выстрелов, перед лицом врагов человечества в последний раз. Жертва ударного крейсера выиграла время, чтобы остальная часть флота ушла, пока плазменный реактор не вступил в критическое состояние, лишив своих постояльцев их награды в огненной детонации. Последними словами его капитана были древний боевой клич Легиона, которому он служил всю свою жизнь. ''Воля Марса'', несмотря на абордаж несколько групп, стремящихся захватить его, выдержал все испытания. Руководство ''Агамемнон'' также позволило флоту выходить из строя с минимальными потерями, хотя число погибших по-прежнему было огромным - менее одного из трех имперских кораблей удалось вывести. Этот остаток - всё ещё обладающий достаточной мощью, чтобы переломить ход большинства войн в Секторе, - скрылся в пустоте системы Кемос. Сразу после того, как Имперский флот был вынужден покинуть непосредственную орбиту Кемоса, инопланетные корабли из темных королевств Рак’гол, чьи услуги были оплачены человеческой плотью, запустили волны транспорта на орбитальные станции. Тысячи мерзких ксеносов высадились на каждом углу, охотясь за добычей, их руки сжимали множество оружия, предложенное им Черным легионом. Остальная часть флота Хаоса не прекратила стрелять по орбитальным конструкциям: жизни инопланетных наемников были куплены у их повелителей Лордом Клонов, и он мог тратить их как пожелает. Несмотря на это, многие выжили, затащив кричащих пленных в цепях к своим кораблям, которых ожидала участь хуже смерти. Никто в Черном легионе, даже сам Фабий Байл, не знал, почему за последние несколько лет Рак’гол стали так жаждать живых людей-заключенных, но никого это особенно не волновало, если ксеносы сражались достаточно хорошо, чтобы отработать свою цену. В конце концов, пришельцы разрушили орбитальную оборону Кемоса, и путь к планете был свободен. Осталось достаточно лоялистских кораблей, чтобы самые тяжелые корабли флота не могли просто разбомбить мир, не подвергая себя контратаке, и в арсенале предателей не было ничего, что могло бы пробить пустотные щиты, защищавшие крепость-монастырь, но теперь ничто не могло помешать армии Хаоса совершить высадку на планету. Тысячи транспортов устремились к поверхности, подавляющее большинство из них приземлилось вдали от главных городов и их противовоздушной обороны. Те, кто отделился от формирования в их стремлении пролить кровь, были или взорваны от небес или выслежены и убиты вскоре после приземления. Громовые ястребы, украденные у Астартес, как лояльных, так и ренегатов, летели рядом с огромными транспортными средствами, доставляя грузовые корабли, забитые до краев Потерянными и Проклятыми, и гексаграмматически защищенные капсулы, содержащие вещи, которые были только частично материальными. Они добрались до Кемоса, и все псайкеры среди имперских защитников услышали крик скорби планеты в их присутствии: глубокий, печальный звук, порожденный страхом и мукой миллиардов, которые жили и умирали на поверхности. Если бы не присутствие Байла, нависшей над ними, вскоре разразились бы конфликты между сотнями отрядов, когда они собирали свои войска. Но боязнь неудовольствия Прародителя и возможность нанести непоправимый урон Империуму удерживали войска на одной стороне. Тем не менее, таковы были силы, что многие отряды откололись от орды, стремясь побыстрее набрать добычи и рабов. Во главе с безумными варп-змеями, связанными демоническими оракулами, владеющими странными, запрещенными сенсорами, эти группы думали, что могут найти укрытия. Некоторые из них преуспели, но большинство были введены в заблуждение обманом, сотканным сыновьями Фулгрима, в то время как другие стали жертвами подготовки Третьего легиона к такой возможности. Конечно, Дети Императора подготовились к этим обстоятельствам. Они сознательно превратили Каллакс в цель, привлекая внимание врага и сохраняя остальную часть планеты. Вместо того, чтобы сражаться со своим врагом лицом к лицу на поле битвы, они позволили бы им сокрушить свои стены, максимально используя свою низкую численность благодаря мощи крепости-монастыря. Они также разбросали высококвалифицированные мобильные команды по всему Кемосу, готовые кусать армии Хаоса на каждом шагу. Эти группы в основном состояли из Вечных разведчиков и снайперов, а также нескольких рот Детей Императора и Повелителей Ночи, и все они были ветеранами такого рода асимметричной войны.***
Цекус Неулыбчивый, апотекарий Черного Легиона, прошел через пустые равнины Кемоса, его бронированные ботинки оставили глубокие следы на покрытой травой земле. Четыре слуги подошли к нему сзади, неся тяжелый, запечатанный контейнер. Их пункт назначения был рядом: огромное пространство земли, окруженное высокой, толстой стеной, покрытой предупреждающими знаками. Оно не было особенно крепким: его единственная цель состояла в том, чтобы люди случайно не забредали туда. Стена была изогнута внутрь, и внутри нее были установлены мощные воздушные фильтры, чтобы предотвратить распространение инфекции внутри. Различные датчики контролировали условия внутри, но прошло много времени с тех пор, как кто-то, кроме ремонтных бригад, приближался сюда. За этой стеной находилось отравленное болото, созданное несколько веков назад биологическим оружием, выпущенным на поверхность Кемоса отрядом Ультрамаринов, напавшим на планету в отместку за Фулгрима, ударившего Жиллимана в кульминационный момент Ереси. Оружие было одним из многих, но оно было единственным, которое успешно активировалось. После активации устройство отравило землю, закачав коктейль из химических веществ и мутагенных патогенов в землю, где оно распространилось по всей фауне и флоре, по-видимому, убивая всё на много километров вокруг. Лес, который существовал там, тщательно культивируемый на протяжении тысячелетий, исчез, сменившись ядовитым болотом. Чего не знали Дети Императора, так это того, что Ультрамарины приобрели это оружие у Прародителя через стольких посредников, что даже они не знали истинного происхождения устройства. Цекус принимал участие в разработке оружия, к тому времени уже отбросив цвета Кровавых Ангелов. Он знал его истинные последствия и цель, о которой идиоты из Тринадцатого Легиона никогда не подозревали, когда умирали в своих жалких нападениях, блаженно не ведая, что они только готовили путь для Черного Легиона. Апотекарий остановился в двадцати метрах от стены и воспользовался моментом, чтобы ввести себе еще одну дозу сыворотки. Разработанный с помощью Лорда Клонов и изготовленный из ингредиента, который можно было собрать только в нескольких мирах в Оке Ужаса, этот препарат удерживал проклятие Жажды, подавляющее всех сыновей Сангвиния, одновременно устраняя излишнюю эмоциональность. Он находился под его воздействием в течение почти трех тысяч лет, и хотя приспешники Слаанеш считают его еретиком, он не собирался останавливаться. Даже сейчас, когда его эмоции были почти забыты, воспоминания о Жажде и о том, во что это превратило его, все еще заставляли его дрожать. Как только он почувствовал, что наркотик распространился по всему организму, он повернулся и приказал слугам включить механизм, который они перевозили. Цекусу потребовалось полчаса, чтобы активировать его - это была сложная машина, объединяющая технологии как древних, так и новых, людей и ксеносов. Крайне важно, однако, что в нем не было ни единого прикосновения демона — точно так же, как биологическое оружие, которое поразило эту землю более двух веков назад. В конце концов, любое загрязнение Варпа могло бы предупредить библиариев и астропатов о том, что происходит за стеной. После активации, устройство начало издавать низкий жужжащий звук, намного ниже диапазона слышимости людей. Он становился все громче и громче, когда все больше частей устройства подключались к сети и усиливали звук, пока зубы обслуживающих их слуг не начали стучать от его силы. Один из них рухнул, так как вибрации сломали внутри него что-то хрупкое, но остальные остались стоять в ожидании своей следующей команды. Само устройство, конечно, было разработано так, чтобы оно могло выдерживать свои собственные эффекты, и доспехи Цекуса могли защитить его от гораздо худшего. Внезапно весь участок стены взорвался наружу, и через отверстие потекла волна монстров. Масса мутировавших зверей, порожденных мутагенными патогенами биооружия, отреагировали на вызов устройства, следуя инстинктам, которые Консорциум записал в их гены. Они выросли под землей, закопавшись достаточно глубоко, чтобы сенсоры не могли их обнаружить, пока вибрации не достигли их и не запустили их врожденное программирование. Теперь они расходились волной мутировавших насекомых, рептилий, млекопитающих и птиц - целая экосистема, перекованная в орудие войны. В течение десятилетий они охотились друг на друга, становясь все более жестокими и агрессивными, поддерживаемые популяцией быстрорастущих спор. У некоторых были следы человеческого материала, из которого был создан первоначальный штамм мутагенов: из боков торчали рудиментарные руки, а на толстых шкурах можно было различить слабое подобие человеческих лиц. Единственное, что у них всех было общего, - это их слепота - они потратили поколения, никогда не ходя по поверхности Кемоса, и глаза, которыми когда-то обладали их первоначальные виды, исчезли из-за эволюционного процесса. Это была армия чудовищ, и возглавить её должен был Цекус, чтобы осуществить то, ради чего Черный Легион прибыл на Кемос, без ведома остальных пешек Байла. Пока орда наступала на Каллакс и сталкивалась с мощью Детей Императора, он взял эту скотскую армию и отправился в Запретное Убежище, где Третий Легион спрятал то, что они украли у Лорда Клонов. Монстры будут прорываться сквозь оборону Убежища, и никто из них не поймет почему они рискуют украсть что-либо - если только им не удастся развиться намного дальше тех параметров, для которых они были предназначены. А что касается заразы, которая теперь могла свободно распространяться на остальную часть Кемоса через дыру, ну… жертвы должны были быть принесены ради цели. Апотекарий полез в устройство и достал ещё одно, меньшее по размеру устройство, похожее на браслет, который он надел на бронированное запястье, пока устройство включалось. Теперь, когда существа были подняты, сигнала браслета будет достаточно, чтобы направить их в нужную сторону - хотя, конечно, командный функционал никогда не был протестирован за пределами безопасных лабораторий . Если бы Цекус смог, то, вероятно, чувствовал бы беспокойство.***
В то время как Черный Легион шел через Кемос, отдавались другие приказы. В Каллаксе исследователи Ковенанта обнаружили несоответствия в архивах крепости-монастыря. В записях наблюдений были странные промежутки, совпадающие с резкими головными болями и сообщениями о странных видениях в Башне астропатов, на протяжении последнего полувека. Одновременно с этим открытием отряд Вечных был найден мертвым, а из ангаров пропал транспортный Носорог. Инквизитор сказал Дерадолону, что самое коварное предательство пришло к Кемосу - ведь раны имперских гвардейцев явно были делом Космического Десантника.***
— Мне нужен доступ к Убежищу, Магистр Легиона. Его содержимое должно быть уничтожено! Дерадолон перевёл взгляд с груды информационных листов и пергаментов перед ним на Ковенанта. Инквизитор только что закончил объяснять Магистру Легиона, что он и его команда обнаружили, и завершил свое повествование требованием, чтобы он и его команда были допущены в предположительно секретное хранилище, находящееся под крепостью-монастырем. На Космическом десантнике не было серебряной маски, и его лицо было свидетельством того, какие раны могут выдержать сыновья Фулгрима. Всё лицо представляло из себя один большой рубец, но на секунду Ковенант почувствовал усталость в выражении старого легионера. Затем она исчезло, и все, что осталось, - это адамантиевая воля. — Оно не здесь, — сказал Дерадолон. — Что? — Ковенант был готов к практически любой реакции Магистра, но этого он точно не ожидал. — Запретное Убежище не находится под этой крепостью. Это был просто слух, который мы пустили. Хранилища под Каллаксом были построены для настоящих сокровищ Легиона, а не для архивов его позора. Учитывая опасность того, что находится внутри, мои предшественники построили его далеко от любого поселения. Он хорошо защищен, но его лучшей защитой всегда была секретность. Это… Это имело смысл, понял Ковенант. Он был немного шокирован, он никогда не думал об этом раньше. Тайны и слухи были одними из любимых орудий Святого Ордоса. Но Дети Императора не были хитрым Легионом, как Тысяча Сынов или, как, Альфа-Легион - их путь был прямой битвой, чести и самопожертвования… … ах конечно. Что всегда говорил Ардженто? «Остерегайся честных, потому что они те, кто действительно знают, как хранить свои секреты»? И после того, что он прочитал в архивах своего господина — рассказы об их тысячелетней охоте за Архи-Ренегатом и ужасных вещах, которые они предположительно делали — он должен был предполагать это. — Вот, — сказал Дерадолон, вытаскивая информационный планшет из своего стола и передавая его Ковенанту, отрывая Инквизитора от его мыслей. — Здесь содержатся координаты Запретного Убежища, его коды доступа и те, которые активируют его механизм самоуничтожения. Вы были более правы, Инквизитор, когда сказали, что содержимое хранилища не может снова попасть в руки Архи-Ренегата. На протяжении многих лет мы мешали ему совершать действительно ужасающие вещи, и остатки этих неудавшихся усилий все ещё там внизу.***
После напряженной конфронтации Ковенант сумел получить от Магистра Легиона то, что ему было нужно: местонахождение Запретного Убежища. Ковенант был убеждён, что Убежище, где Третий Легион хранил все трофеи своей столетней охоты за Архи-ренегатом, было истинной причиной вторжения Черного Легиона. К свите Инквизитора из служителей аколитов и Фон Кастелланта присоединился отряд Повелителей Ночи - хотя Ковенант не сказал этого вслух, он не доверял Детям Императора сопровождать его в этом задании. Этот смешанный отряд покинул Каллакс, направляясь прямо к Запретному Убежищу. Никто из них не оглянулся назад, когда их транспорты мчались впереди. Через несколько часов после их отъезда зазвучали сигналы тревоги - Чёрный Легион прибыл к воротам Каллакса.***
Вера Кемоса На протяжении тысячелетий с момента своего основания Адептус Министорум был вынужден признать, что родные миры Легионов Астартес никогда не будут полностью вписываться в их нормы. От принятия психических способностей Просперианского Доминиона до молчаливо разрешенной ереси Колхиды, влияние Примархов остается сильным на их принятых родных мирах, и никакое количество проповеди не может стереть влияние идеалов сыновей Императора. Это было постоянным источником напряженности и несколько раз чуть не приводило к новой гражданской войне - чаще всего останавливаемой теми, кто в Экклезиархии понимал, что, даже если Имперский Культ нарушит указы Тора и реформирует Армии Веры, у них не было бы никаких шансов против Легионов. На Кемосе, однако, божественность Императора признается. Для кемосиан Бог-Император представляет лучшее из Человечества, свет, сияющий среди тьмы галактики. Он хранитель души Человечества, который пребывает на Своем троне и посылает Своих Ангелов Смерти, чтобы защитить своих людей. Они верят, что лучший способ почтить Его - это реализовать этот потенциал, и что Искусство является высшим выражением величия Человечества. Эта философия уходит своими корнями в далекое прошлое Кемоса, где борьба за выживание мешала их предкам создавать что-то прекрасное. После того, как Фулгрим спас их от порочного цикла бесконечной работы и разграбления руин в поисках припасов, Фениксиец превратил Кемос в планету чудес, позволив художникам творить, больше не сосредотачивая все свои усилия на ежедневной борьбе за выживание. После Ереси, этот менталитет сочетался с возвышением имперского вероучения и влиянием Третьего легиона. В соответствии с догмой Кемоса, более чем выражением потенциала Человечества, Искусство также является большим оскорблением против Губительных Сил, независимо от того, во что могут поверить обманутые последователи Слаанеш их чрезмерно одержимыми умами. С помощью своих произведений красоты художники бросают вызов голодной ночи и провозглашают величие своего незапятнанного духа, раскрывая, насколько беспощадны обещания славы, которые шепчут врагам. Кемосийские храмы также являются музеями, где хранятся величайшие работы сотен поколений. Живопись, скульптуры, стихи и музыка: все это и многое другое представлено в этих чудесных зданиях. Красота, которую можно найти на Кемосе, известна по всему Империуму, и многочисленные дворяне из самых разных уголков галактики стремятся посетить это прекрасное место Экклезиархия Кемоса также не имеет огромной пирамидальной иерархии, наблюдаемой в других местах Империума. Монастыри разбросаны по всему миру, где верующие мужчины и женщины размышляют над учением Императора, сохраненного Третьим Легионом со времён Великого Крестового Похода, и создают невероятные произведения искусства в спокойном созерцании. Священники выбираются из числа своих рядов, чтобы покинуть монастыри и донести слово Владыки человечества до детей Кемоса на уроках, которые также являются уроками искусства. Помимо всего прочего, таким образом среди самых юных последователей Императора выискивают вундеркиндов.***
Когда Черный Легион вошел в Каллакс, его встретили лишь заготовленные ловушки. Солдаты ходили по минам с задержанными детонаторами, заставляя их взрываться посреди их рядов. Снайперы, как человеческие, так и автоматические, стреляли практически из каждой башни, пока силы Хаоса не отправили свою тяжелую технику вперед, чтобы разрушить постройки. Кибернетические убийцы из Вечных, словно мстительные духи поднялись из своих укрытий врезаясь в ряды противника. Воздух наполнился призраками и далекими криками, когда ковены Колдунов противопоставили свою нечестивую силу воле библиариев Третьего легиона, бесплотными духами сражаясь в эфире. Эти меры принесли свои плоды, но Черный Легион был готов и мог принять такие потери. Один за другим Вечные киборги пали, изрешеченные под перекрёстным огнём, в то время как Астер-Эрук’Шива и его Второрожденные охотились за душами библиариев, заставляя их возвращаться в свои тела. Только одна часть сопротивления Каллакса действительно нанесла ущерб захватчикам - и, по странному повороту судьбы, за это не были ответственны ни сыновья Фулгрима, ни Астра Милитарум. Движимый шепотом нечестивых сил, которым он служил, Лорд Хаоса Уркаш увел своих последователей из похода на крепость-монастырь и направился в Каллакс с его величественными галереями и музеями. Уркаш стремился уничтожить эту красоту ради своего хозяина - чтобы порадовать опустошением те ужасные силы, что сохраняли куски его души в относительной целостности. С великой печалью, Дети Императора оставили Галереи беззащитными, эвакуировав лишь ценнейшие образцы в подземные хранилища. Пространство было слишком ограниченно и учения ясно говорили о превосходстве человеческой жизни перед любым предметом искусства. И все же, когда прибыло войско Уркаша, он обнаружил на своём пути целую армию - грязную, в обносках, но, тем не менее, армию. Тысячи стояли на лестнице, ведущей ко входу в Галереи, гораздо больше, чем кто-либо мог предположить, что они были на Кемосе. В напряженные месяцы, предшествовавшие началу вторжения, они стекались в Каллакс, прислушиваясь к призыву, который никто из них не понимал по-настоящему. Они прятались в эвакуированных домах, проводя дни и ночи в молитве, взывая к Богу-Императору за помощью, когда меч Черного Легиона нависал над их миром. Сотни жителей Кемоса сломались под натиском этого ужасного знания, и самобичеватели приветствовали их в своих рядах. Они царапали свои лица сломанными ногтями, резали спину колючей проволокой - и через эту боль они нашли какое-то просвещение. Движимые безумной, ужасной волей, они не чувствовали страха. Две орды столкнулись, и кровь текла рекой. Ритуальные кинжалы встретились с примитивными молотами и плетями, обвивающихся вокруг лезвий, пылающих падающей силой. Пули рвали обнаженную, покрытую шрамами плоть, а фанатичная сила бичевателей раздирала кожаные доспехи и обнажала еретическую плоть. Уркаш вошел в ближний бой, убивая всех, кто подошел к нему голыми руками, оставляя оружие за поясом, не удосуживаясь запачкать его кровью этих слабаков. Он был воплощением смерти, и ничто не могло причинить ему вреда. Но они продолжали бросаться на него, безумными криками выплескивая свою ненависть и благодарность за возможность нанести удар, неважно насколько бесполезный, по врагу, пришедшему в их дом. Но этого было недостаточно. В конце концов, последний бичеватель упал на кровавые останки, сломанными зубами вцепившись в своего последнего врага. Уркаш поднял руку и молча указал на теперь уже свободный путь к Великим Галереям. Безумно завывая, его последователи пробежали по разбитым телам бичевателей, поднялись по мраморным ступеням в Галереи - и сразу же были поражены тем, что в свои последние, испуганные мгновения они не могли не думать, что это был божественный гнев Императора. Свет ударил их, превратив в пепел. У них даже не было времени закричать, даже не было времени страдать - хотя их проклятые души познают немало страданий на другой стороне Завесы.***
Винсент Базилеус стоит один в большом вестибюле великой галереи Кемоса. Глядя на него сейчас, его разорванная одежда, его тело покрыто потом и мрачностью, никто не узнает знаменитого Кузнеца-Света из Каллакса, широко известного как одного из величайших художников, которых когда-либо рождал Кемос. Он знает, что ему не долго жить. Он мог сбежать, в хранилища, но он решил остаться здесь. Он не солдат - он никогда не сражался. Но он умрет, прежде чем отдать это место вандалам, которые собираются его уничтожить. Он помнит, как в первый раз ходил по этим залам в детстве и влюбился в красоту. Некоторые из величайших экспонатов музея были эвакуированы - многие сотрудники отказались от всего, что у них было, чтобы принести еще одну картину, еще одно чудо в безопасность хранилища. Он не ушел с ними: он решил умереть здесь, среди всей красоты, накопленной за столетия. Одному человеку было легко проскользнуть через административную сеть с правильными словами и правильными платежами. И за эти годы он стал очень богатым. Началось все с устройства. Он нашел его во время похода по пустынным районам Кемоса в поисках вдохновения, поскольку его карьера скульптора пошатнулась. Там, под холмом, в ещё не обнаруженных руинах Темного Века Технологий, он нашел красивый кристалл - и когда свет его фонаря отразился мириадами лучей, он понял, что должен его вытащить, независимо от того, насколько опасным это может быть. Это было лучшее решение его жизни. Кристалл как-то изменял свойства самого света, замораживая проходящие через него фотоны. Однажды техножрецы часами пытались объяснить ему это, но к тому времени, как они сдались, у него появилось закралось подозрение, что они сами не слишком понимали принцип его работы. В любом другом мире технология была бы конфискована Механикус, чтобы быть запертой для глубокого исследования, которое, вероятно, никогда не произойдет. Но это Кемос, и поэтому он стал источником работы всей его жизни. С его помощью он создал скульптуры из замерзшего света, абстрактные конструкции из мягких кривых и острых углов. Годы работы в рамках своего инструмента заставили его развивать свое искусство еще дальше - и это также позволило ему делать то, что он делает сейчас. Устройство находится в цоколе в центре зала окруженное, мощными проекторами и головокружительно сложными массивами зеркал. Идея пришла к нему во сне, поток сложных уравнений вырвался из его подсознания и запылал в его уме с жгучей ясностью после пробуждения. Он изо всех сил пытался воплотить это в жизнь на прошлой неделе, рухнув без сил едва закончив свой проект. Гром битвы, бушующий за пределами Галерей, разбудил его как раз вовремя. А теперь… теперь результаты говорили сами за себя. Его никогда не предполагалось использовать таким образом, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. И вот теперь он стоит среди кабелей, запасных частей и выброшенных инструментов, его пальцы танцуют на рунах нескольких панелей управления, его взгляд метается между дюжиной экранов. Он находится в сердце симфонии света и огня, и все, кто пытается войти в Галереи, уничтожены тем, что он сделал. Он плачет от усилий, которые требуются, чтобы все работало, от ужаса гибели стольких жизней и потому, что он знает, что в конце концов, этого будет недостаточно, чтобы спасти Галереи. Затем пришел ангел-отступник, повелитель проклятых, одетый в черные доспехи и замаскированный в неестественных тенях. Пока его миньоны смотрят с благоговением, он идет прямо через ворота, медленно и целеустремленно. Свет отскакивает от тьмы внутри него, сталкиваясь с анафемой всего, что он представляет. Винсент видит, как он входит. Он никогда раньше не видел слугу Хаоса, и какая-то его часть хочет убежать, от ужасного существа, которое приближается к нему. Он в ужасе. Он никогда не был воином. Он никогда не был смелым. Но оказывается, что он сильнее, чем он думал, и он стоит на своем. Несколько передач переключены, несколько рун нажаты, и натиск усиливается в три раза, когда сила света сфокусирована, но предатель все еще движется вперед. Он шепчет ужасные слова силы, злые слоги, которых боятся даже Нерожденные, и тени вокруг него сгущаются, даже когда они горят. Большое и ужасное присутствие, кажется, давит на Галереи, и древняя машина начинает работать со сбоями, поскольку сами законы физики, с помощью которых она работает, искажаются. Космодесантник Хаоса входит в круг машин, останавливаясь достаточно близко, чтобы неестественное тепло, исходящее от его доспехов, жгло кожу человека. Он смотрит на человека, который выпустил свет на силы тьмы - такой маленький, такой незначительный. И все же этот человек вызывающе смотрит в ответ. Он смотрит прямо в бесчеловечный взгляд Уркаша, и хотя по его щекам текут слезы, он не отводит взгляда. Его слёзы… это игра света? Его слезы кажутся золотыми… — Ты посвятил свою жизнь лжи, — говорит Уркаш, голосом, которому не место в храме искусства. — Красота ничего не значит в этой вселенной. Только сила имеет значение. Винсент пошатнулся, до глубины души потрясённый уверенностью трансчеловека. Кабели клубятся вокруг него, свисая с контроллеров, прикрепленных к его рукам. Уркаш не понимает, что человек не пытается удержаться на ногах - он нажимает последние несколько элементов управления. Затем он выпрямляется, и когда он говорит, его голос не полностью его собственный, и впервые с тех пор, как его душа была сломлена и перекована из-за Изначальной Истины, падший сын Лоргара чувствует сомнение. — Ты не прав, предатель. Сгори! Столб света поднялся к небесам, сотрясая землю и ослепляя тех, кто посмел на него посмотреть. Свет поднимался всё выше, достигнув фрегата, зависшего над городом. Корабль называется «Кровопролитие» у выродков, живущих в его трюмах, и когда-то он принадлежал к системным силам обороны до того, как был захвачен, а большая часть его бывшего экипажа уничтожена. Бывший капитан по-прежнему живет, глубоко в плену в глубине корабля, прикованный цепями и истекающий кровью из ран, которые никогда не закрываются. Когда луч попадает в корпус корабля, и металл начинает плавиться, посылая сотрясения по всему кораблю, худой, измученный человек улыбается, перед тем, как «Кровопролитие» исчезает, когда свет прожигает его плазменный реактор. Когда столб света исчезает там, где когда-то стояли Галереи, лишь сплавленная до состояния стекла равнина, простирающаяся на три километра вокруг. На краю, корчатся захватчики, сваренный заживо ужасным жаром. На другой стороне Завесы что-то громадное и мерзкое шевелится, злясь на то, что ему отказано в осквернении такой красоты из-за неповиновения одной души. Он проникает в эфир, ища тень ответственного, желая подвергнуть его бесконечным мучениям… но ничего не находит.***
Разрушение Великих Галерей потрясло Каллакс - даже люди, собравшиеся в подземельях под ним, почувствовали взрыв. На мгновение Черный Легион остановился, опасаясь, что гнев Императора обрушился на весь мир и скоро их тоже уничтожит. Вскоре, однако, оставшиеся Повелители Хаоса восстановили контроль и снова направили армию. Смерть Уркаша таким нервирующим образом беспокоила их, но перед глазами Лорда Клонов и их собственных подчиненных никто не смел проявить слабость. Когда Леонидас и Уркаш были мертвы, у них был шанс доказать свою ценность Прародителю, и они направили армию вперед, пока она не окружила крепость-монастырь в сердце Каллакса. Опять крепость Третьего легиона была в осаде, и между стенами и тяжелым вооружением, которое предатели высадили на Кемос, начался артиллерийский обстрел. Это будет величайшая битва войны, но она далеко не единственная. Некоторые из этих других противостояний уже закончились, но другие еще предстоит завершить, и судьба Третьего легиона будет решаться всеми.***
Поля Гигантов Пока в Каллаксе сражались армии, Бого-Машины Механикус вели свою отдельную войну. В месяцы, предшествовавшие нападению Черного легиона, к еретической армаде присоединился батальон Титанов Хаоса, испорченная иконография на их транспорте, показывающими, что они принадлежат Легио Круциус. Как они сбежали из Железной Клетки, было неизвестно - Четвертому Легиону всегда удавалось сдерживать величайшее оружие Темных Механикум, содержащееся в Оке Ужаса. Но всё же они оказались здесь, и, хотя Кемос не был лишен своих собственных Бого-Машин, Дерадолон опасался, что такая конфронтация принесет имперской обороне больше вреда, чем пользы. Крепость-монастырь не была построена с учетом защиты от Титанов - её масштаб был намного меньше, чем у Императорского дворца. Итак, Магистр Легиона и Принцепс Царук, Маршал Легио Интерфектор, разработали план, который был одинаково смелым и отчаянным. Когда Черный Легион приблизился к орбите, Царук бросил вызов, используя самые старые формы Коллегии Титаника. Некоторая часть их прежней идентичности, должно быть, осталась в испорченных формах Титанов Хаоса, поскольку Легио Круциус ответил на вызов. Отделившись от остальной части Черного Легиона, транспорты Титанов Хаоса привели их на выбранное поле битвы Царука, в тысячах километров от любого из городов-государств Кемоса. И всё же маршал не мог призвать своих врагов в никуда - нужна была приманка, чтобы привлечь их. Вот почему Титаны готовились к войне в тени горы Палатин, полая гора, где были расположены деликатные органы управления климатическими машинами Кемоса. Для Адептус Механикус гора Палатин была самой святой землей на всем Кемосе, величайшим воплощением силы и мудрости Омниссии. Два Легио сражались у ворот горы, в то время как полчища кошмарных снов искривленной плоти и машины проносились мимо их ног, не обращая внимания на огромные потери, которые они понесли. Эти существа, когда-то гордые армии скитариев, теперь изуродованные до неузнаваемости зловещими энергиями, превратившими их Бого-Машины в возвышающиеся иконы развращения, были встречены Палатинскими Клинками. Этот священный орден, основанный немногими членами первоначального братства Легиона, чтобы пережить Кровопролитную войну, был посвящен защите горы, которую Фулгрим назвал в честь потерянной элиты своего Легиона. Горстка ветеранов-космодесантов сражалась во главе армии боевых сервиторов Адептус Механикус, техножрецов и элитных солдат. Битва бушевала несколько дней, и Легио Интерфектор были так же беспощадны, как демонические духи, населявшие машины Легио Круциус. Они сражались пользуясь каждым трюком в своем арсенале, противопоставляя свои стратегии против безумия Титанов Хаоса. К тому времени, когда Черный Легион достиг Каллакса, обе армии уничтожили друг друга. На полях вокруг горы Палатин не осталось ничего, кроме разбитых великанов и тысяч трупов. Ворота комплекса были сломаны, защитники священного климатического контроля уничтожены - но сами машины остались нетронутыми, спасенные от нечестивых рук жертвой своих защитников. Схема Дерадолона и Царука сработала: остальная часть войны будет вестись без Бого-Машин. Конечно, вопрос о том, почему Фабий Байл позволил Легио Круциус отделиться от остальной армии, остался без ответа…***
Диомед медленно приходил в сознание в приступах боли и тошноты. Он почувствовал странное ощущение по всему телу, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это было прикосновение воздуха к его голой коже - он был лишен доспехов, когда был без сознания. Он попытался пошевелиться, но что-то сдерживало его движения - что-то твердое вокруг его запястий и лодыжек. Он вспомнил, как находился на борту «Гордости Императора», корабль на полной скорости направлялся к Кемосу. Он помнил дни за днями перехода Варпа, проведенные в неистовой подготовке к битве, которая ожидала их в конце путешествия. Он вспомнил… тревогу. Крик по воксу - навигаторы завыли в агонии и ужасе. Поле Геллера было сломано. Что-то произошло - не просто демон, а огромное и ужасное присутствие, которое его разум отказывался помнить. Он был вокруг него, вокруг его команды, а потом… ничего. Ничего, пока он не проснулся только сейчас, его тело всё ещё восстало против того, через что оно прошло. — Ты проснулся, — сказал голос откуда-то перед ним. — Хорошо. Космический десантник моргнул, и его зрение начало возвращаться, сначала расплывчатым, а затем все яснее и яснее, когда его тело закачивало коктейль из повышающих гормонов в его кровоток. Его держали в воздухе, его конечности были раскованы цепями, которые удерживали его. Его непосредственное окружение было освещено свечами, положенными на каменную землю, область за пределами потерянной для теней. И в этом маленьком круге света были… существа, отличные от всех, кого он когда-либо видел. Поворачивая шею влево и вправо, он мог видеть дюжину из них и слышать больше позади себя. Они были рептилоидны по своей природе, но ни один не был идентичным по форме, и ни один не имел гуманоидной формы. У них были разные типы и количество конечностей - у одного их не было вообще, вместо этого они представляли собой чудовищно огромную змею с отвратительно длинным цепким языком. Все они были обнажены, а их чешуйчатая кожа имела шрамы форма которых ранила глаза Диомеда. Их глаза - у тех у кого они были - светились внутренним огнем, с которым Диомед столкнулся прежде, много лет назад, во время кампании против культа Слаанеш, которому удалось открыть Варп-портал и призвать их адских хозяев в Материум. И все же очертания тел этих существ не мерцали, и при этом они не проявили никакого другого признака, типичного для воплощенных демонов. Воздух был густым от их запаха, а также от жженого жира - какие бы свечи ни окружали их, они явно были не из типичного воска - и других ароматов, которые не могла определить нейроглотная железа Диомеда. Существо, которое разговаривало с ним на готике с серьезным акцентом, напоминало некий нечестивый союз между змеем и осьминогом. У него была голова, похожая на кобру, на вершине туловища, и вместо ног у него было множество щупалец, которые держали его и цепляли множество инструментов. Диомед мельком увидел злобный вид зубчатого кинжала, круглый камень с надписями горящих символов и нечто, похожее на отрубленную руку эльдар, каждый палец которой был превращен в свечу. Другие смотрели на это, заставляя Диомеда думать, что это был один из их главарей. — Что… — выдавил он слова, борясь с приступами кашля, когда его легкие заполонили грязный воздух, — что вы за мерзости? — Мы - Лаэры, — ответило существо, слегка остановившись и слегка кивнув, заметив реакцию Диомеда. — Ты помнишь нас. Это хорошо. Мы боялись, что ваши предки скрыли бы все следы своего великого преступления. Если бы это было так, нам бы пришлось просветить тебя, прежде чем мы сможем продолжить. — Вы не можете быть Лаэрами, — сказал Диомед. — Эта грязная порода ксеносов была уничтожена десять тысяч лет назад. Я изучил записи! Библиарии предупредили Примарха о зле, скрытом в их храмах, а Фениксиец приказал, чтобы их мир был сожжен с орбиты! Весь вид был предан огню! — И это действительно так. Ваши предки убили нас, не обращая внимания на дары, которые мы предложили. Не обращая внимания на обещание Богини. Но жизнь и смерть - это мелочи для тех, кто идет по божественному пути, сын Бога-Трупа. Мы были отправлены в царство нашей Богини по воле вашего отца, а затем, спустя века, еще один из его детей вернул нас в землю плоти и ощущений. «Держи себя в руках», — подумал Диомед. Он должен был найти выход из этого, и чем дольше говорили эти мерзости, тем больше его сил возвращалось. Кроме того, если бы это были действительно Лаэры, ксеносы древнего кошмара вернулись… ему нужно было собрать как можно больше информации, чтобы предупредить об этой новой угрозе. Не имело значения, что у него не было ни доспехов, ни оружия, он был закован в цепи и окружен ксеносами неизвестных способностей. У него был долг. — Кто это был? Кто вернул твою непородную расу к существованию? — Ты хорошо его знаешь, Диомед, — прошептал инопланетянин, и услышав его имя на его языке, лицо Легионера содрогнулось от отвращения. — У него много имен, но я думаю, что вы зовете его… Лорд Клонов? Да. Это один из его многочисленных титулов, о котором говорят живые и мертвые. Он был там, когда мы впервые умерли, и многому научился у нас, разграбляя наши секреты, даже когда его братья убивали нас. Конечно, теперь он изменился: он больше не связан иллюзиями плоти. Его разум живет во множество голов, распространяясь повсюду по всей галактике… и хотя воля, которая движет ими, действительно велика, отдельные головы слабее, и их можно заставить слушать голос Богини. Так что одна голова была изолирована и повернута от своего стерильного предназначения к более интересным направлениям. Так что мы вернулись в новые тела, созданный из сохранившейся сущности старого. Конечно, с тех пор мы сделали… улучшения. Такие чудеса, которые мы испытали в царстве Богини, такое вдохновение, которое мы принесли с собой… Эта конкретная голова теперь мертва, убита тем ненавистным призраком, который он поднял и связал несколько веков назад. С его смертью секрет нашего возвращения был утерян, и с тех пор мы оставались скрытыми, восстанавливая наше королевство во тьме, которую для нас приготовил наш благодетель. И вот, наконец, время пришло. Другие главы благодетеля начали свою атаку на ваш родной мир, чтобы показать вам разрушение, которое вы нанесли нашему собственному миру так давно. В своей спешке, чтобы защитить его, вы прошли далеко и глубоко в Большой Престол - слишком глубоко, мой друг. Вы открылись, и мы воспользовались этой возможностью, данной Богиней. Мы призвали Её, сделали наши подношения и совершили ритуалы, и Она прошла сквозь завесу, поймала вас на ваших кораблях и привела всех вас сюда, в судьбу, которая всегда ждала вас. Ваши предки предали Богиню, отказались от Ее благословения и убили Её слуг. Но любовь Богини бесконечна. Она простила тебя и всегда ждала тебя. Все вы уже несёте Её дар, несмотря на слепое неповиновение ваших предков. Когда ты убил нас, мы проклинали тебя, потому что мы тоже были слепы, не способны понять благословение, которое вы даровали нам в своём невежестве. И Богиня услышала наш крик и поместила Свой знак на твой род. Ты помнишь, Диомед, когда ты впервые был переделан в то, кем ты являешься? До идеологической обработки, до того, как твои хозяева отправляли тебя в одну ужасную войну за другой, чтобы разрушить твой дух? Ты помнишь, как славно было быть среди избранных? Это подарок Богини. Это голод в тебе. Жажда славы, стремление к совершенству. Ты сковываешь себя, отрицаешь правду своей натуры, вплетаешь истории о долге и жертвах, но от правды не скрыться. — Я умру прежде, чем предам своего Императора, — плюнул Диомед, желая собрать силы, чтобы добавить настоящую кислоту. Но его физиология была все еще слишком нарушена последствиями грязного колдовства, которое вытащило его из ''Гордости Императора'' в это место. — Да, — ответило существо. — Ты будешь умирать. Снова и снова, пока не увидишь правду. Потому что ты должен быть наказан за неповиновение и отказ ваших предков. Это другая сторона любви Богини, и со временем ты научишься наслаждаться и ей. Лаэры отступили в тень, оставив Диомеда одного в круге света. Вскоре он не мог ни слышать, ни чуять их - он был совершенно один. Затем он услышал что-то еще в тени, что-то знакомое: звук силовой брони. На мгновение он осмелился надеяться, что один из его братьев уже вырвался на свободу и собирался спасти его. Затем фигура вышла на свет, и Диомед начал кричать. Он видел эту фигуру раньше, как претендент на финальный процесс на Кемосе. После нескольких месяцев мучительных тренировок и операций, страдая от кошмаров Кровопролитной войны и узнавая, как их блокировать, он ходил по равнинам Кемоса, чтобы прямо противостоять Воспоминанию, следуя древнему ритуалу, разработанному библиариями Легиона после Ереси. Он шел, совершить паломничество к источнику, который обозначил место, где Фулгрим был найден в младенчестве. Его воспоминания о испытании были расплывчаты, как полузабытый кошмар, но фигура, которая теперь стояла перед ним, фигурировала среди них. Высокий, одетый в мощные доспехи, украшенные темными рунами, он был извращенным отражением его самого, униженного и мерзкого. Там стоял кошмар, с которым сталкивался каждый сын Фулгрима с тех пор, как Воспоминание впервые всплыло, чтобы изводить новобранцев Легиона, тайный страх в сердце каждого космического десантника, который знал, что Астартес в прошлом нарушал свои священные клятвы. Страх предателя внутри, проявленный неким колдовством Лаэров. В руке он держал нож, капающий ядом. Его лицо представляло собой смесь разных цветов и фактур, образцы, взятые из тел достойных врагов и сшитые вместе, чтобы сформировать нечто, все еще ужасно похожее на Диомеда. Прибывший приблизился к Диомеду, всё ещё улыбаясь своей бесчеловечной, чудовищной улыбкой, и начал свою работу. И хотя изображение, которое он видел на Кемосе, не могло его коснуться, здесь он был материален. Его клинок танцевал на коже Диомеда, разрезая и коля, разлагая токсины в его плоти. Диомед был верен своему слову. Он умер не сломавшись. Но Лаэры тоже сдержали своё слово. — Я до сих пор помню их улыбки. Они поймали меня на борту ''Гордости Императора'', потащили меня вниз и заковали в цепи. Я проснулся привязанным к операционному столу, и несколько их древних монстров зависли надо мной. Они улыбнулись, когда начали резать, и их улыбки только расширились, когда через несколько часов я сломался и начал кричать. Они улыбались ещё шире, когда я, наконец, остановился, после того, что казалось вечностью агонии, из-за которой мучения, перенесённые мною в самый тяжёлый период упадка, казались нежной лаской. . В конце концов я снова начал кричать. И в конце концов я остановился еще раз. Сначала я попытался посчитать, сколько раз этот цикл повторялся. Тогда это тоже прекратилось. Конечно, я не был одинок в этом, хотя никогда не видел другого легионера в плену. Друкхари (известные Империуму как Темный Эльдар, среди прочих, менее лестных имен) в то время наносили вред всем отпрыскам Третьего Легиона. Мы были хуже, чем их заключенные: мы были их игрушками, и мы истекали кровью и страдали ради их развлечения и удовлетворения их нечеловеческого голода, их потребности в мучениях. Почти весь Легион оказался пойман. Они могли убить нас, но искушение питаться от нашей боли было слишком велико. Тело космического десантника может выдержать гораздо больше любого человека. В большинстве случаев это полезная черта, но в тюрьмах Гомункулов это было не что иное, как проклятие. Мне потребовались тысячелетия, чтобы понять, почему они пришли за нами, и как им удалось поймать нас с такой лёгкостью. Когда я это понял, я не знал, смеяться или плакать. По правде говоря, выживших в Кровопролитной войне не было. Все те, кто вернулся из этого ада, переродились в новых людей, их прежняя личность была уничтожена. Взгляните на Люция: однажды невыносимый павлин вышел из Войн молчаливым героем, забыв мечты о славе. Темные Эльдары показали нам, кем мы действительно были, глубоко внутри, за всеми масками. Я считаю, что для большинства моих братьев это было в целом позитивное изменение. Мучения, которые они перенесли, помогли им вырасти, даже если они опустошили их ряды и травмировали их. Конечно, я не исключение, хотя я не верю, что меня изменило то, что они сделали со мной каким-либо значимым образом. Мои братья, безусловно, понимают: они думают, что я сошел с ума от пыток ксеносов, что моя душа и душевное равновесие были разрушены их ножами и ядами. Среди множества причин, по которым им приходится ненавидеть жителей Коморрага, они считают мое предательство одним из самых печальных. Они ошибаются. Мучения Темных Эльдар не сводили меня с ума. Мой разум всегда был силён - достаточно силен, чтобы выдержать пытку. Потребовалось бы больше, чем худшие усилия Гомункулов, чтобы сломать меня. В отличие от моих братьев и Примарха, меня не спасли сыновья Короля Ночи. Я сбежал сам, ещё после того, как остальная часть моего Легиона ушла. Теперь я не злюсь на них за то, что они оставили меня позади: как они могли знать, что я все еще жив, когда погибло так много других? Но тогда мои мучители с удовольствием рассказывали мне, как мои братья бросили меня, и в одиночестве во мраке наедине с этими тварями, часть меня слушала - и эта часть меня умерла. Когда я наконец вышел из их ям, я обнаружил, что галактика преобразилась. Император, единственная душа, обладающая видением и интеллектом, чтобы вести Человечество во тьме, исчезла, потерянная от лезвий Своих самых глупых творений. Галактика все еще горела огнем Жиллимана и безумие Варпа проникало в реальность, вынуждая Империум, который мы встроили, переживать вечный ужас Я видел, куда приведет этот путь. Я видел свет прогресса, который затушил страх. Я видел пламя, которое поглотит Человечество, пожирая его, чтобы питать нескончаемый голод сущностей, которые маскируются под богов в Эмпирее. Я видел, как на гниющем трупе Империума пируют инопланетные полчища, миллиарды которых порабощены повелителями ксеносов. Я видел смерть духа Человечества, сокрушенного под тяжестью бюрократии и суеверий. Я видел конец нашего вида, записанный в мотке судьбы. И когда я увидел эти ужасы, я встал и сказал: «Нет». Я отказался позволить этим событиям осуществиться. И поэтому я принялся за работу, чтобы обеспечить будущее, которое заменит то, что мы потеряли, когда Император был отнят у нас по планам ложных богов. У меня одного есть видение и желание сделать всё необходимое. Оставшиеся Примархи - либо безумцы, потерянные в лапах Варпа, либо горькие, невежественные дураки, которые цепляются за идеалы, которые мы больше не можем себе позволить. Лорды Терры - мелкие тираны, правящие в тени тех, кто намного сильнее их, и знание их собственной неполноценности заставляет их задушить весь потенциал Человечества. Я сделал много шагов во тьму на том пути, который выбрал. Я заключил сделки с монстрами, такими как Сангвиний, чтобы обеспечить необходимые мне ресурсы, и заключил союз с сущностью, которой Коракс стал ради знания, которым обладал его Легион. Я опустошил миры и уничтожил целые подвиды моего собственного творения. Я изучал науки Тёмного века технологий, брал детей и превращал их в оружие войны. Любой ценой, я добьюсь успеха. Нет такой жертвы, нет такой подлости, на которую я не пойду ради моей цели. Своими руками я переделаю человечество во что-то более сильное, способное пережить все ужасы вселенной. Галактика - слишком жестокое место, чтобы допустить что-либо ещё. Я был создан, чтобы защитить будущее моего вида, и именно это я собираюсь сделать. И когда, наконец, дети Человечества станут сильными благодаря моему служению, когда ложные боги будут кричать в забвении, когда Новый Человек расправит плечи, кроша черепа ксеносов под пятой… … тогда, наконец, я отдохну, потому что моя работа будет выполнена. Выдержка из аудиозаписи в Запрещенном Убежище, найденной Детьми Императора в руинах объекта Адептус Механикус Биологис.***
Он называет нас своим Консорциумом, но это ложь. Или, по крайней мере, полезная выдумка. Настоящий Консорциум имеет только одного члена, и это сам Байл. Мы все для него пешки, инструменты для достижения его собственных целей. Для чего эти цели… Обсуждение их является популярной темой среди нас. Он говорит, что хочет спасти Человечество от его неизбежной гибели. Переделать его в горниле войны и возвысить его посредством чудес науки, освободившись от посяганий Изначального Уничтожителя, возродившись в новой форме, способной существовать в галактике, желающей их разрушения. Звучит как благородная цель, не так ли? Даже праведная. Император потерян, а Хаос становиться сильнее с каждым днём. Кто ещё, кроме Байла, безумного гения, которому удалось взломать собственный генетический материал Владыки Человечества, может спасти этот вид? Империум - это труп, движимый импульсом и планами мелких людей, истекающих кровью из миллиона ран, в то время как лоялисты умирают, чтобы немного задержать неизбежное. Адептус Механикус отказались от прогресса и приняли традиции, и их «поиски знаний» - не что иное, как шарада, используемая их лордами для подавления беспорядков в низших звеньях. Девять Легионов - дураки, обманутые Темными Богами, чтобы разрушить будущее Человечества, их души заключили сделку за блестящие безделушки и власть править руинами. И среди всего этого есть Фабий Байл, который противостоит грядущей ночи, отказываясь встать на колени перед любым богом, преисполненный решимости достичь спасения человечества своими руками. Многие притягиваются к этому безумному видению, отчаянно желая найти цель в галактике ночных кошмаров. Само по себе суровое убеждение Байла наделяет его странной, безобразной харизмой. Вы хотите быть частью его великого начинания, чтобы помочь ему поднять Человечество выше всех других. Чтобы сохранить его. Но это тоже ложь. Я действительно верю в это. Вы понимаете, я служил ему веками, даже тысячелетиями. Я был во время Войн Клонов, и я последовал за ним во время его пребывания в Гвардии Ворона. Я видел вещи, которые он создал тогда. Я разговаривал с его дочерью и со старшим сыном. Что ещё более важно, я посмотрел в глаза Прародителю, когда он разработал средства, которые позволят ему обмануть смерть, и в этот момент я понял правду. Он никогда не остановится. Он никогда не будет удовлетворен. Он говорит, что будет продолжать «пока его работа не будет завершена», но она никогда не будет завершена. Он никогда не опустит свои инструменты, не посмотрит на свою работу и не кивнет, зная, что он больше ничего не может сделать, чтобы наконец завершить её. Он всегда найдет изъян, найдет что-то, что можно улучшить. Он ищет совершенства, но какая-то его часть понимает, что оно недостижимо. И так он продолжает, одна душа растягивается на многочисленные тела, движимые волей, более чудовищной, чем любой вознесенный чемпион Легионов-Предателей. Он умирает снова и снова, но отказывается останавливаться. Он обрекает миры на смерть и создает ужасы, и он ничего не чувствует, даже удовольствия или удовлетворения. Для него это все необходимые жертвы на пути к успеху. В Оке Ужаса много монстров, но я никогда не встречал никого страшнее Фабия Байла. По свидетельству Цимишкеса Флая, ренегата-апотекария Четвертого легиона и члена Консорциума. Цимишкес был захвачен в плен в 764 M34 во время совместной операции 12-й роты Детей Императора и Эльдар Искусственного Мира Лугганата.***
В течение нескольких часов артиллерия Черного легиона выпускала залп за залпом по стенам крепости-монастыря, преодолевая щиты и врезаясь в старые, тщательно сохраняемые и усиленные укрепления. В конце концов стены были прорваны, и захватчики бросились вперед. Первыми в прорыве были Второрожденные, движимые бесчеловечным голодом, цепляющихся за их испорченные души. В тот момент, когда открылась первая дыра, Астер-Эрук’Шива выпустил своих братьев, издав свою команду через ужасающий вопль, потрясший смертных, которые услышали это до костей. Тысяча Одержимых Космодесантников двинулись вперед, под прикрытием алого тумана, поднятым из крови мертвых алхимическим составом Байла. Пушки крепости были вынуждены стрелять вслепую. Огневая мощь в действии была настолько велика, что продвижение все еще дорого стоило Одержимым, но сотни из них все же прорвались к сломанным стенам и в крепость-монастырь. На стенах вспыхнул бой, и демоническая сила встретила обучение и опыт Легиона. Все это время скрытые имплантаты Второрожденных - девиантные конструкции из плоти и технологий, призванные противостоять изменениям, вызванным нечеловеческой природой их хозяев, - записывали их состояние и колебания эфира, отправляя все данные обратно апотекариям Черного Легиона, чтобы изучать на более позднем этапе. Эксперименты Консорциума никогда не прекращались, даже во время такого серьезного конфликта. Остальная часть трансчеловеческого контингента Черного легиона начала наступление, неорганизованной толпой ныряя в окровавленный туман. Смертные должны были подождать: туман будет для них совершенно смертельным, как выяснили горстки, которые слишком стремились прислушаться к приказу своих повелителей и умерли ужасной смертью, полностью растворившись в испарениях. Даже Космодесантники Хаоса в силовых доспехах чувствовали, как ядовитый туман разъедает керамит, а многие другие могли поклясться, что в этом тумане было что-то ещё. Только после того, как внешняя оборона была прорвана и битва переместилась в коридоры крепости-монастыря, колдуны Черного легиона вызвали порыв ветра, очистив туман и послав яд в атмосферу Кемоса. Затем полчища Потерянных и Проклятых бросились вперёд, выкрикивая свои оскверненные боевые кличи и призывая благосклонность к любым богам, которым они служили. Немало было и тех, кто молились не Богам, но Прародителю, умоляя его дать им силы исполнить его приказ. Это не было типичной доктриной для врагов Трона. Гораздо чаще лорды Легионов-предателей отправляли своих смертных рабов в бой первыми, чтобы их убивали, истощая запасы боеприпасов противника. Но в Фабие Байле никогда не было ничего типичного, и его разум направлял Черный легион на Кемос. Лорд Клонов, возможно, мало заботится о жизни своих последователей, но он ненавидит траты больше всего на свете. Кроме того, среди смертных полчищ были его собственные дети, чудовищные Новые Люди. Целые племена измененных существ нашли свой путь к Кемосу во главе с Матриархом Эмилией. Они возвышались над остальными Потерянными и Проклятыми, ставшие сильнее и выносливей благодаря усилиям Байла, и все, кто на них смотрел, могли видеть свидетельство Прародителя. Новые Люди были первыми из смертных, которые переступили порог крепости Детей Императора. Внутри крепости Черный Легион встречал яростное сопротивление на каждом шагу. Имперские солдаты сражались плечом к плечу со скитариями на баррикадах, в то время как сыновья Фулгрима и Конрада Керза противостояли ненавистному врагу. Автоматическая защита и древние ловушки активировались, и сами камни крепости, казалось, отбивались от захватчиков. Они сражались в священных коридорах под строгим взглядом мертвых героев. Дерадолон руководил обороной, посылая отряды космических десантников для поддержки неустойчивых фронтов и поддерживая сплоченность имперской армии, казалось, только благодаря силе воли. Магистр Легиона не щадил ничего в этом сражении. По его приказу из их стазисных гробниц вышло множество Дредноутов, врезавшихся в силы Хаоса, словно непреодолимая волна возмездия, закованная в адамантий. В течение нескольких дней технодесантники трудились, чтобы пробудить дремлющих почтенных, и теперь десятки из них снова пошли на войну во главе с героем, непосредственно из далекой эпохи Великого Крестового Похода: Риланором Древним.***
Риланор Древний Возможно, самый старый верный космический десантник, все еще живой в 41-м тысячелетии, Риланор был одним из первых, кто был введен в ряды Третьего легиона задолго до того, как был обнаружен Фулгрим. Как Астартес, он сражался в последних битвах Войн Объединения, участвуя в скрытом тайной конфликте, который едва не вывел весь Легион из строя. Годы спустя он был тяжело ранен во время боя с Эльдарами и был помещен в саркофаг Дредноута. После того, как Фулгрим был найден на Кемосе и Легион был восстановлен с новобранцами-кемосианами, Риланор, один из немногих оставшихся ветеранов терранов, был прозван его братьями «Древний». Этот титул был дан из уважения к тому, кто видел и делал много для Империума, и его мудрость очень ценилась. Риланор даже был частью внутреннего круга советников Фулгрима, и после того, как Император открыл Своему сыну, как близко его Легион был к уничтожению, именно он рассказал Фениксийцу подробности того, что произошло. Как и все остальные оставшиеся в живых того темного времени, Риланор был приведен к присяге в тайне, но Повелитель Человечества дал ему особое исключение в случае Фулгрима. Когда началась Кровопролитная Война и Темные Эльдар напали на ''Гордость Императора'', Риланор сражался с ксеносами, убив их так много, что в конечном итоге они запечатали его в части корабля и ушли. Спасенный своими братьями, Риланор стал одним из лидеров Легиона в их усилиях по спасению своих захваченных братьев. Наряду с лордом-коммандором Веспасианом Риланор не позволил своим братьям отчаиваться из-за потери их Примарха, и Дредноут присутствовал, когда с помощью Повелителей Ночи Фулгрим наконец был освобожден. После Ереси, потери в Кровопролитной войне заставили Риланора отказаться от активного командования и проводить все больше и больше времени в стазисе, восстанавливая свою душевную стойкость, чтобы безумие не завладело им. Над стазисной гробницей, где он спал веками, изображено витражное изображение момента, когда он сломал Фениксийцу цепи, которые, как говорят, были созданы самим Примархом благодаря одному из его величайших сыновей. Спустя столетия Риланор снова проснулся, чтобы принять участие в Сожжении Коморрага. Большую часть битвы Древний сражался вместе со своим Примархом - в последний раз, когда это делали Дети Императора, - пока Фулгрима не пошёл за Фабием Байлом. Массивная фигура Риланора не могла последовать за Фениксийцем в извилистые туннели, где Архи-ренегат сделал свое логово, и Дредноут оставался над землей, извергая свою ярость на Темных Эльдар, пока не поступил приказ Ангрона отступить. Потребовались совместные усилия двадцати псайкеров из трёх Легионов, чтобы вернуть Риланора из его ярости, и по сей день его имя проклято жителями Темного Города. Со времени Сожжения Коморрага и исчезновения Фулгрима Риланор просыпался всё реже и реже. Магистры Легиона на протяжении тысячелетий пытались разбудить его, но он редко реагировал, его разум сильно пострадал от потери Примарха. Однако в тех редких случаях, когда он вступал в битву, не было никаких признаков умственного вырождения, и различные враги Человечества вскоре столкнулись с опасным могуществом Древнего.***
Какое-то время Дети Императора удерживали свои позиции, и казалось, что волна Хаоса, которая сломала стены крепости, не сможет прорваться дальше. Тогда последняя мерзость, появившаяся в лабораториях Фабия Байла, вступила в бой.***
Риланор разрывал другого Чёрного легионера на части, когда увидел его. Дредноут застыл на месте, суставы защёлкнулись в ответ на шок, пробившийся сквозь разум иссохшей оболочки, удерживаемой в жизнеобеспечивающем резервуаре. Он носил доспехи пурпурного и золотого цвета со сломанной аквилой на нагруднике. С его головы свисала серебристо-белая грива, обрамлявшая его идеальное лицо, омраченное только линией шрамов на лбу. В правой руке он держал меч, высокий, как мужчина, покрытый волшебными рунами и потрескивающий от невидимых энергий. Даже сквозь металл, который его окружал, Древний чувствовал злобность клинка, и его душа горела, увидев его в этих руках. — Фулгрим? — сказал Риланор нерешительно, даже когда говорил, зная, что это не так. — Это ты, отец? То, что было похоже на Фениксийца, грустно улыбнулось и прыгнуло. Он врезался в Риланора силой метеорного молота, заставив Дредноута сделать шаг назад. Держа руку в металле тела Риланора, чтобы удержать себя на месте, он ударил прямо в корпус Дредноута своим адским клинком, пробив адамантиевую броню и саркофаг под ним. Риланор закричал, когда меч пронзил его истинное тело, и снова закричал, когда оружие выпило его душу. — Прощай, брат, — сказал Примарх, когда Дредноут рухнул, лишённый воли, которая управляла им веками. Он освободил клинок от обломков и с новой волной войск Чёрного легиона за его спиной атаковал остальные имперские силы.***
За тысячелетия Дети Императора пережили много испытаний. Они были поставлены на грань исчезновения всего через несколько лет после их создания, их запасы генного семени были уничтожены, а их воины поражены болезнью, которая поглотила их изнутри. Они были втянуты в Паутину, вынуждены вести Кровопролитную войну против врага, который знал эту среду бесконечно лучше, чем они. Они сражались в Войнах Клонов, стремясь вернуть честь, испорченную Архи-ренегатом. И в течение десяти тысяч лет они боролись, чтобы защитить Империум, чтобы защитить тех, кто не мог защитить себя с помощью силы, дарованной им наследием Фениксийца. Они истекали кровью, они страдали, но они терпели. Они не сломались. Теперь они сломались, поскольку мерзость, носящая лицо их Примарха, ходила среди них и убивала их без пощады и колебаний. Воины, которые столкнулись с демонами, не вздрогнув, которые боролись с роями Тиранидов, не отступив ни на шаг, пали на колени перед ужасным видением. В глубине души они знали, что это не был их Примарх - линия шрамов, которая омрачала совершенные черты существа, в сочетании с печально известным созданием Фабия Байла, сделала правду очевидной. Но даже в этом случае вид их потерянного отца был слишком для многих из них. Действительно, сильны связи между Примархом и Космическим Десантником, и даже созданная Байлом фальшивка может заставить генетические инстинкты подчиниться, преклонить колени перед прародителем легионеров. Дредноуты были особенно уязвимы, их умы были затуманены долгим сном, их растерянность усилилась после падения Риланора. Неукротимая воля Древнего была всем, что удерживало нескольких его братьев от полномасштабного слабоумия, и без его руководства они были легкой добычей для полчищ еретиков. Один за другим они падали, их похожие на шелуху тела вырывались из их саркофагов и были растерзаны в считанные секунды. Вечные боролись до последнего. Когда линии фронта рухнули, они перегруппировались внутри Монумента, который Дети Императора держали перед всеми храбрыми сыновьями и дочерями Кемоса, которые сражались в полках раньше. Там они встали под пристальным взглядом сотен тысяч масок, смотрящих на них сверху вниз. Архимагос-ренегат Эзет Нерим повел атаку на их баррикады со своей армией кибернетических кошмаров. Когда ужасная фигура предателя вошла в бой во главе его элитной гвардии, специалисты Вечных активировали оружие, которое они готовили последний час, отчаянно, все время бормоча молитвы об изгнании к Богу-Машине. По их сигналу каждое устройство, способное к голосовой связи, во всём арсенале Вечных, посылало один и тот же импульс, сжигая каждую машину в Монументе. Марсианские жрецы сразу же умерли, их души забрало бедствие, которое они спровоцировали. Многие Вечные также закричали, когда их аугметика отказала, оставив их в ужасной боли. Но влияние на силы Темного Механикума было намного, намного хуже. Подавляющее большинство из них просто рухнули на месте, испорченные органические компоненты корчились в агонии. Сам Эзет Нерим погиб самым ужасным образом, его тело и душа разорвались на части, поскольку печати Темных Механикум на различных плененных Нерожденных, приводящих в действие его нечестивые аугментации, были разбиты пульсом. Вся его гвардия погибла в результате его смерти, разорванный в клочья мстительными демонами за несколько секунд до того, как они утратили свою связь с реальностью и вернулись в Варп, оставив после себя только кровь. Но импульс затронул лишь скитариев, прорвавшихся к монументу: еще тысячи остались снаружи, и смерть Эзет Нерима вызвала их окончательные протоколы агрессии. Забыв о всей тактике и самосохранении, они бросились на Вечных. Гвардейцы хорошо сражались, но в конце концов они пали. Их генерал умер, смеясь перед шестиглазым, хромированным лицом его убийцы, зная, что духи машин оказались свободны и единственной добычей врага будет сгоревшая электроника. Когда крепость-монастырь начала гореть, предстояло ещё одно сражение за сотни километров. Отряд Инквизитора Ковенанта достиг места Запретного Убежища - но они не были первыми, кто туда попал…***
Вокруг входа в Запретное Убежище были трупы. Ковенант и его команда, вместе с несколькими отрядами личной гвардии и отрядом Повелителей Ночи, осторожно продвигались среди разбитых тел неуязвимых существ, раздираемых столь же разрушенной автоматической защитой хранилища. Техножрецы из свиты Ковенанта изучали данные на предмет идентификации существ - взятые и быстро проанализированные образцы показали, что были следы ДНК, принадлежащие к видам Кемоса, но их генетика была изменена на уровне, запрещенной Адептус Механикус. Конечно, такие ограничения ничего не значили для Архи-отступника. Судя по температуре трупов, битва не закончилась слишком давно - это означало, что, по воле Бога-Императора, они не опоздали. Автоматические орудийные башни лежали разбитыми там, где они выехали из-под земли, и были окружены целыми горами тел. Их было абсурдное число, полностью окружающее турели - очевидно, что Дети Императора серьёзно относились к безопасности того, что они положили в хранилище, хотя, по-видимому, недостаточно серьезно, чтобы удержать Байла. Они пробирались через поле трупов и через сломанные ворота - тяжёлые адамантиевые, которые были просто сорваны с петель грубой силой существами с неестественно большими мышцами. Длинный коридор за этой точкой был заполнен еще большим количеством тел и разбитых башен, а лифт в конце всё ещё был заблокирован. Повелители Ночи пошли первыми, прикрепив тросы к крыше шахты, а затем спустились в яму глубиной в километр. Когда поступил четкий сигнал, Ковенант и его команда пошли дальше. Они оказались в огромной комнате, заполненной полями стазиса и тихо жужжащими когитаторами, а их дата-центры были заполнены записями о десяти тысячах лет охоты на Фабия Байла. Они двигались быстро, но Ковенант всё ещё мельком увидел некоторые экспонаты. Было оружие, построенное из адаптированных конструкций Темного Века Технологий, крепко запечатанные контейнеры, в которых хранились образцы различных вирусов и антивирусов и тела. Множество тел, пород ксеносов, никогда не встречавшихся ранее, до Новых Людей в различных состояниях повреждённости и того, что выглядело как труп космического десантника, с каждым органом, извлеченным и повешенным внутри массивного кристалла. Ковенант отвел взгляд от этого последнего, как только он заметил эмблему ворона на плече, и приказал своему отряду сделать то же самое. И в центре хранилища, где командная консоль возвышалась над другими, они обнаружили проникших из Черного Легиона. Никто из них не носил шлемы, как будто для того, чтобы лучше смотреть на чудовищные экспонаты. Один из них носил цвета апотекария Третьего легиона, и его лицо было невероятно старым. Второй был одет в доспехи боевого брата Детей Императора, но выражение его лица было совершенно пустым, и Ковенант не чувствовал от него никаких эмоций. Третий был единственным в цветах Черного легиона, и он кивнул в знак приветствия, когда отряд Ковенанта направил свое оружие на трио, не стреляя только из страха повредить консоль, в которой они нуждались, чтобы запустить самоуничтожение. — Здравствуй. Вы должно быть, из Инквизиции верно? Мои друзья сказали мне, что ты на Каллаксе, и я подумал, что если кто-нибудь и поймет их маленькое предательство, то это будет один из псов Трупа-Императора. Я Цекус, сын Сангвиния и член Консорциума. — Мне всё равно, кто ты, — сказал Ковенант. — Твой путь и путь тех предателей на твоей стороне заканчивается здесь. — Такое насилие, — сказал Цекус, качая головой, не меняя выражения лица. — С другой стороны, я полагаю, что именно вы и можете сочувствовать Детям Императора. Они очищали миры, ты знал это? Убивали всех на поверхности, чтобы не оставить следов работы. И ваши Ордос помогли им скрыть все улики, уничтожив все следы существования этих миров. Вы всегда так боялись того, что может сделать мой лорд… так боялись будущего, которое он стремится создать. Я должен признать, — продолжил он, глядя на Повелителей Ночи и солдат, — что я не ожидал, что вы приведёте с собой так много союзников… Цекус начал действовать даже не закончив предложение, двигаясь со всей скоростью, которую могло набрать его химически улучшенное тело, и устремился прямо к Ковенанту. В тот момент, когда он двинулся, Повелители Ночи отреагировали, атаковав отступника своим оружием ближнего боя. За долю секунды до того, как Цекус достиг его, Ковенант выстрелил из своей пушки в упор, доставляя взрывную энергию и благословенное серебро прямо в грудь падшего апотекария. Сила удара сбила его с ног и повалила на землю, как раз когда Повелители Ночи срезали отступников, нанося удары с холодной точностью. — Ты думаешь… ты думаешь, что победил? — сплюнул Цекус. — Вы опоздали. Вы должны были уничтожить это место в тот момент, когда мы прибыли в эту систему. Теперь… теперь он здесь, и вы ничего не можете сделать, чтобы остановить его. Он не позволит тебе сделать это. — Кто? — спросил Ковенант, его лезвие приблизилось к шее Кровавого Ангела. — Я, — произнес голос позади них, нечеловечески глубокий. — Я Старший, и я пришел за тобой. Ковенант обернулся, движение, который повторил каждый Повелитель Ночи, никто из них явно не слышал приближение нового врага. Там стояла фигура, освещенная тусклым освещением хранилища. Он был высок, выше, чем любой легионер которых когда-либо видел Ковенант, и его лицо было открыто. Он видел бледную шрамированную плоть, кибернетические имплантаты, встроенные в череп… Ковенант застыл в ужасе. Его губы двигались, молча формируя слово «нет», снова и снова. Вокруг него остальная часть его команды была поражена подобным образом. Даже легионеры сделали паузу, хотя, к счастью, они быстро оправились. Они двинулись, чтобы окружить существо, так же как и гвардия. — Убирайся отсюда, инквизитор! — крикнул один из Повелителей Ночи - он был слишком потрясён, чтобы понять, какой. — Мы будем сдерживать это. Неси слово в Империум! Они должны знать, что здесь произошло! В его голосе прозвучало отчаяние, когда он закричал: — Они должны знать об этой мерзости! Ковенант побежал. Он бежал быстрее, чем когда-либо, таща за собой Джозефа. Он никогда не был так напуган в своей жизни, ужас пронзил каждый ментальный щит и всю дисциплину, которую он оттачивал годами. Это существо… оно не могло быть тем, о чем он думал, и все же оно было. Он не мог избежать правды, сколько бы он ни хотел. Пустой бездушный смех Старшего и предсмертные крики Космических Десантников и солдат следовали за Инквизитором и его Аколитами по всему хранилищу, вверх по шахте лифта с помощью встроенной функции отвода кабелей и до боевого корабля, который немедленно поднялся - направляясь прямо к ''Дионисии''. Ковенант потерпел неудачу, но содержание Запретного Убежища теперь стало намного менее важным.***
В то время как Ковенант бежал из Кемоса, должно было произойти последнее противостояние войны. Под руководством клона Фулгрима силы Черного легиона практически уничтожили Детей Императора и их союзников. Дерадолон руководил последним очагом сопротивления, сражаясь с потоками проклятых, устремляющихся вперед, стремясь получить славу, убив ослабших космодесантников. В самом святилище крепости на том месте, где впервые встретились Император и Фулгрим, была построена освященная часовня, где окопался Магистр Легиона и его последние братья. Пятьдесят Детей Императора в терминаторских доспехах, освященные технодесантниками Легиона и несущие эмблемы веры и долга, которые были даны им десять тысяч лет назад. Астер-Эрук’Шива был первым истинным Чемпионом Хаоса, достигшим Магистра Легиона, в сопровождении всего, что осталось от его войска. Одержимый пропитал свои когти кровью Третьего легиона, пируя невозвращённым геносеменем, вырванным из их трупов, упиваясь нечеловеческой жаждой демона, живущего в его душе. Он ворвался в часовню, как видение какого-то древнего призрака Ада, Принца Варпа и его двора адских монстров.***
Там стоял Магистр Легиона, окруженный его элитными стражами Терминаторами. Всего десять воинов, каждый из которых был героем Империума, который упорно противостоял бесчисленным ужасам и всегда одерживал победу. У них было в три раза больше одержимых космодесантников, их тела распухли от адских сил и от всего, что уже произошло. Тот, кто вёл их, был огромен, вдвое больше Дерадолона, его голова была увенчана тремя закрученными рогами, а нижняя половина шлема превратилась в зубастую пасть, внутри которой горели огни Ада. — Дети Императора, — взревел Дерадолон. — Смерть Его врагам! Две линии встретились, и Дерадолон схлестнулся с лидером Одержимых, его пара лезвий врезалась в когти в потоке искр. Предатель имел преимущество в силе и размерах, но Дерадолон мог сказать, что он не привык к своему телу и слишком полагался на инстинкты демона внутри себя - но демон тоже не привык к этой новой форме. По опыту Дерадолона, те, кто отдал свои тела обитателям Варпа, разделились на две категории: те, у кого достаточно силы воли, чтобы сохранить контроль над своими действиями, и те, кто позволил демону полностью командовать в битве. Но тот, с которым он столкнулся, теперь демонстрировал признаки обоих, что заставило Повелителя Легиона поверить, что он все еще плохо знаком с его текущим проклятым состоянием и две половины его сущности все еще борются за превосходство. Он перешел в наступление, нанося удар за ударом, не оставляя достаточно времени, чтобы Одержимый Лорд нанес ответный удар. Большинство ран зажило почти мгновенно, но его противник все еще пытался блокировать их - мечи Дерадолона несли ему боль, и он все еще не мог полностью избавить себя от боли, которую он чувствовал. Медленно, Магистр Легиона разжигал ярость Второрожденного, пока он, наконец, рванул вперёд, больше не заботясь о защите. И Дерадолон воспользовался этим моментом, уклоняясь от когтей, нацеленных на его шею, с запасом в миллиметр, прежде чем опустить мечи вниз в перекрестном разрезе, который отрубил голову существа и отправил её в полет.***
К тому времени, когда Дерадолон убил Астер-Эрук’Шиву, вся часовня замолчала. Терминаторы и Одержимые убили друг друга, их трупы лежали рядом друг с другом, многие из них оказались в смертельных объятиях, где оружие и искривленные конечности оставались в ловушке в плоти врага. Дерадолон посмотрел на опустошение. Он услышал отдаленный звук битвы, становящийся всё более редким и тихим, по мере того, как враг давил последние очаги сопротивления. Он знал, что это был звук смерти его Легиона. Затем за порогом вышла фигура, с которой Дерадолон знал, что ему придется столкнуться с тех пор, как он услышал о катастрофе, обрушившейся на Риланора.***
— Ты не Фулгрим, — прорычал Дерадолон, глядя на гиганта в пурпурно-золотых доспехах. — Нет, — признала мерзость. — Не он. Это тело является клоном, выкованным из генетического материала, собранного у, сотен мертвых Детей Императора и тщательно подобранного. Что касается разума внутри него… Я думаю, ты уже знаешь, кто я. — Фабий, — сказал Дерадолон, и в этом единственном слове было больше ненависти, чтобы оно могло содержать. — Ты поместил себя в это тело, не так ли? Ты разрезал его череп и поместил в него один свой больной мозг. Нет предела твоей порочности, предатель? — Это служит цели, — пожал плечами клон. — Психологическое воздействие нельзя недооценивать, и это тело, несомненно, более мощное, чем-то, к которому я привык. И кроме того, если бы эта атака смогла вырвать нашего отца из укрытия, мне бы понадобилось что-то, способное сравниться с ним. Но… кажется, он всё-таки умер в Коморраге. — Фулгрим жив, — сказал Дерадолон, не в силах остановить слова. — Даже после ловушки в Темном Городе, он жив, и он вернется в Империум. — Тогда где он? — спросил клон, широко раскинув руки. — Его Легион умирает, в его мир вторглись, его образ попран. И всё же он не приходит. Нет, брат. Я тоже думал, что он был ещё жив - вот почему я устроил всю эту историю. Притащить его обратно в центр внимания при контролируемых обстоятельствах, чтобы я мог разобраться с ним, прежде чем он вмешается в остальные мои планы. Но он не пришел. И я достаточно уважаю его, чтобы знать, что только смерть помешает ему прийти на помощь этому миру. Он всегда был сентиментальным дураком. Дерадолон ничего не сказал. Он изучал позу клона, пытаясь найти слабость - но их не было. Каждая мышца тела ложного Примарха была в идеальном состоянии, готова реагировать на атаку под любым углом. Опыт Магистра Легиона подсказал ему, что, как бы он ни атаковал, он умрет мгновенно - разница в физических способностях была слишком велика. — Знаешь ли ты, — внезапно сказал клон, — почему я вообще был в Коморраге? Я не был связан с Гомункулами, как предположил Империум. Я фактически привёл Чёрный Легион, чтобы вести войну против их ковенов, чтобы я мог раскрыть их секреты. В течение многих лет наши агенты сражались под поверхностью Темного Города, скрытого от благородных домов, не желая привлекать к себе внимание. Но в конце концов они устали от потерь и договорились, чтобы кто-то ещё пришёл и сделал грязную работу. Дерадолон удивлённо уставился на него. — Да, я думал, что это привлечет твое внимание. Ты читал рассказы о Сожжении, верно? Как ты думаешь, Альфа-Легион нашёл путь в Темный Город? Паутина - это постоянно меняющийся лабиринт, враждебный ко всем формам жизни в нашей вселенной, и пути к Коморрагу хорошо защищены от вторжений демонов, которые постоянно проверяют границы Темных Эльдар. Мне потребовались столетия, чтобы понять это, но Гидра получила свои знания от своих союзников ксеносов, которые сами следовали ею по заветам Гомункулов. Они знали, что Фулгрим не сможет отказаться, преследовать меня, и они знали, что я буду вынужден отказаться от своих операций в Коморраге. Разрушение, нанесенное остальной части Темного Города, не было их заботой, пока они избавились от меня. Клон улыбнулся, его взгляд переместился куда-то далеко - и Дерадолон воспользовался своим шансом. Он бросился вперед, держа мечи наготове. Клон отреагировал мгновенно, перенеся свой адский клинок на него, но Магистр Легиона не остановился. Он ускорился, пронзив себя мечом, игнорируя ужасную боль, когда демонический меч вырвался из его спины, и искры мощной энергии пронзили его броню, разрывая компоненты и посыпав серебряную маску, обнажив израненное лицо. Это была смертельная рана, но Магистр Легиона не позволил этому остановить его. Со всем, что осталось от его силы, он вонзил два своих меча в бока клона, погрузив их до самого конца, чтобы разорвать позвоночник. Но точная копия в последний момент сдвинулась на дюйм, и два лезвия пересекли друг друга в его теле, пропуская позвоночник на долю сантиметра. — Такая готовность умереть… Да будет так, — сказало чудовище с лицом Фулгрима с гротескной нежностью. — Теперь Дети Императора присоединятся к своему отцу в Его могиле разбитых снов. Я не получаю удовольствия от этого, брат, но это должно быть сделано. Знай это: ты сделал всё возможное и даже больше. Но этого не достаточно. Человечеству нужно больше, чтобы выжить. Это правда, которую я узнал давно. На мгновение что-то мелькнуло в глазах Магистра Легиона - холодный, бледный свет. Он говорил, кровь текла изо рта, когда каждое слово вливалось в разум Байла: — Твоя правда… это ложь. Ты… не… не убежишь… от расплаты… предатель. Дерадолон упал, когда последние слова сорвались с его губ. Он был мёртв до того, как упал на землю. На мгновение Байл посмотрел на него. В его руке - демонический меч, за которым он послал три отряда Хаоса, чтобы захватить демонический мир в Оке Ужаса зарычал от гнева, лишившись обещанной добычи, когда душа Магистра выскользнула из его хватки, растворившись в варпе. Он должен был запомнить это - в будущем это могло изменить его планы. С удивительной деликатностью клон скрестил руки Магистра Легиона на его груди, закрыл глаза и надел маску на лицо мертвого, прежде чем выпрямиться. Рассеянная боль в его боку напомнила ему о ранах, которые Дерадолон нанёс ему в последние минуты. Он потянулся и вытащил мечи, вогнанные в его плоть, разбив их древние лезвия в его бронированных рукавицах. Раны зажили почти сразу после того, как он вытащил оружие, но боль осталась. На мгновение клон уставился на свое собственное отражение в блестящем металле и насыщенном красном от его собственной крови. Затем он бросил осколки на землю и открыл вокс-связь со всеми своими войсками, бушевавшими по всей крепости. — Говорит Прародитель, — сказал он, и далекие битвы немного успокоились, когда его дети с нетерпением ожидали приказа своего лорда. — Магистр Легиона мертв. Никто не должен беспокоить его тело. Я хочу, чтобы Империум нашел его, когда они прибудут. Теперь отпрыски Черного легиона… закончите то, что мы пришли сюда делать. Очистить крепость. Не оставляйте в живых сыновей Фулгрима. Он прервал связь, прежде чем пришел поток утвердительных ответов.***
После смерти Дерадолона крепость-монастырь вскоре пала перед Черным легионом. Его защитники сражались смело, сталкиваясь с невероятными существами, и они убили многих еретиков - но, в конце концов, они были растасканы шакалами Хаоса и убиты. Всё это время копия Примарха оставалась в комнате, где он убил Повелителя Легиона, пока, наконец, один посетитель не осмелился вторгнуться в его одиночество.***
Клон Фулгрима не заметил, как Старший вошёл в комнату. В один момент он был один с остывшим телом руководителя Третьего легиона, а в следующий - он мог чувствовать присутствие Старшего, молча стоящего за ним. Он повернулся и посмотрел в глаза. Даже сейчас было странно не выгибать шею, чтобы посмотреть на лицо своего творения. — Всё кончено, отец, — сказал Старший. — Крепость пала. Убежище наше. Однако произошло… осложнение. — Конечно, — вздохнул клон. — Какое осложнение? — Инквизитор. Он видел меня, и он знал, кто я. Он сбежал. Он будет нести слово. — Да будет так. Это не важно. Фениксиец не пришёл. Наша гипотеза подтвердилась. — Тогда Фулгрим мёртв… Что теперь, отец? — Теперь? Теперь настоящая работа начинается. Мелюзина ждет нас в Оке, вместе с остальным Консорциумом и Легионом. Мы должны перегруппироваться там. Следующий шаг нашего грандиозного начинания ждёт. — А что по поводу людей этого мира? Убежища остаются целыми. Уже есть отряды, которые пытаются их открыть и терпят неудачу. — Я только что убил мой старый легион, — сказал клон, и, возможно, был только намек на… горечь? Сожаление? Стыд? в его голосе. — Какая польза от нескольких прячущихся смертных? Пусть живут. Пусть Кемос восстановиться, если сможет. Меня не волнует ни этот мир, ни его обитатели. Важно то, что Третий Легион так же мертв, как и Примарх. Те, кто избежал резни здесь, теперь не представляют угрозы для моих замыслов. Настало время начать настоящую работу. — Понятно, — сказал Старший. — Тогда это, то чего я боялся. Стыд. Прежде чем клон Фулгрима успел среагировать, на нем был Старший, с когтистыми рукавицами, зажатыми в его груди и вокруг его двух сердец. На мгновение Байл посмотрел в глаза своему творению, лицо Примарха изогнулось в неверии, когда кровь текла из его губ. — Всегда был риск впустить тебя в это тело, отец, — объяснила одна мерзость науки другой. — Генетическая память Примарха сильна, достаточно сильна, чтобы влиять даже на тебя. И ты это знал, но ты все равно позволил себе ощутить зрелище, и, как всегда, мне приходится убирать беспорядок. Не волнуйся, отец. Я позабочусь о том, чтобы загрязнение не распространилось на остальную часть Консорциума, как я всегда это делал. У меня такой неблагодарный отец. Клон Фулгрима попытался заговорить, но потерпел неудачу, и его голова откинулась назад. Затем позади Старшего раздался громкий вопль ярости и горя, и он как раз вовремя оторвал свои когти от трупа, чтобы поймать тощую форму прыжка Эмилии. Старая крона плакала, когда она ударила ножом по руке, не проникая в древнюю броню. — Сострадание к твоему отцу, — вздохнул Старший. — Это ещё одна слабость, которую Новое Человечество не может себе позволить, крона. Мне нужно будет сообщить об этом в Консорциум. Вся ваша родословная должна быть проверена и очищена при необходимости. Так много работы, так мало времени… Старший усилил хватку, и шея последнего из пяти избранных Лордов Хаоса сломалась. Старший отбросил труп и наклонился, чтобы поднять труп Фулгрима - не стоит оставлять его позади, чтобы Империум мог найти, когда они прибудут. В конце концов, ''Гордость Императора'' ещё не прибыла - возмездие Империума не будет долгим. Но к тому времени, когда они прибудут, Черный Легион не оставил бы ничего ценного на Кемосе.***
После кончины Дерадолона Черный Легион начал грабить крепость-монастырь. В течение целого месяца непрерывные потоки приносили сокровища Детей Императора в армаду Хаоса вместе со всем содержимым Запретного Убежища, прежде чем скрытый тайник был уничтожен, чтобы стереть любую информацию, которую Империум может использовать против Фабия в будущем. Остатки имперского флота, зная, что они ничего не могли, отступили от системы, надеясь присоединиться к другим имперским силам и вернуться как часть ответного удара, чтобы освободить оставшихся людей Кемоса, которые всё ещё были в безопасности в подземных городах. Даже убежища Каллакса не были разрушены к тому времени, когда ''Байл'' отдал приказ с мостика "Пульхритудинуса" Черному легиону покинуть систему. Некоторые отряды оставались на поверхности, порядок в их рядах рухнул со смертью Эмилии, последней из избранных Прародителя. В конце концов, однако, даже они сдадутся, ворота хранилища Каллакса выдержат всё, что на них бросят еретики, от колдовства до ядерных бомб. Последние из Черного легиона отступили, и к тому времени, когда вернулись первые корабли Империума, ничего не оставалось, кроме как открыть хранилища и спасти население от их изоляции. Астропатические сообщения были отправлены с сообщением о том, что случилось немыслимое: Третий Легион Космического Десанта погиб.***
«Придет время, Когда бессмертная птица падет И не поднимется больше. Бессмертная плоть вознесётся, Скрытая в мантии украденных перьев, И его злополучные дети будут упиваться В разрушении что они посеют. То, что было спасено, сгорит, То, что было очищено, должно быть испорчено, То, что было возрождено, умрет, И во спасении будет отказано Для тех, кто взывает об этом. Их отчаяние должно быть утоплено, Проливая кровь древнюю и новую, Тогда вы узнаете: Это Конец Времен». Из запретных посланий Терра Апокрифы