Ересь Робаута

Невозможный Город содрогается, когда рукотворные боги ведут войну против всех воинств Ада. Десять Тысяч спутников Императора сражаются вместе с Сёстрами Безмолвия, а когти Императора направлены на его самых верных врагов. С ними - Титаны Ордо Синистер и тайные армии Великого Крестового Похода, отозванные из сражений против демонических союзников Архипредателя в Империуме, чтобы удержать эту линию хоть на мгновение дольше. Против них - орды Хаоса, легионы без числа. Стены Лабиринтного Измерения, возведённые в другую эпоху давно исчезнувшим видом, трескаются, впуская нечистоты Эмпирея во всех его многочисленных аспектах. Это Эпоха Ереси. Это Час Ужасов. Это Падение Каластера. Это последний бой Войны в Паутине. Во главе имперских защитников Невозможного Города стоит Циклоп в полном боевом облачении. Он отбросил гнев, порождённый уничтожением его родного мира Волками, позволив ему расти самостоятельно и в конечном итоге стать Силой, которая спасёт его жизнь и его Легион через тысячи лет в будущем. И всё же он не ослабевает, и демоны Хаоса трепещут перед его могуществом. Огонь правды и возмездия пылает в его единственном глазу, подогреваемый откровением, которое заставило его отвергнуть Бога Лжи, и он поглощает целые инфернальные воинства за раз. Вместе с ним сражаются величайшие воины Империума, а Титаны, вооружённые оружием, запрещённым для всех, кроме Его избранных слуг, обрушивают на орду демонов залпы того, что можно лишь с натяжкой назвать артиллерией. Каждую секунду сотни Нерождённых разрываются на куски от клинков и пуль, а их духи бросаются обратно в грязную яму, из которой они выползли. Но этого недостаточно. Каждая душа, павшая в этой войне, не может быть заменена, а демоны так же бесчисленны, как грехи в сердцах людей. Магнус знает это - каждый в Имперском воинстве знает это. И всё же они сражаются, потому что прекращение борьбы означает конец всему. Паутина содрогается. Позади адской орды поднимается тень, сокрушая и пожирая на своём пути меньших Нерождённых. Это живой ураган с острыми как ножи зубами - столб плоти, покрытый руками, держащими окровавленные камни - голодная чернота, темнее даже той, что виднеется в трещинах Паутины. Оно окрепло со времён своего пропитанного кровью зарождения, а в последние несколько лет стало ещё сильнее. Олицетворяемое им деяние совершалось снова и снова существами, ставшими больше чем людьми. Оно питалось дымом галактического костра, а теперь пришло, чтобы пожрать единственный свет, способный победить тьму, породившую его в первую эпоху существования человечества. Магнус видит его. Он узнал его по видениям, которые преследуют его всякий раз, когда он осмеливается попытаться дать отдых своему измученному телу. С тех пор как началась эта война, знания Алого Короля о Великом Враге выросли в десятки раз, и при всей его любви к изучению, эти знания он бы с радостью забыл. Он знает его имя, ибо он кричит его в души всех, кто стоит между ним и его добычей, звук, который не является звуком, но вместо этого является делом, которое его создало. В этом имени Циклоп видит тот момент, который произошёл много веков назад, когда первый обезьяноподобный человек взял камень и проломил им череп своему брату. Он понимает ужасный генезис этого воплощённого кошмара, семя разрушения, из которого он вырос в ужасное существо, которое теперь возвышается даже над Титанами. Драк’ниен здесь. И Магнус с абсолютной уверенностью знает, что это противник, которого ему не победить. Для Саламандр сила - это всё, а слабые служат или погибают по прихоти сильных. Никто так не воплощает этот порочный принцип, как Вулкан, Демонический Примарх Восемнадцатого легиона и первый из сыновей Императора, убивший другого. Теперь жадные глаза Чёрного Дракона обращаются на миры Империума, а его слуги собирают огромный арсенал страшного оружия, способного потрясти сами звёзды. Но Вулкан знает, что одной лишь силы оружия ему будет недостаточно для достижения своих целей. С наступлением Конца Времён старые пророчества и старые обещания пришли в движение. Пробуждаются древние силы, готовые вновь сыграть свою роль в Великой Игре Хаоса. И Вулкан, Чёрный Дракон, который превыше всего желает стать богом, послал Ту’Шана, одного из своих величайших сыновей, чтобы захватить одну из этих сил: легендарное демоническое оружие Драк’ниен, Конец Империй, чей голос преследовал мечты потенциальных завоевателей на протяжении эонов… На окраинах Ока Ужаса, где встречаются нереальность и реальность, а приливы и отливы Варпа достигают своей наивысшей силы, плыл корабль Хаоса «Расколотая Корона». Корабль был способен противостоять эфирным потокам, которые удерживали Потерянных и Проклятых в ловушке их адского царства, но даже у ремесла наёмных еретиков Восемнадцатого легиона были свои пределы, и они подверглись серьёзному испытанию, когда стаи Нерождённых бросились на военный корабль Саламандр. Корабль «Расколотая Корона» был построен во время Великого крестового похода на верфях системы Сол и передан Восемнадцатому легиону, известному тогда как Воины Дракона. Как и легион, его название изменилось, когда Вулкан был найден и принял командование, и, как и он, корабль сильно изменился с тех пор. Он всё ещё напоминал линкор, каким был построен, но тысячелетия в Оке Ужаса исказили его, покрыв огромные части корпуса чёрной чешуей, твёрдой как адамантий, и придав его орудиям форму драконьих пастей. Это был ужас пустоты, великий хищник, у которого было мало соперников, и он уничтожил десятки вражеских кораблей во время Войны Легионов, опустошавших Око, а также в набегах за его пределы. За десять тысяч лет «Расколотая Корона» много раз переходила из рук в руки, но всегда оставалась под контролем Саламандр. Теперь он служил флагманом отряда Лорда Хаоса Ту’Шана Жестокого.

***

Ту’Шан Жестокий В отличие от многих выдающихся Лордов Хаоса из Легионов Предателей, Ту’Шан не был жив во время Ереси Робаута. Он родился в Оке Ужаса, среди рабов Саламандр, и был выбран Прометеанским Конклавом для вступления в ряды Легиона. Только самые сильные и свирепые из потомков Ноктюрна могут надеяться достичь такого, а Ту’Шан уже тогда отличался жестокостью и амбициями. Через десять лет после ухода из Гефероса, Ту’Шан убил вожака своей стаи и занял его место, а через двадцать - сверг своего Лорда Хаоса, скормив бывшего хозяина демоническому ужасу, обитавшему на нижних палубах «Расколотой Короны». В Оке Ужаса, где жестокость - обычное дело, а злые дела щедро вознаграждаются Тёмными Богами, требуется особый тип личности, чтобы заслужить титул «Жестокий». Ту’Шан получил это прозвище в конце длительной охоты на одного из Великих Драконов из родного мира демонов его Легиона, Гефероса. Выведенные из древних рептилий потерянного Ноктюрна, эти огромные звери - одни из немногих, к кому Саламандры относятся с почтением, хотя все они уже давно впали в спячку и дремлют глубоко внутри астероидов в системе Геферос, убаюканные молитвами и жертвоприношениями в тёмных храмах, построенных на поверхности этих планетоидов. После набега отряда Имперских Кулаков один из храмов был разрушен, и содержавшийся в нём Великий Дракон пробудился. Охваченный яростью и голодом, он вырвался из астероида и сбежал с Гефероса, но не раньше, чем уничтожил несколько космических установок Саламандр. Лорды Восемнадцатого легиона разделились во мнениях о том, как действовать. Одни хотели захватить Великого Дракона и вернуть его на Геферос, усыпив под новым храмом и сохранить существование драконов в секрете. Другие хотели использовать его силу, чтобы заставить остальные Легионы Предателей трепетать от осознания того, что вокруг их родного мира дремлют ещё такие же, как он. Они спорили неделями, несколько раз дискуссии перерастали в битву. Ту’Шан, однако, выбрал другой путь. Недавно убив своего хозяина и заняв его место командира «Расколотой Короны» и его отряда, Ту’Шан искал способ укрепить своё положение и сделать себе имя как Лорда Хаоса. Ничего не сказав остальным членам Легиона, он взял свой корабль и отправился на поиски Великого Дракона, следуя по следам разрушений, которые тот оставил после себя. В конце концов, он загнал его в угол в системе, населённой исключительно Нерождёнными. Там Ту’Шан столкнулся с Великим Драконом и убил его, не испытывая ни угрызений совести, ни сожалений. Усилием воли он смог использовать колебания реальности Ока, чтобы влить в свой боевой молот Буреносец сущность Великого Дракона, превратив оружие силы в инструмент ужасной мощи. Когда он вернулся в Геферос с трупом Великого Дракона, собравшиеся лорды были потрясены. Некоторые пытались наказать его за убийство Великого Дракона, но с силой Буреносца под его командованием Ту’Шан легко расправился с ними, и в конце концов было решено, что его выживание — знак благосклонности Вулкана. Полудемоны-надсмотрщики Легиона присвоили ему имя «Жестокий», и с тех пор он по праву носит это звание. После убийства Великого Дракона, Ту’Шан возглавлял свой отряд во многих рейдах и нескольких кампаниях, и все они проходили в пределах самого Ока. Его имя не известно в Империуме, за исключением нескольких провидцев, мучимых видениями Жестокого, и нескольких оперативников Гидры и Ордоса, которые, рискуя душой, шпионят за деятельностью Легионов Предателей в пределах своих владений. Эти агенты отметили Ту’Шана как потенциальную серьёзную угрозу, ведь если он когда-нибудь полностью овладеет силой, заключённой в Буреносце, Ту’Шан станет способен в одиночку уничтожать целые армии.

***

После возвращения на Геферос из плодотворной кампании против отступников из Имперского флота, пробравшихся в Око, Ту’Шан был призван своим Примархом. Чёрный Дракон поручил ему отыскать легендарное демоническое оружие Драк’ниен. Десятки могущественных военачальников искали этот клинок, многие из них были доведены до безумия его настойчивым призывом, а затем привели свои флоты и армии к полному уничтожению. К счастью для Ту’Шана, с ним было то, чем не обладал ни один из предыдущих искателей Драк’ниена. Когда-то Катабасис был Навигатором, но его третий глаз был вырван и заменён красным драгоценным камнем, который горел огнём самого Вулкана. Тот же огонь практически поглотил Катабасиса, оставив от него лишь скелет, который постоянно бормотал себе под нос на языке демонов. Еретеки связали Катабасиса с «Расколотой Короной», и неукротимый дух судна Хаоса подчинился командам этого существа. Остальной флот отряда был оставлен у Гефероса, ибо они не могли проследить, куда Катабасис направит «Расколотую Корону». Ту’Шан освободил свой эскорт от воинов, в результате чего общее число Саламандр на борту его флагмана составило чуть менее двухсот - одно из самых больших среди всех отрядов Саламандр, ибо требовался тиран особого рода, чтобы держать сыновей Чёрного Дракона под контролем, - а также десятки тысяч смертных солдат. Некоторые в отряде втайне задавались вопросом, почему из всех отрядов, демонов и армий, которыми командовал Вулкан, именно они были выбраны для такой задачи. Конечно, подробности их миссии знал только внутренний круг Ту’Шана, но получить любой приказ непосредственно от Чёрного Дракона было одновременно и несравненной честью, и страшной опасностью. Саламандры всё ещё помнили историю о Кассиане Дракосе, который вернулся с Готической войны, лишь частично выполнив свои задачи. Древний Дредноут спустился в логово Демонического Примарха, но так и не вышел обратно, и весь Геферос содрогнулся от ярости Вулкана. И всё же никто не смел даже подумать о том, чтобы не выполнить приказ Чёрного Дракона. Прошли века с тех пор, как Саламандры в последний раз были настолько глупы, чтобы бросить вызов Вулкану, но череп предыдущего глупца всё ещё кричал на вершине арки, ведущей к Прометееву конклаву. Путешествие из Гефероса было не из приятных, даже по меркам Ока. Катабасис доставил «Расколотую Корону» в самую опасную часть Великого Ока, и Саламандры были постоянно заняты борьбой с вторжениями демонов и волнами распространяющегося среди экипажа безумия и мутаций. Самым опасным из таких событий было проявление Хранителя Тайн на нижних палубах. Ту’Шану пришлось спуститься туда самому в сопровождении личной охраны, чтобы изгнать Великого демона с помощью Буреносца и уничтожить его последователей до последнего, очистив всю палубу огнём, чтобы убедиться в отсутствие слаанешитской порчи. Наконец, «Расколотая Корона» достигла Уралана, вырвавшись из штормов и попав в зону относительного спокойствия, сосредоточенную вокруг мира демонов. Катабасис направил корабль на орбиту, а Ту’Шан отдал приказ своему отряду приготовиться. Однако не успели они приблизиться к планете, как Огненный Прилив обрушил на демонический мир поток божественного золотого пламени размером с солнечную вспышку.

***

Огненный прилив На Святой Терре стоит Астрономикон, излучающий психическое сияние Бога-Императора, подпитываемое ежедневными жертвами сотен псайкеров. Этот психический маяк освещает тьму Варпа, давая навигаторам Империума точку отсчёта, которую они могут использовать для путешествия по приливам и отливам Эмпирея, а также освещая пути между звёздными системами, по которым они могут направлять свои корабли. В Оке Ужаса свет Астрономикона принимает другую форму. По природе Великого Ока, Материум и Имматериум переплетаются друг с другом, превращаясь в состояние, которое не является ни тем, ни другим - именно по этой причине кораблям Потерянных и Проклятых редко приходится использовать свои варп-двигатели, хотя Поля Геллера всё ещё абсолютно необходимы для выживания. Из-за этого, психическое сияние Астрономикона, встретившись с границами Ока Ужаса, превращается в то, что называется Огненным приливом: психический огонь, очищающий целые демонические миры от жизни на клеточном уровне, поскольку он пропитан энергиями, совершенно непримиримыми ко всему, чего коснулся Хаос - что в Оке означает почти всё. Некоторые регионы Ока постоянно омываются Огненным приливом. Они называются Лучезарными мирами, и последователи Хаоса избегают их любой ценой - не то чтобы они могли легко добраться до них. Там Темные Боги ведут бесконечную борьбу против вторжения Императора в их владения, что приводит к бесконечным войнам между легионами демонов и божественными духами огня, гнева и порядка, которым придают форму молитвы верующих Империума. Некоторые из наиболее фанатичных почитателей Губительных Сил стремятся попасть в Лучезарные Миры, чтобы присоединиться к этим битвам, но им редко удаётся это сделать, и даже те, кому это удаётся, не могут ничего изменить: то, что происходит в Лучезарных Мирах, походит скорее на столкновение земли и моря, где бесчисленные армии обеих сторон - не больше, чем пена. Огненный прилив не может проникнуть вглубь Ока Ужаса, но он регулярно наносит удары по его внешним областям случайными вспышками психического огня. Некоторые исследователи запретного считают, что остатки сознания Лжеимператора могут направлять такие потоки психической энергии в тщетных попытках поразить владения тех, кто убил его, но у этой теории есть лишь косвенные доказательства.

***

Огненный прилив обрушился на Уралан, заливая золотым огнём территорию шириной в тысячи километров, а затем угасая. Количества задействованной психической энергии должно было хватить, чтобы уничтожить планету, но Уралан был защищён волей Губительных Сил. Несмотря на это, следы от ожогов были видны за миллионы километров. Если бы «Расколотая Корона» прибыла на Уралан лишь на несколько мгновений раньше, она попала бы под полный удар Огненного прилива. Даже древний военный корабль не выдержал бы такой атаки: он был бы расплавлен в шлак, а души всех, кто находился на борту, сгорели бы в небытие. Внезапно атака Хранителя Тайн, которая замедлила движение отряда, пока Ту’Шан не разобрался с ним, предстала в совершенно ином свете. Но даже так линкор был достаточно близко, чтобы почувствовать воздействие Огненного прилива. Обгоревшая чешуя отслаивалась с корпуса, обнажая пульсирующую плоть. Усиленные окна из плексигласа расплавились, впуская испорченную пустоту. На левой стороне корабля взорвался склад вторичных боеприпасов, а колдовские обереги по всей «Расколотой Короне» были сломаны или нарушены. Потребовалось несколько часов лихорадочной деятельности, прежде чем возникшие кризисы были устранены, и к этому моменту терпение Ту’Шана истощилось. По приказу Владыки Хаоса, на планету были направлены ауспексы, переделанные для работы в Оке. Они быстро нашли цель отряда: на всём демоническом мире было только одно строение, хотя его точные размеры озадачили даже инфернальные когитаторы «Расколотой Короны». Башня Тишины находилась прямо в центре того места, куда обрушился Огненный Прилив, окружённая выжженной землёй, но, казалось, не тронутая силой, обрушившейся на Уралан. И когда Огненный прилив утих, подобно ракушкам, брошенным на песок отступающей волной, он оставил после себя воинство, пылающее божественным огнём. На борту «Расколотой Короны» начали кричать вирды, говоря о могилах невоспетых героев и рыдая под тяжестью сожаления и вины - эмоции, которые, были почти неслыханны на борту корабля Восемнадцатого легиона. Легион Проклятых пришёл на Уралан.

***

Воин, который когда-то был Рагтором Сфеком из Седьмой Великой Роты, посмотрел на небо. Как и у многих миров в Оке Ужаса, у Уралана не было солнца. Вместо этого его освещал ложный свет Моря Душ, не давая ни света, ни дня. Здесь, на краю Ока, взгляд на такое небо свёл бы человека с ума в считанные минуты, но Рагтор уже давно перешагнул через такие вещи. Он увидел очертания приближающегося вражеского корабля, тёмную тень на фоне зловещего сияния Ока. Он опустил взгляд и осмотрел окрестности. На горизонте вырисовывалась Башня Тишины, её огромное присутствие давило на его душу тяжестью тайн и ужасов, которые она хранила. Под ногами, за выжженной землёй, он чувствовал, как поднимаются стражи этого ужасного места. Вокруг него готовились его братья в жизни и смерти, держа наготове болтеры, стреляющие эктоплазменными снарядами, и клинки, окутанные призрачным огнём. И там, среди них, фигура их чемпиона, выше их всех в своём древнем боевом доспехе Терминатора, с косой, испещрённой сигилами изгнания и осуждения. То, что он был послан сюда, показывало, насколько важна их миссия. Сыновья Вулкана должны быть остановлены. Нельзя было позволить им захватить то, что ждёт их в Башне. Рагтор не знал, откуда он это знает, только то, что это правда. Так много изменилось. Он слышал молитвы верующих, проходящие через его тело вместо крови. На протяжении тысячелетий, иконография смерти и огня использовалась Экклезиархией как символы гнева Императора, а Космодесантники считались аватарами Его могущества и защиты. Возможно, в другое время вместо них использовались бы образы ангелов - но после падения Первого и Девятого легионов такие иконы стали источниками ужаса и порчи и были безжалостно искоренены Инквизицией. Рагтор и его товарищи были воплощением этих молитв, психическим эхом триллиона душ, притянувшимся к духам воинов, которые видели и сделали слишком много, и искали способ служить, не утопая в невинной крови, чтобы предотвратить большее зло. И за своё служение они были вознаграждены ответом на свои собственные безмолвные молитвы. Ведь эта битва, как и все битвы, в которых он участвовал с момента своего возрождения в смерти, будет хорошей битвой. Здесь не было невинных, которые могли бы пострадать, а все остальные силы были несомненным злом. Здесь не было никакой дилеммы, никакого кризиса совести. Не было груды детских тел, убитых из-за безымянных тварей, растущих внутри их плоти, ожидающих своего рождения и распространения по космосу. Для Рагтора это был рай.

***

Хотя в Империуме они были не более чем легендой, Легион Проклятых не был неизвестен Саламандрам. Много раз таинственные, окруженные пламенем, Астартес появлялись, чтобы помешать атакам Восемнадцатого легиона на имперские миры, сдерживая их достаточно долго для прибытия имперских подкреплений или приходя на помощь имперским гражданам, спасавшимся от банд работорговцев Саламандр. Рассказы об их вмешательстве передавались из уст в уста, и хотя Ту’шан никогда не сталкивался с ними, этих рассказов было достаточно, чтобы узнать силы, появившиеся на Уралане. Несмотря на грандиозность их прибытия, возле Башни Тишины было не так уж много Проклятых Легионеров. Данные ауспекса (которые, надо признать, и в лучшие времена не отличались надежностью) показывали от пятисот до тысячи вражеских Проклятых Легионеров на поверхности. Орбитальная бомбардировка была исключена: помимо ненадежности таких методов против демонического мира, Ту’Шан не хотел рисковать повреждением Башни и находящегося в ней приза, как бы маловероятно это ни было. Вместо этого, Жестокий приказал своим войскам высадиться за пределами ближайших окрестностей Башни Тишины, обеспечив плацдарм, с которого они могли бы двинуться к Башне. Он сказал своим людям, что спешить не стоит: у Легиона Проклятых были свои заботы. С того момента, как угас Огненный Прилив, Проклятые легионеры подвергались нападениям со стороны обитателей Уралана. Чтобы добраться до Башни, Саламандрам придётся сражаться и с ними: они могли бы сначала дать врагам ослабить друг друга, прежде чем вступить в схватку и сокрушить их обоих. Наполненные до отказа смертными солдатами транспорты начали спускаться вниз, а боевые корабли понесли Саламандр на поверхность. Тем временем Легион Проклятых продвигался к Башне Тишины, сражаясь с её защитниками на каждом шагу. Демоны, охранявшие Башню, не были похожи ни на кого другого, потому что Тёмные Боги не доверили её защиту никому из своих слуг или слуг своих соперников. Вместо этого, в редком акте сотрудничества, Губительные Силы использовали метафизический вес самой Башни, чтобы создать элементальных духов из материала самого Уралана, черпающих пропитание из того, что находилось внутри, и посвятивших себя его защите как по велению своих создателей, так и потому, что без силы Башни они растворились бы в небытии. Они были простыми, звероподобными существами, не обладающими достаточной хитростью, чтобы претендовать на содержимое Башни для себя. Фигуры изо льда, кристалла, огня и земли тысячами вырывались из земли, окружая Легион Проклятых со всех сторон. Огненный прилив поверг их в смятение, но они быстро оправились. Однако оружие Проклятых легионеров было пропитано сиянием Огненного прилива, возможно, благодаря их способу транспортировки, и они уничтожали демонов сотнями, продолжая медленно, но методично наступать, не сбиваясь с пути. Проклятые легионеры сражались несколько часов, ведомые жнецом в броне Терминатора, пока, наконец, не достигли ворот Башни Тишины. Ворота были закрыты и не открывались для слуг Императора, живых или мёртвых; но легионеры не стали искать входа. Вместо этого они стали занимать оборонительные позиции перед воротами, готовясь удержать их против врага куда более опасного, чем элементальные демоны, которые даже сейчас продолжали бросаться на них. Стоя на мостике «Расколотой Короны», Ту’Шан наблюдал за всем этим и скрипел зубами. Лорд Хаоса недооценил силу Легиона Проклятых, и теперь его путь к Башне Тишины преграждал враг куда более грозный, чем инфернальные обитатели Уралана. Его силы на планете уже атаковали новые элементальные духи, которые не делали различий между Легионерами, Саламандрами и их рабами, считая всех вторженцами, которых нужно убить. Тем не менее, Ту’Шан был уверен в себе. Он уже много раз сражался с другими Астартес, и хотя Легион Проклятых обладал странными, магическими способностями, Владыка Саламандр привык сражаться с противниками, наделёнными неведомыми силами. Дары, которыми Тёмные Боги одаривали своих слуг в Оке Ужаса, были, в конце концов, бесконечно разнообразны. Как и большинство боевых отрядов Саламандр, войска Ту’Шана состояли в основном из людей и мутантов. За века своей жизни, Жестокий собрал пеструю коллекцию смертных войск - от полков Имперской гвардии до племён рептилий-зверолюдей и орд мутантов. Они были оснащены снаряжением, изготовленным в литейных цехах Гефероса, которое было прочным, уродливым и смертоносным, как и большинство вещей, когда-либо созданных в этом демоническом мире. Когда его армия достигла основания Башни, Ту’Шан отдал приказ этим потерянным душам атаковать оборонительные позиции Легиона Проклятых, бросая тысячи тел на грубые, но эффективные земляные укрепления, которые легионеры возвели за последние несколько часов, находясь под почти непрерывной атакой ураланских демонов. Вскоре земля пропиталась кровью, так как Проклятые Легионеры выпускали залп за залпом спектральные снаряды в плотные ряды болтерного мяса Саламандр. Издалека, колдун Хаоса Хазон Да’кир использовал пролитую кровь, чтобы призвать демонов Кхорна и Тзинча. Усилием воли колдун смог направить этих Нерождённых против Проклятых Легионеров, хотя демоны и так были склонны к этому, их инфернальные духи пылали ненавистью ко всему, что представлял собой Легион Проклятых. Этих демонических подкреплений оказалось достаточно, чтобы смертные последователи Ту’Шана наконец-то добрались до оборонительных линий Проклятых Легионеров. Столкновения с призрачными Астартес вблизи после многочасового форсированного марша, кровавого штурма их позиций, постоянного преследования со стороны ураланских демонов и ужаса, присущего сражению рядом с Нерождёнными, призванными их повелителями, было бы достаточно, чтобы сломить боевой дух большинства армий. Но рабские войска Саламандр уже давно были подчинены воле своих хозяев и боялись навлечь на себя их гнев куда больше, чем смерти на поле боя. Они бросились на Проклятых легионеров, зная, что их единственной надеждой на выживание является победа, какой бы маловероятной и дорогостоящей она ни была. Легион Проклятых почти не понёс потерь на первом этапе битвы. Нескольким сильным или удачливым людям из орды Хаоса удалось сразить горстку легионеров, их телесная форма растворилась, а дух вернулся в Эфир в виде вспышки яркого света. Но количество убийств каждого легионера исчислялось сотнями, а их броня была защищена от большинства видов оружия смертных и когтей Нерождённых. Но всё произошло так, как и планировал Ту’Шан. Убедившись, что Легион Проклятых заперт на месте, Жестокий сделал следующий ход.

***

Когда-то логово К’госи служило одним из десантных отсеков «Расколотой Короны», где размещались артиллерийские корабли и танки вместе с небольшой армией сервиторов и еретеков для их обслуживания и ремонта. Теперь он был полон богатств, накопленных Воином Дракона за тысячелетия службы командиру военного корабля - кем бы он ни был в то время. Ту’Шан не знал, как один из самых старых и могучих Воинов Драконов Восемнадцатого легиона, сражавшийся в Великом крестовом походе в качестве одного из лордов легиона, оказался в логове корабля, но знал лишь, что унаследовал договор с К’госи, когда убил и заменил своего бывшего хозяина. Серебряные, золотые и платиновые монеты звенели под бронированными ногами Лорда Хаоса, когда он шёл по логову, окружённому горами драгоценных металлов. Среди сокровищницы были разбросаны бесценное оружие и доспехи, а также части технологий, за которые Тёмные Механикум могли бы убить. Однако Ту’Шан почти не обращал внимания на окружающие его богатства, сосредоточившись вместо этого на хозяине помещения, который спускался к нему, медленно слезая по самой большой куче награбленного, посылая волны монет каждым своим вдумчивым шагом. К’госи был высок, как Титан «Гончая войны» на четвереньках, с челюстями, способными проглотить Терминатора целиком. И всё же, после того, как он побывал у самого Вулкана, Ту’Шан к своему удивлению обнаружил, что он не так уж впечатлён. — Младший брат, — произнёс Воин Дракон глубоким, грохочущим голосом. — К’госи, — ответил Ту’Шан лёгким кивком - величайшая вежливость, которую он оказывал любому, кто не был его Примархом. — Мне снова нужна твоя помощь. — И какую плату ты предлагаешь, младший брат? Я не вижу за тобой ни сундуков с золотом, ни драгоценностей. Нет даже рабов, чтобы утолить мой голод. — Я ничего тебе не предлагаю, — ответил Ту’Шан. — Ничего? Ничего?! С кем, по-твоему, ты разговариваешь, младший брат?! — Я разговариваю, — спокойно ответил Ту’Шан, — с тем, кто будет рад помочь мне исполнить волю Вулкана. Наступила минута молчания. К’госи жил изолированно от остальных членов отряда: лишь несколько Саламандр, достаточно смелых или глупых, посещали его, принося ему дань в обмен на его знания о прошлом Легиона. Но Ту’Шан следил за этими визитами, и он знал, что с тех пор, как они покинули Геферос, ни одного такого визита не было, поэтому Воин Дракон не знал о цели их путешествия. Но К’госи знал, что Ту’Шан не настолько глуп, чтобы лгать о таких вещах. Воин Дракон зарычал, широко расправил крылья и откинул голову назад. От его рева задрожала вся палуба, и это был сигнал к открытию отсека в пустоту, чтобы К’госи мог выбраться.

***

К’госи вылетел из «Расколотой Короны», без проблем пройдя через пустоту и войдя в верхние слои атмосферы Уралана - физика имела мало общего со способностью Воина Дракона летать. Он спустился к Башне Тишины, а Ту’Шан покинул отсек и поспешил в другой, где его ожидала его элитная гвардия. Земля содрогнулась, а воздух задрожал от жара, когда Воин Дракон вышел на поле боя. И смертные солдаты, и Проклятые легионеры были омыты его огненным дыханием, чудовищный Саламандр не заботился о своих предполагаемых союзниках. Призрачное пламя, окружавшее Проклятых легионеров, давало им некоторую защиту от дыхания порождения Вулкана, но эта защита была далеко не идеальной. Они открыли ответный огонь по Воину Дракона, но чешуйчатая шкура К’госи отводила каждый выстрел. К’госи вполне мог бы в одиночку уничтожить весь отряд Проклятых легионеров, если бы не их предводитель. Гигант с косой поднял бронированную ладонь в сторону Воина Дракона и выпустил молнию, которая ударила зверя в грудь. Этой атаки было недостаточно, чтобы убить К’госи, но она успешно сбила его: Воин Дракон рухнул на землю, разбрасывая трупы и легионеров. Дуги колдовской энергии пронеслись по его телу, не позволяя ему снова взлететь, но, по правде говоря, К’госи был слишком разъярён, чтобы думать о бегстве. Вместо этого он стал искать воина, посмевшего его опустить, и скоро нашёл его: Проклятый Легионер шёл прямо на павшего дракона. В зеркальном отражении другой битвы, произошедшей тысячи лет назад в мире Пандоракс, жнец вышел на бой против чёрного дракона. Оба героя той легендарной битвы были далеко отсюда: один обитал в своём огненном логове, другой - среди холодных камней, но их преображённые сыновья были полны решимости повторить то древнее представление. Среди рядов Саламандр, колдун Да’кир наблюдал за происходящим и чувствовал нечто сродни ужасу. По всем правилам, завязавшаяся битва должна была закончиться в считанные секунды: К’госи раздавил бы вражеского предводителя челюстями, разорвал бы его когтями или испепелил дыханием. Но призрачный Астартес был силён при жизни, и теперь свободно владел дарами, которые подавлял во время своего земного существования из страха порчи. Теперь этот страх исчез, и он был наделён силой Огненного прилива и прочими силами, подаренными Легиону Проклятых. Пламя К’госи не могло коснуться его, и он двигался с невозможной скоростью, избегая ударов Воина Дракона, в то время как его собственные разрывали чёрную чешую и проливали потоки мутировавшей крови, которую жадно пила земля Уралана. Несмотря на это, жнец не остался невредимым. Даже легкий удар К’госи мог пробить его броню, и хотя кровь у Проклятых легионеров не шла, они всё равно страдали от накопившихся ран. К тому времени, когда жнец полностью погрузил лезвие косы в череп К’госи, вызвав психический взрыв, который разрушил мозг Воина Дракона и окончательно убил его, его доспехи были искорёжены, истекая эктоплазмой из более чем десятка ран. Несмотря на это, вид убитого могучего зверя нанёс последний удар по смертным рабам Саламандр. Они по-прежнему не отступали, но стали лёгкой добычей для оставшихся Проклятых легионеров, которые быстро расправились с последними из них. Только треть Проклятых Легионеров осталась стоять перед воротами Башни Тишины. Даже демоны отступили от огненного катаклизма. Удовлетворённо кивнув - смерть К’госи стоила того урона, который он нанёс их врагам, и теперь все сокровища Воина Дракона принадлежали ему - Лорд Хаоса отдал приказ своим элитным войскам наступать, возглавив атаку лично. Среди Саламандр, как и среди всех Легионов предателей - и, надо сказать, среди большинства легионов лоялистов тоже - лидер, который не сражается на передовой, не может надеяться на уважение своих людей.

***

Последователи Дракона

Адские Стражи Легион Саламандр известен амбициями и жадностью своих членов, а также полным отсутствием совести и верности. Даже Вулкан правит только благодаря абсолютной власти, зная, что любой из его сыновей предаст его, если решит, что сможет его заменить. Это неизбежное следствие тёмной философии «кто сильнее тот и прав» и стремления к абсолютной власти, принятой Восемнадцатым Легионом, но это ставит лордов Легиона в затруднительное положение. Со времен первых империй человечества, тираны часто свергались из-за того, что их собственные телохранители обращались против них, так как же лордам Саламандр избежать той же участи? Ответ - Адские Стражи. Как и в большинстве Легионов, личная гвардия лидера, как преданного, так и предателя, состоит из Терминаторов, которым поручено сохранить жизнь своему хозяину ценой собственной жизни, если потребуется. Однако в случае с Адской Стражей такая цель обеспечивается не долгом и верностью, а колдовством. Душа каждого члена Адской Стражи связана с жизнью его подопечного мощными ритуалами, проводимыми на Геферосе затворническим культом Чёрного Дракона. Они не способны на предательство и неповиновение, и, если их хозяин когда-нибудь погибнет, их души будут вырваны из тел и брошены в вечно горящую яму, которая служит священной землёй и местом проведения ритуалов культа. Большинство членов Адской Стражи становятся таковыми поневоле, заслужив гнев своего хозяина за какую-то неудачу или попытку предательства. Но некоторые из них на протяжении веков добровольно шли на это, видя в этом быстрый путь к власти и престижу и связывая себя узами с хозяевами, которые, по их мнению, далеко продвинутся в Легионе. В конце концов, единственным выходом из Адской Стражи является вознесение хозяина до статуса демона - процесс, который проходит через узы Стражей и приводит к тому, что они также возвышаются, становясь бессмертными слугами нового Демон-Принца. Процесс связывания душ также наделяет Адских Стражей пирокинетическими способностями, делая их ещё более опасными в бою и позволяя им воспринимать тепло даже без использования сенсоров своего боевого снаряжения, чтобы лучше обнаруживать любые угрозы для своих подопечных. Адские Стражи обладают всей силой, которую можно ожидать от Терминатора, и все они имеют доспехи, усовершенствованные лучшими кузнецами и еретиками, к которым имеет доступ их хозяин - а учитывая репутацию Восемнадцатого легиона, они являются одними из лучших в Оке Ужаса. Известно, что несколько наборов брони Адской Стражи, избежавших попадания в руки Саламандр, спровоцировали войны между отрядами других легионов, поскольку эта броня обладает всей стойкостью Дредноута при незначительном снижении мобильности - и, что более важно, без необходимости быть замурованным в поддерживающий жизнь саркофаг на всю оставшуюся вечность. Заговорённые Призраки Среди Саламандр мало что может принести престиж, как добыча части Наследия Дракона - реликвий, созданных их генетическим повелителем до его вознесения и разбросанных по всей галактике. Охотясь за этими бесценными, проклятыми артефактами, один кузнец обнаружил украшение, созданное Вулканом, которое превращало владельца в призрака, привязанного к Материуму только силой артефакта и ставшего проводником воли Вулкана. Отец Кузни знал, что лучше не пытаться забрать реликвию себе, так как это нарушило бы планы Чёрного Дракона относительно его неумирающего приспешника, но артефакт впечатлил его, и когда он вернулся на Геферос, он попытался создать свою собственную версию. Его первые успехи привели к тому, что он передал свои секреты другим Отцам кузниц и колдунам Хаоса с соответствующими наклонностями, и так использование Заговорённых призраков распространилось по Легиону. Заговорённые Призраки создаются путём привязки души смертного субъекта (добровольно или нет) к подготовленному артефакту, который затем должен оставаться во владении субъекта. Часто Саламандры утверждают, что это сделает субъекта бессмертным, и технически это правда, но это ложное бессмертие, так как тело владельца будет разрушаться ускоренными темпами - хотя и не уменьшая физических способностей, а наоборот, увеличивая их - пока не исчезнет полностью, и всё, что останется - это одержимый набор одежды или доспехов, в зависимости от Заговорённого призрака. Психологическое воздействие трансформации ещё более серьёзно, поскольку Заговорённые призраки теряют всякое сочувствие, сострадание и любовь, заменяя эти чувства вечной преданностью создателю своего артефакта. Опустошение души также делает их невосприимчивыми к психическим манипуляциям, а демоны отшатываются от их присутствия с отвращением - прежде чем попытаться их уничтожить. Заговорённые Призраки сохраняют навыки и способности, которыми они обладали при жизни. Их используют в качестве посыльных, убийц, телохранителей, а также для более мирских целей, таких как политические и стратегические советы, а также помощь в создании ужасного оружия войны, которого справедливо опасаются Саламандры. Говорят, что Ге’стан, величайший из Отцов Кузниц, хранит целую коллекцию Заговорённых Призраков, собранную из лучших мастеров галактики, включая кузнецов Эльдар, членов Земной Касты Тау и даже Орков Мекбойев. Создание связующего артефакта Заговорённого Призрака требует от создателя значительных усилий и ресурсов, поэтому Саламандры не завоевали галактику во главе легиона неупокоенных приспешников. После смерти своего хозяина, реликвия Заговорённого Призрака разрушится, а его тело распадется, после чего его дух утащат в Геферос, где он останется без формы и силы, обречённый страдать в духовном пламени мира демонов. Такое потерянное существо может быть возвращено к материальному существованию только в том случае, если Саламандр, желающий использовать способности Заговорённого Призрака, изготовит другой якорь. Несмотря на тысячелетия работы Отцов Кузниц и колдунов, Заговорённые Призраки остаются бледной копией созданий Вулкана. До своего уничтожения на Просперо, Агастри Некромант был одним из таких существ, и его сила была достаточно велика, чтобы он мог на равных противостоять Вестникам Просперо. Хотя Империум одержал великую победу, когда Хайон Чёрный уничтожил проклятое кольцо Агастри и изгнал его дух, в тенях галактики таятся и другие подобные существа, владеющие предметами, пропитанными символикой покорности и подчинения Чёрному Дракону, и каждый из них преследует зловещие цели во имя Вулкана. Среди Восемнадцатого легиона ходят слухи о Заговорённых Призраках, созданных не из душ смертных, а из Космодесантников - которые, возможно, даже не были Саламандрами при жизни… Огненные Исчадия Когда Саламандры пришли на Геферос, демонический мир был уже заселён. Согласно их собственным преданиям, Огненные Дьяволы поднялись из лавовых потоков Гефероса в период между рождением Младшего Бога и падением Жиллимана на Терре. Рождённые из мифов о духах огня, которые существуют почти в каждой культуре, овладевшей огнём, они первым делом уничтожили развращенных Эльдар, которые выжили после возвышения Слаанеш, посвятив себя Тёмному Принцу. Завершив геноцид, они безраздельно правили Геферосом до прибытия Саламандр. Хотя Огненные Исчадия подчинились Вулкану и одними из первых стали поклоняться ему как богу, они не признали власть Саламандр, и на Геферосе началась новая война. Чёрный Дракон не соизволил вмешаться: возможно, он всё ещё оправлялся от своего изгнания на Пандораксе, а возможно, он видел в этом конфликте правильный способ разрешения ситуации в соответствии со своей тёмной философией. Одно Исчадие могла сразиться на равных и убить целый отряд Саламандр, а их по всему Геферосу были разбросаны тысячи. Но из-за своей врождённой силы они не разработали оружия, а их инфернальное наследие не позволяло им работать сообща. В итоге они оказались не в состоянии противостоять танкам и арсеналу Десантников Хаоса. Большинство выживших Огненных Исчадий были обращены в рабство и использованы Саламандрами в качестве живого оружия в Войне Легионов, другие же отступили на задворки ужасной цивилизации, которую Саламандры построили на своей новой родине. Хотя их происхождение и характер, несомненно, демонические, Огненные Исчадия не являются истинными Нерождёнными. Они обладают собственными материальными телами и имеют цикл воспроизводства, подробности которого они тщательно скрывают от всех посторонних. На Геферосе или в других местах когда-либо наблюдали только взрослых, полностью выросших Исчадий, и они действительно представляют собой внушительное зрелище. Это гуманоиды ростом более пяти метров, их тела покрыты толстой шкурой и лишены каких-либо явных половых признаков. Их головы вечно окутаны пламенем, а рога, похожие на бараньи, чёрные и достаточно острые, чтобы пронзить керамит. Огненные Исчадия - мастера пирокинетики, способные создавать оружие из того же колдовского огня, что горит в их груди. Тех, кто покидает Геферос в составе отряда Саламандр, либо уговаривают присоединиться к нему дорогой ценой, либо побеждают в бою и ставят перед выбором между рабством и смертью. Считая себя выше всех других форм жизни, их высокомерие сдерживается лишь знанием о поражении от Саламандр, и память об этом - гноящаяся рана на их гордости, которая ещё больше разгорается, когда их поклонение Чёрному Дракону ещё больше искажает их. Нередко Лорды Хаоса, использующие их, заказывают для них броню и оружие на заказ - либо в качестве платы за службу, либо для того, чтобы сделать их ещё более смертоносными на поле боя. Драконьи Мортиры Ужасных арсеналов Саламандр справедливо боятся во всём Империуме, ведь сыновья Вулкана столь же изобретательны в создании вооружений, сколь и лишены совести - сочетание, которое всегда создавало страшное оружие для использования человечеством. Во время Великого крестового похода Саламандры были готовы использовать многие виды оружия, на которые Император наложил ограничения, а после их предательства на Истваане V - и другие, которые Он прямо запретил. После изгнания в Око Ужаса, Отцы Кузниц продолжали заниматься своим богохульным ремеслом, создавая орудия смерти и разрушения, способные уничтожить целые миры. Однако, поскольку Саламандры жаждут завоеваний и грабежей, это оружие судного дня используется редко. Поэтому боевые машины, известные как Драконьи Мортиры, представляют собой некий нечестивый компромисс между разрушительной силой и полезностью в рейдах и вторжениях. Внешне они напоминают дальнобойные артиллерийские орудия на гусеничном ходу, чья труба для стрельбы чаще всего имеет форму дракона. Они способны с высокой точностью метать снаряды по полям сражений и стенам ульев. Но посылают они не просто взрывчатку, а самые отвратительные творения Отцов Кузниц. Вечно горящий фосфекс, пропитанный поглощающим души огнём Гефероса; вихревые бомбы, оставляющие неизгладимые шрамы в ткани реальности; душераздирающие крики, убивающие всё живое, но оставляющие здания на месте: нет конца ужасам, которые может выпустить Драконья Мортира, каждый снаряд - мрачный уникальный шедевр адской технологии. Более того, в металле каждого снаряда, выпущенного из Драконьих мортир, заключён Нерождённый, порождённый в кузницах Гефероса, созданный из огня демонического мира и мечты о разрушении создателя снаряда и его рабов. Пропитанные ужасом бесчисленных миллионов людей, погибших от артиллерии за всю историю человечества, выстрелы Драконьих Мортир проходят сквозь пустотные щиты и неуязвимы для всех противоартиллерийских мер. Из-за этого оболочки слишком опасны, чтобы хранить их где-либо, кроме как под самыми сильными печатями. Простое присутствие рядом с ними более нескольких минут сводит смертных с ума, они готовы на всё, чтобы высвободить ужасную смерть, заключённую в оболочке. Даже Саламандры не защищены от этого эффекта, хотя они могут сопротивляться ему дольше. Чтобы обойти это, Драконьи Мортиры несут свой смертоносный груз в трюме, где законы пространства искажены, чтобы вместить весь запас снарядов, каждый из которых извлекается из этого кошмарного царства и заряжается в орудие Мортиры перед выстрелом в процессе, столь же ритуальном, как и все церемонии марсианских техножрецов. Драконьи Мортиры пилотируют Саламандры, отобранные среди тех, кто обладает сильнейшей волей, и обученные их использованию, но даже они в конце концов меняются под воздействием снарядов. Часто случается, что после долгих лет работы в Оке, пилот физически сливается со своей машиной, в результате чего образуются кощунственные союзы плоти, металла и демона, существующие только для того, чтобы нести разрушение во вселенной. Ехиднийские Тираны Когда структура легиона Саламандр распалась после Ереси, большинство тех, кто обучался на апотекариев, отказались от своих обязанностей, не видя личной выгоды в том, чтобы помочь своим братьям выжить. Некоторые из них, однако, увлеклись странной биологией обитателей Глаза и попытались использовать её в войне. По крайней мере, так они обосновали своё решение: на самом деле они стремились удовлетворить жажду господства, которая гноилась в их сердцах, ещё больше разгораясь после вознесения их генетического сира в демоны. Они начали со зверей Гефероса, изучая пойманных особей и разрабатывая методы контроля, включающие боль, наркотики и грубую кибернетику. Когда эти методы были доведены до совершенства, они занялись селекцией своих зверей, чтобы вывести самых сильных из возможных, путешествуя по Оку Ужаса в поисках чужих и более мощных особей. Благодаря селекции, скрещиванию генов и собственным желаниям, влияющим на Варп, они создали породы звероподобных мерзостей, не уступающих ни одному из чудовищных порождений Тёмных Богов. За это, а также за бессердечную жестокость, с которой они обращаются со своими творениями, эти продажные апотекарии были названы Ехиднийскими Тиранами. Каждый из них работает в одиночку, имея штат мутировавших помощников, зачастую так же служащих кормом для зверинца их господина. Между Тиранами идёт жестокая конкуренция за создание и контроль самых мощных чудовищ, и они готовы одолжить своё ремесло и творения Лордам Хаоса из своего легиона (и даже других) в обмен на свежий материал и возможность испытать свои творения на поле боя. Среди владык Саламандр считается престижным иметь Тирана в услужении, и мощь их творений отражается как на Тиране, так и на спонсоре. Ехиднийский тиран вступает в бой в окружении лучших зверей, зачастую выпуская перед собой орду неудачных экспериментов, чтобы ослабить противника и посмотреть, есть ли в этой партии что-то стоящее переработки. Столкнуться со зверинцем Тирана - значит столкнуться с коллекцией разрозненных ужасов, объединённых лишь смертоносностью и ненавистью ко всему живому, включая их хозяина и их самих. Сами Тираны - такие же умелые бойцы, как и любой Десантник Хаоса, и носят с собой коллекцию устройств для защиты от своих собственных творений, которые могут оглушить, мучить или убить одним прикосновением. И всё же, несмотря на все ужасы, которые они создали, в глазах Фабия Байла, основателя Чёрного Легиона и создателя бесчисленных чудовищ, Ехиднийские Тираны - ничтожные убийцы плоти, лишённые видения, которые тратят свои навыки на возню с чудовищами. Тем временем апотекарии из Гвардии Ворона тихонько посмеиваются над стараниями своих кузенов, создавая из людей ходячие кошмары, способные опустошать целые миры. Тираны знают об этом и сгорают от зависти, понимая, что значительно уступают обоим, несмотря на все попытки доказать обратное. Прометианские Избранники Стремление к бессмертию не ограничивается человеческими последователями Чёрного Дракона. Саламандры не особо боятся смерти: эта способность была отнята у них, как и у каждого Космического Десантника, когда-либо клявшегося в верности Золотому Трону. Но они боятся неудач, а погибнуть непризнанным - это одна из самых больших неудач. В результате колдуны Саламандр углубились в изучение истории воскрешения, разработав ритуалы, которые впоследствии легли в основу фракции Драконитов - инквизиторов-отступников. Однако сама сила души Саламандр делает её после смерти маяком для демонов Хаоса: поэтому ритуалы воскрешения редко срабатывают на разработавшем их Легионе, так как к тому времени, когда они готовы, душа зачастую уже оказывается поглощена. Из-за этого, когда Саламандр умирает, его тело обирается его собратьями, а затем передаётся еретекам Прометианского Конклава, чтобы переработать его генное семя для создания новых воинов. Некоторые Саламандры, однако, достигают такого уровня дурной репутации, что даже их гордые братья вынуждены оказывать им уважение и особые почести. Их тела возвращают Геферосу и приносят к одному из великих вулканов демонического мира, прикрыв лишь чёрным плащом, сделанным из чешуи Великих Драконов, дремлющих в лунных храмах Гефероса. После церемонии, вдохновлённой похоронными обрядами давно утерянного Ноктюрна, тело помещают на специально изготовленный для этого случая металлический помост и опускают в лаву, которая поглощает его полностью. В девяти случаях из десяти это конец саги о воине, его плоть пожирает огненная родина Саламандр. Но порой воин воскресает. Эти избранные души пробуждаются на пепельной поверхности Гефероса, сохраняя лишь слабые воспоминания о времени, прошедшем между их смертью и воскрешением. Названные Прометианскими Избранниками в честь луны, принесшей Ноктюрну разрушение и обновление, эти воины теперь являются Второрождёнными, разделяя свою душу с демонами, порождёнными, как говорят, из снов самого Вулкана. Среди Саламандр одержимость демонами считается признаком слабости - хотя многие всё ещё идут по этому пути, чтобы выжить, - но Прометианские Избранные наделены некоторым престижем благодаря природе своих демонических соратников. Тем не менее, по указу самого Вулкана им запрещено занимать руководящие должности над кем-либо, кроме друг друга и смертных рабов, по причинам, которые Чёрный Дракон никогда не объяснял, да его и не просили об этом. Вместо этого они продают свои услуги другим Лордам Хаоса, предоставляя свои знания и могущество в обмен на трофеи. Прометианские Избранники путешествуют стаями, каждый член которой - ветеран тысяч сражений, сумевший заслужить честь быть возвращённым Геферосу после смерти. В бою их тела превращаются в ужасающие гибриды Астартес и дракона, сочетающие в себе огромное боевое мастерство и инфернальную силу для разрушительного эффекта. В этой форме звериная сторона их натуры усиливается, что заставляет их пировать плотью своих врагов посреди битвы - часто они не заботятся о том, жива ли их добыча во время приёма пищи или нет.

***

Когда Саламандры приблизились к Башне Тишины, огромное количество демонов стихий стягивалось к месту битвы, закрывая горизонт. Если бы они достигли битвы, обе стороны были бы окружены и уничтожены - такой исход вполне устраивал Проклятых Легионеров, лишь бы Саламандры не смогли выполнить свою задачу. Но Ту’Шан предвидел такую возможность, и по его приказу четыре Драконьих Мортиры его отряда открыли огонь во всех направлениях, кроме Башни, нанеся Уралану раны, которые оказались ещё глубже, чем ожог, оставленный Огненным приливом. Ценой значительных затрат, Жестокому удалось заполучить четыре этих апокалиптических орудия, каждое из которых было способно заставить сдаться целые ульи всего спустя несколько выстрелов. Их использование на пустой земле противоречило жгучей жажде резни, которая жила в их пилотах, но воля Ту’Шана была достаточно сильна, чтобы заставить их подчиниться. Каждая Мортира выпускала снаряд заряженный разными видами последствий апокалипсиса. Когда взрывы прекратились и земля перестала содрогаться в агонии, поле боя было окружено невообразимым опустошением. Демоны Уралана застряли на другой стороне, даже их звериное сознание не решалось войти в разрушения, развязанные Драконьими мортирами. Те немногие, кто был слишком поглощён жаждой крови, бросились в зоны смерти и были уничтожены в считанные секунды. Одним движением Ту’Шан, который не хотел рисковать, используя Драконьи мортиры вблизи Башни Тишины, изолировал поле боя и не оставил врагам возможности бежать, не то чтобы он ожидал, что Легион Проклятых сломается. Армия Саламандр состояла их трех отдельных групп. С левого фланга наступала горстка Огненных Исчадий, ради подчинения которых Ту’Шан потратил большую часть года. Великие чудовища противопоставили свой инфернальный огонь призрачному пламени Легионеров, а три стаи Прометианских Избранников, которые присоединились к отряду Ту’Шана на Геферосе, не требуя дани после его встречи с Вулканом, последовали за Исчадиями. Проклятые Легионеры сосредоточили свой огонь на Огненных Исчадиях, но кованые доспехи, которые Ту’Шан приобрел для них, обменяв на тысячи рабов, отразили большую часть их огня, в то время как Избранники продвигались позади них, используя более крупных существ в качестве прикрытия. Когда они вступили в жаркий бой, тела Избранных изменились, приняв боевую форму. Их шлемовидные черепа деформировались в драконьи лица, керамит доспехов превратился в чёрную чешую, а конечности превратились в когти рептилий, соединённые с оружием или держащие шары варп-огня. Справа, Ехиднийский Тиран Харат Шен спустил свой зверинец. Чудовища, которые могли родиться только в еретических лабораториях, мчались вместе с мерзостями, которые могли выжить только в Оке Ужаса. Эксперименты Харата Шена были разнообразны: некоторые из его чудовищ напоминали огромных арахнидов с чешуёй рептилий, другие - пернатых млекопитающих с вытянутыми челюстями, третьи - менее узнаваемые комбинации генетических нарезок и привитых мутаций. Электрические ошейники на их шеях и другие дистанционные шоковые устройства, вживлённые в плоть этих живых богохульств, позволяли Шену управлять ими и направлять их на Легион Проклятых. Двигаясь с единством, рождённым бесчисленными годами совместных сражений, Проклятые Легионеры открыли огонь по потоку искажённой плоти, устремившейся к ним. Твари двигались с необычайной скоростью, и, несмотря на большие потери, они быстро достигли линии Легиона Проклятых, проскочили последние метры и врезались в призрачных воинов. Даже самые сильные яды, порождённые Глазом не оказывали никакого влияния на призрачную физиологию Проклятых Легионеров, которые были скорее воспоминаниями, обретшими форму благодаря психике Четырнадцатого Легиона и силе Астрономикона. И террор, другое главное оружие творений Ехиднийского Тирана, точно так же не оказывал на них никакого влияния. Выхватив клинки, Легионеры рассекали чудовищ на части. Однако эксперименты Шена сражались не в одиночку. Ту’Шан направил на тот же фронт Колдуна Хаоса Хазона Да’кира вместе с его свитой порабощённых Заговорённых Призраков. За века службы Ту’Шану, Да’кир подчинил своей воле многих сильнейших смертных воинов, которых они встречали, и проводил немало времени в своих покоях, создавая всё новые проклятые предметы, чтобы наделить ими достойные души. Всё это время Да’кир делал вид, что не знает, что Ту’Шан организовал уничтожение нескольких его Заговорённых Призраков в прошлом, а также саботировал его усилия по созданию новых артефактов, необходимых для их создания. Тем временем Ту’Шан делал вид, что не знает о намерениях Да’кира свергнуть его с помощью своих неумирающих рабов. Несмотря на саботаж собственного военачальника, Да’кир собрал грозную силу Заговорённых Призраков. Бывшие чемпионы племени сражались вместе с проклятыми гвардейцами-предателями и изгнанными Учениками Дракона, и всё, чем они были, сжигалось артефактами, которые они носили, пока не осталось только их мастерство в бою. Они прибыли следом за чудовищами, сам Да’кир шёл рядом с Шеном, который вёл записи о действиях своих творений, даже когда стрелял по Проклятым Легионерам, и диктовал свои наблюдения слуге, шедшему позади него. Заговорённые Призраки двигались вместе, нанося удары по Проклятым Легионерам, которые были разделены натиском чудовищ. Их оружие было пропитано тем же колдовством, которое поддерживало их вечное существование, и они вгрызались в огонь, пылающий в груди Проклятых Легионеров с холодным, безжалостным голодом. Наконец, центральный фронт занимало ядро отряда Десантников Хаоса во главе с их Лордом Хаоса. Ту’Шана сопровождали его Адские Стражи, а в его руках был Буреносец, чью ужасную мощь Жестокий высвобождал в виде огромных молний и огненных потоков, выжимая каждую атаку из непокорной сущности заключённого внутри существа. Сущность Великого Дракона, убитого Ту’Шаном, придавала силу боевому молоту, но часть его сознания также оставалась в нём, полная ненависти к тому, кто убил его, и вечно пытавшаяся уничтожить его в свою очередь. Адские Стражи шли рядом со своим повелителем, словно ходячая стена, их броня была защищена от любого оружия в арсенале Легиона Проклятых. Они отстреливались из тяжёлых болтеров, заряженных бронебойными снарядами, на каждом из которых были выгравированы ноктюрнские проклятия. Проклятые Легионеры падали, их броня была пробита, а сложные энергетические плетения, оживляющие их, были разрушены алхимией, содержащейся в боеприпасах Адских Стражей. Три воинства врезались в оборону Легиона Проклятых, и битва за Башню Тишины началась всерьёз. Через несколько мгновений боевые порядки превратились в гигантскую схватку: Проклятые Легионеры не смогли удержать позиции против превосходящего числом противника после потерь, понесённых ими в результате атаки Воина Дракона. Ту’Шан продолжал идти вперёд, и вскоре Лорд Хаоса оказался лицом к лицу со жнецом, убившим К’госи.

***

К’госи неплохо поработал, даже если и потерпел поражение в конце. Ту’Шан видел, что его противник находится на грани распада, его тело держится на одной лишь силе воли. Это было хорошо. Ту’Шан боялся только гнева Вулкана, но вид жнеца, убивающего Воина Дракона, впечатлил даже его, а столкновения с этим воином в полную силу он предпочёл бы избежать. Жестом он приказал своим Адским Стражам рассредоточиться, чтобы не мешать другим. Он чувствовал некоторую нерешительность в выполнении его приказа: Адские Стражи тоже были свидетелями смерти К’госи и знали, какая участь ждёт их, если Ту’Шан падёт. Тем не менее, у них не было выбора, кроме как подчиниться, как и у Ту’Шана, по правде говоря, не было выбора, кроме как противостоять этому противнику в одиночку. Для того чтобы сохранить контроль над отрядом, ему потребуется не меньше. — Знаешь ли ты, кем я был, сын братоубийцы? — сказал жнец, когда Ту’Шан приблизился. Его голос был похож на скрип могильных плит. — Нет, — ответил Ту’Шан, — и мне всё равно. Мёртвые легенды не имели значения для Саламандр: их заботило настоящее и будущее, которым они будут править. — Это всегда было самым большим недостатком вашего Легиона, даже до той ночи, когда вы отказались от своих клятв, а я умер, чтобы спасти угли надежды из пасти Ада. Вам было всё равно, и это сделало вас мясниками, а не воинами. Жестокий не стал больше тратить время на препирательства с призраком и начал свою первую атаку. Буреносец врезался в огромную косу ревенанта, и оба оружия при соприкосновении вспыхнули безудержной психической энергией. Как и молот Ту’Шана, коса была наделена огромной силой, но большая её часть была потрачена на убийство К’госи. Два военачальника сражались в течение нескольких минут, но, по правде говоря, исход битвы никогда не вызывал сомнений. Самой сложной частью битвы было сдерживать Буреносец, так как молот бился о стены воли Ту’Шана. В конце концов Ту’Шан сломал косу и мощным ударом в грудь поверг Проклятого Легионера на землю. — Ты не получишь свой приз, драконье отродье, — прохрипел жнец. — Конец близится – Ту’Шан ударил своим молотом по шлему призрака, заставив его замолчать.

***

Один за другим погибали последние Проклятые Легионеры, их тела превращались в варп-огонь, который вырывался в небо и исчезал в бурях над головой, словно обратная молния. Вблизи было видно, что Башня Тишины сделана не из камня, металла или какого-либо обычного материала. Это была сама идея башни, вырванная из Имматериума и брошенная на Уралан самими Тёмными Богами. Все, кто смотрел на неё, видели её немного по-разному, неизменными оставались лишь её меняющиеся, но всё время титанические размеры и угрожающая аура. Врата Башни Тишины были закрыты, и не было очевидного способа их открыть. Катабасис был спущен с «Расколотой Короны», и еретики начали процесс возвращения управления кораблём его команде и связанным Навигаторам. Под усиленной охраной существо доставили к Башне Тишины, и Ту’Шан приказал ему открыть ворота. Катабасис постучал иссохшим кулаком, и Башня содрогнулась - но ворота не открылись. Жалкое существо постучало сильнее, и снова Башня задрожала, но не поддалась. Глаза Катабасиса светились багровым, а вокруг тела мерцал чёрный огонь, когда он использовал свою связь с Чёрным Драконом на далёком Геферосе, и на этот раз, когда он постучал, врата распахнулись, медленно и неохотно. За ними была лишь тьма, которую не могли разглядеть даже глаза Саламандр, и едва заметные очертания далёких фигур. Однако для Катабасиса это оказалось слишком. Его тело было сожжено изнутри силой, которую он направил, и он упал на землю, его плоть растворилась в пепле, оставив после себя лишь почерневшие кости. На мгновение воцарилось молчание: Саламандры размышляли, как им выполнить свою задачу без своего проводника. Но Ту’Шан прервал все сомнения, подняв Буреносец и заявив, что это существо сыграло свою роль: с этого момента он сам выполнит миссию, возложенную на него Вулканом. Ту’Шан благоразумно не доверял другим членам своего отряда сопровождать его внутрь Башни. Даже Адским Стражам, ведь их верность ему обеспечивалась колдовством. Он не знал, что ждёт его внутри Башни, но знал, что там есть чудеса и сокровища, а также великая сила: сила, достаточная, чтобы заставить любого истинного сына Вулкана отвернуться от своего господина, возможно, даже достаточная, чтобы Адский Страж освободился от своих оков. Поэтому Жестокий приказал своим людям охранять вход в Башню и не пропускать ни единой души, пока он не выйдет обратно, и ждать его столько, сколько потребуется, чтобы не навлечь на себя гнев Вулкана. Затем он вошёл внутрь.

***

Тьма давила на Ту’Шана со всех сторон. Его доспехи не защищали от неё, несмотря на все колдовские защиты, которые были добавлены к ним. Он чувствовал намерение тьмы, когда она смотрела на него, как на кусок металла под оценивающим взглядом кузнеца. Его испытывали, понял он. Тьма была помещена сюда создателями Башни, чтобы закрыть доступ всем, кроме достойных. В нём разгорался гнев. Он был Лордом Саламандр, истинным сыном Вулкана! Никто, кроме Чёрного Дракона, не имел права судить его! Он зарычал на тьму, заставляя свой голос звучать в безмолвной черноте вокруг него. Каким бы ни был этот суд, он отверг его. Ему не нужно было одобрение Губительных Сил, ибо им тоже было суждено служить Вулкану или быть уничтоженными, как и вся вселенная. От этой мысли внутри него что-то вспыхнуло - остаток силы Вулкана, отметивший Ту’Шана во время его первой и единственной встречи с Демоническим Примархом. Она прогнала тьму, и Ту’Шан наконец переступил порог Башни Тишины.

***

Ту’Шан вышел из темноты в огромный зал с куполообразным потолком, испещрённым рунами Хаоса и удерживаемым столбами из латуни, серебра, кости и живой, пульсирующей плоти. Он стоял на краю круглого зала, размеры которого были такими же невозможными, как и у Башни. Факелы, установленные в колоннах (их было слишком много, чтобы сосчитать, несмотря на то, что каждая из них находилась по меньшей мере в километре от ближайшей), освещали сцену, позволяя Ту’Шану разглядеть что-то в центре, хотя он не мог разобрать, что именно. Не найдя лучшего варианта действий, он пошёл к нему, но не прошёл и десяти метров, как оказался под ударом. Оказалось, что элементальные духи снаружи Башни были наименьшими из её стражей: сами тени, отбрасываемые факелами, внезапно ожили, и из них, словно кхорнатские демоны из лужи крови, поднялись конструкции из тёмной материи. Их были десятки, и они нахлынули на Ту’Шана со всех сторон, стремясь утопить Лорда Хаоса своей численностью. Любой воин, независимо от его мастерства, был бы тогда побеждён, но Ту’Шан владел Буреносцем, и в тот момент он понял, почему Вулкан выбрал его для исполнения своей воли. Хотя Ту’Шан и не знал этого, не будучи сам псайкером, всё колдовство было блокировано Башней Тишины. Но сила его молота заключалась в самом оружии, а не черпалась из Имматериума. Каждый удар сопровождался вспышкой молнии, уничтожая по несколько теневых существ за раз. Даже когда нематериальные когти пытались разорвать края его тёмной души, Ту’Шан продолжал двигаться, продвигаясь к центру комнаты, решив, что если хранители хотят удержать его от этого, значит, это верный путь. В Башне время значило ещё меньше, чем в других местах Ока. Ту’Шану казалось, что он сражался целую вечность, его воспоминания о существовании до борьбы за каждый следующий шаг начали меркнуть, как вдруг бой прекратился. Оглядевшись вокруг, Ту’Шан увидел, что достиг центра комнаты: здесь было ещё много стражей Башни, но они не приближались к нему, а образовали круг вокруг него и его цели. Насторожившись, Ту’Шан повернулся спиной к стражам и осмотрел то, что лежало в центре огромной комнаты. Там стоял чёрный кристалл высотой более трёх метров, из которого торчали восемь острых шипов, словно шипы на короне. Сфокусировав взгляд, Лорд Хаоса увидел, что под кристаллом находится лестница, ведущая вниз. Ту’Шан ударил своим молотом, разбив кристалл на тысячи острых, как бритва, осколков, которые лишь поцарапали краску на его доспехах. Лестница была очищена, но удар Ту’Шана также освободил пленника кристалла: смертного человека, который приземлился среди осколков, ни один из которых не порезал его плоть, и глубоко, содрогаясь, вздохнул.

***

Хотя его лицо было покрыто морщинами от возраста, его глаза были яркими, а волосы всё ещё тёмными. У него была мускулатура воина. Он был одет только в хитиновые доспехи и обгоревшие обрывки ткани, которые оставляли открытыми большую часть его тела. Примечателен был тот факт, что его не тронули мутации, но в целом он не сильно отличался от тысяч мужчин, которых Ту’Шан видел и убивал за свою жизнь. Вот только в нём явно было что-то другое. Он смотрел на Жестокого без страха, чего не случалось с тех пор, как он стал сыном Вулкана. Ту’Шан поместил Буреносец рядом с черепом мужчины. Угроза была ясна: один поворот запястья, и он снесёт ему голову. — Кто ты? — скорее потребовал, чем спросил он. — Меня зовут Аргулеон Век. Когда-то я стоял среди самых могучих чемпионов Хаоса. — Я никогда не слышал о тебе. — Неудивительно. Это Башня Секретов, где Тёмные Боги прячут то, что они хотят, чтобы было забыто - но не уничтожено. — И что же они делают с этими секретами? — спросил Ту’Шан, искренне любопытствуя. Старик усмехнулся. — Откуда мне знать? Я всего лишь пленник в этом месте. — И как это произошло? — Я бросил вызов Тёмным Богам в качестве мести за всю ту ложь, которую они говорили мне и всем другим, кто следует по Пути к Славе. Я искал способ навредить им и организовал разрушение демонического мира Торвендис в Мальстриме. — Он улыбнулся, и это было удивительно злобное зрелище. — Я считаю, что эта потеря, по крайней мере, причинила им боль. — После этого я искал свою собственную смерть. С этой целью я бродил по Мальстриму, бросаясь на его мелких владык в надежде, что кто-то из них сможет убить меня. Однако никто не смог, — без всякой гордости сказал старик. — Тёмные Боги отказались дать мне смерть, которой я жаждал, и лишь много позже, во время моего пленения здесь, я понял, что они использовали меня и тогда, приманивая меня желанной смертью, чтобы я очистил Мальстрим и освободил место для его новых хозяев. Но в конце концов им наскучила эта игра, и они уничтожили мой корабль в Имматериуме. Он хорошо служил мне тысячи лет, пережил бесчисленные битвы и погиб, разорванный на части Варп-штормами. Он вздохнул, прозвучало искреннее огорчение. — Он заслуживал лучшего. — И ты выжил? — с недоверием спросил Ту’Шан. — В некотором роде. Я должен был умереть, в этом нет сомнений. Но вот в чём дело, лорд: своим неповиновением я разозлил всех четырёх Тёмных Богов. Подозреваю, они не смогли договориться, кто получит мою душу, и поэтому они поместили меня сюда, чтобы я сгнил вместе со всеми остальными тайнами, о которых они хотят, чтобы вселенная забыла. — Откуда ты это знаешь? — Я многое знал до того, как оказался здесь, и в моей тюрьме было нечем заниматься, кроме попыток разгадать их замыслы и понять, что происходит в этой башне. Например, секреты и сокровища, которые ты ищешь - ибо я сомневаюсь, что ты пришёл сюда, чтобы спасти меня, — находятся не в самой Башне. — Он кивнул на пол. — Они находятся под нами. Башня Тишины названа так потому, что её единственная цель - скрыть то, что ждёт под ней, скрыть секреты Богов от любопытных глаз смертных. — Меня не интересуют побрякушки Губительных Сил. Я ищу оружие, во имя моего хозяина Вулкана. — Оружие? … Хах. Понятно. Ты ведь ищешь Драк’ниен, не так ли? — Ты знаешь об этом? — ошеломлённо проговорил Ту’шан. Век издал короткий горький смешок. — Конечно, я знаю о нём. Я слышал его голос в своей голове за много веков до того, как Тёмные Боги поместили меня сюда, и с тех пор он не перестаёт шептать в моём черепе. Оно хочет, чтобы я поднял его, чтобы я выпустил его силу и зло на галактику. Как будто я когда-нибудь сделаю это. — Ты не пытался заполучить его? — Такое отсутствие амбиций было неслыханно для чемпиона Хаоса. — Ты не слушал? Я отверг ложь Пути к Славе, лорд. Драк’ниен - это ловушка, приманка, расставленная Тёмными Богами, чтобы привлечь чемпиона, достаточно сильного, чтобы превратить его или её в оружие, способное убить Императора, единственного, кого они боятся. Идея о том, что кто-то может отвергнуть Тёмных Богов, была необычной. Саламандры гордились тем, что не продают себя Губительным Силам, а обмениваются с ними силой, как это делал их отец во время Ереси. — Я пришёл сюда, чтобы получить Драк’ниен во имя Вулкана, — объявил Ту’Шан, нахмурившись. — А Чёрный Дракон не служит Тёмным Богам. Век посмотрел на Ту’Шана задумчивым взглядом. — Действительно? Что ж. Тогда, возможно… возможно, я могу быть полезен тебе, повелитель Ту’Шан. — Чем же? — Приз, который ты ищешь, лежит под нами, — сказал Век, жестом указывая на лестницу, которую заблокировала его хрустальная тюрьма. — Тёмные Боги поместили меня сюда, на порог между Башней Тишины и тем, что она скрывает в качестве дополнительного мучения. Если ты пришёл сюда по чужому поручению, то Драк’ниен не станет с тобой говорить, и ты можешь вечность бродить по склепам, так и не найдя его. Но я могу провести тебя через лабиринт под нашими ногами и привести к месту упокоения Драк’ниена. — Зачем тебе помогать мне? Кроме того, чтобы сохранить свою жизнь, конечно. — Человек мог утверждать, что искал собственной смерти, но Ту’Шан ему не верил. Никто из тех, кто действительно хотел умереть, не пережил бы того, что он описал. Век улыбнулся. — Злоба, повелитель. Злоба и гнев. Я всё ещё жажду мести Тёмным Богам, и то, что Драк’ниена заберёт тот, кого они не выбирали в качестве своей марионетки, несомненно, послужит этому. Ту’Шан обдумал это, затем кивнул. Эту мотивацию он мог понять.

***

Двое избранных Варпа - один, отвернувшийся от своих Богов, и другой, служивший претенденту на их трон, - спустились в глубины под Башней Тишины. Как сказал Век, там были склепы. В них были погребены неудавшиеся чемпионы Хаоса, существа из всех порабощённых рас, населявших галактику со времён Войны в Небесах и рассвета Изначального Уничтожителя. Здесь были похоронены те, кто совершил главный грех на Пути к Славе: они колебались. Столкнувшись со всё возрастающими ужасами, которые они должны были совершить, чтобы продолжить свой путь к вознесению, они дрогнули, отказались отдать часть своей души. За этот непростительный промах они были сражены, убиты своими же союзниками или погибли в бою от рук врагов, воспользовавшихся их нерешительностью. Их души были брошены в пылающие царства Тёмных Богов, чтобы терпеть невыразимые муки, пока от них ничего не останется, но здесь, на Уралане, сама память об их существовании была скрыта. Когда жрецы Хаоса утверждали, что те, кто сойдёт с Пути к Славе, будут забыты, они не знали, насколько буквально это выражение, ибо Губительные Силы не потерпят, чтобы пример этих несостоявшихся чемпионов посеял сомнения среди их последователей. Секреты Тёмных Богов были скрыты в тюрьмах из чёрного кристалла, подобных той, из которой Ту’Шан вызволил Века. Когда они проходили мимо них, Ту’Шан видел в своём сознании отблески прошлого этих забытых чемпионов: великие битвы и тёмные деяния, совершённые во имя Четырёх и Неделимого, стёртые из памяти смертных до полузабытых мифов и легенд. Век утверждал, что его собственное имя всё ещё помнят в Мальстриме, хотя правда о его деяниях давно превратилась в легенду. Единственная причина, по которой его всё ещё помнили, заключалась в том, что он всё ещё жил - но, опять же, было ясно, что он не гордится этим, что озадачило Ту’Шана. Склепы располагались в лабиринте из зеркал, окружая двух незваных гостей бесконечными отражениями самих себя, все из которых были неуловимо неправильными. Более слабые души, возможно, были бы встревожены или смущены, но Ту’Шан и Век обладали более сильной волей. Они не обращали внимания на зеркала и шли по лабиринту, словно он был сделан из камня. Стены лабиринта двигались, когда за ними не наблюдали, коридоры превращались в тупики, а тупики - в перекрёстки. Всякий раз, когда они достигали развилки Век выбирал путь, заставляя себя сосредоточиться на зове, который он изо всех сил старался игнорировать на протяжении веков. Никто не знал, как долго они шли, ибо время здесь, в гробницах позора Тёмных Богов, не значило ничего. В лабиринте были хранители, которым Тёмные Боги поручили следить за погребёнными секретами. Это были высокие фигуры в капюшонах, возвышающиеся даже над Ту’Шаном, и они не отражались в зеркальных стенах. Их лица были скрыты в тени капюшонов, или, возможно, они казались таковыми только потому, что человеческая психика отказывалась признавать их истинный облик. У них были длиннопалые руки, покрытые трупно-синей кожей, сцепленные вместе перед собой, словно в молитве. Они бесшумно двигались по коридорам лабиринта или стояли перед склепом в полной неподвижности, наблюдая за образами, вспыхивающими в кристалле, или совершая странные ритуалы неизвестного назначения. Дуэт встретил несколько таких существ, но они не сделали ни единого движения, чтобы напасть, хотя Ту’Шан чуть не убил одного, когда они впервые встретили их, прежде чем Век остановил его, и существо молча прошло мимо них. Прав он был или нет, но он чуть не убил человека за то, что тот осмелился приказать сыну Вулкана. Вместо этого Саламандр стал расспрашивать своего спутника почему эти существа не враждебны, если они призваны охранять содержимое лабиринта. Век ответил ему, что задача хранителей заключалась лишь в том, чтобы не дать секретам вырваться наружу, а они искали лишь оружие. Драк’ниен, возможно, и был заперт под Башней Тишины, но он всегда предназначался для того, чтобы им однажды завладели, а потому не входил в их компетенцию. Конечно, это не означало, что впереди не будет новых испытаний: достижение Башни было лишь первым из испытаний, которые Тёмные Боги приготовили для претендентов на Конец Империй. Чем ближе Ту’Шан и Век подходили к Драк’ниену, тем глубже под Башню они спускались, и тем более странными становились тайны вокруг них. Вначале хрустальные гробницы содержали скрытые воспоминания людей и Астартес, чемпионов Хаоса, показывая взлёты и падения избранных всех Четырёх. Там были и ксеносы, но представители человечества были гораздо многочисленнее: Век считал, что это потому, что человечество распространилось по всей галактике, тогда как большинство инопланетных видов, которых коснулся Хаос, были ограничены одним миром, где рассказы о нерешительности их чемпионов могли причинить меньше вреда Изначальному Уничтожителю. Однако сейчас вокруг них не было ни одного человека или трансчеловека: только ксеносы, многие из которых принадлежали к видам, которые не узнавал ни Ту’Шан, ни Век. За все эоны, что Хаос отравлял душу галактики, из грязи поднялись тысячи видов, и Изначальный Уничтожитель коснулся почти всех из них. Ту’Шан не удивился, увидев Эльдар среди забытых чемпионов, ибо, хотя сейчас они и принадлежали к пепелищу истории, Дети Иши правили галактикой миллионы лет до своего катастрофического Падения. Сейчас их потомки могут утверждать, что их предки всегда боролись против Хаоса, но сам факт того, что они в итоге породили Слаанеш, говорит о том, что они были так же восприимчивы к влиянию Губительных Сил, как и любой из видов, которые они считали «низшим». Когда они приблизились к Драк’ниену, и зов стал почти невыносимым для Века, даже эти гробницы исчезли, сменившись гораздо большими, настолько огромными, что в лабиринте больше не было стен, только узкие дорожки между кристаллическими структурами. Впервые и Ту’Шану, и Веку пришлось отвести взгляд от них и сосредоточиться на пути, ибо то, что таилось внутри, было слишком огромным, слишком непонятным даже для них. От одного взгляда Ту’Шан почувствовал во рту вкус крови, а Век почти минуту смотрел на них, пока Ту’Шан не освободил его от того безумия, которое едва не овладело им. При этом он сломал старику плечо, но Век всё равно поблагодарил его, как только тот перестал бормотать на языке, на котором никто из них не говорил. В этих гробницах ощущалась невероятная древность, словно самые новые из них стояли здесь уже тысячелетия, когда Око только открылось, а сам Уралан был просто доставлен в Око впоследствии. Сосчитать их было невозможно, ибо смертные не могли определить, где кончается одна и начинается другая. Они были слишком огромны, их содержимое слишком чуждо. В конце концов, двое достигли порога, который представлял собой арку. Переступив его, они вышли из лабиринта и оказались в камере такого же невозможного размера, как и та, над которой Ту’Шан нашёл Века, с колоннами из тех же материалов, поддерживающими её. На земле валялись кости и куски разбитого оружия и доспехов. Ту’Шан узнал в некоторых фрагментах снаряжение Астартес древнего и более позднего производства, хотя цвета потускнели и не позволяли определить, к какому легиону принадлежал их владелец. Это были останки тех, кто пришёл раньше, предыдущих претендентов на Драк’ниен, которые не выдержали предстоящего испытания. Ту’Шан не был претендентом, но он не потерпит поражение. Он перешагнул через останки, кроша их под ногами, и наконец увидел свой приз, стоящий на алтаре из чёрного камня, который напоминал хрустальные тюрьмы, виденные им до сих пор, только эта была непрозрачной, пропитанной силой того, что лежало на ней. Это было эхо вечно повторяющихся криков жертвы и убийцы. Это было обещание Тёмных Богов, обёрнутое вокруг первородного греха. Это было пророчество Губительных Сил, написанное кровью первого убийства. Это был осколок изменчивой тьмы, в котором можно было разглядеть проклятие галактики. У него не было никакой формы, кроме той, которую пытался и не смог придать ему разум смотрящего. Это был Драк’ниен, добыча Ту’Шана. И там, выходя из слишком тёмных теней, окружавших его, стоял последний страж и препятствие на его пути - фигура золотого огня, облачённая в доспехи, о которых Ту’Шан слышал только от ветеранов Саламандр.

***

Ту’Шан понятия не имел, как Кустодес оказался здесь, в скрытом оплоте Губительных Сил, но нельзя было отрицать, что броня принадлежала именно ему. Поначалу он подумал, что это трюк, демон, принимающий облик одного из личных сторожевых псов Лжеимператора, но это было не так. Он узнал вкус силы, исходящей от фигуры: она была сродни силе Проклятых Легионеров, и не была порождением Хаоса. Кустодес был почти идентичен древним изображениям, которые он видел во время Крестового похода. Его окутывал нимб золотого огня, а в руках он держал копьё древней конструкции, изготовленное по технологии, утраченной для остальной галактики. В его груди зияла прореха, из которой исходил ослепительный белый свет, и когда Ту’Шан взглянул на неё, Драк’ниен на мгновение замерцал, превратившись в длинное зазубренное копьё позади воина - то самое оружие, внезапно понял Ту’Шан, которое нанесло ему рану, хотя как Кустодес выжил, он не мог сказать. Очевидно, имперец был не более живым существом, чем Проклятые легионеры, с которыми он сражался у Башни. Позади себя он услышал, как Век сделал несколько шагов назад, предоставив полубогам решать, чем всё это закончится. Хорошо, Ту’Шан не думал, что сможет присмотреть за ним во время боя. — Я - Ту’Шан Жестокий, из рода Саламандр, — воскликнул он. — Я пришёл сюда через Око Ужаса, минуя стражей Башни над нами и последнюю, жалкую попытку Трупа-Императора не пустить меня, и всё это во имя Чёрного Дракона, чья воля будет вечно царить над звёздами. Кто ты? Наступило молчание, затем Кустодес ответил голосом, раздававшимся словно отовсюду: — Чтобы произнести всё моё имя, потребовалось бы слишком много времени, и прошло много веков с тех пор, как мне в последний раз пришлось официально представиться. Знай, что я - Ра Эндимион, и я здесь только по воле Императора. — Это Око Ужаса, — заметил Ту’Шан. — Лжеимператор не имеет здесь никакой власти. — И всё же, — сказал Ра Эндимион, — я здесь. — Но по чьей воле? — спросил Ту’Шан. — То, что ты охраняешь, было сделано, чтобы убить твоего хозяина по воле Губительных Сил. Мне говорили, что они тысячелетиями искали чемпиона, достойного владеть им и исполнить его предназначение, и, судя по окружающим нас мертвецам, ты, должно быть, сам встречал величайших претендентов. — И убив их, я не позволил Драк’ниену вновь вырваться на свободу галактики. Ты называешь меня его хранителем, но я его надзиратель, сын Дракона. Ту’Шан рассмеялся. — Нет, глупец. Ты просто ещё одно препятствие, ещё одно испытание. Ведь если претенденты не смогли убить тебя, как они могут надеяться убить Императора? Ты уберёг Драк’ниен от попадания в недостойные руки, но радуйся, Ра Эндимион. Твоя долгая служба скоро закончится. — Моя служба никогда не кончается, — ответил Кустодий, и оба атаковали.

***

С первого обмена ударами Ту’Шана стали теснить. Лорд Хаоса был силён - результат тысячелетней работы его Легиона, уничтожавшего слабых и награждавшего сильных, но Ра Эндимион был одним из Кустодес, сражавшихся вместе с Императором в последние годы Войн Объединения и во время Великого Крестового Похода, а затем переживших жестокие потери, которые Война в Паутине нанесла Легиону Кустодес во время Ереси. И после этого он успешно убил всех претендентов, которым удалось пробиться так далеко, причем всё они были без посторонней помощи и так глубоко под вражескими линиями, что свету Императора понадобился Огненный прилив, чтобы достичь поверхности планеты. Сила Великого Дракона внутри Буреносца не повлияла на него, гром, разметавший армии и убивший Проклятых Легионеров, стекал с него словно вода. Оставалось только боевое мастерство, и в этом Эндимион превосходил Ту’Шана. Лорд Хаоса был вынужден уступать, снова и снова, и его богато украшенные силовые доспехи приняли на себя более нескольких скользящих ударов, а также несколько совсем не скользящих. По крайней мере, Ра Эндимион сражался в тишине, без насмешек и оскорблений, которые другой Лорд Хаоса несомненно бы произносил в таком одностороннем бою. Сложным и безупречно выполненным шквалом ударов, Ра Эндимион заставил Ту’Шана раскрыться и нацелил копьё для удара в грудь Жестокому, пронзив одним махом его основное и второе сердца. Ту’Шан видел, что удар приближается, но ничего не мог поделать— Именно тогда Аргулеон Век вонзил ржавый силовой меч в шею Ра Эндимиона сзади. Каким-то образом старик подобрал одно из выброшенных оружий, валявшихся на полу камеры, незаметно для обоих бойцов переместился за спину Кустодеса, вырос до размеров трансчеловеческого воина и одним ударом пронзил аурамитовый горжет. Внезапно его заявления о том, что он был величайшим военачальником Мальстрима, показались не такими уж надуманными. Кустодес споткнулся, и Ту’Шан воспользовался открывшейся возможностью, ударив Буреносцем в грудь и бросив его на пол, а копьё выскользнуло из его пальцев. Золотистая жидкость вылилась из его разрушенного горла, но Жестокий не стал рисковать: он прыгнул за упавшим Кустодесом и наносил ему удары снова и снова, пока от него не осталась лишь лужа эктоплазмы - последний хранитель Драк’ниена был наконец убит. Внезапно Ту’Шан отшатнулся, когда в его сознании вспыхнуло новое знание, ещё один секрет этого места, который был вбит в его череп.

***

Это один из секретов Башни, украденный у Анафемы во время Войны в Паутине и попавший на Уралан. Это история Двенадцати. В кровавые годы, ознаменовавшие переход от Эпохи Раздоров к Великому Крестовому Походу, на Терре происходили битвы, жестокость которых будет превзойдена лишь столетия спустя, когда Жиллиман приведёт войска Хаоса к колыбели человечества. Один за другим техно-варварские военачальники Терры были повержены на землю армиями Объединения, возглавляемыми тем, кого назовут Императором. Именно в этот переходный период родились Двенадцать. Двенадцать не были людьми, несмотря на то, что выглядели как идеальный пример их вида. Генные тесты, проведённые над ними в абсолютной тайне, когда они были всего лишь младенцами, были ясны. Они унаследовали изменения своих родителей и были изменены сами. Каждый из них был сыном одного из техно-варварских монархов Старой Земли, плодом тысячелетий евгеники и генной формовки, проводившихся над их собственными линиями самыми выдающимися из безумцев человечества. И вот Император оказался перед дилеммой, с которой сталкивались многие завоеватели за все долгие, кровавые века существования человечества. Эти дети были порождением Его врагов, но они не совершили никакого преступления. Хладнокровно убить их могло показаться небольшим грехом, если сравнивать с кровавой бойней Объединения, но Император знал, что такой поступок эхом разнесётся по Эмпирею и со временем может быть использован его истинными врагами, чтобы уничтожить Его. Вместо этого Он забрал их в Свой Дворец и там переделал их в своих спутников, чтобы они служили и вечно охраняли Его. Даже тогда, несмотря на лечение и обработку, некоторые следы происхождения Двенадцати сохранились. Они были ещё более холодны и отстранены от смертных, чем остальные члены Кустодес, смотрели на остальное человечество как на низших, а не стремились возвысить его, как того хотел Император. Но всё же они служили так хорошо, как только можно было требовать от любого Кустодеса. Один за другим Двенадцать умерли, погибнув при исполнении своих обязанностей перед Троном, против которого до смерти сражались их родичи. К моменту Ереси осталось только пятеро, а к тому времени, когда Император начал подготовку к запечатыванию Врат Паутины на Терре, пожертвовав своим великим планом для человечества, чтобы спасти хотя бы возможность будущего для своего народа, остался только один. Затем произошла последняя битва Войны в Паутине, когда Император сделал свой выбор, пожертвовав своей великой работой, чтобы выиграть время для человечества. Он сам спустился в Лабиринтное измерение, и там, в разрушенном городе, который Эльдар когда-то называли Каластер, он обрушил всю свою мощь на полчища демонов, осаждавших Священную Терру - и о, в тот день воинства Варпа познали страх. Но среди демонов был один, которого Император не мог победить, ибо ему было суждено убить Его, наделённый для этого указом самого Хаоса. Его звали Драк’ниен, Конец Империй, порождённый Первым Убийством, и сама его природа противоречила представлениям Императора о цивилизации и мире человечества. Император прибыл как раз вовремя, чтобы спасти своего сына, Алого Короля, от Драк’ниена, но и победить его он не смог. И тогда Император принес ещё одну жертву. Когда Драк’ниен принял форму клинка, которому суждено было покончить с ним, он произнёс слова, которые были старыми, когда пал Вавилон, и бросил демона в плоть последнего из Двенадцати, связав его там, прежде чем дать воину своё последнее повеление: бежать отсюда в бесконечные коридоры Паутины и не дать чудовищу внутри себя когда-либо вернуться на Святую Терру. Последний из Двенадцати убежал во тьму, и сила Драк’ниена заставила хищников бежать от него. Годы, десятилетия, столетия он бежал, поддерживаемый приказом своего хозяина. Но в конце концов Тёмные Боги решили, прекратить его побег. Они устроили так, что клинок и его хранитель оказались в Уралане, и заточили их обоих под Башней Тишины, пока не пришло время Драк’ниена. И вот, наконец, последний из Двенадцати освободился от укуса Драк’ниена, но этот опыт выжег последние остатки его человечности, оставив лишь оболочку, ведомую лишь Его словом. Это история Двенадцати, но она неполная. А как же дочери тиранов Старой Земли? Среди них было много ровесниц, и они не могли быть похищены, как их братья. Слушайте, ибо это тайна, которую знает только Он на Земле. Император передал судьбу этих дочерей своему верному слуге, Сигиллиту, который дал ему слово, что позаботится о них. Старик сдержал своё обещание, но никто никогда больше не слышал об этих дочерях. С помощью знаний, почерпнутых из злодеяний Долгой Ночи, он превратил их в орудия своей воли, скрытых убийц, которые могли отправиться куда угодно и быть кем угодно. В конце концов, почему не скрыть одну личность среди тысячи масок?

***

— но он покачал головой и зарычал на себя и на окружающую обстановку, заставляя себя сосредоточиться. Тайны далёкого прошлого мало интересовали его, если только они не помогали ему достичь своих целей здесь и сейчас. Век снова стал прежним человеком, каким он был, когда Ту’Шан нашёл его. Жестокий смотрел на него с новым уважением и настороженностью, гадая, не попытается ли он в этот момент присвоить Драк’ниен себе. Но отступник, чемпион Хаоса, не сделал ни единого шага, а лишь смотрел в невидимый потолок со злобной улыбкой на лице. Комната на мгновение вздрогнула, и Ту’Шан понял, что Тёмные Боги не очень-то довольны тем, как они вдвоём справились с последним испытанием. Не то чтобы Ту’Шана хоть немного волновало, что думают Губительные Силы, главное, чтобы он получил то, ради чего пришёл сюда. С болезненным ворчанием он направился к центру комнаты, где его ждал Драк’ниен - демоническое оружие наблюдало за битвой в полной тишине. Когда Ту’Шан приблизился к нему, осколок тьмы принял форму меча, длинного и острого. Смотреть на него было всё ещё больно - любому было ясно, что это всего лишь образ Драк’ниена, а не его истинная форма, - но так было легче вынести его из Башни. Ту’Шан сделал попытку схватить его, но так и не завершил жест. Ибо как раз в тот момент, когда он собирался сомкнуть рукоять, на Святой Терре, в Тронном зале, Лоргар Аврелиан нанёс удар и освободил Императора от мучений. Этим актом сыновней любви обещание Тёмных Богов было разрушено. Драк’ниен больше не мог убить Императора, ибо Император был мёртв. Все демоны - порождения лжи, и та, что лежала в основе существа Драк’ниена, теперь была раскрыта приходом Конца Света. Судьба, предначертанная Губительными Силами, была неисполнима, поскольку Император решил пожертвовать собой, а Драк’ниен слишком сильно изменился с момента своего появления на свет как дух Первого Убийства, чтобы выстоять. Внезапно он стал фигурой, которой не было места в Большой Игре, и он был отброшен как таковая. Он разбился, упав с доски, и Драк’ниена больше не было. Но силу нельзя уничтожить, её можно только взять или потратить. И рядом был тот, кто когда-то обладал страшной силой, кто нарушил свои клятвы Тёмным Богам, поняв, что их обещания были ложью. Аргулеон Век закричал, когда в его душу хлынула сила нарушенного обещания Губительных Сил, сила, которая должна была убить Императора. Его крик эхом разнёсся бы по всей галактике, став контрапунктом к хору Конца Света, если бы не Башня Тишины, заглушившая его крик, как она так долго заглушала крики недостойных мертвецов. Миновав ворота Башни, варбанда Ту’Шана не услышала ничего, кроме слабого крика боли, издаваемого голосом, которого они не узнали. Это не беспокоило их, ибо они слышали и причиняли гораздо худшее, но некоторые всё же задавались вопросом, почему именно этот крик пронёсся сквозь черноту за воротами, когда ни один другой звук не раздавался с тех пор, как их повелитель прошёл через них. Через несколько часов появился Жестокий, неся под мышкой свой приз, а в другой держа Буреносец. Из «Расколотой Короны» были вызваны транспорты, спустившиеся в районе между Башней и землями, разорёнными Драконьими Мортирами, и доставившие отряд обратно на корабль. Там, по приказу Ту’Шана, навигаторы, связанные с двигателями корабля начали обратный путь к Геферосу. За всё время путешествия Ту’Шан не сказал ни слова о том, что произошло в Башне Тишины.

***

И снова Ту’Шан преклонил колени перед своим сиром. И снова, столкнувшись с мощью Вулкана, он познал страх. Вернувшись в Геферос, он застал Восемнадцатый легион готовящимся к войне. Вулкан призвал к себе своих сыновей и собрал всю мощь Саламандр. Над пылающим демоническим миром собрались боевые корабли, удерживаемые от нападения друг на друга лишь неукротимой волей Чёрного Дракона. Огромные армии были собраны из разрозненных варбанд, а командная цепочка Легиона была восстановлена. И что самое примечательное, Бедствие, это супероружие, о существовании которого до сих пор ходили лишь слухи, вышли из тайных кузниц и лабораторий, где над их созданием трудились Отцы Кузниц и еретехи Тёмных Механикум. Это была армада, способная навлечь на галактику конец света, и Ту’Шан присоединился к ней, не справившись со своей задачей. — Где он? — спросил Демонический Примарх. — Где Драк’ниен? — Он сломался, мой повелитель, — ответил Ту’Шан, опустив глаза, не встречаясь взглядом со своим повелителем. — Он разбился, когда умер Ложный Император. Одной мысли об этом было достаточно, чтобы он забыл о своём окружении. Во время возвращения на Геферос «Расколотая Корона» узнала правду, поскольку уцелевшие после Огненного Прилива вирды сумели разгадать новое безумие, наполнившее Море Душ. Подробности были скудны, но за месяцы путешествия Ту’Шан сумел собрать воедино общие черты: Лоргар и Магнус Красный вернулись на Терру, избежав мучений, которые придумали для них Тёмные Боги. Затем умер Бог Труп, и после Его гибели, Слаанеш напала на Сол, и возглавил атаку не кто иной, как безумный глупец Сангвиний - только он тоже погиб, смерть была верной и окончательной, его сущность стёр из вселенной его собственный брат Лоргар, владеющий мечом столь же мощным, каким когда-либо был Драк’ниен. В любом другом случае последствия этих событий заняли бы все мысли Ту’Шана. Однако сейчас его гораздо больше волновало его ближайшее будущее. Часть его даже подумывала о бегстве, но даже если бы ему удалось убедить свой отряд последовать за ним, он знал, что от гнева Чёрного Дракона не уйти. — Ты пришёл ко мне, потерпев неудачу, и пытаешься оправдаться? — прорычал Вулкан, и наполненная богатствами пещера задрожала от его гнева. — Я не считал тебя дураком, когда выбирал для этого задания, Ту’Шан. Драк’ниен должен был использоваться не только для того, чтобы убрать с доски моего отца. Жиллиман пробудился и стремится вновь занять место Тёмного Владыки Хаоса. С Концом Империй в моём распоряжении его притязания были бы пустым звуком. — Мой господин! — вздохнул Ту’Шан, чувствуя, как его грудь сжимается под тяжестью недовольства Примарха. — Я… я не мог принести тебе Драк’ниен, но я не вернулся к тебе с пустыми руками! Он жестом указал за спину, где в тени у входа в логово Вулкана притаилась ещё одна фигура. Павший чемпион Хаоса сильно изменился за несколько месяцев после их возвращения в Геферос. Сила Драк’ниена поселилась в его плоти и душе и сильно изменила его. Его ноги и руки были покрыты маленькими костяными шипами, на коже, где должны были быть вены, сияли фиолетовые линии, а глаза превратились в бесцветные ямы не-света. Хуже всего было идеально круглое отверстие в груди: там, где должно быть сердце, вместо него пульсировала какая-то штука с невозможными углами и алым светом, таким ярким, что даже Саламандрам было больно смотреть сквозь линзы их шлемов. Он тоже стал могущественным, хотя сколько в этой силе было от того, что удалось спасти после разрушения Драк’ниена, а сколько Век уже имел до своего заточения, Ту’Шан не знал. Произошедшее под Башней заставило его пересмотреть своё предположение о том, что Век лгал или сходил с ума, когда рассказывал Лорду Хаоса о своём прошлом. Век, или то, во что он превратился, носил только две вещи: серые штаны, закрывавшие его нижнюю половину и корону, украшенную ноктюрнскими рунами, светящимися призрачным светом. После того как Век опустошил целый участок «Расколотой Короны», очнувшись в состоянии бездумной ярости, Ту’Шан приказал Да’киру изготовить корону с зазубринами, которая теперь украшала его чело, используя в качестве материала труп Катабасиса, а также несколько осколков доспехов золотого духа, которого Ту’Шан убил под Башней Тишины. Корона не подчинила Века воле колдуна, и Ту’Шан ясно дал понять Да’киру, чтобы тот даже не пытался, если не хочет, чтобы его душа была уничтожена, если Ту’Шан не убьёт его первым. Но он действовал как фокус, блокируя отголоски убийственных импульсов Драк’ниена (которые, учитывая его природу, составляли практически всё его существо). Наложение короны на череп Века стоило четверти сил, оставшихся в живых после Уралана, но это сработало. Существо было если не послушным, то умиротворенным до конца путешествия и сопровождало Ту’Шана до Гефероса с тем, что Жестокий мог назвать лишь нетерпением. Сокрушительная тяжесть гнева Вулкана на Ту’Шана ослабла, когда Демонический Примарх рассмотрел коронованное чудовище. — И что же ты такое, малыш? — Я - Песнь Резни, — произнесло то, что было Аргулеоном Веком, голосом, похожим на хор тысячи проклятых душ. — Я - последнее Бедствие в арсенале, который сожжёт галактику дотла. Я - воля к падению Губительных Сил и сила, способная убить. Вулкан посмотрел вниз на Песнь Резни, который уставился на него в ответ. И впервые за тысячелетия Чёрный Дракон рассмеялся.