Фантастическая дружба

      Нюхль карабкался вверх. Не быстро: древесный ствол был гладким, — но неумолимо. Вверху ждала награда: нечто круглое и сиявшее так, что больно было смотреть. С тех пор, как зверек увидел это, заполучить волшебную вещицу в свою сумку стало желанием тем более непреодолимым, что поддерживалось оно тысячелетним инстинктом: все блестящее — хватай, тащи и прячь в пузико. Правда, сейчас блестяшку предстояло еще добыть.       Скользкий ствол сменился раскидистой кроной, на одной из веток которой нюхль решил отдохнуть. Вожделенная добыча почему-то не приближалась, и зверька это расстраивало, насколько такое жизнерадостное существо вообще умело расстраиваться. Впрочем, если то, что нужно упрятать в сумку, оказывалось дальше, чем казалось — это только повод получше карабкаться!       И нюхль, засопев, снова полез вверх.       Вокруг раздавались какие-то шорохи, мелькали тонкие зеленые тени, но на них зверек внимания не обращал: не блестящие же! А между тем одна из теней уже довольно долго уверенно следовала за ним и, кажется, даже пыталась привлечь его внимание писком и какими-то пощелкиваниями. Не преуспевая в этом, существо, напоминавшее большого богомола с листиками на кончиках разветвленных лапок, заметно обижалось, вздыхало, тонко свиристело и даже корчило сердитые рожицы.       Между тем нюхль достиг вершины. Еще немного — и вожделенная блестяшка надежно спрячется в сумке...       Что?!       Зверек, с трудом удерживаясь на ставших опасно тонкими ветках, пронзительно заверещал от досады: гадкая добыча висела высоко в небе, вне досягаемости для самых прыгучих и даже почти летучих нюхлей! Обидно!       Осторожно перебирая кожистыми, похожими на кротовые, лапками, нюхль добрался до самого кончика ветки. Ну ведь так близко!.. И так ярко сияет!.. И такое теплое, и большое, и круглое!.. Нет, так просто он это не бросит!       Зверек засопел, набираясь храбрости, и начал раскачивать ветку, за которую он цеплялся. Сам не долетит — так дерево добросит!       Еще немного...       Сейчас!       Заголосив, нюхль выпустил ветку и, вытянув лапки к заветной блестяшке, отправился в свой первый в жизни полет.       Тонкая зеленая тень только в последний момент успела зацепиться лапкой за его коротенький хвост.       — Ньют, посмотри, там нюхль! Бедный, кажется, он упал с дерева... Странно, что ему на нем понадобилось? Здесь же нет ничего блестящего...       — Сейчас солнцестояние, Тина. На рассвете в эти дни солнце занимает такое положение, что кажется, будто оно висит на ветвях. Видимо, именно это его и привлекло. Бедняга, кажется, он довольно сильно ушибся...       — Ой, смотри, смотри! Тут еще лечурка! Как вцепился, не оторвать!..       — И не надо. Юные лечурки способны формировать очень крепкие привязанности. Обычно это происходит внутри их группы, но, кажется, этот выбрал себе в друзья нюхля. Помоги мне их поднять. Вот так, осторожно...       Нюхль не мог взять в толк, что понадобилось от него этому тонкому, похожему на зеленую веточку, совершенно не блестящему существу. Не понимал он и того, почему, стоило отцепить от своей шерсти тонкие разветвленные пальчики, как существо начинало заливаться плачем и писком, тянуло лапки и неумолимо взбиралось назад ему на спину. Также неотвратимо, как он сам лез за так и не пойманной блестящей штукой.       Нюхль сопел. Ворчал. Пытался огрызаться. Выпихивал нахлебника из теплого гнезда, в котором пришел в себя. Наконец даже завалился на спину и покатался, надеясь, что уж это убедит пришельца, что общаться с ним нюхль не намерен. Как бы не так! «Веточка» ловко выпрыгнула из-под него, обвиняюще что-то проверещала, а затем, упорно цеплясь за шерсть, взобралась на пузик. Обняла за шею передними лапками. Ухо пощекотал теплый счастливый вздох-писк. Задние лапы существа между тем принялись топтаться, легко, но ощутимо надавливая на пузик. Приятно!.. Нюхль закурлыкал и, пожалуй, впервые за всю свою жизнь подумал, что и от неблестящих существ может быть прок.       — Ньют, они обнимаются, обнимаются!       — Формирование ответной привязанности у нюхля к неблестящему предмету, удивительно...       Нюхль карабкался вверх. Небыстро, но неумолимо. Блестящих предметов на сей раз было много, ровные ряды их располагались так близко, — только протяни лапу... Но, уже в который раз протянутая, лапа натыкалась на препятствие — невидимое, прохладное и непреодолимое. Нюхль жалобно заверещал, захныкал. Сел на округлый задок, с тоской таращась на недостижимое богатство.       Шорох под боком и бормотание, ставшее уже привычным, показало, что привязчивое существо, так хорошо чешущее пузик, снова где-то рядом. Так и есть. Зеленая веточка проползла по невидимой преграде, покопошилась...       И к лапам нюхля с глухим стуком упало что-то блестящее. Не из тех предметов, что он караулил, но все-таки!       Писк непонятного существа стал зовущим, что-то заскрипело, и нюхль, вновь взобравшись наверх и протянув лапки, в полном восторге почувствовал, что холодного препятствия между ним и блестяшками больше нет.       — Ньют, куда подевались серебряные ложки из буфета?!.