Морфин

       Утро, тусклое и унылое, начинается со звона колокола. Проснувшись, пытаюсь сообразить, где я нахожусь и что сейчас происходит. Несколько секунд наблюдая над суматохой, возникшей в комнате, я понимаю, что этот громкий звон — сигнал к подъёму. Я встаю с кровати, спешу заправить её так, как это делают мои соседки по комнате: одеяльце — в прямоугольник, сверху — покрывало, затем — подушка, сложенная в треугольник. Девочки переодеваются из неказистых пижам в форму приюта, я же, уснувшая в ней, дожидаюсь следующего шага утренних сборов. Вскоре в комнату приносят медный таз и большой кувшин с водой. Нам сообщают, что в нашем корпусе проблемы с водопроводом. Вечером мы пойдём мыться в корпус мальчиков, пока те будут в столовой. Я заметила, как глаза некоторых девчонок заблестели. Все встают в очередь, чтобы сполоснуть лицо и хотя бы прополоскать рот. Каждой отводится ровно одна чашка воды, не больше и не меньше. Наступает мой черёд. Вода холодная, чистая. Я управляюсь довольно быстро. На дне чашки остаётся небольшая часть воды. Позволяю себе небольшую роскошь: выливаю её на шею. Чувствую, как ум трезвеет, мысли становятся ясными. К счастью, воды достаёт всем, добавку просить не приходится.        — После завтрака все идут на двухчасовую прогулку, — вещает монотонный громкий голос из коридора. — Затем просмотр Голодных игр.        Моё сердце застыло. Двадцать третьи Голодные игры. Дерек. Рон. В висках стучит с бешенной скоростью, сознание мутнеет. Я проваливаюсь в знакомое состояние: тело ватное, ноги подкашиваются, я словно бы теряюсь во времени и пространстве. Мне знакома эта растерянность, страх, беспокойство, пожирающее душу. Я чувствовала почти то же самое, когда Дерек умер. Аккуратно присаживаюсь на нару, чтобы прийти в себя. Сейчас, когда весь приют знает о том, что меня приняли в ряды красных, мне ни в коем случае нельзя расклеиваться. Да, хотя бы на первых порах нужно твёрдо стоять на ногах, утвердить свою позицию.        — Эй, — обеспокоенный голос раздаётся глухим эхом. — Мирабель, ты в порядке?        Я поднимаю голову, кто-то стоит прямо надо мной. Фокусирую взгляд. Белокурая девушка. Её черты лица вызывают во мне тревогу. Я узнаю её. Джейн. Она и прохвостка Бетти избили меня вчера.        — Да, в полном, — отвечаю ей холодно, с нотками презрения в голосе. Она говорит мне что-то ещё, но я не слушаю.        Мы строимся на завтрак. В толпе я замечаю Ванессу. Её опрятный внешний вид, идеальная причёска, одежда, ухоженная и чистая, впадает в резкий контраст с неопрятными, грязными девушками. Она окидывает меня беглым взглядом и, наверное, посчитав, что я более не заслуживаю её внимания, медленно и гордо отводит голову. Я осматриваюсь по сторонам в поисках Рыжевласки, но её нигде нет.        К удивлению, большая часть девочек хочет встать со мной в пару. Их глаза сияют, а лица излучают радость, движение каждой наполнено волнением и трепетом. Мне чуждо это внимание. Проходя мимо три десятка девочек, желавших просто стоять рядом со мной, я встаю в конец строя. Они, разочарованные и недоумевающие, уставляются на меня. Через несколько секунд я обнаруживаю незаметно подошедшую Люси Нил: она встала со мной в пару.        — Привет, — говорит она, наклонив голову.        — Привет, Люси, — улыбаюсь я.        К развёрнутому диалогу моя собеседница, видимо, не была готова. Наступает молчание. Девочки, стоящие впереди нас, перешёптываются с жаром и негодованием, кивают друг дружке и чуть слышно вздыхают. Кто-то осмеливается обернуться и посмотреть на нас двоих. Люси поджимает губы, чуть заметно хмурит брови. Должно быть, размышляет о красных, о том, как я вписалась в их ряды.        — Ты не против? — вдруг спрашивает она, указывая руками на место, где она стоит.        — Нет, — отрицательно качаю головой. — Конечно, нет.        В её лице смятение. Люси не знает, как ей вести себя со мной. Вчера она позволяла себе то, о чём сегодня боится даже подумать. Она воздерживается от развязности, присущей её свободному, дерзкому нраву. Однако она не удержалась, она подошла ко мне. Причина тому, наверное, незримое дружеское влечение, которое в той же мере испытываю к ней и я.        — Значит, теперь ты красная, — говорит она, когда мы выходим на улицу. Все заняты своими разговорами, и теперь никто не подслушивает нас.        — Да, — с лёгкой улыбкой молвлю я.        — Поздравляю тебя, — её глаза холодны, но всё же светятся скрытой радостью. — Это большое счастье.        — Наверное, ты права, — мне неловко обсуждать это с Люси, и она замечает это.        — Я не стану донимать тебя надоедливыми вопросами, — её слова звучат резко, они, точно острый меч, обрубают мой поток жалости и неловкости. — Просто хочу знать, что с тобой всё в порядке.        Я понимаю, что она имеет в виду. Её терзают сомнения насчёт моей невинности.        — Не волнуйся, — говорю я. — Всё прекрасно.        Она щурится и кивает. Мы приближаемся к столовой. Парни подоспели первыми, но это не сыграло никакой роли: еда ещё не готова. По словам мисс Купер, всем придётся ждать примерно с четверть часа. Я не испытываю чувство голода, но ожидание терзает меня изнутри. Не люблю находиться без дела.        Посмотрев в сторону парней, Люси заливается пунцовой краской, опускает глаза и нервно закусывает верхнюю губу. Я, не находя объяснения её резкой смене поведения, дотрагиваюсь до её плеча.        — Твои красные смотрят на тебя, как на десерт, — еле уловимым шепотом произносит она.        Я оглядываюсь по сторонам. Мой взгляд цепляется за Рэя. Его чёрные глаза кипят страстной смолой, губы приоткрыты. Главное — не показывать слабость. Он хочет увидеть мою досаду, мою боль, но я не предоставлю ему такое удовольствие. Пусть не думает, что я сломлена. Хочу улыбнуться, но губы кривятся, скорее, в насмешливой ухмылке. Чувствую, как холоден и неприветлив мой взгляд. Решительным шагом Рэй направляется в мою сторону. Люси, испугавшись его, в немом ужасе пятится назад. Я же цепенею, застыв на месте. Мне больно смотреть на человека, жестоко обошедшегося со мной.        — Мирабель, — шепчет он. Его голос пробуждает во мне смешанные эмоции. На моих глазах выступают слёзы, но я понимаю, что сейчас, на виду у всех мне никак нельзя плакать. — Я знаю, как это выглядит со стороны, но всё не так, как ты думаешь.        Стискиваю зубы, заставляю дышать себя спокойно и ровно. Несколько девочек уже заприметили Рэя. Осторожно перешептываясь между собой, они смотрят на нас двоих. Я не подаю виду моей боли. Повторно выдавливаю из себя улыбку, но на этот раз выглядящую, наверное, ненатурально и слишком натянуто.        — Тебе предстоит обо всём узнать, — его голос приобретает серьёзность. — Мне стоило предупредить тебя сразу же, чтобы ты смогла принять это. Она мне никто. Мирабель, вот увидишь…        — Я видела достаточно, — говорю резче, чем намеревалась.        Я смотрю ему в глаза. На смену боли в моё сердце приходит злость. Во мне кислым молоком закипает гнев. Казалось, вот-вот — и я разгрызу ему шею, разорву его на части. Улыбаюсь. Мне не терпится услышать его ответ. Я хочу выяснить, что заставило его так поступить со мной. Чем я заслужила такое отношение?        Рэй сохраняет ледяное спокойствие, что, по правде сказать, злит ещё больше. Его рука тянется к моему разгорячённому лицу, но я спешу оттолкнуть её. Устало вздохнув, он уходит к своим. Я застываю на месте, глядя ему вслед. В толпе я тут же примечаю Бастера. Рядом с ним стоит очаровательно красивый парень. Я не сразу узнаю его, но потом до меня доходит: это Лиам. Подолгу он смотрит на меня, затем добродушно кивает в знак приветствия. Я отвечаю ему тем же жестом. На его прекрасном лице вырисовывается мягкая улыбка. Вспоминаю слова Рыжевласки. Лиам действительно дьявольски красив, он, признаюсь, одним лишь видом очаровал меня. Пепельно-золотые волосы, светлые глаза, красивые черты лица. Он высок, но всё же ниже Рэя. Согласна, перед таким сложно устоять.        Скрестив руки на груди, Рэй говорит что-то парням. Нетрудно догадаться, он пересказывает мои слова. Бастер вскидывает одну бровь, Лиам хлопает Рэя по плечу и разражается смехом. От этого смеха меня пробирает дрожь. Рэй стоит ко мне спиной, но другие — в профиль. Внимательно наблюдаю за их губами. Быть может, удастся что-то разобрать.        — Это был сам Рэй Паркер… — в изумлении шепчет Люси.        Я шиплю на неё.        — Что ты делаешь? — тише прежнего спрашивает она.        — Читаю по губам, — отрезаю я.        Лиам, приняв серьёзный вид, сказал какую-то фразу, обратившись к Бастеру.        — Неужели? И что сказал красавчик? — полюбопытствовала Люси.        — Я не разобрала толком, — с горечью сообщаю я.        Бастер, посмотрев на меня, ухмыльнулся. Его слова обращены Рэю:        — Он говорит, что у меня не останется выбора, — в недоумении шепчу я Люси.        — Какого ещё выбора?        Пожимаю плечами: я действительно не имею понятия, о чём идёт речь. В надежде услышать что-то толковое, сосредотачиваюсь на губах Лиама. На его лице напряжение, после нескольких секунд раздумий он заявляет, что после ухода Рэя Анну будет невозможно контролировать. Я перевожу вопросительный взгляд на Люси.        — Кто такая Анна?        Люси, щурясь, уж было хотела ответить, но передумала. Серые глаза приятельницы скользят по моему лицу. Я смотрю пронзительно, настойчиво, давая понять, что она не оставит меня без ответа. По ошибке приняв мой взгляд за угрозу, Люси бледнеет.        — Я знаю только одну Анну, старшую надзирательницу, — в страхе говорит она. — Покинула приют год назад, но с недавних пор вернулась.        — Кем она была тут? — мягко спрашиваю я, посматривая по сторонам.        — Сначала синей, — информирует меня Люси, — но после какого-то громкого скандала её перевели в ряды серых.        Я бросаю осторожный взгляд на парней. Видимо, вспомнив о моей способности, они практически не шевелят губами, а заметив, что я наблюдаю за ними, и вовсе прекращают разговор.        — Что помнишь о том скандале? — интересуюсь я.        Люси пожимает плечами:        — Мне, серой, мало чего известно. Красные приложили много стараний, чтобы замять этот инцидент. Наверное, произошло что-то по-настоящему страшное.        Я ухмыляюсь. Рано или поздно, Рэй поведает мне об этом, введёт в курс дела.        — А что скажешь про саму Анну? — произношу это как бы невзначай. — Какая она внешне?        — Не мне судить, — чуть смущённо говорит Люси, — но по-моему она очень красива. Блондинка, худая и высокая. Обычно парни любят таких.        Всё складывается. Анна — та самая девушка, которую я видела вчера. Но при чём здесь Рэй? Зачем красным контролировать её? Я озадачена больше, чем вчерашней ночью. Быть может, эта фраза — уловка. Неплохой способ выбить меня из колеи. Прекращаю думать об этом. Всё равно я ничего не узнаю, а размышления запутают меня ещё больше, введут в тупик.        — Ладно, это всё неважно, — говорю я с улыбкой. — Люси, мне хочется узнать тебя получше.        Лицо моей приятельницы белеет как простыня.        — Что? — смутно шепчет она.        — Ну, расскажи о своей жизни, — прошу я.        — Тебе правда это интересно? — изумляется Люси. Её серые туманные глаза вдруг проясняются, становятся чистыми и светлыми, как гладь озера. Я подбадриваю её кивком. — Хорошо, но это довольно примитивная история.        — На свете нет ничего примитивного, — возражаю я, — всё до мельчайшей песчинки уникально и неповторимо.        Люси, оживлённая и радостная, соглашается с моей мыслью, готовая рассказать свою историю.        — Заходим! — кричит мисс Купер, распахнув двери. — Живее, живее!        Коридор наполняется запахом выпечки. На редкость приятный запах, пробуждающий аппетит. Первыми в столовую заходят девочки, парни любезно пропускают их вперёд.        — В другой раз, — говорит Люси, поджав губы.        — Почему? — недоумеваю я. — Сейчас расскажешь за завтраком.        Брови моей приятельницы хмурятся, губы сжимаются в полоску.        — Я не могу сидеть с тобой за одним столом, — шепчет она, воровато озираясь по сторонам. — К тому же сегодня здесь твои красные. Бастер порвёт меня на куски, если увидит.        Мною овладевает смех, и я позволяю выйти ему наружу. Люси смотрит на меня с опаской, недоумением, точно на сумасшедшую. Её лицо искажает ужас.        — Мирабель, ты не знаешь, какой он, — она качает головой, прижав руки к грудной клетке. — Я расскажу о себе, обязательно расскажу, но потом.        В неожиданном порыве гнева я хватаю её за руку, направляюсь к свободному столу. Люси трепещет от страха, но я не обращаю на это внимания так же, как и на напряжённые взгляды обитателей приюта. Насильно усаживаю её рядом с собой. Её лицо и шея краснеют, руки трясутся, губы открыты, словно бы готовые сказать мне что-то.        Посмотрев на нас ещё некоторое время, все принимаются за завтрак. Люси задыхается от волнения, накрывшего её с головой. Её обеспокоенные глаза мечутся по моему лицу.        — Ничего страшного не произошло, — ровным успокаивающим голосом шепчу я. — Всё в порядке, видишь?        Кто-то прикасается к моему плечу. Я вздрагиваю: надо мной нависает Бастер. Упёршись одной рукой об стол, он смотрит на Люси пожирающим, но холодным взглядом. Она сидит на месте, непрестанно бледнея и краснея. Звяканье ложек прекращается, в столовой повисает тишина, наводящая на меня панику. Я чувствую, как в моё сердце прокрадывается страх. Животный страх. Самые ужасные мысли скачут в моей голове, точно рассыпанные на пол бусы.        Он наклоняется к Люси ближе, но та, словно статуя, находится в одном положении. Складывается впечатление, будто её не волнует всё происходящее. В невольном смятении я понимаю: она впала в оцепенение. Бастер догадался об этом гораздо раньше меня. Не производя резкий движений, он приблизился к её уху.        — Поднимайся и уходи, — его слова были сказаны настолько мягко и тихо, что даже я, сидевшая от неё в нескольких десятков сантиметров, расслышала их с трудом.        Люси, придя в себя, с ужасом распахивает глаза, вскакивает со скамьи, осмотревшись по сторонам, спешит удалиться в коридор. Бастер окидывает взором столовую. Все опускают головы в тарелки и продолжают завтракать.        — Пошли, — произносит он, беря меня под руку.        Мне не остаётся ничего, кроме как последовать за ним. Мы приходим к столу красных. Лиам и Рэй разговаривают между собой, Ванесса косится в сторону двери с нескрываемым удовольствием. Бастер усаживает меня возле Лиама, сам садится рядом, справа от меня. Моё появление вызывает у троицы смешанные эмоции. Рэй глядит негодующе, его лицо передаёт смятение и осуждение. Лиам более лоялен: его взгляд мягок, губы изгибаются в полуулыбке. Ванесса в предвкушении сцены, которую мне сейчас наверняка устроят, смотрит лукаво, насмешливо. Я поворачиваюсь к Бастеру. Его лицо — чистый лист. Глаза опущены, дыхание ровное, выражение лица спокойно-безразличное.        — Значит, с серыми водишься, — сквозь зубы произносит Рэй.        — Да, — говорю я, придавая своему голосу серьёзность. — И что в этом такого?        На Рэя накатывает волна гнева. Его лицо краснеет от прилива крови, кулаки сжимаются с такой силой, что костяшки его пальцев белеют, как снег. Я жалею о своих словах. Стоило промолчать, я ведь провинилась.        — Ты не должна даже стоять возле серых, — говорит Лиам.        — Но она хороший человек, — возражаю, снова не сумев промолчать. На моих глазах выступают слёзы. Я готова вот-вот разрыдаться от чувства несправедливости.        — Мирабель, — мурлычет Ванесса, — ты не подумала о том, что это подрывает общую репутацию, глупышка…        — Закрой свой рот!        Всё случилось слишком быстро. Падающие со стола тарелки и ложки, бьющиеся стаканы, разлитый чай. Одним резким болезненным рывком Бастер поднимает меня со скамейки, оттаскивает в сторону. Следующая картина, представшая перед моими глазами, наводит на меня животный страх: из носа Ванессы хлещет кровь, по её щекам текут слёзы. Лиам и Бастер удерживают разъярённого Рэя. Он кричит на них, параллельно осыпая девушку непристойными словами.        — Хватит, хватит! Она получила сполна! — кричит Бастер, но гнев Рэя разгорается с новой силой.        — Не на людях, — вполголоса говорит Лиам, с неодобрением глядя на уставившихся зевак. Этот аргумент действует, и Рэй сбавляет обороты.        Убедившись, что он более не намерен бить Ванессу, парни отпускают его. Лиам подбегает к пострадавшей; половина её лица залита кровью, на щеке проступает багровое пятно. Рэй одаривает девушку яростным взглядом, но та не отвечает ему взаимной агрессией. Её поза, выражение лица, движения рук выражают самое настоящее… смирение. По ней проскальзывает вуаль стыда.        Рэй хватает меня за руку, ведя к выходу. Из-за двери появляется мисс Купер, видимо, прибежавшая на шум.        — Рэй, опять? — в ужасе вскрикивает она, ещё издалека заприметив окровавленное лицо Ванессы.        — Мне очень жаль, мисс Купер, — бросает он на ходу, сжимая мою кисть сильнее.        — Мирабель, а ты куда? Остановись! — она, всплескивает руками. — Рэй, отпусти её!        — Я отведу её к доктору, — говорит Рэй мягким, спокойным голосом. — Ванесса объяснит, что случилось.        Пряча раскрасневшееся от стыда лицо, я прохожу мимо мисс Купер. Мы вылетаем в коридор пулей. Бежим, пока не оказываемся на улице. Переводя дыхание, Рэй закрывает глаза и запрокидывает голову к небу. На его лице — умиротворение. Как я понимаю, начинать разговор он не торопится. Я облокачиваюсь на колону, скрещиваю руки на груди. Поднимаю глаза на небосвод: утреннее солнце отчего-то неприветливо, светит скупо, небрежно. Я молча испепеляю Рэя пронзительным взглядом. На его устах пробегает ухмылка.        — Погода сегодня не самая прекрасная, — говорит он, не открывая глаз.        Я оглядываюсь по сторонам. Нигде ни души. Нас никто не подслушивает, мы совершенно одни. Не понимаю, зачем он медлит, а не перейдёт к сути. Неужели выжидает, когда у меня лопнет терпенье. Хочет словить меня на горячих эмоциях? Наверное. Ведь он знает, какую невыносимую боль я испытываю, просто находясь рядом с ним. Рэй поддразнивает меня, ждёт, когда я выплесну всю горечь, всю злость и обиду. Меня действительно будоражит, стоит мне вспомнить прошлую ночь. Милый взгляд Анны, коим она смотрела на Рэя, её дурацкая кокетливая улыбка, движения, походка. Меня пробирает тряска. Смыкаю губы в полоску, стараясь не выдавать мою растерянность.        — Солнце в последние дни довольно тусклое, не находишь? — с улыбкой спрашивает он.        Несмотря на то, что я понимаю, чего он добивается, не могу перестать злиться. Его незамысловатый метод работает на мне, чёрт возьми. Мои глаза наполняются слезами, чувствую, как нос и губы краснеют. К горлу подступает ком, я готова вот-вот разреветься.        — Ты привёл меня сюда, чтобы поговорить о погоде? — спрашиваю я с нежеланными слезами в голосе.        Рэй распахивает глаза прежде, чем я успеваю договорить. Его лицом овладевает тревога.        — Думал, сейчас ты выплеснешь ярость, — озадаченно начал он, — но ты плачешь. Мирабель, неужели в тебе нет ни капли злости?        По моим щекам льются слёзы. Что-то сжимает мою грудную клетку, мне становится трудно дышать. При каждом вздохе лёгкие словно бы рвутся на части.        — Я не испытываю к тебе ненависти, — мой голос дребезжит, словно натянутая струна, — мне просто больно.        — Знаю.        — Тогда в чём дело? — недоумеваю я. — Тебе нравится причинять мне боль? Видеть меня разбитой?        Слова льются сами по себе, и я не отдаю себе отчёт в том, что говорю. Лицо Рэя искажается, он бледнеет.        — Тебе многое неизвестно, — говорит он, устало потирая лоб. — Я всё расскажу. Сейчас же.        Я раздражённо киваю в знак согласия:        — Да, было бы здорово просветить меня.        Рэй вздыхает. На ум приходят слова мисс Купер. Она сталкивается с избиением Ванессы далеко не впервые, судя по её интонации и выражению лица. Я колеблюсь, но всё же решаю спросить:        — Ты часто избиваешь Ванессу?        Рэй хмурится. Должно быть, я затронула не самую приятную для него тему. Его чёрные бархатные глаза начинают излучать ярость. По позвоночнику пробегает электрическая дрожь, однако я не спешу сдавать позиции.        — Она мне противна, — говорит он, подходя ко мне ближе. — Красива, но не в моём вкусе. Все хотят её.        Рэй одаривает меня внимательным взглядом.        — Да, я это заметила, — на одном дыхании шепчу я, опуская глаза в пол.        — Все, но не я, — его слова звучат колко, остро.        — Почему? — удивляюсь я, вспоминая внешность девушки: красивые формы, высокий рост, осиная талия. Да что рассуждать о теле? Один её сладкий пленительный голос может возбудить, наверное, всякого парня. Очаровательный блеск кошачьих глаз сразит на повал каждого. Она — воплощение изящности и грации. Чем же такая привлекательная кокетка не понравилась Рэю? Моё сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди, но парень сохраняет спокойствие. Моё любопытство закипает сильнее с каждой безмолвной секундой.        — Меня отталкивает её открытость, — срывается с его губ. — Она не понравилась мне с первого знакомства. Наши парни оценили её инициативу, но лично мне такие девушки не по душе. Всё дошло до того, что она желала только меня.        — И ты, конечно, воспользовался этим? — шепчу я.        — Нет, — на его лице повисла улыбка. — За все эти годы я не притрагивался к ней. Ни разу.        Моё сердце замерло после произнесённых слов.        — И как ты… — недоумеваю я.        — С Гвен, иногда с Анной, — его голос полон спокойствия. — Анна была до тебя, ушла из приюта в прошлом году. Сейчас она тут работает. Ты её видела.        — Я знаю о ком речь, — холодно говорю я.        Моё сердце изнывает от боли, но я не выплёскиваю чувства наружу. Рэй осматривается по сторонам, обводит взором окна здания. Не понимаю, чего он так опасается. За нами могут следить?        — Анна синяя, — добавляю как бы невзначай, — если верить слухам.        Рэй переводит взгляд на меня. Смотрит долго, испепеляюще. Переведя дыхание, соглашается с моими словами:        — Да, она была синей.        — Разве вам не запрещено иметь с ними связи?        — Скажем, это не желательно. Если такие отношения зарождаются, то держатся под замком. Как правило, мы должны довольствоваться красными девушками.        — Но ты предпочёл Анну, — произношу я. — Что в ней такого особенного?        — Мне казалось, что она та самая, — шепчет Рэй. Его глаза застилает дымка воспоминаний. На какое-то мгновение мне становится неловко оттого, что я заставляю переживать его те далёкие времена заново. — Но вскоре она сняла маску и показала своё истинное лицо, — он разочарованно покачал головой. — Очередная пустоголовая блондинка.        Воцаряется молчание. Оно не сопровождается присущей в таких случаях неловкостью. Скорее, наоборот. В эти долго тянущиеся мгновения каждый из нас осознаёт что-то для себя. Я всматриваюсь в его грустные глаза.        — Знаешь, я тогда сильно разочаровался, — его губы смыкаются в полоску. — У меня были на неё грандиозные планы. Было глупо полагать, что кто-то, а тем более Анна, сможет оправдать мои ожидания.        — Но ты печёшься обо мне потому, что думаешь, что я смогу оправдать их?        — Вот ещё, — очаровательно усмехается он, обнажая зубы. — Ты ещё маленькая.        Моё лицо заливает алая краска. Рэй улыбается, заправляя выбившиеся пряди волос мне за ухо.        — Лиам встречается с девушками, работающими здесь. Продовольствие, продукты, новая форма — всё это его заслуга, — с улыбкой объясняет Рэй. — Однако Анна от него не в восторге. За годы нашего общения она слишком привязалась ко мне. Я вынужден играть её возлюбленного.        Моё сердце застывает в грудной клетке.        — Ох, — вздыхает Рэй, заметив мою досаду. — Нет. Мы не спим с ней.        Всё становится на свои места. С души спадает камень терзающей ревности и обиды. Рэю приходится состоять с Анной в отношениях, которые теперь ровным счётом не значат для него ничего большего, чем получение выгоды для красных. Слова Бастера обретают смысл. Действительно, после того, как Рэй уйдёт, никто больше не сможет контролировать Анну.        — Рэй, — шепчу я, крепко обнимая его.        — Стоило рассказать тебе обо всём в начале, — в его голосе горечь.        — Всё в порядке, — отвечаю я с улыбкой. — Главное, что мы это выяснили.        Он прижимает меня сильнее. Его пальцы скользят по моей спине. Мы направляемся к деревянной скамейке.        — Ты не боишься, что нас заметят? — шепчу я, мягко отстраняясь.        — Наши? — произносит Рэй ровным голосом. — Ты их боишься?        — Я боюсь за тебя.        — Знаешь, что в таком случае со мной сделает Марк? — его мягкий бархатный голос звучит у меня над ухом.        — Что?        — Переведёт меня к серым.        — О, — в ужасе вздыхаю я, резко вырвавшись из его объятий, — правда?        — Конечно, нет, — улыбается он. — Двадцать ударов кнутом не большая цена за то, чтобы прикоснуться к тебе.        — Нам не стоит… я не выдержу, если тебе сделают больно из-за меня.        Дверь распахивается, на улицу выходят два парня. Не уверена, серые они или синие. Их внешний вид не очень опрятен, но походка весьма уверенна. Я оборачиваюсь на Рэя. На его лице учтивая сдержанность. Спустившись по ступенькам, они держат курс прямо на нас.        — Салют, Рэй, — произносит один из них.        Рэй кивает в знак приветствия. Я оглядываю незнакомцев. Первый, поздоровавшийся с Рэем, сразу же приходится мне не по душе. Блеск холодных серых глаз наводит на меня ужас. Его светлые волосы имеют пепельный оттенок, бледная кожа усыпана родинками. Он высок и худощав. Второй парень держится в стороне, словно бы побаиваясь Рэя. Замечаю, что его чёрная водолазка порвана, штаны перепачканы пылью. Про грязную обувь, наверное, и вовсе нет смысла говорить. Он переносит вес тела с ноги на ногу, точно не может найти удобную для себя позу. Его лицо имеет вид испуганный, немного трусливый. Пострижен парень коротко, у виска я примечаю шрам. Но что-то в нём меня настораживает. Невольно возникает чувство, что незнакомец играет чужую роль. За неопрятной одеждой и неухоженностью прячется некто больший, чем замкнутый парень.        — Привет и тебе, Мирабель, — с показной доброжелательностью шепчет блондин.        Я не отвечаю ему приветствием, но чтобы не показаться грубой, приподнимаю уголки губ.        — Значит, у вас новенькая, — продолжает он, указывая на меня кивком головы. — Худенькая брюнетка, интересный выбор. Наверное, как раз в твоём вкусе, раз ты с ней возишься, Рэй.        Рэй сохраняет хладнокровие. Его глаза, точно мрамор, спокойны и холодны. Глядя на него, я вспоминаю Дерека. Он тоже искусно умел держать себя в руках. Но я слишком хорошо знаю, что творилось внутри него в такие тягостные минуты. Кровь закипает, сердце отбивает ритм быстрее и быстрее, дыхание становится горячим и глубоким. То же самое испытывает и Рэй. Я подвигаюсь ближе, беру его за руку.        — Вилл, даже не думай, — голос Рэя спокоен, но взгляд суров и устрашающ.        Брови Вилла вскидываются на лоб. Его напускное равнодушие разрушает едкая нахальная улыбка. Меня передёргивает дрожь. Я не догадываюсь, о чём идёт речь, но знаю, что это касается меня.        — Она, должно быть, очень хороша, раз её появление подняло столько шума, — произносит другой парень, закусив губу.        — Настолько хороша, что вам разрешено только смотреть на неё, — медленным, невероятно сдержанным голосом отвечает Рэй.        — Мы знаем, что её ждёт после твоего ухода, — улыбается Вилл. — Не волнуйся, мы с Джерри пригребём её до того, как это успеют сделать серые.        Моё сердце пронзает стрела ужаса. Ноги холодеют от страха. Лицо моего возлюбленного непоколебимо. Я перевожу взор на парней. Если Вилл находит в себе силы сдерживаться, то Джерри потерял последние капли самообладания. Он даже не старается принять равнодушный вид. В открытую, не остерегаясь Рэя, он жадно смотрит на меня, словно на кусок мяса. Его оценочный взгляд действует мне на нервы.        — Рэй, о чём это они? — тихо спрашиваю я.        — Думают, что наши перекинут тебя к серым, — равнодушно отвечает он. — Наивные, правда?        Чёрные глаза Рэя многозначительно сверлят меня. Мне понадобилось всего мгновенье, чтобы понять, что от меня требуется.        — Действительно, наивные, — улыбаюсь я, закидывая ногу на ногу.        Джерри и Вилл переглядываются между собой. Внезапно Рэй разражается хохотом, точно лихорадкой. Я недоумеваю, но поддерживаю его сначала лучезарной улыбкой, затем закатистым смехом.        — Они ещё не в курсе, что ты понравилась не только мне, — широко улыбается Рэй. Взгляд чернильных глаз перескакивает на парней. — Марк от неё в восторге.        Рэй обхватывает мою талию, прижимает меня к себе. Я нахожусь в полной растерянности, но не нахожу решения более лучшего, как сохранять загадочную улыбку. Мой снисходительный взгляд выбивает Джерри из колеи.        — Надеюсь, это правда, — шепчет Джерри. — Но знай, если её вышвырнут, сдерживаться мы не станем.        Переглянувшись, парни удаляются в противоположный угол улицы.        — О, — горячо вздыхаю я. — Что это было? Что сейчас произошло?        — Мирабель, они всё ещё смотрят. Сиди спокойно и улыбайся.        Я выпрямила спину, опустила глаза на пол. Мне было страшно, но косую улыбку я всё же выдавила.        — Не слушай их, — внушительным тихим голосом говорит Рэй. — Я не позволю красным так с тобой поступить, слышишь? Никто не посмеет. Я не допущу.        — Так значит, это возможно? — вспыхиваю я. — Уже были случаи?        Рэй хватается за голову. Его громкое дыхание, искажённое ужасом лицо, поза, которую он принял — всё навеевает на меня самый настоящий животный страх. Я не видела человека более напряжённого, чем он в эти секунды. По моему позвоночнику пробегает электрическая судорога.        — Так, слушай, — вдруг начинает Рэй. — Сейчас не время об этом беспокоиться. Лучше подумай о Голодных играх.        — Об играх? Что ты имеешь в виду? — безучастно шепчу я.        — Тебе предстоит посмотреть всё, — он оборачивается на звук открывающейся двери. Из здания начинают выходить люди. Завтрак подошёл к концу. — Если ты хочешь, я буду рядом.        Мысль о том, что Рэй согласиться поддержать меня, греет мне душу.        — Да, хочу.        — Я договорюсь об этом, — улыбнулся он. — Не волнуйся. Всё будет хорошо.        Ничего и никогда не будет хорошо. Я надеялась, что беда обойдёт нашу семью стороной, а в итоге нам досталось больше всех. За один день я потеряла и брата, и тётю. Всё чаще вспоминаю Дерека. Как же сильно я люблю его. Почему не говорила это ему? Наверное, всё дело в его холоде. Непроницаемый, до смерти спокойный, сдержанный, но при этом самый чуткий, заботливый и внимательный человек. Как он смог вместить в себя эти противоположные качества? На моём лице самовольно вырисовывается полуулыбка. Да, Дерек был хорошим братом. Но я его потеряла. Я позволила ему совершить самоубийство. Дело вовсе не в лекарстве. Я была не так внимательна, как он ко мне в трудные голодные времена. Дерек не знал, что его тело пичкают морфином. Он понял, что я не смогу позаботиться о нём. Он он оставил меня, предпочёл смерть.        — Что не так? — шепчет Рэй.        — Я просто задумалась.        — О чём?        — Да так, — вздыхаю я, — о семье.        — Переживаешь?        Я киваю в ответ. Трудно выкинуть всё это из головы. Боль не утихала ни на минуту. Она была яркой, назойливой, иногда притуплённой, но она никогда не покидала меня с того самого злополучного дня Жатвы.        — Мирабель, — голос Рэя играет неизвестными мне интонациями. — Это известно единицам, и я не хотел тебе рассказывать. Думал, так будет лучше, — на его лице смятение, — но я вижу, как ты страдаешь.        — Известно что? — спрашиваю я, когда он затихает.        Вздох. Чёрные глаза мечутся по округе.        — Твоя тётя вовсе не в тюрьме, — его тихий напряжённый голос звучит у моего уха.        — Что? — я отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в глаза.        — Этот слух пустили специально, — объясняет он, постукивая пальцами по скамейке.        — Я не верю тебе, Рэй, — отчеканиваю я, смерив его пристальным взглядом.        — Мне незачем тебе лгать, — шепчет он. — Я люблю тебя.        По моему лицу расстилается алая краска. Я беру его за руку.        — Если не в тюрьме, то где она? — мой тихий голос дрожит слишком сильно.        Я ожидаю ответа, закусывая губу. Рэй собирается с мыслями. Думает, как лучше сообщить мне о трагедии. Я готова это услышать. Моя тётя Габриэль Шекли мертва. Глупо полагать, что она в тюрьме, как я сразу не догадалась: её казнили. Мои глаза непроизвольно становятся влажными.        — Габриэль в Капитолии, — шевелятся губы Рэя.        На мгновение я была уверена, что мне это показалось, однако встретившись со взглядом возлюбленного, я осознала, что это действительно так.        — В Капитолии? — холодно переспрашиваю я, несмотря на то, что моё сердце бьётся в груди как бешеная птица.        Рэй нависает над моим ухом:        — Она давно нравится какому-то важному сановнику. Воспользовавшись суматохой, он пригрёб её к себе.        Я отрицательно качаю головой.        — Это невозможно, — шепчу я.        — Он выкинул большие деньги, затыкая ими рты всех, кто знает об этой ситуации.        В горле встревает ком. Мои мысли скатываются в огромный запутанный клубок, и Рэй видит это. Его обеспокоенный взгляд странствует по моему лицу.        — Но зачем она ему? Габриэль всего лишь проводница пассажирского поезда. Таких пруд пруди.        — Не обольщайся насчёт тёти, — шепчет Рэй. — Важные лица Капитолия ни к кому не привязываются. Габриэль выступит для него в качестве одноразовой пелёнки.        — О, — я вскакиваю со скамьи от нахлынувшего негодования, — ты ошибаешься. Ты не знаешь мою тётю.        — Хочешь сказать, она особенная? — Рэй скептически щурится.        — Я хочу сказать, что с ней эти фокусы не работают. Она хладнокровная машина. Никогда никого не любила. Что-что, но разжигать розни между мужчинами она умеет лучше всех. Габриэль водила за нос капитолийцев годами, чтобы получить желаемое.        Рэй задумался.        — Хочется верить, что твои слова — правда. Иначе она не выкарабкается, — произнёс он после молчания.        — Она справится, — говорю я, окидывая окружающих взором.        Улица наполнилась людьми. Все позавтракали. А я в рот так и крошки не взяла со вчерашнего дня. В стороне от толпы стоит мисс Купер, ведёт беседу с кем-то из рабочих. Рэй щурится, глядя на неё.        — Подожди, — с присущими нотками приказа говорит он.        Я киваю. К счастью, на нас двоих почти не обращают внимания. Чаще всего ловлю на себе пристальные взгляды парней, девушки поглядывают на меня редко. То ли бояться, то ли им просто нет до меня дела. Тем лучше, я не люблю излишнее внимание. Мой взор обращается к мисс Купер. Она продолжает разговаривать с тем рабочим. Рэй стоит неподалёку, видимо, выжидая нужного момента. Несколько синих девушек одаривают его улыбками, те, что посмелее, даже здороваются. Рэй отвечает всем кроткой улыбкой, не более. Наконец-то он подходит к мисс Купер. Они говорят недолго, но оживлённо. На их лицах — мягкие улыбки. Попрощавшись с женщиной, Рэй направляется ко мне.        — Пошли, — говорит он, беря меня за запястье.        — Что она сказала? — интересуюсь я, кивая на мисс Купер.        Рэй смотрит в её сторону:        — Дала добро.        — Куда мы идём? — спрашиваю я.        — В корпус «А», — отвечает Рэй с улыбкой.        Я энергично киваю головой:        — Да, полезная информация.        Парень метнул на меня внимательный взгляд. На его лице показалась тень улыбки. Обитатели приюта смотрят нам вслед, пока мы не скрываемся с их поля зрения. Выйдя из-за очередного поворота, я примечаю серое одноэтажное здание.        — Вот он, корпус «А». Здесь мы смотрим Голодные игры, — наконец-то объясняет он.        Дверь здания открыта. Нас встречает приятная прохлада, когда мы заходим внутрь. Ничего необычного: белые стены, деревянный пол, два небольших окна. В углу примечаю небольшой столик. За ним — женщина, одетая в серую униформу. Она обводит меня внимательным взглядом, вопросительно посматривает на Рэя.        — Мирабель Клавуар, — кивает он на меня. — должна ознакомиться с самым началом игр. Мисс Купер записала её на десять.        Женщина переводит взгляд с Рэя на меня. Опускает глаза в журнал, несколько секунд водит ручкой по списку.        — Есть такая.        — Комната? — спрашивает Рэй.        — Девятнадцатая, в третьем блоке, — говорит она, протягивая мне ключи. — Ты, идёшь с ней?        — Мисс Купер разрешила сопроводить её, — поясняет он, глядя в её непроницаемые глаза.        — Хорошо, — молвит она после нескольких секунд напряжённого молчания. — Тогда можешь сопроводить её.        — Спасибо, — Рэй кивает ей.        Мы идём к железной двери под номером «три». Охранники, стоящие по бокам, пропускают нас внутрь. Дверь ведёт в коридор.        — Почему она такая странная? — спрашиваю я, когда мы отдаляемся от женщины на приличное расстояние.        — Она не странная, — пожимает плечами Рэй. — Просто скептически ко всему относится. Все привыкли.        Нужная комната оказывается с левой стороны. Рэй без лишней возни быстро открывает дверь замысловатым ключом, словно делал это десятки раз. Комната имеет отнюдь не большие размеры, как я себе представляла. На стене, параллельной двери, располагается большой сенсорный экран. Неплохие технологии для нашего дистрикта. Посреди комнаты стоят два стула. По периметру натяжного потолка находятся встроенные лампочки, излучающие белый свет. Рэй смотрит на меня с мягкой улыбкой.        — Ты готова? — спрашивает он, прикасаясь к моим плечам.        Я неуверенно киваю.        — Тогда присаживайся, — говорит Рэй, подходя к экрану.        Его пальцы ловко набирают на клавиатуре необходимые команды, пока я пытаюсь собраться с мыслями. Закончив, Рэй садится рядом. Свет постепенно гаснет.        — Мы можем прервать просмотр, когда захотим, — сообщает Рэй, взяв меня за руку. — Просто дай знать.        — Спасибо, — шепчу я.        На экране загорается флаг Панема. Звучит гимн. Далее — трёхминутный ознакомительный ролик, содержащий в себе краткую историю революции и правила проведения Голодных игр. Экран гаснет. К моему горлу подкатывает волна жара. Начинается. Я слышу, как быстро стучит моё сердце. Рэй, видимо, почувствовав моё волнение, сжимает мою руку крепче.        Сейчас, наверное, начнётся запись с интервью. Моя догадка верна: загораются неоновые огни, звучит музыка. Крупный план: в кресле располагается Цезарь Фликерман — горячо любимый ведущий Голодных игр, удерживающий свои позиции не первый год. На его лице играет лучезарная улыбка. Зал встречает его возгласами и громкими аплодисментами. Образ Цезаря врезался в мою память с самого детства: яркий волос, которые он меняет для каждых игр, ослепительная улыбка, традиционный тёмно-синий костюм. В этот раз Цезарь остановился на бирюзе. Холодные оттенки идут ему больше, чем тёплые.        — Яркий, экстравагантный, безумный и эксцентричный, — вкрадчиво произносит ведущий, — таков наш новый распорядитель. Да-амы и господа, поприветствуйте, — заголосил Цезарь, — А-алекс Фэбер!        Общий план. Слева от ведущего находится молодой парень. Я открываю рот от изумления: на вид ему всего-то двадцать пять. Он выбрит на лысо, уши распорядителя украшают огромные золотые серьги с разноцветными камнями. На каждом пальце красуется кольцо. Даже гадать не хочу, сколько стоит одно такое. Он разодет в красный костюм, украшенный золотой вышивкой. Сразу видно: ручная работа. Голубые глаза на смуглой коже смотрят устрашающе. В нём прям-таки кипит жажда крови. Распорядитель расплывается в белоснежной улыбке. Меня передёргивает от страха. Непроизвольно я сжимаю руку возлюбленного.        — Да, мрачный тип, — шепчет Рэй.        Сердце проваливается в низ живота. Страшно даже представить, какое кровавое шоу устроит новый распорядитель. У него, наверное, уже руки чешутся создать арену для убийства невинных детей. В голубых глазах ясно читается жажда смерти. В горло встаёт ком: навряд ли у Рона будут какие-то шансы. Распорядитель сделает всё возможное, чтобы сделать свои игры незабываемыми. Нам, простым дистриктам, нет смысла надеяться на победу. Наши трибуты идут в ход первыми, для закуски. Победителем станет кто-то из первых дистриктов.        — Рад тебя видеть, Цезарь, — улыбается Алекс. От его улыбки по моей коже пробегают мурашки.        — Как и мы тебя! — восклицает ведущий, оборачиваясь к присутствующим зрителям. — Верно, друзья?        Зал захлёбывается в возгласах.        — Расскажи, что особенное ты приготовил для этих игр? — с любопытством спрашивает Цезарь, когда толпа утихает.        Голубые глаза Алекса так и заискрились радостью:        — У меня было множество идей, — ведущий одаривает зрительный зал многозначительным взглядом, — но я хотел запомниться на долгое время.        — Кто бы сомневался, — шепчу я Рэю.        Парень закусывает губу. На его лице — сочувствие. Наверное, думает о том, что на месте Рона мог быть Дерек. Я вздыхаю, переводя взгляд на экран.        Цезарь понимающе кивает головой.        — Раскрывать все карты не хотелось бы, — говорит Алекс, потирая подбородок, — но одно скажу точно. Такого вы ещё не видели.        Зрители одаривают распорядителя аплодисментами и восторженными криками.        — Алекс, ты заинтриговал весь Панем! — Цезарь хлопает в ладоши, указывая кивком головы на толпу. Распорядитель расплывается в самодовольной улыбке.        — Да, на арене будет жарко, — шепчет он, многозначительно посмотрев на ведущего.        В зале поднимается ропот, в отдалённых концах слышатся неразборчивые крики. Цезарь, вскидывает брови на лоб. Его взор обращён к Алексу.        — Алекс, — с энтузиазмом говорит ведущий, — можно ли расценивать твои слова в качестве подсказки?        Удовлетворённая толпа аплодирует. Видимо, Цезарь попал в яблочко, озвучив мысли присутствующих зрителей. Алекс, откидываясь назад, ухмыляется уголком рта.        — Может быть, — говорит он, посмотрев в одну из камер.        Я теряюсь в своих догадках. На арене будет жарко…        — Рэй, что он задумал? — с ужасом в голосе шепчу я. — Извергающийся вулкан? Легковоспламеняющийся лес? Раскалённые угли вместо земли?        Парень пожимает плечами. Трудно предположить, что творится в голове у этого психа. Все наши изощрённые идеи не годятся в подмётки тому, что придумал Алекс.        — Поразительно, — с восхищением шепчет Цезарь, давая возможность распорядителю насладиться овациями зала. — Насколько мне известно, Алекс, президент Сноу уже видел твою арену.        Распорядитель кивает в знак согласия.        — Какова была его реакция, когда он увидел её? — интересуется Цезарь.        Алекс складывает губы в трубочку, заводит глаза в потолок. На несколько секунд задумывается.        — Президент Сноу был удивлён. Приятно удивлён. Ему понравилась моя арена.        — Неудивительно! — ведущий разражается заразительным смехом.        Капитолийцы аплодируют, смеются. Их веселит это.        — Спасибо, что был сегодня с нами, Алекс, — с улыбкой на лице говорит Цезарь, пожимая руку распорядителю. — Следите за новыми событиями! Удачи!        Неоновые огни медленно гаснут. Зал погружается во тьму. Подойдя к экрану, Рэй поставил запись на паузу.        — Сейчас покажут церемонию Жатвы, — говорит Рэй, поворачиваясь ко мне лицом.        Я не спешу ответить. Мой язык становится ватным, непослушным. В горле пересыхает, тело пробирает непонятный озноб. Мой блуждающий взгляд цепляется за родинку под глазом Рэя. Кажется, что время застыло. Только вчера я смотрела на неё с такими же чувствами в душе. Сердце булькает в горле.        — Мирабель, тебе нехорошо? — он говорит вполголоса, мягко и вкрадчиво. Присаживается на корточки возле моих ног. — Мы можем выйти и прогуляться, чтобы ты собралась с мыслями, помнишь?        Его приятный голос возвращает меня в реальность. Я перевожу дыхание.        — Нет, — отмахиваюсь я. — Всё в порядке, давай продолжим.        На лице Рэя пробегает тень замешательства, граничащего с ревностью.        — Хорошо, но прежде ты объяснишь мне кое-что, — его голос обретает серьёзность.        — Да, конечно, — недоумевающе киваю я.        — Что у вас было с этим Роном? — слова Рэя слетают с его губ, точно острые ножи.        Меня словно током ударили. Я смотрю в чернильных бархат глаз. Он не шутит.        — Между нами ничего не было, — говорю я, чувствуя, как к Рэю подступает гнев.        — Не ври мне, — перебивает меня Рэй.        — Я увидела его на Жатве впервые, — меня настолько будоражат напор и колкие слова, что мой голос звучит так, словно я оправдываюсь.        Рэй стискивает кулаки, ругаясь себе под нос. На смену удивлению ко мне подступают страх и обида. Что он хочет от меня услышать? Откуда у него такие доводы? Я сохраняю молчание, сдерживая нахлынувшие слёзы.        — Я был на Жатве и видел этот взгляд. Но не видел, чёрт возьми, на кого он смотрел! На тебя, да? — Рэй срывается на крик. Встав, расхаживает по комнате.        — Да. Но при чём тут это?        Рэй застывает на месте.        — Он влюблён в тебя, — вспыхивает Рэй. — Как и ты в него.        — Я не знала его до дня Жатвы, — еле слышно говорю я.        Рэй вздыхает, смотрит мне в глаза. Видимо, трезвый ум возвращается к нему. Его лицо потеплело, взгляд снова мягкий.        — Не знаю, с какой стати Рон вызвался добровольцем вместо твоего брата, — холодно произносит Рэй, — но знаю одно точно: ты сыграла в этом далеко не последнюю роль.