Иллюзия Шарпантье

Визит в потенциальный офис ОЗК срочно нужно было заесть. Ну или хотя бы запить. Навигатор наивно полагал, что этот район не относится к городу и похоже, в принципе не существует в природе. То, что на карте значилось как «пересечённая местность», было застроено рядами типовых серых пятиэтажек, торчавших тут и там, как редкие гниловатые зубы. До этого кафе, которое определялось как ближайшее, они дотарахтели на Срджановом аэроскутере минут за пятнадцать. – И что я теперь с ним буду делать? – Мира рассуждала вслух, яростно бренча ложкой в кружке с кофе. – Не, я что-то такое, конечно, подозревала. Но, блин… Подлянка! – Предлагаю связаться с их центральным офисом. Вдруг там сидит кто-нибудь… хотя бы немного адекватный. – Милорадович более-менее успокоился и теперь только раздражённо барабанил пальцами по столу. – Ну и где он у них? Ложка бренчала всё быстрее. Наконец кофе выплеснулся через край, Мира ойкнула и тихо прошипела что-то неласковое. – Кассандра. Сектор L-7, – сообщил Срджан, передавая ей салфетки. – Не ближний свет. – Звонить разоришься, – прикинула Мира. – Это всей моей стипендии хорошо если минуты на две хватит. Будем писать письмо. Турецкому султану. Письмо вышло довольно длинным и поначалу путаным и изрядно эмоциональным. «Спасибо баклажану», – подумала Мира. Совет сначала написать именно так, как душа просит, а уже потом делать из этого цензурную версию пришёлся очень кстати. Дважды отредактированный текст письма включал описание всех насущных проблем невольной киборговладелицы и предельно вежливо сформулированные животрепещущие вопросы к руководству организации. Наконец Мира ткнула «отправить» и, шумно выдохнув, откинулась на спинку стула. Вся эта дипломатия порядком её вымотала. – Ну что, теперь будем ждать, – заключил Милорадович. – Сладкого хочешь? Мира даже не стала протестовать против того, чтобы её угостили кофе с пироженкой. Письмо по межпланетке – это, конечно, куда дешевле, чем звонок, но в свете прожорливого котика и больше не повышенной стипендии каждая единица была на счету. – Ну вот. Важное дело сделали, – она планомерно отколупала с пирожного верхний слой, какое-то бледно-лиловое желе вроде ежевичного. – А что дальше – честно говоря, понятия не имею. – По крайней мере, мы выяснили вот что. – Милорадович рассеянно надкусил сэндвич с ветчиной и сыром. – Вернуть нашего котика не удастся. Назад никто его теперь не возьмёт, с такими-то данными. Его ещё абилитировать и социализировать… А кто это делать будет – непонятно. Сдать некуда – тут не ОЗК, а детский сад. Причём буквально. И специалиста ни одного, кроме этой твоей… кокошки. Подождём, что ответят. Есть же там хоть один разумный человек? – Она не моя. Она своя собственная, – буркнула Мира, углубляясь в пирожное. Долго сидеть ей не хотелось: мало ли что там Тютель выкинет? Хотя ему и были оставлены максимально подробные инструкции на тему «что такое хорошо и что такое плохо» и целая кастрюля макарон с тушёнкой. – Слушай… а если бы были, ну, специалисты? Что с ним вообще делать на самом деле? По-хорошему? – задумчиво спросила Мира, размазывая ложкой по блюдцу остатки ягодной начинки. Получившееся пятно формой напоминало обиженную кошачью морду. – По-хорошему – не знаю. – Срджан внимательно наблюдал за метаморфозами останков пирожного. – Сейчас есть несколько теорий насчёт того, что там у них в голове творится, но ни одна толком не доказана. Выборка слишком маленькая и разнородная, да и исследования ведутся совсем недавно. Вот его бы потестировать хоть немножко… если даст, конечно. Интересно же, как у него с самооценкой, например? К кому он себя относит: к людям или к оборудованию? Или ни туда и ни туда? И как у него проективные тесты будут срабатывать? Тематический апперцептивный тест бы попробовать: интересно, что он выдаст? В глазах студента-психолога инфракрасным режимом загорелся исследовательский огонёк.