Иллюзия Шарпантье

– Они же как котики! Нужно их просто любить, а всё остальное приложится! Маша Лисичкина громко пошуршала в кармане, достала оттуда карамельку в яркой обёртке и торжественно выдала её Лялечке, всем своим видом словно демонстрируя: «вот как надо любить котиков!». Всю группу – Машу, Лялечку и карамельку – хоть сейчас можно было помещать на обложку какого-нибудь журнала для воинствующих котиколюбов. – Что-то к нему пока ничего не прилагается, – мрачно заявила Мира после того, как карамелька, одиноко хрустнув, исчезла в глубинах Лялечкиного пищеварительного тракта. – Особенно корм. Давай я тебе его обратно привезу, а ты его будешь любить. Пока он меня нафиг не сожрал. Лисичкина развернулась к Мире медленно, как в покадровой перемотке, словно давая ей время передумать и отречься от этой вопиющей ереси. – Некоторые люди, – Лисичкина решительно отобрала у Миры ведро с краской, как боевые ордена у предателя и коллаборациониста или Нобелевскую премию у прожжённого плагиатора, – некоторые люди ужасающе меркантильно подходят к вещам. Измеряют всё деньгами. А ведь главное – спасти жизнь! Милорадович обошёл Лялечку по широкой дуге, с интересом её разглядывая. Лялечка бесстрастно проводила его глазами, лишь слегка повернув голову. Функция слежения за движущимся объектом у неё, по всей видимости, работала отменно. – От чего спасти? – спокойно спросил Срджан. – Была какая-то непосредственная опасность? Маша Лисичкина с возмущением вдохнула, потом выдохнула, аккуратно поставила ведро с краской на площадку стремянки, вдохнула снова и разразилась пламенной речью. Армия, по мнению Маши, представляла собой квинтэссенцию мирового зла, рассадник поголовных маньяков и садистов, а также царство холода, голода и всяческих лишений. Даже в околоэкваториальных областях мирного Нового Бобруйска, ну а тем более в средней полосе. Малолетних боевых киборгов следовало спасать оттуда немедленно, невзирая ни на что. – Особенно Лялечку! – воскликнула Маша и с внезапным нежным придыханием пояснила, – Она же девочка… На Мириных глазах девочка Лялечка единственным выверенным и экономным движением мощной челюсти превратила в атомарную пыль ещё одну карамельку. Иметь какие-то намерения в её отношении было бы всё равно что воспылать страстью к платяному шкафу. В этот момент Милорадович имел неосторожность ехидно поинтересоваться, а спрашивала ли Лисичкина хотя бы раз мнения самих спасаемых по этому поводу. Потому что лично он знает по крайней мере одного котика, который предпочёл бы, чтобы его не спасали. – Да… – задохнулась праведным гневом Маша. – Да что они могут в этом понимать?! Я знаю, что им лучше! В разгоревшейся после этого битве титанов Мира быстро почувствовала себя лишней. Милорадович защищался саркастическими ремарками и отсылками к психологическим теориям. Лисичкина нападала с обвинениями в корыстолюбии, шовинизме, жажде дешёвой славы и отсутствии хотя бы капли жалости к бедняжкам боевым киборгам. От озвученной ею идеи о том, что стоит только несчастным бедняжкам попасть в добрые руки, как всё тут же само собой изменится и они расцветут и поумнеют на глазах, Милорадович пошёл красными пятнами. – Озбильно?! – только и смог переспросить он, пытаясь, видимо, загнать эмоции в какую-то цензурную форму. – Тут люди, между прочим, настоящим делом заняты! Не то что некоторые… – Маша Лисичкина резко развернулась и прошагала к стремянке, на ходу заправляя за ухо выбившуюся в пылу дискуссии прядку волос. Она резко наклонилась и выхватила из-под ступенек, словно кинжал для кровной мести, плоскую малярную кисть с начавшей подсыхать краской. – Лялечка, девочка, кинь мне быстренько вон ту тряпочку! – Машин голос, повинуясь неведомому переключателю, мгновенно приобрёл воркующие сахарные интонации. – Беленькую! Девочка Лялечка точным движением сцапала с пола ветошь размером с добрую простыню, скатала её в плотный аэродинамичный комок и метнула, как гранату. Удар пришёлся в плечо. Лисичкина крутнулась волчком, неловко взмахнув руками, стремянка с лязгом сложилась и потерявшее опору ведро окатило Машу тягучей волной нежно-голубого цвета. – Ко… ку… к-куда?! Какого…?! Ты… Ты что творишь?! – Ничего-ничего! Бедняжку просто надо было больше любить! – подытожила Мира.