Иллюзия Шарпантье

Конечная цель вот этого всего какая? Срджан вот считает — социализация. Вывести котика в люди. А надо его вообще социализировать? Он и так… за всю жизнь привык быть только частью толпы. Настолько, что и не особенно осознаёт себя отдельной личностью, по-моему. Есть внешние раздражители: ему сказали «надо», он ответил «так точно». Сказали «направо» — пошёл направо, шагом марш. И обед по расписанию, в общей столовой. Где ещё человек двести ложками стучит. А внутренней работы в голове никакой не идёт. Такая социализация, доведённая до абсурда... Может быть, пусть сначала котик побудет просто котиком. Как-то себя почувствует, что вот он есть. А там уже… там видно будет. Мира пару раз подёргала себя за чёлку, но мысль потерялась и больше не шла. — Ну и ладно! — обиженно сказала она терминалу. — Будем считать котикоотчёт на сегодня законченным. Она развернулась в кресле. Это только Ри могла выбрать такое — нежно-розовое, из лёгкой и прочной углепластиковой сетки, с белоснежными дутыми колёсиками. Симпатично, конечно. Но вот лично у Миры оно бы моментально покрылось пятнами от кофе и бутербродов. А также футболками и непарными носками… Мира вздохнула и на всякий случай осмотрела подлокотник: не обляпала ли она там чего-нибудь. Вроде всё чисто. Ри провела в санузле минут, наверное, сорок и появилась оттуда с устрашающего вида зеленоватым желе на лице. — Ой. Какая… зелёненькая! А это зачем? — поинтересовалась Мира. — Это мукус леразийских гелицидоидов, — как нечто само собой разумеющееся пояснила Рина. — Очень полезно для кожи лица, особенно от мимических морщин. И тебе не мешало бы. — Ой, да ну! Откуда у меня морщины возьмутся? Разве что лет через двадцать. И то — ну возьмутся и возьмутся, что, жалко, что ли? — отмахнулась Мира. — Вот будешь так бровями делать — и очень быстро возьмутся! — назидательно сказала Рина. — Ну тогда буду делать, как Тютель! Там вообще ничего ниоткуда не возьмётся. Мира попыталась изобразить фирменное котиково выражение лица, но не удержалась и прыснула со смеху. — А кстати, где он сам? — внезапно озадачилась она. — Что-то его не видно и не слышно… — А я его на кухню отправила, — медленно сказала Рина. — За макаронами. Давно уже… *** Мира ожидала увидеть… ну уж точно не это. Она даже протёрла глаза и поморгала. Но нет, вся сцена осталась точно такой же, как была. Тютель сидел за общим кухонным столом, а вокруг него вилась восхищённая стайка девушек. Одна подливала ему в кружку кофе из помятого эмалированого кофейника. Другая подкладывала в блюдце печенье. Третья шуршала какими-то пакетами в кухонном шкафчике с надписью «Комнаты 1732-1740» и то и дело спрашивала высоким, писклявым голоском: — Матвейчик, а может, тебе бубликов? У нас вот ещё с маком были! Тютель неизменно и лаконично отвечал «Ага!» с видом довольного кота, дорвавшегося до кладовки со сметаной. Только что не жмурился в усы. — Так. Я не поняла. Это вот что тут такое вообще? — оторопело вопросила Мира в пространство. — Это Матвей! — радостно представила Тютеля девушка с кофейником. — Он вообще с физкультурного. Он тут нам с утра всю кухню намыл! И плиты, и противни, и сковородки, и фильтры от вытяжки! — Ага, — машинально кивнула Мира. — Это да. Это он может… — То есть? — ревниво подняла голову девушка, копавшаяся в шкафчике. — Вы что, тоже его знаете? — А то! Это мой ко… кхм, братик! Троюродный. Переводится вот… к нам на физкультурный, — поспешно пояснила Мира, пихая Ри локтем в бок. — Матвей, пойдём, пожалуйста, — Рина твёрдо взяла Тютеля за локоть. — Ага! Давай-давай, пошли уже, а то мы тебя там потеряли, — Мира ухватила блудного котика за другой локоть. Увлекаемый из кухни Тютель напоследок выдал аж два варианта прощания из тех, которым его учили: — До скорого! Увидимся!