Называйте меня Хель

Я сидел верхом на коленях Томми, уткнувшись лбом в плечо. Драко раздражённо нарезал круги по комнате, беспокойно теребя палочку. — Хель, почему ты его сразу не убил? — внезапно остановившись перед нами, спросил он. — В Азкабан не хотел, — вздохнул я. — Глупый мальчишшшка! — Томми вцепился мне в волосы и силой заставил оторвать от плеча голову и посмотреть в глаза. — Кто бы посссадил тебя? — Мне не до размышлений было. Я свою шкуру спасал. — Сспусстить бы с тебя эту шкуру ремнём, чтобы думать научилсся, — прошипел Томми и прижал меня ещё крепче. — Меня нельзя бить, я обижусь и любить вас не буду, — хихикнул я. — Раз язвишь, значит пришел в себя, — вздохнул Драко. — Адекватно мыслить можешь? — Могу, но не хочу. Не хочу, но придётся. Где этот уёбок? — В мэноре, — ответил Том. — Пошли, я хочу с ним побеседовать, — завозился я, слезая с колен Томми. — Ну пойдём, — как-то подозрительно произнёс Томми. В Слизерин-мэнор мы попали камином, прямо из комнаты Драко. Спустились в подземелье, где в самой ближней камере на полу валялось тело. — Томми, нахрена ты ему мозги сжёг?! — возмутился я. — Это не я, это была ментальная закладка. Она сработала сразу же, как только его арестовали. Я стоял, покачиваясь с носка на пятку и буравил взглядом этот человеческий овощ. Эта тварь меня чуть не убила. И непонятно за что. Но теперь информацию от него не получить, а она нужна. Хотя бы о том, как он умудрился обойти клятву преподавателя. Злость ушла, осталась только задача, требующая решения. — Я заберу его в Блэк-Хаус. Он покушался на сюзерена рода. Попробую вытащить из него хоть что-нибудь с помощью алтаря. — Можно здесь, — предложил Томми. — Нет, я хочу призвать его к «суду рода». В гостиную Гриффиндора я влетел, злой и решительный. — Люпин, ты идёшь со мной, — на ходу бросил я Тедди. — Куда? — не понял он. — В Блэк-Хаус. Я подозвал и поднял на руки Космоса. Кайт Ши сейчас мне пригодится, как никогда. И в этот момент упёрся взглядом в Ворона. — Бирн, мне нужен твой ответ. Прямо сейчас. На какой именно вопрос мне требуется ответ, Ворон переспрашивать не стал. И так понял. Дёрнул щекой, цыкнул и сказал: — Я согласен. — Тогда ты тоже с нами. Идём. В кабинете директора Хогвартса нас уже ждали. Снейп раздражённо барабанил пальцами по столу, а Поттер стоял, облокотившись спиной на подоконник. — Нас не будет два дня, господин декан, — предупредил я Поттера, набирая горсть летучего пороха. — Бирн-то тебе зачем? — нахмурился Снейп. — Вассалитет принимать будет. Вот и пусть посмотрит, на что подписывается. Вспышка зелёного пламени и мы вышли из камина на Гриммо. В большом холле нас ждала семья Блэк: злой Сириус, нахмуренная Гермиона, чья беременность уже была очевидна, трое ничего не понимающих сыновей и домовушка, присматривающая за полуторогодовалой Разалас. — Добрый вечер, леди Блэк. Мне помнится, ещё час назад я велел вам собрать всех. Но вижу, что вы исполнили моё распоряжение лишь частично. Где Андромеда и Нимфадора? — недовольно оскалился я. — Моя кузина не желает принимать участие в этом преступлении! — оскалился Сириус. — Пасть захлопни, Шавка! Или тебя не учили не лезть вперёд главы рода? — Да как ты смеешь… — начал Сириус и тут же захрипел, схватившись за горло. — Не испытывай моё терпение, Сириус. Его немного осталось, — рыкнул я. — Леди Блэк, я жду ответа. — Прошу прощения, господин. Я отправила им патронус, но они проигнорировали его. Не могу же я силой привести их? — Ошибаетесь. Можете. Кричер! Андромеду Тонкс и Нимфадору Люпин доставить сюда. Приказом сюзерена. Старый домовик поклонился и исчез. А через десять секунд в холле Блэк-Хауса появилась Андромеда с пяльцами для вышивки, а ещё через секунду — мокрая Нимфадора в полотенце. — Рты закрыли! — оборвал я их попытку возмутиться. — Не помню, чтобы я давал кому-то право игнорировать мои распоряжения. Раз я велел собраться всем, то здесь должны быть все. Что неясного? В этот момент вспыхнул камин и из него вывалился Римус с палочкой наперевес. — Сириус, Дора пропала! — начал он и осёкся, увидев свою жену посреди гостиной в весьма пикантном виде. — Добрый день, мистер Люпин. Видимо, вас тоже вежливости не учили. — Мистер Милтон? Что здесь происходит? — Семейный совет. Вас сюда не звали, но раз пришли — присоединяйтесь. Итак, повестка сегодняшнего дня… Сегодня в полночь состоится «суд Рода». Присутствовать обязаны все. В том числе и дети. Я заметил, как при этих словах вздрогнули Андромеда и Сириус. М-да, эти двое точно знают, что именно происходить будет. — А дети зачем? — севшим голосом спросила Андромеда. — Затем, миссис Тонкс, что они Блэки. Пусть не по крови, но по магии. Они должны к ней прикоснуться. А это хороший повод. И сразу станет ясно, кто что из себя представляет. С данного момента и до окончания ритуала Блэк-Хаус закрыт. Миссис Тонкс, проследите, чтобы детей подготовили правильно. На Сириуса у меня надежды нет. С леди Блэк я поговорю сам. За четверть до полуночи все должны собраться у дверей ритуального зала. А сейчас все свободны. Подготовкой к ритуалу я занимался сам. Увы, доверить это было больше некому. Когда без пяти двенадцать я распахнул двери, то застал чудесную картину: четверо белых, как мел, взрослых магов в ритуальных мантиях, четверо детей в предвкушении ночных страшилок и Тедди с Вороном, нервничающие, но держащие себя в руках. — Каждый знает своё место. Ворон, ты у дверей. Ритуальный зал Блэк-Хауса представлял собой круглое помещение, облицованное черным мрамором. На полу из плотно подогнанных отшлифованных плит была выложена мозаика в виде распахнувшего крылья ворона, на спине которого и стоял Камень Рода. Потолок ритуального зала образовывали шесть полуарок, которые сходились в центре, как раз над алтарём. И на месте их соединения можно было различить оскаленный череп. Из освещения: только четыре факела, ориентированные по сторонам света и высокая жаровня на треноге, где сейчас зеленоватым цветом тлели угли, пропитанные специальным зельем. На алтаре, укрытый саваном с головой, лежал Маккензи. Он напоминал собой труп и только мерное движение грудной клетки говорило, что он ещё жив. Пока… Вошедшие заняли свои места. Гермиона и Сириус в изножии алтаря, Андромеда и Нимфадора по бокам, дети — между ними. Я — в изголовии. Пора. Я откинул с его лица саван и взял ритуальный нож. — Госпоже Вечной жертвую кровь первую, — тихо начал я и порезал свою ладонь. Большая крупная капля сорвалась и упала точно посреди лба Маккензи. — Кровь вторую — Имени и Роду, — следующая капля упала на губы. — Уста затворённые открыть требую! Моему слову в угоду… Целую минуту ничего не происходило. В какой-то момент мне показалось, что ни Род, ни Магия, ни Госпожа мне не ответят. Но тут Маккензи захрипел, выгнулся и распахнул абсолютно чёрные глаза. — Спрашивай, призывающий, — хриплым шепотом произнёс он, облизав с губ мою кровь. Вопросы у меня были готовы давно и распределены по мере важности. Призванные отвечают, обычно на два-три. Поэтому, посовещавшись с Томом, мы пришли к соглашению, что главный вопрос будет не «зачем он это сделал», а… — Кто поставил ментальную закладку на уничтожение разума сосуда? — Он называл его Тони Голдстейн. — Какие имена чаще всего сосуд называл при разговоре с Голдстейном? — Гленн МакКиннон, Эммелина Вэнс, Римус Люпин, Минерва Макгонагалл… — голос призванного становился всё тише. — Хватит. Как сосуд обошел магическую клятву? — На нем нет… Маккензи дёрнулся в последний раз и завыл. Безумный взгляд невидяще шарил по потолку. Но алтарь крепко держал свою жертву и отпускать не собирался. Я грустно усмехнулся. Это уже не человек — это бешеное животное. Вскинув атам, я без сожаления провёл им вдоль горла. Острое лезвие лишь чиркнуло по коже, но его призрачная часть оборвала связь с душой. Космос, всё это время неподвижно сидевший у моих ног, встал и обошел алтарь по кругу, забирая душу. И снова сел рядом, но уже с другой стороны. Я поднял отогнутый край савана и закрыл теперь уже точно мёртвое лицо. — Да откроет врата Госпожа Вечная… — начала катрен Гермиона. — Да невидящие глаза откроют спящие… — продолжил бледный трясущийся Сириус. — В жертву отдаем сосуд призванных, — без колебаний подхватила Андромеда. — Роду, Имени, Дому хранящему! — тихо закончила Нимфадора. В алтарном зале повеяло потусторонним холодом. Серый туман стал просачиваться сквозь плиты пола. Так, что через минуту стало похоже, что выложенный мозаикой ворон парит в облаках. Тело Маккензи на алтаре стало таять, как сухой лёд. Я оглядел участников ритуала. Гермиона держала обеими руками выпуклый живот и явно прислушивалась к ощущениям, а в её глазах то и дело вспыхивали чёрные огоньки. Сириус был бледен и его держал на ногах только ритуал. Чувствую, будет мне истерика по окончании. Мальчишки выглядели завороженно-боязливо, как будто на детский призыв к ним действительно явился демон. И они ещё не знают: испугаться или обрадоваться? А вот на лице Андромеды застыло блаженство. Не знаю, что её подвигло на брак с Тонксом, но родовой ма­гии ей точ­но не х­ва­тало. Нимфадора была в шоке. Но не от ритуала, а от реакции матери. Она стояла и непонимающе переводила взгляд с лица Андромеды на сына. Тедди менялся. Челюсть выдвинулась вперёд, вытянулись и заострились уши, а во рту появились клыки. Туман облизал ему ноги и в ту же секунду он перекинулся. Теперь, вместо подростка на полу ритуального зала стоял Гримм. Я уже собирался закончить ритуал, когда Андромеда вдруг упала на колени, сложив вытянутые руки на саван, всё ещё закрывающий алтарь, и зашептала катрен. И вот тут я вынужден был расписаться в своей несостоятельности, потому что нихрена не понял. Видимо, это было что-то из родовых тайн Блэков, потому что Сириус с ужасом уставился на неё. — Нет, Меда… — с трудом прохрипел он и был откинут от алтаря волной поднимающейся магии. Тем временем руки Андромеды стали дымиться. Она стала повышать голос, пытаясь сдержать крики боли, но катрен не прерывала. С её кистей рук начала облезать кожа, обнажая кости, из глаз полились кровавые слёзы, но она упорствовала. Прищурив левый глаз, чтобы не мешал смотреть, правым я наблюдал, как вокруг Андромеды закручивается в жгуты магия, полосуя её руки, как кнутом. И тут давящую атмосферу нарушил весёлый детский смех. Разалас поднялась с пола, легко залезла на алтарь, и поймала рукой жгут. — На, — скорчила Разалас умильную рожицу и протянула его Андромеде. — Спасибо, Хранящая, — с трудом выдавила из себя Андромеда и поцеловала маленькую ручку. Жгут магии втянулся в покалеченные руки Андромеды, возвращая их в прежнее состояние. Она жутко закричала, выгибаясь в позвоночнике. Захрустели кости, резко побелела и разгладилась кожа, каштановые волосы стали иссиня-черными. Крик оборвался. Андромеда встряхнулась, поднялась с колен и на нас взглянула молодая ведьма, лет двадцати, до жути похожая на портрет Беллатрикс. Саван рассыпался под ногами Разалас хлопьями тумана, открывая совершенно чистый алтарь. Андромеда подхватила девочку на руки. Магия колыхнулась в последний раз и ушла. Но саван так и остался лежать на алтаре, будто и не пропадал, и под ним явно что-то было. Гораздо меньшее, чем тело, но тем не менее. Я рывком сорвал его в сторону, завершая ритуал, а под ним оказался череп. Да, человеческий череп, но будто выточенный из цельного кристалла, с сидящим на нём вороном. — Этот дар для вас, господин, — склонилась Андромеда. Из ритуального зала мы все буквально выползли. Детей Гермионы домовики тут же увели спать. А все остальные собрались в гостиной. — Ещё не передумал, Ворон? — спросил я шокированного Бирна. — Нет, — покачал он головой. — Смерть идёт рядом с воином. Её надо уважать, а не бояться. А вот Сириус закатил истерику. — Меда! Зачем ты это сделала? Ты свою душу продала тьме! — Я совершила ошибку, Сириус. Я, как и ты, поверила бредням сумасшедшего старика. Но там, у алтаря, я осознала её. Я поняла, чего была лишена всё это время. — Мама! — возмутилась Нимфадора. — Что такое ты говоришь? — То, что есть. Я лишила тебя Рода, Дора. Но я выпросила прощения и исправлю это. Кто-то должен вернуть знания, раз этого не желает делать Сириус! Я научу детей тому, что знаю. Чему когда-то научили меня! Род Блэк вернёт свою славу! Не желая слушать семейные разборки, я поплёлся к себе в комнату. Распахнув окно, я уставился на звёздное небо. — И вновь волшебница-ночь, И снова плачет душа… Я всем стараюсь помочь, Но самому мне невмочь, Ведь за душой нихрена! Мне было грустно и немного обидно. Это их семья, их разборки, а я там лишний. Сегодня в ритуальном зале, я совершенно чётко понял, что чужой для этого Рода. Да, меня отблагодарили за помощь, но не более. Родится сын Гермионы и в шестнадцать возглавит род. А я так и останусь гостем. Точно таким же, каким я чувствую себя в Слизерин-мэноре. — Не мой дом, не мой род, не моё место. А где моё? — спросил я у звездного неба. — Зря молодой господин расстраивается, — раздался позади меня скрипучий голос. — Молодой господин сильнее, чем думает. — Кричер? Чего тебе? — Молодому господину отдохнуть надо. Завтра будет тяжёлый день. Недостойный сын рода Блэк снова крушит рухлядь на чердаке. Новое утро встретило меня новыми проблемами. Разложив всё услышанное вчера по полочкам, я зацепился за названное имя Римуса Люпина. Если с Голдстейном было всё предельно ясно, то вот мой второй вопрос был весьма расплывчат. Чаще всего могут произносить имена не только соратников, но и врагов. Так к какой категории отнести Люпина? — Мистер Люпин, — обратился я к нему за завтраком. — Скажите, как давно вы общались с Энтони Голдстейном? — Тони мой бывший ученик. Давно, правда это было… — задумался Римус. — Но он часто заходит к нам с Дорой. Тони помогал нам с Тедди, когда он учился на дому. — И всё? — Я не понимаю, к чему вы это спрашиваете, мистер Милтон? — вскинулась Нимфадора. — Вам мало, что вы нас втравили в убийство, так ещё и хотите виноватыми нас сделать? Не знаю, что наболтал вам тот голос, но Римус прекрасный отец! И не он сделал своего сына чудовищем! — Вы считаете Тедди чудовищем, миссис Люпин? — спросил я. — Вы видели, во ЧТО он превратился во время вашего ритуала! После такого заявления матери, Тедди уронил вилку в тарелку. — Мама, оно само собой получилось… Ты же на отца не ругаешься? — Твой отец пьёт зелья, Тедди! И он остаётся человеком! А в Хогвартсе из тебя сделали неизвестно что! На Тедди было больно смотреть. Только что он получил удар от самых близких людей. Мать назвала его чудовищем, а отец промолчал. Тедди беспомощно закрутил головой, а потом вскочил с места. Я не стал его останавливать. — Господин, разрешите мне тоже покинуть завтрак, — отложила приборы Андромеда. — Идите, — кивнул я. Кинув разозлённый взгляд на дочь, Андромеда выскочила вслед за внуком, а я погрузился в собственные мысли. Кое-как разделавшись с трапезой, я оставил Блэк-Хаус запечатанным, а сам камином переместился к Томми. — Голдстейн, говоришь? — хмыкнул Драко. — Помню я его. На Райвенкло учился вместе с нами. Старостой у «воронов» был. Дальний родственник Куинни Голдштейн — выпускницы Ильверморни. Кстати, известного в своё время легилимента. То ли внук он ей, то ли правнук… — В любом случае это значит, что врождённые способности у него есть, — вздохнул я. — Знаешь, Томми, что мне это напоминает? Террористов-смертников, подрывающих себя, чтобы навредить окружающим. Ни один человек в здравом уме на такое не пойдёт. Только фанатик или «зомбированный». Походу у этого Маккензи мозги переклинило на что-то, из-за чего сработала закладка. «Призванный» ещё МакГонагалл упомянул… А не родственные ли они кланы с Маккензи? Ведь оба шотландцы? — Я проверю информацию, — кивнул Томми. — А что там за череп тебе преподнесли в дар? — А, этот, — достал я подарок. — Вот, бедный Йорик! — Почему он Йорик? — не понял Томми. — Бедный Йорик! — переиначил я Шекспира, принимая театральную позу и держа череп на вытянутой руке. — Я знал его, Томарис. Это был человек бесконечного слабоумия, неистощимый на дурость. А теперь это само воплощение смерти и ничего в запасе, чтоб позубоскалить над собственной беззубостью. Кто бы ещё ответил: быть или не быть? А точнее: бить мне Сириуса или не бить? В этот момент глазницы черепа налились зеленоватым светом, ворон на черепушке встрепенулся и произнёс: — Бить бесполезно, надо разрушить оковы, сдерживающие разум. — Ой, блядь! — откинул я от себя череп. — Оно ещё и разговаривает! — Не «оно», а «он», — поправил меня ворон. — И нечего меня бросать! Я, может, разумное существо и мне неприятно.