Называйте меня Хель

Разговор с родителями у меня вышел сложный. Они никак не могли понять, что меня так взбесило. И объяснить я им не мог, не вдаваясь в тонкости магического мира. Вот только сделать ничего уже нельзя. Да и не виноват этот ребёнок в том, что существует. — Хоть бы позвонил нам! — ругался на меня отец. — Мы же уже по больницам звонить начали. Ты не берёшь трубку, дед не берёт! И в Лондоне его неизвестно где искать. Что мы думать должны были? — Раньше думать надо было, — фыркнул я. — Это, между прочим, не ваш коттедж. Вы этим ребёнком мне проблемы создали и Ларса из дому выжили. Тебя ничего не напрягает, а? Может, для начала посоветоваться надо было. Если не со мной, то хоть с Ларсом? А если вы такие самостоятельные, то, может, это не Ларсу, а вам съехать надо было? — Вот значит как ты заговорил! Надеешься, что дед этот коттедж тебе оставит? — И это вы меня эгоистом называете? А сами-то что заработали? Что у вас есть своего, кроме кредитов? Ну-ка напомни мне, отец, когда вы в последний раз на меня деньги тратили? Одежда, телефон, ноутбук… Всем этим я давно обеспечиваю себя сам. А вы одной Лиззке ума дать не могли. Я весь её первый курс вынужден был краснеть за сестру. Я смотрю, вы как цыгане: эти дети не получились, так давай других наделаем? — Значит, семья тебя не устраивает? — влезла мать. — Меня много что не устраивает. Например, чужие косяки разгребать. Вы со своей жизнью разберитесь, а в мою лезть не надо. Я с ней сам справлюсь. Спать мы разошлись жутко недовольные друг другом. Каждый из нас остался при своём мнении и каждый был уверен в своей правоте. Родители считают меня пятнадцатилетним подростком с обострением переходного периода, а я не могу им объяснить, что я взрослый, битый жизнью человек, который видел за все свои жизни столько дерьма, сколько им и не снилось. А ещё меня бесит, что уступать приходится тому, кто умнее, потому что дураку не докажешь, что он не прав. Утром я лениво ковырял завтрак и понимал, что без Ларса этот дом опустел. Как будто что-то важное ушло отсюда. Исчезло ощущение дома, чувство родства, непередаваемый уют. Я грустно усмехнулся, абсолютно точно понимая, что сижу за столом с совершенно посторонними мне людьми. Даже на Лиззку я психовал, потому что чувствовал в ней родство. Она всегда была для меня противной, вредной, бесючей сестрой. Вот что значит магия. Это не просто сила, не просто дар. Это энергия, которая объединяет людей. Даже сквибы ощущаются на подсознательном уровне. А теперь — пустота вокруг. Ребёнок матери — маггл. Как и родители. Их нет в моём мироощущении. — До конца каникул я останусь у Ларса, — сообщил я. — Телефон часто будет отключен, поэтому, если будет что-то срочное, связывайтесь с дедом. Я отложил приборы и поднялся из-за стола. Больше мне разговаривать с ними не о чем. По уму следовало турнуть их отсюда и переселить Ларса и Саймона из квартиры. Этот дом принадлежит Ларсу. Он выбирал его для себя и на свой вкус, и будет правильнее, если они будут жить здесь, а не в маленькой квартирке. А родители им с Саймоном жить спокойно не дадут. Но решение принимать деду. А вот поговорить с ним на эту тему надо. Из квартиры я аппарировал к себе в особняк, а уже оттуда камином переместился в министерство. В этот раз задерживать меня никто не стал и до кабинета Томми я добрался за несколько минут. — Есть новости? — Допросили Авроров, допросили Уизли, обыскали Нору. Четверо арестовано, на Уизли наложен Обливиэйт. — Но ведь его можно снять? Можно же, Томми? — Можно, но это долгая процедура. У меня займёт не меньше недели. Другие провозятся дольше. — Ты же сделаешь, правда? — я подошел к его креслу и наклонился к самому лицу. — Скажи, что ты это сделаешь, Томми? Том усмехнулся и, положив руку на затылок, втянул в поцелуй. Жестко, властно, ощутимо прихватывая губу зубами, он, скорее, не целовал, а трахал меня языком. А затем, вцепившись в волосы, оттянул голову назад. — Сделаю, — сказал он, отпуская волосы и скользя рукой по щеке, шее, губам. — Я сделаю всё, что ты попросишь.

***

Рождество — это праздник семейный. И каждый хочет провести его дома. Но не все могут себе это позволить. Есть люди, которые вынуждены работать в те дни, когда отдыхают другие. Одним из них был констебль Брюс Робертсон. Своей семьи у него не было, поэтому он всегда соглашался на праздничные дежурства. Обычно они проходили ожидаемо: пьяные драки, украденные кошельки и сбежавшие животные. Но этот рождественский вечер оказался разбавлен вызовом в супермаркет, где при закрытии магазина работники обнаружили брошенного ребенка. Маленькая девочка лет трёх сидела, забившись между стеллажами и всхлипывала. На ней было надето красивое, не дешевое платье и ботиночки. Не бродяжка и явно из хорошей семьи. — Не бойся, малышка, — присел он рядом. — Вылазь оттуда. Но девочка даже не поменяла позы. Так и продолжала сидеть в узкой нише между стеллажом и стеной. Прикинув, что достать её оттуда можно только отодвинув витрину, констебль принёс с кассы шоколадный батончик. — Будешь? — протянул он ей. — На, бери. — Низя, — надула губки девочка. — Да, ты права, нельзя брать сладости у незнакомых людей. А давай познакомимся? Я Брюс. А ты? — Низя есть соколад до узина, — вместо имени сказала потеряшка. — Хм, вот оно как. А как ты будешь ужинать, если от всех спряталась? Может выйдешь? Девочка нахмурилась, но из убежища выползла. Брюс подхватил её на руки и тут же получил пинок ногой по яйцам. — А ну поставь! — взвизгнула она. — Тебя не утили, сто низя хватать леди без её разлешения?! — Оу, — скривился Брюс и поставил девочку на пол, жалея о том, что неприлично будет при всех потереть яйца. — Прошу прощения, юная леди. — Васы извинения плиняты, — снисходительно кивнула девочка. — Позвольте представиться, — принял Брюс правила игры. — Констебль Брюс Робертсон. — Лазалас Блэк, — заявила девочка и протянула руку для поцелуя. Робертсону ничего не оставалось, как склониться к маленькой ручке. Его радовал уже тот факт, что она не замкнулась и отвечает на вопросы, пусть даже в такой странной форме. — Мисс Блэк, не будете ли вы столь любезны пояснить мне, что вы делаете одна в магазине? — Меня похитили, — нахмурилась она. — А потом здесь блосили. — Значит, ваши родители вас ищут? Не соизволите ли вы проехать со мной в участок и подождать родителей там? Юная леди внимательно оглядела Робертсона с головы до ног, с ног до головы и вздохнула: — Холосо. Мозете меня пловодить. — А может, мисс Блэк знает, где живёт? — решил рискнуть Брюс. — Лазумеется я знаю! В Блэк-Хаусе. — М-да, тупой был вопрос, — тихо хмыкнул Брюс. — Согласна, вы не слиском умный. После такого заявления Робертсон аж споткнулся. Ему с разными людьми приходилось иметь дело и оскорбляли его по-разному. Но вот обидно стало впервые. Уже у стеклянных дверей супермаркета Брюс понял, что на девочке надето лишь платье. Хоть машина припаркована и близко, но на улице снег. — Мисс Блэк, разрешите предложить вам куртку? Или может вы позволите донести вас до машины? — Холосо, несите, мистел Лобисон. — Робертсон, мисс Блэк. — Не вазно… Привезя девочку в участок, Робертсон первым делом проверил все заявления о пропаже детей. Но никакой девочки трёх лет среди них не было. И никого с фамилией Блэк. Значит, придётся отправлять в приют. Но ведь сегодня Рождество. Может случится чудо и родные найдутся. Или удастся разговорить юную леди и она ещё что-нибудь о себе расскажет? — Мисс Блэк, вы голодны? — Не отказусь. — А где вы обычно ужинаете? — В Малой столовой. Хотя, если есть гости, то наклывают в Белом зале. «От оно как!» — мысленно присвистнул констебль. — «Значит не показалось. Действительно из аристократов. Может, поэтому и заявления нет, что не хотят поднимать шум? Там, видимо, совсем другие люди ищут. Но фамилию «Блэк» я раньше не слышал». — А что мисс Блэк предпочитает на ужин? — Йолкширский пудинг и яблочный пирог. — Увы, могу только рыбу, — Робертсон поставил возле девочки картонную коробку «fish-and-chips», которую купил себе на смену. — И сто? Вы мне пледлагаете есть это луками? — недовольно нахмурилась Разалас. — Ах, ну да, извините, юная леди, — Робертсон порылся в шкафу возле микроволновки и нашел вилку. Незаметно вытерев её бумажным полотенцем, протянул девочке. — Это вилка не для лыбы, — снова скривилась она. — И где талелка, бокал и салфетка? Дазе бабуска Дзин не позволяет себе колмить меня из пластиковой посуды. Констебль Робертсон глубоко вздохнул и задержал дыхание. Спокойствие, только спокойствие. — Прошу прощения, леди, но ничего другого, к сожалению, предложить не могу. Увы, это полицейский участок, а не ресторан. — Я заметила. Ладно, давайте сюда вашу вилку. Наблюдая за тем, как ест девочка, Робертсон думал: везти или не везти в приют. Если её родители богатые люди, то может подкинут премию за найденного ребёнка? Кто знает… Мисс Блэк сказала, что её похитили. Так может родня сейчас собирает деньги на выкуп? Нет, не сходится. Зачем тогда её в магазине бросили? А может сама сбежала? — Мисс Блэк, а какие родственники у вас ещё есть? — Мама, блатья, тётя Меда… — Ясно. А ваша мама кем работает? — Лаботают только слуги, — фыркнула она. — Как вы, мистел Лобсон. — Робертсон, мисс Блэк. — Не вазно… — А может вы знаете, где находится Блэк-Хаус? Или как связаться с вашей семьёй? — Маме мозно позвонить на сотовый. А с тётей Медой только челез камин. Мозно есё домовика позвать, стобы пеледал сообсение. Но мама мне не лазлешает звать домовиков к бабуске Дзин. — Сейчас вы не у бабушки, — вздохнул Робертсон. — И плавда! — обрадовалась Разалас. — Про участок мама мне ничего не заплещала! Лакки! — вдруг крикнула она и через секунду в участке с хлопком появилось похожее на инопланетянина существо с огромными ушами. — Маленькая хозяюшка нашлась! — взвизгнуло непонятно что и рухнуло на колени. От неожиданности Робертсон соскочил с места и замахнулся дыроколом. — Лакки, — тем временем спокойно продолжила Разалас, — сообщи маме, что я в полицейском участке у мистела Лобстела. — Робертсона, — снова поправил он девочку. — Не вазно… Непонятное существо поклонилось и исчезло. Робертсон даже глаза протёр: не показалось ли? А через пять минут в участок ворвались трое: мужчина, женщина и подросток.