Называйте меня Хель

Анна Милтон относилась к людям, для которых «стакан наполовину пуст». А если стакан полон — то надо перелить в тару побольше и он снова станет наполовину пуст. В детстве Анна точно была уверена, что их квартира в районе East Croydon в южной части Лондона не такая большая и современная, как у её одноклассниц. А купленная машина низкой комплектации и не новая — позапрошлого года. Хоть отец и уверял, что она в идеальном состоянии. А вот Семья Эмили купили автомобиль с кожаным салоном. Абсолютно точно Анна была уверена, что в школе её не любят. Учителя занижают оценки, а девочки не хотят дружить, потому что она не такая богатая, как Мэри. И все её беды оттого, что родители зарабатывают мало. А больше они заработать не могут. Отец Анны по вечерам любил включить новости и начинал вслух обсуждать увиденное. Потому Анна точно знала, что правительство Британии ведёт неправильную политику. Что оно ориентировано на то, чтобы сделать богатых людей ещё богаче и совсем не заботится о простых гражданах. На свой первый митинг Анна попала случайно. Тогда в далёком 1993 году ИРА произвела взрыв на станции метро «Лондон-бридж». Было несколько десятков раненых и возмущённые жители Лондона требовали у мэра обеспечить им безопасность. Вот тут Анна и нашла своё призвание. Ведь кто-то должен открыть глаза власть имущим на то, что они не правы. Высшего образования Анна не получила, ведь оно платное, а все деньги в семье уходили на ипотеку. И вновь Анна обвинила в этом правительство и присоединилась к студенческому движению «Образование — всем!» Дальше были ещё поводы и ещё… За неимением профессии, Анна подрабатывала официанткой в кафе, а всё остальное своё время уделяла акциям протеста. Там она и познакомилась с Брэдом. Жизненные позиции двух молодых людей совпали и дальше они «доносили правду» уже вместе. После свадьбы Анна переехала из квартиры родителей в особняк к молодому супругу. Правда, принадлежал он не Брэду, а его отцу. И эта несправедливость снова помешала Анне быть полностью счастливой. Да, теперь интересы молодой семьи изменились, а вот способ их достижения остался прежним. Они с мужем по-прежнему вели активную жизненную позицию. Но теперь Анна была недовольна тем, что правительство не предоставляет домохозяйкам социальный пакет, не проводит повышение квалификации после декрета и не обязует компании иметь льготные рабочие места для молодых матерей. К рождению своего первого ребёнка Анна готовилась, как к величайшему событию. Перезнакомилась с мамочками из их района, перечитала кучу журналов и организовала движение «за безопасные детские площадки». Первый сын хлопот не доставлял, разве что наотрез отказывался откликаться на своё имя, играть с другими детьми и ходить с ними на митинги. Если в первых двух случаях мальчик молча всех игнорировал, то любая попытка взять сына с собой на демонстрацию заканчивалась истерикой с эпилептическим припадком. На вторую дочь Анна решилась, чтобы не выходить на работу. Ведь это так просто — сидеть дома с ребёнком. И почему остальные мамочки так жалуются? На этот вопрос Анна получила ответ буквально на второй день, когда их выписали из больницы. Её маленькая дочь всё время плакала, будила по ночам и требовала постоянного внимания. Она не желала сама засыпать, сама есть и её нельзя было оставить в комнате больше чем на пять минут. К трём годам отставание Элизабет от других детей стало очевидным. Она не умела сама есть, одеваться и никак не желала расставаться с соской, которой Анна затыкала ей рот, чтобы не орала. К Элизабет и Анне стали снисходительно относиться другие мамочки, что едва ли не каждый день хвастались новым умением их чада. И Анна снова вспомнила своё детство. Только теперь ей казалось, что все вокруг недооценивают её дочь. Она постаралась дать ей то, чего была лишена сама: самые лучшие игрушки, самая дорогая одежда, любой каприз, стоило только драгоценному чаду топнуть ножкой. Анна изо всех сил старалась сделать дочь счастливой. В своём понимании этого слова. А сын? А что сын? Сын раздражал. Своей независимостью, собственным мнением, а особенно тем, что не желал общаться с сестрой. Да ещё и Милтон-старший вечно тратил на него деньги. То телефон новый, то ноутбук. Значит Хельгерту надо, а Элизабет — нет? Ну и ладно. Она сама купит дочери на десять лет новый айфон, пусть для этого и придётся влезть в большой кредит, но у её девочки будет всё! Письмо из школы Хогвартс поставило Анну в тупик. Значит, её Лиззи особенная? Нет, не особенная, Хельгерт тоже там учится. Но почему ей раньше никто не сказал про волшебство? В школу она собирала дочь по высшему разряду и очень жалела, что невозможно похвастаться другим мамочкам. Почему-то не получалось. Стоило ей только открыть рот, как или мысли сбивались, или сказать не давали. Первые каникулы Лиззи стали шоком для Анны. Как, её дочь снова все обижают и не ценят? Возмущению не было предела. Вот только пойти и поругаться, как в начальной школе, не было возможности. А летом Элизабет приехала сама себе на уме. С матерью общалась снисходительно и уже через две недели уехала с братом и свёкром в гости. Анна была в отчаянии, ей казалось, что она совсем больше не нужна своей принцессе. А пока она страдала, то внезапно обнаружила, что беременна. Положительный тест почему-то вызвал липкий страх. Она испугалась, что муж будет уговаривать её избавиться от ребёнка, а он ей нужен! В этом Анна была совершенно уверена. Поэтому она не придумала ничего лучше, как уговорить супруга, чуть скорректировав срок. Ведь разные случаи бывают. И в семь месяцев можно родить. Про сына и дочь в этот момент она совершенно не думала. У Анны была другая цель — сохранить любыми силами этого ребёнка. А потом были Рождественские каникулы и скандал с сыном. После которого Анна ещё больше уверилась, что Хельгерт собирается забрать себе всё наследство деда, не оставив им ни копейки. А в конце марта начались осложнения. Сначала были странные периодические приступы, а в середине апреля Анна оказалась в больнице. Ей было страшно. Анна вдруг чётко поняла, что умирает. И никто из врачей не в силах ей помочь. Она готова была на что угодно. Но лечащий врач на такую истерику только фыркнула: — Мамочка, что вы так нервничаете? У вас же по медицинской карте есть уже двое детей! А вечером в палату явился Хельгерт, такой же злой, как и в тот день, когда узнал о беременности. Достал свою волшебную палочку и что-то сделал, из-за чего Анна провалилась в свои воспоминания. Её ребёнок, почему-то красной нитью воспоминаний шел именно он. Вдруг всё прекратилось. Хельгерт выругался и, не говоря ей не слова, выскочил из палаты. Сын ушёл, а Анна вернулась мыслями в тот день, когда они с Брэдом в пятницу ходили на выставку, а дальше… ничего. Только утро понедельника, когда она проснулась на работу. Два выходных дня в середине июля выпали из памяти совершенно. Как Анна не старалась, но так и не смогла вспомнить, что они делали в эти дни.

***

Выйдя из палаты матери, я попал под два перекрёстных взгляда: Драко и Ларса. — Она не помнит, кто отец ребёнка, — вздохнул я. — Почему ты уверен, что это ребёнок не Брэда? — нахмурился Ларс. — Ну не отец же на неё Обливиэйт наложил? Там явно маг работал. — И что теперь? Хель, объясни мне толком, что происходит? — Не здесь. Идёмте ко мне. На такси мы вернулись в Блэк-Хаус, а оттуда камином перешли в особняк. Вызвав домовика Блэков и велев ему подать ужин, мы устроились у камина. — Хоть бы представил своего спутника, что ли? — ворчливо произнёс Ларс. — А то даже не знаю, как обращаться. — Драко Слизерин, лорд-консорт Слизерин, мой жених, — усмехнулся я. — Ларс Милтон, внук Гриндевальда, мой дед, пока сквиб. — Рад знакомству, мистер Милтон. Я о вас наслышан, — чуть склонил голову Драко. — Неожиданно. О проблемах Хельгерта знаю, о похищенной воспитаннице слышал, а вот про жениха слышу впервые. Хотя… не удивлён. Учитывая, как легко Хель принял новость о Саймоне. — Мистер Честертон весьма известная личность в определённых кругах, — хмыкнул Драко. — Хорошая партия, особенно учитывая тот факт, что Хель собирается сделать вас магом. — Вы знакомы, мистер Слизерин? — удивился Ларс. — Лорд Слизерин. Обращение «мистер» в моём случае некорректно. На официальном мероприятии за такое можно головы лишиться. В прямом смысле этого слова. — Хм, — поперхнулся Ларс. — Не знал, прошу прощения. — Я понимаю, — улыбнулся Драко. — Поэтому и поправил. Если вы, мистер Милтон, собираетесь хоть иногда бывать в магическом мире, вам лучше выяснить у жениха, чем отличается то или иное обращение. Иначе можете попасть в неприятности. И не только вы пострадаете, но и Хель, как ваш родственник. И нас с супругом заодно поставите в глупое положение. — У вас есть супруг, лорд Слизерин? Но как же… Хель? — Триада, Старый. Слышал такое слово? Так вот, у меня два жениха: Драко и Том. Так что не удивляйся. Но давай мою личную жизнь оставим в покое. Мне до неё ещё дожить надо. А для этого надо решить, что делать с матерью и её ребёнком. — Тогда рассказывай, — откинулся на спинку кресла Ларс. Коротко пересказав Ларсу всё, что со мной происходило, причины и следствия, я остановился только тогда, когда домовик накрыл ужин. Моё «коротко» уложилось почти в час, зато Ларс теперь понимал всю погань ситуации. — Так что либо я выкладываюсь сейчас по-полной и создаю полноценный род, либо эти двое умрут, а я получу проблемы. Не смертельные, но неприятные. — Если не выйдет с первого раза, не рискуй, Хель, — попросил дрогнувшим голосом Драко. — Ты же знаешь, Слизерин-мэнор всегда открыт для тебя. — Знаю, Драко, спасибо. Я не стал озвучивать вслух, что не воспользуюсь этим предложением. Но мне показалось, что Драко и так всё понял. — Как у вас, магов, всё быстро и просто… — хмыкнул Ларс. — Вы так легко рассуждаете о смерти? — Нет, Старый. На самом деле, всё сложно, тяжело, а иногда даже больно. Просто по-другому никак. А Вечная Госпожа, Старый, это не просто Смерть, но и Жизнь. И однажды я уже договорился с ней. — Мы можем тебе помочь? — спросил Ларс. — Нет, вам придётся уйти. Я должен всё сделать сам. Не волнуйся, — я встал, подошел к деду со спины и обнял его за шею. — Я ещё та мразь, а такие гады так просто не дохнут. Из Блэк-Хауса сам доберёшься? Выпроводив деда и Драко, я стал готовиться к ритуалу. Времени у меня было до полуночи: не много, но и не мало. Белтайна ещё не было и потоки не поменяли направленность, но тёмные слабеют с каждым днём. А значит, с каждым днём мне будет это сделать всё сложнее. Так чего тянуть кота за яйца? Отослав из дома всех домовиков и Мориона, я спустился в подвал, туда, где закольцованная магическая линия ощущалась лучше всего, разделся, сел на пол и потянул её на себя. Призыв родового камня — это не ритуал. Нет катренов, нет действий, даже инструкции нет. И мой резерв мне не понадобится, потому что сила будет внешней, а не внутренней. Нужно лишь собрать вокруг себя как можно больше магии и, «спрессовав» её как можно сильнее, вытолкнуть её в реальный мир. У каждого рода это происходит по-разному. И каждый новый род в этом деле первопроходец. Я уверенно закручивал перед собой спираль. Магия отзывалась легко, а вот прессовалась трудно. Представьте себе, что у вас есть мешок ваты, а вам надо запихать её в железный спичечный коробок. Хороша задачка, правда? Когда уже кажется, что совсем не лезет, можно вдавить ещё крошку, а потом ещё и ещё. Ну, не входит? Чушь, должна войти! Коробок не лопнет, а значит давить сильнее надо. Я потерялся во времени, сколько я занимался этим онанизмом. Просто в какой-то момент понял, что не смогу больше втрамбовать ни крохи. Ну, значит пора вытаскивать «коробок». Никогда не пытались засунуть на антресоли пятидесятикилограммовую гирю? Оторвать от пола ещё можно и даже поднять, держа двумя руками. Вот только этого мало. И ронять её нельзя, иначе весь призыв придётся начинать сначала. Сантиметр за сантиметром я тянул камень на себя. Вот только на полпути понял: ещё чуть-чуть и я надорвусь. Просто разорву ядро, превращаясь в маггла. Бросить? Попросить помощи Слизеринов? Но тогда я навсегда останусь для них младшим и никогда не смогу быть равным. Столько уже сделано! Как же так? Мысль о Томми и Драко внезапно подсказала мне решение, то самое, которое позволило когда-то разорвать порочный круг «меченого вассалитета» Томми. Магический парадокс уничтожит сам себя! Невозможно быть одновременно и сюзереном, и вассалом. А значит — порвутся обе связи. «В бездну Блэков! Сами выкарабкаются!» — решил я и потянулся своей кровью к блэковскому алтарю. Печать на спине лопнула и на пол подвала потекла моя кровь. Больно, сука! Но алтарь отозвался. Вокруг закружил хоровод чужой силы, и под её действием алтарь рода Милтон с громким хлопком появился в реальности и рухнул на пол в метре от меня. Очнулся я от холода в луже собственной крови. Меня трясло, тошнило и жутко болела голова. Кое-как я дополз до первого этажа, где и вырубился, замотавшись для тепла в ковёр. Второй раз я проснулся в кровати, зажатый с двух сторон горячими телами. Не открывая глаз, я протянул руку и нащупал чьё-то обнажённое бедро. Скользнул ладонью дальше и был остановлен ехидным смешком. — Вот теперь точно пришел в себя, — Томми мазнул языком по моим губам и нагло встал с кровати. — Открывай глаза, Хель. Ты уже не спишь. — Злые вы, — вздохнул я. — Вам бы только издеваться над бедным мальчиком. — Поверь, Хель, мы ещё не начинали, — слишком вежливым голосом со спины отозвался Драко. — А скажи-ка мне, милый, — нехорошо оскалился Драко, когда я повернулся к нему. — Что за хрень ты вытворил? Ты зачем алтарь Блэков зацепил?! — Магический парадокс. Нельзя стать вассалом собственного вассала. Или… вы хотите сказать, у меня не вышло? — от осознания, какую дурку я упорол, меня аж в холодный пот бросило. — Не ссовссем, — прошипел Томми. — Даже можно ссказать — вышшшло. Алтарь ты приссвал, вассалитет рода Блэк за тобой оссстался. Но уже не кровный, а обычный. И даже ссам в кабалу не попал. Но теперь, в течение недели, ты обясссан заключить помолвку с родом Блэк! — Не я, а род Милтон, — хмыкнул я. — Вот только ты ссабыл, мой дорогой, — навис надо мной Томми, — ссто ты единссственный предсставитель ссвоего рода! И в ближайшие дни прибавления не будет! Потому шшто это не может быть призванный в род! У васс должна быть общая кровь! — Ошибаешься, Томми, — обвил я его шею руками. — Ты забыл про нерожденного мага, которого носит моя мать. Будет мальчик — станет женихом Разалас, а если девочка — отдам невестой кому-нибудь из пацанов. В чём проблема? — Ребёнок ещщще не родилсся! Ты уверен, шшто он родится в эту неделю? — А вот тут маггловскую медицину нам в помощь. Кесарево сечение называется.