Каждый день

Декабрь. Пять тридцать утра и настойчивое игнорирование будильника. В пять пятьдесят Джон просыпается и понимает, что через десять минут должен выходить из дома. Слетая с кровати, но собираясь за десять минут, парень пару раз пробежал по дому в поисках чего-то забытого, и в седьмом часу запер за собой входную дверь. Ни разминки, ни душа, ни завтрака. Лоуренс налегке спешит на вокзал, встретить человека, которому принадлежит самый уютный уголок души. Толстовка, кстати, тоже его. Окунаясь в тихий, дремлющий город, парень бежит к метро по привычному маршруту. Утром здесь так... уютно, словно ночью. Обычно, по утрам он оказывается здесь позже рассвета. Но не сегодня. Сегодня очень многое случится до восхода: ему нужно придти на вокзал, найти нужную платформу, встретить Алекса, а потом... Джон не знает. В семь часов утра в метро сонные люди, а в наушниках песни, спетые вместе с Александром. Джона будит вокзал, который он находит не сразу: метро выталкивает в город, а парень оглядывается, пока не слышит голос диктора. Парень радуется ему, как родному, идет на звук и оказывается на расторопном вокзале. Лоуренсу нравятся вокзалы. Они создают предвкушение поездок и встреч, ему ведь повезло чаще встречать других, и потому у него нет ощущения, что вокзалы забирают близких. Но, этим зимним утром, Джон ловит себя на мысли, что очень хочется сесть в один из этих вагонов и выйти совсем в другом мире, но это потом. Сейчас же - успеть, найти, обнять. Диктор механически называет нужное направление, и произносит обещание: «поезд прибывает...». Вечность длится пару минут, за которую парень успевает разглядеть широкие полосы на асфальте, людей, мечущихся туда-сюда, боявшихся опоздать, облака на небе, только начинающем светлеть. Облака неровными кусками плывут по небесному морю. А Джон замер в ожидании поезда, который выныривает из сумерек и кажется чудом, не меньшим, чем зимнее солнце. И, о боги, как же неспешно он останавливается! Вагон проползает мимо Джона гусеницей, и он идет за ним по разбитому асфальту, а вагон отодвигает дальше и дальше. Но вот, двери открываются, и он видит Алекса. Настоящего, не на экране телефона, как он привык видеть его последние месяца два. Настоящего, живого, в паре метров от него. Лоуренс ждет, пока вереница людей выйдет из поезда, выталкивая сумки и чемоданы на перрон. Он ждет, когда появится Александр, вскинет голову, пробежится взглядом по вокзалу, а затем заметит Джона. Подойдет, обнимет так крепко, что косточки захрустят и прошепчет: «Как же я скучал...».

И ведь он дожидается.

А потом они пойдут рядом, держась за руки, удивленно привыкая, что они настоящие. Живые. Рядом друг с другом. Удивленно привыкая, что теперь можно все: перекрикивать шум электричек, спрашивая что-то, обниматься на эскалаторах, рассказывать друг-другу все, что накопилось. Теперь волноваться не о чем. Теперь все хорошо. Держась за руки, они выходят из прогретого подземелья и их уже встречает рассвет. Лестница, строгательной заботой,протягивает перила, фонарь, смотрит по-доброму, со своей высоты. Джон с Александром идут, оглядывая город с восхищением, он такой спокойный, неторопливый, но такой праздничный на рассвете. Они вместе встречаются рассвет, и это словно что-то глубокое и сокревенное, словно доверительный ночной разговор, только без слов. Ночь ведь, языки развязывает, из клеток души выпускает, искажает в свете тусклой настольной лампы. Но и это лишь иллюзия, они не искажаются, просто становятся реальными. Настоящими. Рассвет же, языков не развязывает, но дает душам свежего воздуха, наполняясь которым, люди понимают друг друга. Без слов. Они прячутся от холода в гостеприимной семиэтажке. Комната в беспорядке. На полу валяются этикетки от конфет, провода. Джон уходит готовить завтрак, а Алекс любуется тенью оконной решётки на стене, солнцем залитой, трещинами и стареньким пианино в углу комнаты. Так хорошо и спокойно, даже не смотря на то, что день обещает быть действительно сложным. Но, начался он лучше некуда. Декабрь. Время свитеров, заморозков, снежных простыней на земле, горячих напитков и пара изо рта. Такое уютное, спокойное время, так и хочется преобразить пространство, наполнить его теплотой, размеренностью. — Ну всё, хватит, — говорит Джон.— Давай-ка притормозим, попьем чаю и пару дней не будем из дома выходить вообще, не будем пытаться делать что-то, а просто послушаем музыку и будем любоваться видом из окна. Вспомним, как дышать, никуда не спешить. И Алекс соглашается, перестает нервничаться из-за всего, что заставляет не спать по ночам. Просто расслабляется, пьет горячий чай, и жалуется, как ребенок, на горькие лекарства. А зимний ритм - неспешный, размеренный, плавный. Прекрасное время. А завтра-послезавтра они начнут убираться дома, смотреть на падающие хлопья снега за окном, но будут все так же наслаждаться покоем. Ведь трудные дни вот-вот вернутся, снова круговорот проблем, но тёплые вечера заряжают силой, прогревают замёршие руки и сердце и обещают вернуться.