Я рядом. Я с тобой.

Лондон. Холодный январский день. Люди, что уже давно привыкли к этой суровости, петляли на работу и только часть из них спешила. Девушка, чьи волосы были собраны в высокий хвост, готовила завтрак своему супругу и его пятилетнему сыну, а они в свою очередь, влюблёно на неё смотрели. Вот уже год, так начиналось каждое утро в этой молодой семье. Мари стояла у плиты и готовила завтрак, Поль сидел на стуле и читал утреннюю газету, а его сын Марк смотрел в окно, будто бы впервые видел этот привычный пейзаж. -Завтра мы летим во Францию … Твой отец давно просил тебя привезти, да и мне нужно обговорить с ним некоторые нюансы… - нарушил тишину мужчина, когда Мари поставила на стол тарелку с блинами и села с краю. -Хорошо… Я соберу вещи… - покорно опустила голову девушка и принялась есть. -Не веди себя так… - кривясь прорычал Поль устремляя на девушку гневный взгляд- Как рабыня… -А кто я? – неожиданно для самой себя спросила девушка и подняла на мужчину печальный взгляд. Минутное молчание прервала пощечина. Поль резко поднялся и вышел из комнаты, беря сына за руку и уводя его следом. Спустя пять минут закрылась входная дверь и Мари дала волю слезам. Она рыдала так громко, так горестно, что можно было бы подумать, что это волчица потерявшая надежду на спасение. Хотя, надежду она потеряла уже давно. В тот день, когда у алтаря ответила «да» человеку, который был ей противен, которого теперь она боялась как огня, что избивал ее за непокорство и ради забавы. Она жила в страхе и боли, а душа была давно искалечена и убита. Существование только ради отца и маленького мальчика, что робко звал её «мама». С карьерой певицы тоже пришлось завязать и попрощаться с мюзиклом, что абсолютно не обрадовало труппу и ввело в депрессию Жюли. Утро следующего дня они встретили в аэропорту. Регистрация, погружение в чувство полета, посадка, выход, машина, дом, крепкие объятья отца и его недовольный взгляд на Поля. -Мы пару месяцев проведём здесь, во Франции… после уедем ещё на год в Германию… -поставил всех пред фактом мужчина и вошёл в глубь комнаты. Все недовольно на него покосились, но стерпели его наглость. День был проведен в тишине и покое и смех послышался, лишь когда Поль уехал к другу. -… Знаешь, после вашего уезда в труппе стало пустовато… - не с того ни с сего прервал поток шуток мужчинам посмотрел на дочь с грустью. -С чего ты взял? -Жюли сказала… и Даниэль… По щеке девушки соскользнула слеза. Одно лишь его имя, было ножом, вонзающемся в сердце, терзающим душу. -Как он? -Грустит… Пусть виду на публике не показывает, но песни давно о любви не выходят, он погрузился в мюзикл и в основном только с труппой гастролирует, редко исполняя свои песни… Мари поднялась и медленно вышла на балкон, заливаясь слезами, тихо, молча. Жизнь после того дня изменилась не только у девушки. Даниэль пострадал ничуть не меньше. Он был словно священник, что искал способа вернуть возлюбленную, но она давно была с другим. В один из дней, мужчина пришёл к Жаку Парти и признался во всем, что было меж ними, он хотел услышать правду, но его прогнали со словами «она полюбила». День за днем певец приходил к Жаку и искал ответа, правдивого ответа и однажды получил. Парти рассказал о проблеме и просил оставить все как есть, ведь мужчина ничего бы не сделал, а Мари стала бы виной жестокой войны, оказалась меж двух огней. Много сил ему потребовалось, дабы дать согласие, пообещать, не вмешиваться, но оставшись в стороне, истязать себя мыслями о любимой. Попытки написать песню всегда проваливались ,и выходила исповедь, которая летела в печь дабы не мозолить глаза. Поэтому он редко появлялся на концертах вне Notre Dame de Paris Спустя пару месяцев гастролей по Миру, труппа вернулась во Францию, где должен был состоятся концерт. Однако Элен не сможет выступать и Люк с Майо искали ей замену, ведь и дублерша, коей была заменена Мари, отказалась от участия. В один из вечеров, что Парти провела у отца, ему позвонил Люк и попросил поговорить с Мари по поводу роли. Разумеется, она отказалась, как и в последующие разы. Однако после визита Брюно с Гару, ей ничего не оставалось, кроме как согласиться. Через два дня была репетиция.