Самый лучший враг.

      Извилины Утопленника лихорадочно шевелились. Целоваться с Войт ему, несомненно, не хотелось, хотя бы потому, что она его враг, но и брать розу Оффа, за которой последует гейское 18+, у эльфа тоже не было желания. «Я же не пидр, — размышлял блондин, — я самый натуральный натурал. Но, ёб вашу или не вашу мать, не сосаться же мне с Войт! Хоть бы кого другого предложил, дровосек треклятый… С другой стороны, не очень хочется, а, если быть точнее, совсем не хочется, чтобы озабоченный извращенец вытрахал меня…» — Ты серьёзно задумался?! — видя нахмуренный и недовольный вид Бена, что, должно быть, означало крайнюю задумчивость, воскликнул Джефф, — да я бы даже думать не стал! — Конечно. Тебе ведь нечем, — едко сказала Джейн. — Это ты думаешь, что мне нечем думать, потому что на самом деле нечем думать тебе! — парировал оскорблённый недоджокер. — Нет! Это ты думаешь, что я думаю, что тебе нечем думать, потому что нечем думать мне, а на самом деле это ты у нас безмозглый! — Я не у вас! — Ага, значит, ты не отрицаешь того, что у тебя нет мозгов? — Я не отрицаю это только потому, что очевиден факт моей мозговитости!       Пока шли эти ссоры, в которых выяснялось, кто с мозгами, а кому надо к хирургу за этой необходимой вещью, Утопленник пристально смотрел на не менее пристально смотрящую на него Войт. Девушка сидела по-турецки, подперев одной рукой подбородок, а пальцами другой барабаня по колену, ожидая дальнейшего развития событий и молясь, чтобы задрот оказался геем.       «Хм… В конце концов, это всего-навсего поцелуй, — мысленно утешал себя Бен, уже поняв, ЧТО ему предстоит сделать, — а Войт пока что моя рабыня, так что я могу себе это позволить…»       Ещё где-то минуту парень просто тупо пялился на Гелю, а затем без слов подошёл к шатенке, рванул на себя, заставляя встать и грубо впился своими губами в её.       Гостиная сидела в ахуе. Лес Слендера был в ахуе. Сам Слендер, не ведающий, что происходит, был в ахуе. Дружно впал в ахуй мир, охуевшая от шока Луна вертелась вокруг охуевшей Земли, которая наравне с другими охуевшими планетами вертелась вокруг охуевшего солнца. Млечный путь побелел от того ахуя, в который он впал. Сама Вселенная медленно охуевала. И весь этот ахуй крутился вокруг очаровательной, ненавидящей друг друга и целующейся парочке «Геля аля Бен». — Я медленно охуеваю… — севшим голосом пробормотала Таня, смотря на этих двоих. — Не ты одна… — поддержала подругу Руслана, — не ты одна…       С ними охуевала и сама Ангелина, которая никогда не думала, что с не произойдёт ТАКОЕ. Она стоит и на глазах у всех сосётся с УТОПЛЕННИКОМ! Не с каким-нибудь невыносимым Джеффом, не с Каге, даже не с Оффом! С БЕЛОБРЫСЫМ ЭЛЬФОМ! С врагом! «Это ни в какие рамки не лезет!» — подумала Войт и резко оттолкнула от себя Бена. — Присосался, сука, — тихо прошипела она, вытирая губы. Утопленник лишь без ответа хмыкнул и прищурился.

***

      Почти три часа криперы сходили с ума, играя в бутылочку. Благодаря этой игре Русей был вылизан пол, почём в прямом смысле—языком, Джейн делала «ангелочка» под ливнем в грязи в купальнике, Каге пил водку, перемешанную с перцем, Тим приобрёл образ аля «princess», все имеющиеся в особняке конфеты перекочевали к Олдер, Безглазый, раздетый по пояс, танцевал стриптиз под «Калинку-малинку», причём когда это происходило, Джейн, собиравшаяся закрыть Салли глаза, закрыла ей уши, и малышка постигла некоторые тайны взрослой жизни, а если быть точнее, взрослых танцев. Джефф перекрасился в зелёный, Нина лапала всех присутствующих (не трудно догадаться, кто это загадал), Ната сидела жопой в мусорке с мусоркой на голове, поедая порошок, после чего благополучно отправилась покорять унитаз, Таня поменялась одеждой с Хеленом, Худи…гхм…целовался со Лью, сам Смертоносный нюхал задницу Смайла, Кровавый Художник, уже будучи в шварцовских шмотках, танцевал лезгинку на лабутенах, причём для полноты образа ему фломастером нарисовали монобровь и бороду, Офф сделал салат из своей розы, после чего стал предлагать его всем присутствующим, а, услышав отказ, съел сам. Геля была подвешена к потолку, где она, в обнимку с бутылкой «Джек Дэниэлса», изображала Карлсона, но Таня помешала исполнению желания, потребовав немедленного изъятия у Ангелины алкоголя, ибо она, по словам Шварц, «сегодня достаточно выпила, а передозы ни к чему хорошему не приводят, так что БЛЯТЬ СНИМИТЕ ЕЁ УЖЕ». Смеющийся Джек просто преобразился: ему выщипали брови, накрасили глаза, губы и ногти, заплели что-то среднее между колосками и пучками, прокололи уши и одолжили кучу браслетов и бус, большинство из которых пожертвовала Салли… Вобщем, вечерок выдался, что надо.       Уставшие и довольные, маньяки расходились, кто куда: кто-то шёл на охоту, кто-то спать, кто-то оставался в гостиной, где Безглазый пытался врубить телек без пульта, и — о чудо! — ему это удалось, но после «дцатой» попытки. Ангелина, как и многие другие, выбрала второй вариант: спать. Поднимаясь по лестнице и спотыкаясь на каждой ступеньке, девушка уже представила, как царски плюхнется на кровать, и да заскрипят пружины, которых нет, от её могучего, великого, мощного худого тела, которое Таня характеризует одним коротким словом: дрища. Геля же ласково называет подругу пышечкой, но, конечно, с риском для себя, ведь напоминая о своих пусть и не очень, но шикарных объёмах Шварц ох как не любила.       Дорога до комнаты прошла в спотыканиях. Один раз Войт даже упала. Один десяток раз. Но это не остановило юную алкашку…гхм…юную соню, и она, упорно преодолевая все препятствия, всё же добралась до желанной спальни. В радостном предчувствие девушка распахнула дверь…и тут же застыла.       На её кровати по-хозяйски развалился Бен, закинув ногу на ногу и даже не соизволив снять сапоги. Эта картина показалась Геле возмутительной: эта мразь на ЕЁ кровати в СВОИХ сапогах! — Ты не приахуел ли? — закрыв дверь, Войт скрестила руки на груди. — Что-что? — переспросил Утопленник, приподнявшись на локтях. Чуть подумав, Ангелина исправилась: — Вы не приахуели, хозяин? — Другой разговор, — эльф откинулся на подушку, — конечно, всё равно грубовато, но мы это исправим. — Я так и не услышала ответа на свой вопрос, — сухо напомнила Войт. — А твой вопрос достоин моего ответа? — Определённо. — А я так не считаю.       Возникла пауза. Враги переваривали услышанное и обдумывали бяку, которую можно сказать друг другу. Утопленник смотрел в потолок, а Геля—на Утопленника. «Развалился, — мрачно думалось ей, — барин нашёлся! Поскорее бы месяц истёк…» — И чего ты припёрся? — девушка медленно прошла к Таниной кровати и опустилась на её край. — А у меня теперь традиция, — задрот сел, — приходить к тебе каждое утро и каждый вечер, чтобы у тебя настроение портилось. — Оно у меня портится при виде твоей рожи, — прошипела Ангелина. — А у меня оно просто тухнет, как только я осознают, что ты ещё жива, — Бен резко встал и буквально в одно движение оказался рядом с кроватью Шварц, то бишь рядом с Гелей. Та и среагировать не успела, как блондин, схватив её за шкирку, вздёрнул девушку в стоячее положение. Единственное, что она сделала—это вцепиться Утопленнику в руку. — Слушай сюда, — угрожающе зашептал парень Войт на ухо, — ещё одна такая выходка, как сегодня с чаем—и весь Интернет узнает о твоём вчерашнем позоре, причём я не поленюсь указать имена, заменив Фиар псевдонимом, ясно? — Вообще-то я сахар с солью перепутала… Нечаянно… — пропищала шатенка, так как ей было неудобно нормально говорить, ведь приходилось стоять на носочках. В этот момент девушка чувствовала себя балериной погорелого театра, потому что никакие другие театры ей не светят, ибо в балете она так же хороша, как Руся в голоде или Офф в антиэротике. — Да ты что? — задрот оскалился, — А соду ты мне тоже нечаянно подмешала? — Да как ты узнал, что там сода была? — негодующе воскликнула Геля и тут же об этом пожалела, поздно осознав, что сдала себя не только с потрохами, но и со всеми прочими органами.        Бен грубо встряхнул девушку. — Так и узнал, — холодно сказал он и разжал хватку. Ангелина рухнула на кровать. — Мудак, — злобно, но тихо сказала она, вложив в это слово всю свою ненависть и презрение к эльфу. — Нельзя называть хозяина мудаком, — осуждающе покачал головой Утопленник. — Хозяина нельзя, — согласилась Геля, — а мудака можно!       Задрот закатил глаза. — Радуйся, что я вымотался и разберусь с тобой завтра, — тоном вселенской усталости произнёс он. — Ага. Бегу и падаю, — съехидничала Войт, — вот до сих пор подняться не могу.       Проигнорировав её слова, Бен подошёл к столу, на которому стоял комп, встал на стул и стал постепенно исчезать в утробе монитора. Ангелина собралась уже облегчённо и по-царски вздохнуть, как вдруг ещё не скрывшийся с глаз долой, из сердца вон, из почек прочь Утопленник обернулся. — Кстати, — неожиданным для него миролюбивым тоном сказал он, настолько миролюбивым, что Геля насторожилась, заранее придумывая какой-нибудь гадкий ответ. — Что? — осторожно спросила она, подозрительно сощурившись. — Неплохо целуешься, — бросил эльф и, прежде чем Войт успела среагировать, окончательно скрылся.