Самый лучший враг.

      Геля открыла глаза. Перед её взором предстало что-то белое. Девушка сощурилась и с выражением лица аля «Ты шо такое» уставилась на это что-то, и только минут через пятнадцать до неё дошло, что это потолок. Шатенка перевернулась на бок. Вернее, перевернулась бы. Тело болело так, будто Войт пробежала несколько километров, затем сдавала норматив по заплыву на 500 метров (и срать, что она не умеет плавать), потом пахала на огороде (только на чьём?), закапывала трупы и напоследок поиграла с Салли. «Неужели я вчера так много выпила?» — мысленно удивилась девушка, пытаясь вспомнить, что же такое она пила и что вообще вчера произошло. Как не напрягался её бедный мозг, ничего стóящего и нестóящего ей на ум не пришло. Вспомнив, что в любой непонятной ситуации нужно лечь спать, Ангелина закрыла свои глазоньки.       И тут её как горячим утюгом в рожу шибануло. Забыв о боли, девушка резко села на кровати. Плед, скрывавшийся до этого момента её тело, упал, обнажая миру голую грудь Войт с засосами. Мгновенно всё вспомнив, шатенка, закрыв лицо руками, откинулась на подушку и заревела точно малое дитя, которому вставили пиздюлей.       Её изнасиловали. Вернее, изнасиловал. Утопленник-то был один. Наверно…       В данный момент Геле стало противно её тело. Она, свернувшись калачиком, отвернулась к стене, сотрясаясь от рыданий. В голове даже промелькнула банальная мысль покончить с собой, но нет… Так легко ей от этого позора не избавиться. Возможно, что и на том свете чёртики будут подъёбывать её во время пыток. Камера с тем видео сейчас казалась сущей хуетой. Лучше бы Утопленник тогда показал его крипи, чем…       И девушка заревела пуще прежнего. Так она прорыдала где-то полчаса. Потом слёзы кончились, и шатенка решила, что обязана пересилить себя и сходить в душ, дабы хоть немного смыть с себя этот позор. Еле-еле сев на кровати и свесив с неё ноги, она увидела, что планшет, наушники и бутылка ликёра, которая была наполовину пуста, довольно аккуратно стояли на тумбочке. «Какой заботливый», — со злобной иронией подумала Геля. Она уже потянулась к алкоголю, чтобы хоть чу-у-уточку захлебать своё горе, как заметила следы крови на своём пледике. Поняв, что это, вернее, откуда, девушка чуть было снова не заныла, но потом вспомнила, что у неё сломался слёзной канал и лишь шмыгнула носом. Соплей было дохуища.       Тут взгляд её красных от ещё невысохших слёз глаз увидел кое-что интересненькое. Чуть поодаль от пятна крови, на том же многострадальном пледу, были непонятные белые следы.       Минуту или больше, но какое-то время мозг Войт лихорадочно тупил. Она с лицом, которому бы позавидовал сейчас самый тупорылый идиот из всех наитупорылейших дебилов, пялилась на эти следы, пытаясь понять причину их происхождения, само происхождение и вообще что это. По истечении времени тупизма шатенка, разочаровавшись в своих умственных способностях, медленно поднялась с кровати. Тут у неё зачесался нос, и Геля немедленно его почесала, сопроводив это действие мыслью «К пиздюлям».       И именно на этом великом моменте извилины девушки шевельнулись, подкинув ей ответ на вопрос «А шо ента за хуета такая белая на моём пледике?».       Это была засохшая сперма.       От этого озарения Ангелину передёрнуло. Носопырка даже чесаться перестала. Войт с омерзением покосилась на плед, которым она укрывалась где-то с пятого класса, и он стал ей жутко противен. Бедная ткань, конечно, ни причём. Во всём виновато семя, принадлежащее, несомненно, Утопленнику. Подумать только! ОН КОНЧИЛ НА ЕЁ ПЛЕД! «Хоть не в меня, и то радует», — мелькнула мрачно-оптимистичная мысль, хотя оптимистичности в данной ситуации вообще не было места. Гелю, можно сказать, избили, изнасиловали прямо на её кровати, не дали побухать и испачкали её родненький так-много-раз-упомянутый-мною-выше пледик этими…сперматозоидами, во. Ахуенная ты штука, жизнь!       Ангелина всё-таки сходила в душ. Не спрашиваете, как. Я не смогу это описать, ибо это было целое шоу. А, не, смогу. По дороге в ванную комнату на девушку накатил приступ истерики. Она, прямо в полотенце осев на пол, начала безудержно хохотать. Просто так. Потом её хохот сменился рыданиями без слёз, а затем—психозом, во время которого девушка пинала ногами как-то провинившуюся перед ней стену, руками удерживая полотенце. Этот бзик сменился минутной депрессией, после которой Геля резко замкнулась. В самой ванне всё повторилось, и не один раз. Шатенка даже кулак себе в рот пихала, чтобы не заорать от той моральной боли и позора, которые разрывали её изнутри. Вобщем, было весело (ага, очень).       А в комнату уже вернулась Танюха, которая была похожа на что-то среднее между совой, мочалкой и пьяным бомжом-убийцей. Она, согнувшись, сидела у себя на кровати, вперив задумчивый взгляд в пол и словно размышляла о смысле жизни. Как только Геля открыла дверь спальни, чтобы поскорее скрыться из коридора со своим заплаканным ебалом, Швар резко повернула голову в её сторону. Это было похоже на скример. Войт от неожиданности подпрыгнула, чуть не вылетев в коридор и уронив зубную щётку. — А ты чё такая пьяная? — удивилась жертва недотраханного-ревнующего геймера. — А ты чё такая трезвая? — одновременно с ней изумилась Танька, вопросительно приподняв брови. — Точнее, я не это хотела сказать… А ты чё такая не такая? — Какая не такая? — не врубилась Геля, поднимая щётку и закрыв дверь. — Такая не такая, — пышнотелая что-то вырисовала руками в воздухе, пытаясь этим самым объяснить подруге, какая же она не такая. — Такая не такая это какая? — пролепетала та, запутавшись. — Такая. — Так я же вроде не такая… — Ты такая не такая, что прямо какая. — Да какая не такая? — Нет, какая такая, это ты не такая, а не какая! — Да какая такая не такая?! — Такая какая, а ты—не такая! — Я не такая, я никакая! — Ты не какая, ты не такая никакая.       У Ангелины перегрелись мозги. Она с тихим «мямпшмяхпшямбябмя» принялась осторожно массировать виски. — Святой Лью! — неожиданно воскликнула Шварц, вскочив с кровати и даже не зашатавшись. — Не такой уж он и святой, — продолжая массаж, хмыкнула Геля. — Кто? — невъехала Таня. — Лью твой. — Лью? Какой? А, да, мой Л…КХА, ОН НЕ МОЙ ВООБЩЕ-ТО! Я…ГХМ…ОШИБЛАСЬ, ДА! — В чём же? — Не тому помолилась. Так… О чём я?.. Вот блин, ты меня сбила! А, вспомнила… Святые бабушкины котлетки! Войт, откуда у тебя столько засосов?!       И Танюха ткнула пальцем в шею шатенки, а затем сместила его на её ключицу и ниже, к начинающемуся горизонтальному препятствию в виде полотенца. Геля проследила за шварцовским тыком, и от увиденного ей стало тошно. — Лучше не спрашивай… — прошелестела она так тихо, что любой дух второй раз сдох бы от зависти. — Но я уже спросила! — напомнила подруга. Не отвечая, Ангелина прошла к своей кровати, поджала колени к подбородку и, уткнувшись в них лбом, указала на пятно крови на пледе. Её тычок чуть сместился, показывая на пол, и девушка, не услышав никаких комментарий от пышечки, изменила его направление на верное, вновь приняв свою трагичную позу. — Это что? — после пяти минут разглядывания сего непонятного субъекта, наконец соизволила спросить Танька. — А ты догадайся, — не поднимая головы, предложила Геля. — Кровь, что ли? — выдала первый вариант Шварц. — Браво, — Ангелина вяло поаплодировала. — А теперь совмести её с моими засосами. Что получается?       Танюха задумалась. — Ты порезалась? — наивно предположила она. Войт с великими усилиями оторвала лоб от колен и посмотрела на шатенку взглядом аля «Ты начинаешь удивлять меня своей ебанутостью». — Нет такой буквы, — вспомнив про «Поле чудес», сказала потерпевшая. — Крутите барабан.       Пышнотелая закусила губу, смерив подругу изучающе-подозрительным взглядом. — Только не говори мне, что ты… — начала она и запнулась, подбирая слово поприличней. Не подобрав, она договорила: —…трахалась с кем-то. — К огромному сожалению ты почти угадала, — кисло отозвалась Геля. Танька же, с глазами по пять арбузов, медленно осела на её кровать, чуть дальше от этих пятен. — Ты? — не поверив, переспросила она. — С кем-то спала? — Не я, а со мной, — теребя край полотенца, пробубнила Войт. В носу защипало. — У меня, между прочим, совсем такого желания не было…       Шварц прикрыла рот ладошкой. — Тебя изнасиловали?.. — ахнула она. Ангелина, тормознув, подавлено кивнула. — И я уверена, ты догадаешься, кто… — тихо сказала шатенка. Голос её сорвался, слёзной кран починили, и девушка вновь заплакала.       Танюха растерялась. Подсесть сейчас к подруге и, гладя её по спине, бормотать «Ну не плачь, моё маленькое чудов…чудо, всё будет хорошо…» было не выходом, к тому же, Геле бы это не помогло. Идти же и набивать рожу Утопленнику (а в том, что это сделал именно он, Шварц была уверена так же, как когда-то у доски, когда она с твёрдостью и решимостью отвечала, что 1+1=3) тоже было не оптимально. Тогда девушка сделала то, до чего додумалися её мозги, а именно: села рядом с Гелей и, уставившись в пол смущённо-даунским взглядом, пробормотала: — А я ведь тоже уже этого… Самого… Того…       Всхлипы вмиг стихли. Войт подняла на пышнотелую красные глаза, а её выгнутая бровь так и говорила «Щито блеять?». Шварц сразу смекнула, что, как только произошедшее с Ангелиной останется в прошлом, то ей (то бишь Таньке) пиздапиздапиздапиздец. — Чё? — только и произнесла ахуевшая от такой недоновости шатенка. И Тане, скрепя сердце, пришлось рассказать ей о сцене в ванной и её последствиях.       Геля внимательно слушала, и от каждого слова пышечки её мордашка всё больше вытягивалась, глаза становились неебически огромными, а рот принимал размеры чёрной дыры. В конце сей извращённой подробностями (а как же без них-то?) истории лицо Войт выглядело довольно жутко. Джефф бы и тот обоссался, увидев его. От смеха. — Я что-то не поняла… — медленно проговорила она. — Мне что, всё заново рассказывать? — застонала Шварц, замученно повернувшись к слушательнице. Пересказ этой «романтической» истории давался ей отнюдь не легко. — Да не перебивай ты! — Геля сердито ударила кулаком в стену. — Я вот сбилась! — она откашлялась, настраиваясь на предыдущую волну охуевания и придавая своему лицу такое же дебильно-ужасно-угарное выражение. — Я что-то не поняла… ТЫ УСПЕЛА ПОТРАХАТЬСЯ В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА ДО МЕНЯ ДОМОГАЛСЯ УТОПЛЕННИК?! — Я просто хо… Так, а до тебя что, эльф-игроман домогался?!       И тут Войт в который раз за существование этого фанфика захотела, чтобы её язык покинул своё место жительства. — Эта отдельная история… — смущённо пробормотала она. — Лучше скажи: ты и крипи действительно поверила, что мы пара? — А почему бы и нет? — удивилась Таня. — Вы очень гармонично смотритесь, к тому же…       Договорить ей не дал раздлавшийся лошадиный хохот. Ржала, как все наверно поняли, Геля. — Пара? — хохоча, переспросила она. — Гармонично смотримся? Танечка, мы враги! И вчера у нас была одна цель—выставить Роксану за порог, хотя мне эта идея с названной девушкой вообще не понравилась. Мы не вместе, Тань, и никогда не будем. Ну, после произошедшего точно…       Тут девушка задумалась, приложив палец к губам. — Чего это ты делаешь? Проверяешь мозговую активность? — заметив ступорное состояние подруги, поинтересовалась Танюха. — Я придумываю план своей жестокой мсти, — деловито пояснила Ангелина. — По идее, я сейчас должна страдать и ныть, но на это у меня, к радос…кхм…к сожалению нету времени.       Шатенка бодро встала, откинув в сторону полотенце и оставшись стоять голышом. Шварц изумлённо вскинула брови и вытянула губы трубочкой. — Хуя се ты дрища, — после минуты внимательного изучения подруги подытожила она. — Ты не на этом сейчас должна зацикливать своё внимание! — Геля прикрыла руками своего недомамона. — Ах да, прости, ты же мне тут рожаешь супер-пупер-мега-злодейский план мести… И как? Родила? Похвастаешься дитём? — Конечно, родила.       И Ангелина, снова подсев к подруженции, горячо ей что-то зашептала.