Скрывать чувства, владеть лицом, делать то же, что другие — всё это стало инстинктом. Джордж Оруэлл. 1984
***
Очередное утро в начале августа 1984 года было не по-летнему туманным. Впрочем, Вальбурга не выходила из дома уже несколько лет, потому не обратила внимания на погоду за окном. Женщина давно потеряла счёт времени. Каждый день состоял из множества мелких привычных ритуалов. Она просыпалась от боя зачарованных напольных часов. Они стояли в гостиной и были достаточно громкими, чтобы разбудить всех жителей дома на площади Гриммо. Когда-то маленький Сириус пытался их сломать, чтобы спать подольше, но лишь сильно намудрил с чарами. Орион с трудом наладил часы к вечеру, и они перестали шумно отбивать на весь дом каждый прошедший час. Затем Вальбурга тщательно подбирала платье и домашнюю мантию. Она не ждала гостей — давно перестала ждать кого-то — просто не могла себе позволить выглядеть неряхой. Каждая пуговица была застёгнута; волосы собранны в пучок, все пряди идеально ложились в причёску. Седые контрастировали с чёрными, но женщина не видела смысла это исправлять. Казалось, каждый день очередной волос терял свой тёмный цвет. Утренний чай сопровождался чтением корреспонденции. Ей было плевать на события внешнего мира, но газеты помогали создавать ложное чувство вовлеченности в общественную жизнь. Иначе Вальбурга давно бы считала себя мёртвой. После завтрака женщина разговаривала со своим портретом. Обсуждала новости, говорила о непроходящей ненависти к магглам и волшебникам-предателям: именно они отняли у мадам Блэк старшего сына. Вальбурга не знала, почему её портрет так стар. Возможно, художник двадцать лет назад предполагал, что она проживёт до ста пятидесяти, не меньше. Женщина уже сейчас, в пятьдесят девять лет, покорно ждала, когда наконец умрёт. Обед, библиотека, ужин и целый вечер, плавно перетекающий в ночь, на сожаления. Первым пропал её любимый сын. Вальбурга понимала, что детей надо любить одинаково, но Сириус сбежал от неё, бросил семью, и любить его было больно. Регулус был не таким ярким, как старший брат, зато намного более понимающим сыном. Достойным наследником. Он был слишком скрытным, зато всё, что он показывал родителям, было совершенным. Пусть Регулус никогда не говорил, что ненавидит магглов. Однажды ему и вовсе пришло письмо от какой-то девушки с явно маггловской фамилией. Он хорошо разбирался в Тёмных искусствах, но не любил их практиковать. Регулус умел скрывать свои недостатки за достоинствами, а Сириус, наоборот, выпячивал своё иное мнение и гордился им. Орион часто говорил ей, что такой Сириус мог родиться только у них. Ещё бы, они сами пошли против семьи, когда поженились. Брак между троюродными братом и сестрой был обычным случаем в чистокровном обществе, но они не должны были носить одну фамилию. Орион был достаточно настойчив, а Вальбурга — отчаянно смелой. И оба эти качества передались Сириусу, что принесло столько боли и проблем его родителям. Если о смерти Регулуса женщина могла лишь догадываться по черепу на гобелене, то Орион умирал у неё на руках. Почему сравнительно молодого мага победила драконья оспа, от которой обычно мрут старики и дети? Почему болезнь не забрала и её жизнь? Муж был младше Вальбурги. Она даже помнила их первую встречу: ей было шесть, когда двухлетний Орион закатил истерику из-за сломавшегося солдатика и заткнулся лишь от Силенцио его матери. Она не обращала на него внимания, считая неразумным ребёнком, пока тот не победил на дуэли выскочку Абраксаса Малфоя, оскорбившего Блэков и, в частности, её. Забавно, что его сын, Люциус, выбрал в жёны девицу из, как он сказал, «сумасшедшей семейки высокомерных тупиц». Они скрывали свои отношения, правда, Альфард, её младший брат, догадывался обо всём. Его понимающие взгляды и глупые шуточки, едва не раскрывавшие эту тайну, доводили Вальбургу до бешенства. Впрочем, он так ничего и не рассказал, возможно, не успел, потому что Орион сделал ей предложение сразу после окончания школы на рождественском ужине, когда собралась вся семья Блэков. Вальбурга, в свою очередь, никому не говорила, даже самому Альфарду, о своей осведомленности, что его больше привлекают мужчины. Женщина уже не плакала каждый вечер. Слёзы не могли искоренить пустоту, которая образовалась от смерти мужа и сына. От них просто опухали щёки и болели глаза. В апреле 1984 года к ней пришла любимая племянница. Беллатриса напоминала молодую Вальбургу во многом, но была несколько ярче. Большинство чувств девушки имели крайние значения, для неё не возникало середины. Мадам Блэк презирала магглов, сравнивая с надоедливыми насекомыми, а Лестрейндж хотела их истребить. Вальбурга на всё пойдет ради семьи — Белла фанатично поклонялась Темному лорду и ловила каждое его слово. И сейчас она была счастлива. Её лорд победил. В мартовской газете на одной из последних страниц засветился некролог Дамблдора. А затем из прессы посыпались новости обо всех преобразованиях сложившейся системы: новые представители власти, новые предметы в Хогвартсе, новая государственная идеология о превосходстве чистокровных. Таких, как сама Вальбурга. Исполнилось одно из её желаний, но счастливее она не стала. Внешний мир стал чужим. Дом Блэков опустел. Белла обещала часто навещать тётушку и поймать Сириуса, чтобы вернуть домой. Она говорила об инновационных чарах, меняющих мышление чистокровным волшебникам, которые шли против новой власти. Вальбурга много знала о магии разума, потому понимала: если Сириуса вернут, то это будет уже не он. Лишь его бледная оболочка. Спасение для рода Блэков и проклятие для всё ещё любящей матери. Женщина даже послала сыну письмо, в котором умоляла либо вернуться домой, либо покинуть Британию. Сова вернулась обратно с распечатанным конвертом и яростной припиской: «Ни за что!». В тот день Вальбурга плакала. Беллатриса действительно навещала её раз в месяц или два. Иногда вместе с мужем: Рудольфус был статным мужчиной с серьёзным лицом. Характером он напоминал Ориона, только вот любви между ним и Беллой не было. Дополнительно омрачала их брак неспособность девушки иметь детей. Они были вместе даже не как друзья, а как сторонники. Если бы их взгляды разнились — один бы точно придушил во сне другого. Два раза приходила Нарцисса. Во второй визит она взяла с собой совершенно очаровательного и до ужаса капризного сына, маленькую копию Люциуса. Младшая дочь Сигнуса всегда была послушной умницей, сейчас стала образцовой женой и матерью. Она предлагала Вальбурге переехать к младшему брату, отцу Нарциссы, чтобы не сгорать от одиночества, разгоняя мрак дома на площади Гриммо. Но женщина никогда не любила жену Сигнуса, Друэллу, которую считала слишком мягкой для Блэков. Туман немного пропал к обеду, когда Нарцисса пришла к ней в третий раз. Сегодня её сопровождал муж. У Вальбурги не было аппетита, поэтому она решила выпить чашку чая в гостиной. Неожиданно перед ней с хлопком возник Кричер. Она ненавидела подобное появление, и эльф это прекрасно знал, значит, он пришёл сообщить что-то срочное. — Хозяйка Вальбурга, к вам гости, достопочтенные мисс Цисси с мужем, Люциусом Малфоем, — проскрежетал домовик с низким поклоном. — Кричер должен накрыть на три прибора в столой? — В его голосе сквозила надежда. Женщина сердито поджала губы. Домовой эльф искренне заботился о ней с самого рождения и никогда не пререкался. Но если ему что-либо не нравилось, Кричер ненавязчиво пытался это исправить. Например, накормить не пообедавшую хозяйку, прикрываясь гостеприимством. — Нет, проводи их сюда и налей чай, — повелела Вальбурга и мельком осмотрела себя. Чёрное платье слегка помялось, но исправить это быстро не получится. Она успела разгладить особо заметные складки, когда дверь в гостиную открылась. Нарцисса выглядела необычайно взволнованной, пусть и пыталась скрыть своё состояние за маской холодной вежливости. Вошедший сразу за ней муж владел лицом намного лучше. Вальбурга встала, чтобы поприветствовать гостей. — Добрый день, тётушка, — произнесла девушка и порывисто, излишне эмоционально приобняла её и чмокнула в щёку. — Мадам, — кивнул Люциус, слегка пожимая руку женщины. — Как ваши дела? — Всё хорошо. Присаживайтесь. Вальбурга села обратно и внимательно рассмотрела Малфоев. Она мало знала о нынешней моде, но Люциус, скорее всего, пришёл к ней сразу из министерства. Нарцисса была одета для похода в гости, но довольно скромно. Оба были в тёмных мантиях. — Полагаю, вы не просто так пришли без предупреждения, а хотите сообщить некие новости? Кричер тихо вошёл с подносом и налил две чашки чая. Нарцисса посмотрела на мужа с немой просьбой. Тот медленно моргнул и безэмоционально протянул: — Вы совершенно правы. Повисла тишина. Племянница спрятала дрожащие губы за чашкой чая, пока Люциус собирался с мыслями. — Так говорите, — не выдержала Вальбурга. — Ваш сын мёртв. — От этих слов её сердце затихло. — Авроры убили его сегодня ночью, вместе с Джеймсом Поттером, они сопротивлялись. Почему-то стало легче. Намного легче, словно нить, на которой висел тяжкий груз беспокойства, наконец оборвалась. Сириус умер, но погиб в битве. Непокорённый. Женщина чувствовала гордость за сына. Нарцисса судорожно выдохнула и поставила чашку на столик. Её руки тряслись, девушка постаралась унять дрожь, сжимая дорогую ткань мантии. Она пока слишком молода, да и унаследовала некоторую мягкость матери. — Это не все новости, мадам, — бесстрастно продолжал Люциус. Вальбурга, не доверяя своему голосу, кивнула. — Сириус Блэк, — имя сына ножом воткнулось в её сердце, — как сообщили в Гринготтсе, оставил конкретного наследника. Женщина удивлённо приподняла брови. Кто этот наследник? Тайный ребёнок? Кто-то из жалких остатков оппозиции? Некий маггл, просто чтобы позлить мать? — Это Гарри Поттер, сын Джеймса и Лили Поттеров. — Предателя крови и грязнокровки, — зло прошептала Нарцисса. Она явно была недовольна, что наследство её семьи перейдёт непонятно кому. Тут же возник вопрос, откуда Малфои знают о наследнике? И ответ находился прямо в вопросе: Малфои редко упускали выгоду. Драко был самым ближайшим родственником Блэков и единственным возможным наследником, если бы Сириус никого не объявил. Получается, перед тем, как сообщить о его смерти, Малфои проверили завещание. — Вот как, — сухо сказала женщина. — И где этот ребёнок? — На рассмотрении, — ответил Люциус и прищурился. — Его вместе с матерью обнаружили в доме, с которого слетело заклятье Фиделиуса. Похоже, Блэк был хранителем тайны. — Он полукровка, его определят в какую-нибудь подходящую семью, — тихо пояснила Нарцисса. Похоже, спокойная реакция тётушки помогла ей взять себя в руки. «И кем он вырастет, наследник Блэков, в этой подходящей семье?», — устало подумала Вальбурга. Насколько ей было известно, Поттеры — Джеймс и Лили — оба учились на Гриффиндоре. Тенденции таковы, что гриффиндорцы сейчас занимают самые низшие места в людской иерархии, даже Хаффлпафф не настолько принижают. Получается, Гарри Поттер вырастет либо забитым, либо сопротивляющимся глупцом. Дети всегда идеализируют погибших родителей, поэтому более вероятен второй вариант. Получается, всё наследство Блэков спустится на бессмысленную героическую борьбу с существующей властью. Отвратительная перспектива. — Почему вы не лишили Сириуса наследства? — полюбопытствовал Малфой, и Нарцисса недовольно цокнула на его вопрос. И что Вальбурга должна ответить? Она просто любила сына. — До последнего надеялась, что он одумается. Такие просчёты, знаете ли, свойственны всем родителям. Люциус со скепсисом хмыкнул, но его жена согласно прикрыла глаза. Мадам Блэк вспомнила об отложенном чае, подогрела его с помощью заклинания и сделала глоток. Кричер обеспокоенно топтался рядом, не тревожа хозяйку и гостей, но имея неутолимое желание броситься выполнять их поручения. Он выглядел довольным, наверняка считал, что мёртвый Сириус не сможет ещё больше разбить сердце матери. Вальбурга вновь задумалась о Гарри Поттере. В памяти всплыла картинка шумного лохматого мальчика Джеймса, на которого с восторгом указал ещё не отдалившийся от семьи Сириус, говоря: «Это мой лучший друг!». Регулус тут же скуксился и грозно проводил глазами Поттера, обнимающего свою мать. Ведь до Хогвартса сыновья Вальбурги были друзьями, единственными друг для друга, потому и лучшими. В тот момент она строго сказала следовать за ней, поскольку была сильно разочарована попаданием наследника на Гриффиндор. Это было начало рождественских каникул после первой долгой разлуки с Сириусом. Последнее их рождество вместе. Со второго курса он не приезжал домой. — Тётушка, — отвлекла от воспоминаний Нарцисса, — почему бы тебе не взять этого Гарри Поттера на воспитание, раз он стал твоим наследником? Мальчик ещё маленький, ровесник Драко, ему едва исполнилось четыре. Казалось, даже Люциус удивился подобному предложению жены. Вальбурга не знала, что ответить. — Ты ведь воспитала Регулуса, — напомнила девушка, мягко игнорируя факт существования второго, недостойного для семейства Блэков сына. — Мы все очень скорбим по нему, и Тёмный лорд тоже отметил, что не рад потере такого союзника. Белла обязательно бы отомстила за него, если бы мы знали, кто из орденцов его убил. Регулус был настоящим Блэком. Я уверена, что ты сможешь и из Поттера воспитать хорошего наследника. Малфой задумчиво кивнул и одобряюще сжал руку жены. Та тепло ему улыбнулась. Вальбурга испугалась этого предложения. Она боялась не предполагаемой ответственности, нет. Но она уже почти смирилась с окончанием жизни, тем более сейчас, когда умерла последняя её надежда — Сириус. Её больше ничто не держало на этом свете. «Цисса более проницательна, чем я думала», — поняла женщина. Племянница знала, что лишь живой Сириус помогал Вальбурге продолжать существовать. И, как большинство Блэков, Нарцисса глубоко ценила семейные связи и не могла позволить тётушке зачахнуть от одиночества. Возможно, так на неё повлияла новая фамилия, но мадам Малфой выросла весьма хитрой. — Интересная идея, — сдержанно отозвалась женщина. — И ты думаешь, что меня сочтут подходящей семьей? — Люциус вам поможет, как и Белла, — с очаровательной улыбкой Нарцисса передала все проблемы в чужие руки. — Ты ведь сможешь? — обратилась она к мужу. Малфою явно не понравилась столь открытая манипуляция жены. С другой стороны, он не сказал, что переговорит с Лестрейнджами, переводя стрелки дальше. Он обдумывал, как извлечь выгоду. Вальбурга снисходительно ухмыльнулась от мысли: «Абраксас воспитал свою полную копию». — Пожалуй, это будет совсем несложно, — протянул Люциус. — Только вам придется выйти из дома, мадам. Вы готовы к этому? — Я считала, что Малфои способны почти на все, но раз так необходимо, то я вам помогу, — с серьёзным видом вернула шпильку Вальбурга. У Нарциссы дрогнули уголки губ. — Я пришлю вам письмо, — холодно произнёс мужчина, вставая и протягивая руку жене. После недолгих прощаний, мадам Блэк тяжело вздохнула и подошла к окну. Уже ничего не могло ей показать, что утром было туманно. Из-за облаков выглядывали яркие лучи солнца, падающие на зеленеющую маггловскую улицу. Вальбурга стояла и вспоминала своего непослушного сына, а из её тёмных глаз текли слёзы.***
Министерство магии встретило Блэк обеспокоенными лицами. Люди откровенно боялись новой власти. Можно было сразу увидеть, кто чистокровен и верен Тёмному лорду, а кто имеет сомнительное происхождение или незаконные мысли. Её сопровождал Люциус, который был более любезен, чем в прошлый раз. Неизвестно, повлияла на него Нарцисса или он решил подружиться с Вальбургой, которая вновь вступала в игру. Впрочем, разыгрывать было нечего: делёжка власти явно уже прошла. Тёмный лорд расставил свои фигуры. Знаменитый фонтан магического братства убрали. Теперь атриум украшала статуя из чёрного камня. Волшебник и волшебница сидели на тронах, слепленных из человеческих, явно маггловских, тел. Под ними были выгравированы золотые буквы: «МАГИЯ — СИЛА». Вальбурга находила эту статую более уродливой, чем предыдущий фонтан, а главные идеи нелепыми у обоих произведений искусства. Ведь статуя словно показывает, что магглы необходимы волшебникам, пусть и в качестве мебели. — П-послушайте, я в родстве с Шафиками, просто дальнем! — раздавался справа взволнованный голос какого-то мужчины. — Это какая-то ошибка! — Дали повестку в Комиссию по учету маггловских выродков, — тут же пояснил Малфой. — Каждый день находятся недовольные. Не понимаю, если они действительно несут в себе чистую кровь, то не должны волноваться. Женщина вдумчиво кивнула, провожая прищуренным взглядом громкого незнакомца. Она отметила, что его нос действительно напоминает типичный нос мужчин семьи Шафиков. С дежурным разговаривал Малфой, Вальбурга лишь смерила парнишку презрительным взглядом и протянула палочку для регистрации. У лифта среди обыкновенной для этого места толпы они встретили нового министра магии. — Министр Нотт, — пожал ему руку Люциус. Нотт, ещё не поседевший, но уже явно немолодой мужчина, приветливо ему улыбнулся и перевёл взгляд на Вальбургу. Та протянула руку и сухо произнесла: — Поздравляю с назначением, Абсалон. Его губы растянулись шире, обнажая ровные зубы, а в уголках глаз собрались морщины. — Вальбурга, — Нотт поцеловал руку женщине, — не ожидал тебя здесь встретить. Мы не виделись так давно, что ты должна поздравить меня с рождением сына, для начала! Он рассмеялся, а мадам Блэк скривила губы, пытаясь улыбнуться. Когда-то Абсалон был лучшим другом её брата Альфарда, пока не дал себя заклеймить Тёмному лорду. Очень давно. — Поздравляю, — с некоторой теплотой сказала Вальбурга. — Теодору почти пять, — уточнил Люциус, намекая на оторванность женщины от жизни. — Боюсь нам пора, министр. Дела не ждут, сами знаете. — Конечно, конечно, — весело согласился Нотт. — Мадам, буду надеяться, что мы ещё встретимся. — Он бережно пожал руку Вальбурге на прощание. Пока они спускались в лифте на второй уровень, Малфой пристально рассматривал женщину, пытаясь, верно, отыскать причины подобной любезности новоиспечённого министра. Блэк игнорировала этот взгляд. Когда-то давно Абсалон признавался ей в любви и требовал разорвать помолвку с троюродным братом, а затем долгое время не мог найти подходящую жену. Шесть лет назад всё же смог и сразу обзавёлся сыном. В Отделе магического правопорядка царила жуткая атмосфера. Какая-то женщина рыдала, умоляя пустить её к мужу, другая буквально тряслась, прижимая к груди кипу бумаг. Нескольких мужчин вели с заломанными руками в сторону судебного зала. Впрочем, Вальбурга видала и не такое. Специально назначенные авроры следили за остальными, никто не смотрел им в глаза. «Легилименты», — поняла женщина и от скуки с вызовом посмотрела на одного из них, скрывая разум с помощью окклюменции. Аврор озадаченно нахмурился и направился к ним. — В чем дело? — раздраженно спросил Люциус. Аврор немного побледнел, заметив его рядом с Вальбургой. — Мистер Малфой, эта мадам… — О, Люциус! — перебил его задорный голос. К ним приблизился долговязый молодой мужчина с каштановыми волосами, в котором женщина узнала брата Рудольфуса — Рабастана Лестрейнджа. Тот увидел недовольного аврора и сердито нахмурился: — В чём дело? Ты не узнаешь мистера Малфоя? — Нет, просто женщина… — В мадам Блэк можно не сомневаться, — прервал его Люциус. Лестрейндж за пару секунд внимательно рассмотрел Вальбургу, и в его глазах мелькнуло узнавание. — Мадам Блэк, — Рабастан уважительно кивнул, — у вас всё в порядке? — Конечно, мистер Лестрейндж, — сухо ответила женщина. Аврор тут же отошёл, и Малфой проводил его злопамятным взглядом. — Ты занят? — обратился к нему Лестрейндж. — Мы по делу Гарри Поттера. Это не займёт много времени. — Ах да, Белла была очень удивлена вашим решением, — Рабастан слегка улыбнулся Вальбурге. Если он говорит, что Беллатриса была удивлена, значит, она была в шоке. В плохом смысле, скорее всего. — Надеюсь, никто не пострадал? — бесстрастно поинтересовалась она. Лестрейндж усмехнулся: — Вам не стоит об этом беспокоиться. Люциус, зайдёшь ко мне, как закончишь? — Хорошо. Он попрощался и пошёл дальше, на ходу подзывая побеспокоившего их аврора. Блэк не смогла сдержать любопытства: — Какая у него должность? Малфой высокомерно протянул: — Глава авроров. Не слишком хороший, как вы могли заметить. Его не слушают подчинённые. — Он ещё молод, — зачем-то сказала женщина. Люциус хмыкнул. Они завернули направо и остановились у пятой двери с поясняющей табличкой: «Комиссия по делам несовершеннолетних волшебников, лишившихся родителей и/или опекунов». Вальбурга не могла точно сказать, существовала ли эта комиссия до установления власти Тёмного лорда. Внутри оказался маленький кабинет с множеством шкафчиков, заполненных скрученными пергаментами, и тремя дверьми в другие комнаты. За единственным столом сидела кудрявая улыбчивая женщина, имевшая располагающий и добрый вид. — Добрый день, мистер Малфой, — тепло произнесла она. — А вы, наверно, мадам Блэк? Приятно познакомиться, Маргарет Фоули. Вальбурга сдержанно кивнула. — Добрый день. Документы готовы? — Люциус перешёл сразу к делу. — Да-да, нужна только подпись мадам Блэк. Подойдите сюда. После скорого осмотра текста и нескольких подписей, Фоули вновь добродушно защебетала и попросила подождать, уходя в соседнюю комнату. Малфой решил уйти. — Дальше вы сами, мадам. Не потеряетесь? Блэк насмешливо хмыкнула. — И не надейтесь. Благодарю за помощь, Люциус. Он ухмыльнулся и кивнул, перед тем как выйти за дверь. Вальбурга нервно поправила мантию. Она не была полностью готова ко встрече с маленьким мальчиком. На всякий случай она перечитала свои заметки, сделанные во время детства сыновей. От этого лишь возникло раздражающее чувство беспомощности. Вдруг она вырастит второго Сириуса? Или ребенок окажется несносным, и она не сдержится и проклянёт его чем-то вроде Круцио? От размышлений отвлекла вернувшаяся Фоули, ведущая за руку затихшего мальчика. — Вот, Гарри, познакомься — твой новый опекун, Вальбурга Блэк. Маленький Поттер был ужасно похож на своего отца. Те же растрёпанные чёрные волосы, прямой нос и упрямые губы. Яркие зелёные глаза, сейчас удивлённо (или напугано?) округлившиеся, он унаследовал от грязнокровки матери. В целом, Вальбурга посчитала его симпатичным, несмотря на нездоровую бледность. Возможно, он совсем не выходил из скрытого под чарами дома. «Что ж, зато легче привыкнет не выходить и из нового», — оптимистично подумала женщина. Под её строгим взглядом мальчишка сжался и попытался спрятаться за Фоули. Та неуверенно улыбнулась и подтолкнула его вперёд. — Он довольно стеснительный, — пояснила она. — Рассказывал, что знал лично только родителей и крёстного. — Крёстного? — Да, называл его «Сири». — Сириус, — выдохнула Вальбурга. Гарри громко вздохнул, показывая заинтересованность. — Это мой сын, — объяснила Блэк. Она не была уверена, что Сириус не рассказывал крестнику про неё разные ужасы. Например, будто она каждый день ест младенцев, пытает магглов или сначала пытает младенцев-магглов, а потом их ест. Но, к счастью, маленький Поттер нерешительно подошёл к ней. Вальбурга протянула руку, и мальчик зачем-то её пожал. Она не сдержала улыбку и попросила: — Возьми меня за руку. Гарри смущённо опустил голову, но просьбу выполнил. Фоули дружелюбно попрощалась с ними и передала уменьшенный сундук с вещами мальчика. Пока они шли к лифту, Поттер молча крутил головой, словно пытался рассмотреть всё и всех. «Он ищет знакомые лица, ищет родителей», — поняла Вальбурга. Вслух же она строго сказала: — Прекрати так сильно крутиться. Мальчик тут же сжался и стал смотреть себе под ноги, изредка поднимая голову на чьи-то громкие реплики. В лифте с ним попыталась заговорить молоденькая работница министерства, но от реакции Гарри — он спрятался за Вальбургой — и строгого взгляда женщины она растерялась и отошла в другой угол лифта. В атриуме Поттер внимательно осмотрел новую статую, и Блэк не одёрнула его. Перед тем, как зайти в камин, пришлось взять мальчика на руки: вряд ли он имел большой опыт путешествий через камины. Смутные воспоминания и женская интуиция сочли вес ребёнка недостаточным. Гостиная дома Блэков встретила их привычной мрачностью. Кричер тоже был здесь, дожидался хозяйку. — Это твой новый дом, Гарри, — произнесла Вальбурга, стараясь добавить торжественности в свой заледеневший за годы одиночества голос, и поставила мальчика на пол. — Кричер, возьми вещи Гарри и размести их в его спальне. Женщина протянула домовому эльфу уменьшенный до размеров брошки сундук. Тот забрал его и исчез с хлопком после немого поклона. Поттер увлечённо осматривал новую обстановку, не отходя от Вальбурги. Его зажатость и страх слишком бросались в глаза. Блэк верно решила поселить мальчика на одном этаже со своей спальней. Конечно, она не даст ему прибегать по ночам к ней в постель или делать ещё какие-нибудь глупости. Но Гарри будет не так страшно, если кто-то будет жить за стенкой. Он неуверенно посмотрел на Вальбургу и открыл рот, словно хотел что-то сказать, но промолчал. Женщина высказалась первой: — Можешь звать меня «тётушка Вальбурга». — Тётушка Вальбурга, — тихо произнёс мальчик. — А где мои родители? Она тяжело вздохнула и посмотрела на гобелен, занимавший одну из стен гостиной. Взгляд упал на имена Ориона и Регулуса, а затем соскользнул к прожжённой дыре. — Ты их больше никогда не увидишь.