Сонный паралич

      В спальной было очень тихо, когда до открытия зала оставалось всего несколько часов. Теперь, помимо цифролунного сияния из окна, комнату тускло освещала лампа, стоявшая на прикроватной тумбе. Настенные часы монотонно отбивали свой ритм, словно шёпотом считая секунды. Странно, что Калхун не слышала их звуков в период своего ночного ужаса.       От сонного паралича не осталось и следа, только плохие воспоминания и усталость. Тамора лежала на кровати на животе, повернув голову к своему супругу и неотрывно глядя на него. Так лежал и Феликс, накрыв ладонью кисть руки ТиДжей и подарив ей тем самым душевное тепло.       После того, как Феликс с большим трудом вырвался из сильных объятий своей жены, успокоил её и убедил лечь и попытаться расслабиться, сержант всё рассказала ему об этой ночи. Всё, начиная с мучительного бега по «Долгу героя» и заканчивая тем, как она пыталась разбудить Мастера своим шёпотом. Калхун говорила тихо, её голос всё ещё хрипел, но его было намного лучше слышно. И знаете, никогда в жизни ей не было настолько приятно с кем-то говорить. Каждое произнесённое слово успокаивало Тамору и облегчало её внутреннее состояние. А ещё приятные ощущения приносила реакция Феликса.       Мастер слушал её молча, внимательно, старался обдумывать каждое слово сержанта, несмотря на затуманеное спросонья сознание. Он смотрел на неё так же, не отрываясь и очень сильно переживая за свою возлюбленную. Феликс не мешал ей рассказывать и, даже когда она на время затихала, обдумывая слова, молчал, чтобы не прерывать ход её мыслей. Круглое и смешное лицо паренька впервые в жизни выглядело настолько серьёзным и задумчивым. — Печи кирпичи… Как ты думаешь, что это было? — тихо спросил Феликс, убедившись, что девушка закончила своё повествование. Он постарался сделать как можно более расслабленное и спокойное выражение лица, чтобы не напрягать Тамми ещё больше. — Не знаю, Феликс… Может быть, случайно подцепила какой-то вирус. Надеюсь, этого больше не повторится, а то… Ещё раз я не выдержу, — после этих слов сержант закрыла глаза, не понимая, куда делась вся её сила и независимость. Калхун опустила голову и зажмурилась, чтобы выгнать из себя эти жалкие мысли и слова. Это было так обидно: понимать, что она жалуется кому-то на свои проблемы, что совершенно не допустимо в армии, но не прекращать этого делать, потому что выговориться безумно хотелось.       Калхун словно оказалась в полной темноте, но уже не страшной, а, наоборот, усыпляющей. Она тяжело дышала, мысленно ругая себя за такую слабость, которая как-то неожиданно вырвалась изнутри. Незаметно для себя Тамора нахмурилась и почти уткнулась лицом в подушку, но почувствовала, как к ней кто-то приближается. Тёплое дыхание Феликса заставило её расслабить мышцы лица, а потом почувствовать на губах приторный поцелуй.       Атомная женщина снова открыла глаза: теперь Мастер ещё ближе к ней, и это так приятно. Калхун усмехнулась: ещё недавно она сходила с ума от ужаса, а теперь чувствует спокойствие и умиротворение. И всё благодаря коротышке-стоителю, который так заботливо гладит её по мятым волосам. Когда тебе страшно, то засыпай. Когда тебе страшно, то засыпай... — Даже если снова случится что-то подобное, Тамми, я всё равно буду рядом, — стараясь затолкать в эти слова как можно больше уверенности, сказал наконец Феликс, всё ещё всматриваясь в бледное лицо Калхун, — Я ведь люблю тебя, Джей…       После этих слов губы сержанта снова дрогнули. Она в очередной раз закрыла глаза, не веря в то, что, кажется, становится сентиментальной дамой, и всё из-за Феликса и его нежностей. — Перестань, пожалуйста, — тихо сказала Джин, отворачиваясь от Мастера, хотя всё внутри хотело вернуться к нему, — Я тоже люблю тебя, но не нужно так часто говорить об этом. В первую очередь я солдат, а уж потом…       Атомная женщина осеклась, чувствуя взгляд Феликса на своей спине. Она стала сильно сжимать зубами сгибы на пальцах, чтобы физическая боль хоть немного перекрыла это глупое влечение. Жаль, что это не срабатывало. Через полминуты Тамора снова повернула голову к Мастеру, который всё такими же печальными глазами смотрел на неё.       Потолок снова оказался предметом внимания Сержанта с печальной биографией. Она рассматривала его, вспоминая ужасное чувство оцепенения, когда всё тело стало таким тяжёлым, словно мёртвым. Прежние ощущения стали медленно, но верно накрывать. Плечи резко дёрнулись, чтобы напомнить персонажу о том, что она ещё жива. — Я боец, Феликс. Я воин, — прошептала Калхун, чтобы не терять осознание чувства собственного голоса. Она легла на бок, уставившись в стену, хотя видела перед собой только картинки из мучительного сна. Снова и снова перед ней представали пугающие эпизоды, полные страха и тупой внутренней боли. Она стала резко принимать воздух, сама не контролируя неровность своего дыхания.       К спине прижалось что-то тёплое. Феликс снова обнимал, пытаясь снять напряжение и прижимаясь щекой между лопаток ТиДжей. Приятное ощущение разливалось по спине, оно вынудило Сержанта предать свои воображаемые доспехи и разрешить Мастеру добраться до её сердцевины.       Тамора и не заметила, как снова повернулась к Феликсу, как её губы примкнули ко лбу парнишки, а руки обвили его небольшое тело. Сердца стучали так близко друг к другу, что вместе создавали какую-то космическую музыку, которую услышать смогут лишь двое. Тонкими пальцами Калхун проводила по лицу Феликса, дотрагиваясь иногда до волос, ушей, шеи. Когда тебе страшно, то засыпай. Когда тебе страшно, то засыпай...       Иногда над ними смеялись другие персонажи игрового зала. Первое впечатление у всех было такое. Но лично Сержанту и её близким друзьям подобная разница в росте, характерах, образах жизни — всё это казалось таким милым. Все эти факторы безусловно важны, ведь если бы Феликс был высоким силачом с крепкими словами, а Тамора «хрупкой» и легкомысленной девицей… Это уже были бы не они. Не Феликс и Джин, не Милый Мастер и Атомная женщина, а кто-то другие.       Лёгкая улыбка легла на губы Сержанта, пока такие спокойные и ненавязчивые мысли обитали в её голове. Руки уже грелись под ночной рубашкой Феликса, а он тем временем лежал, уткнувшись носом в её бледную шею.       Так они пролежали всё оставшееся время: то ли час, то ли двадцать минут, но ночь казалась бесконечной. Их обоих отвлёк звук электронного будильника на тумбочке Феликса, рядом с его молотком. Устройство пищало резкими звуками и всё время раздражало строителя, а Калхун нравилось. — Подъем, солдат, — отчеканила блондинка, неохотно вынимая руки из-под нежно-голубой рубашки, — Нас долг зовёт.       Тамора быстро встала с кровати и услышала недовольные стоны позади себя. — Отставить жалобы, солдат, вставай, — она ещё раз толкнула Феликса, на что получила привычное «Да, мэм», и стала переодеваться. Тяжёлый и жёсткий костюм никогда не сравнится с лёгкой спальной одеждой, но в нём тоже есть своя прелесть. — Может, тебе не стоит сегодня никуда ходить? Поспи, отдохни, — тихо предложил Феликс, сползая с кровати, хотя сам заранее знал ответ. — Я здесь с ума сойду, если останусь дольше, чем нужно, — с ухмылкой сказала ТиДжей, оперативно одеваясь. Она смотрела на себя в зеркало, работая над выражением лица и возвращая себе прежний вариант голоса: громкий, чёткий и властный, — Не волнуйся, Феликс. Я буду получать удовольствие, убивая этих тварей. Уже не терпится вывернуть им кибер-кишки.       Тамора улыбалась, она выглядела уже намного более уверенной в себе, наконец-то узнавала себя в отражении зеркала. — Отомсти им за меня и за то, что они сделали со мной в твоём сне! — с энтузиазмом сказал Феликс, уже собравшийся и крепко державший в руке свой волшебный молоток. — Обязательно, Мастер, — после этих слов Калхун наконец полностью почувствовала себя настоящей Атомной женщиной. Ей не терпелось взять в руки бластер и многочисленными залпами раздробить мозги кибер-жуков.       Этот игровой, а точнее рабочий день отличался от всех предыдущих и последующих: никогда ещё Тамора Джин Калхун не воевала с таким удовольствием. Больше всего внимания она уделяла не обучению и крышеванию геймера, а собственному кайфу. Бежать теперь было легко. Легко было дышать. Мыслить. Играть. Любить. Не мешай, не перебивай. Засыпай, засыпай. Зависай, скоро будет май. Баю-бай, баю-бай...