Корень зла

Он перекинул обмякшее тело в ванную и повернул вентиль холодной воды. Сам опустился на синий кафель, зажав трясущиеся руки между коленями. Безнадежность... Единственное чувство, которое осталось в тесной квартирке, на окраине города. Нет, скорее в сарае, потерявшемся среди сотни таких же, затерянных в тени ярких огней большого города. Трущобы, заполненные нищими, наркоманами, бандитами и проститутками. Прогнившее насквозь место, ежедневно забирающее десятки, если не сотни жизней. Сам факт того, что он здесь, напоминает абсурдный сон, который не может быть реальностью. Из горла вырывается смешок, но Сасори подавляет, начавшуюся было истерику. Сейчас не время и не место. Сейчас ему надо быть сильным, потому что иначе никак. Если не он, то кто? Нет, он бы охотно переложил всю ответственность на чужие сильные плечи и первым бы укрылся за широкой и надежной спиной, но надеяться можно было только на себя. Потому что, сколько бы он не кричал, его никто не услышит. Потому что мир так устроен. Потому что другим людям плевать. Потому что он для них никто. Впрочем, они для него тоже. В ванной зашевелился Комуши и Сасори с облегчением выдыхает. Он только сейчас замечает, что с того момента, как перешагнул порог квартиры, дышал через раз. Липкий страх, сковывающий горло, отступил. Сегодня он снова успел вовремя. Успел… Минут двадцать уходит на то, чтобы привести Комуши в сознание. Он смотрит на Сасори мутным, расфокусированным взглядом, не понимая до конца, где он находится. А потом его рвет на этот чертов синий кафель. Сасори уже почти ненавидит этот цвет. Слишком неприятные ассоциации. А потом он дотаскивает ничего не соображающего друга до его кровати и кое-как укладывает. Комуши невнятно стонет и отмахивается от него, как от назойливой мухи. Сасори тяжело вздыхает и ставит рядом с другом небольшой таз и бутылку воды. По-хорошему надо еще откопать в аптечке обезболивающее, если оно там еще осталось, все-таки ломка у Комуши явно не за горами. Но Сасори чувствует, как его покидают силы, и решает отложить поиски до утра. В таком состоянии он вряд ли что-то найдет. И так еле держится. Того и гляди, сам в обморок рухнет. Ни нервов, ни сил уже нет. Сасори, на трясущихся ногах, кое-как перешагнул через разбросанные пустые бутылки, и добравшись до своей разобранной кровати, рухнул вниз, проваливаясь во тьму. Из воспоминаний, подернутых туманной дымкой, его вывел санитар, вошедший в палату. Дверь стукнулась о выбеленную стену, оставив на ней очередной отпечаток. Порча имущества, здесь, видимо никого не волновала. Санитар выразительно молчал, но разговоры были тут лишними. Они оба знали причину, по которой он пришел к нему сейчас, сразу после завтрака. Поэтому Сасори натянуто улыбнулся выбритому наголо мужчине, поднялся с кровати и последовал за санитаром по уже знакомому ему маршруту. Путь вел на первый этаж, где помимо огромного холла, с уродливой бронзовой люстрой энного века, находились комнаты для приема гостей и посетителей санатория. Посещения в этой больнице, не то чтобы поставлены на поток, но и не запрещены. Всего-то надо получить разрешение от лечащего врача, заверить его печатью и подписью Данзо, получить согласие от еще одного врача и главной медсестры. Гость должен пройти медкомиссию, принести справки с больницы, к которой тот прикреплен, от юриста, характеристики с места работы, от соседей, родных, друзей, от собаки, проживающей в соседнем парке... Бумажная волокита могла затянуться на годы. Но процесс можно было ускорить взяткой, или точнее щедрым пожертвованием. Если конечно валюты хватит. В «Корне» на мелочь не разменивались. Пожертвование принималось в фонд санатория и после этого посетитель становишься почетным членом попечительского совета, у которого есть особые привилегии. И среди них была возможность посещать санаторий, по специально выделенным для этого дням. У Сасори друзей миллионеров не было. Зато у него были другие рычаги давления, тоже весьма действенные. И один из этих "рычагов" сейчас сидел за столом, листая журнал годичной давности. - Привет, Баки, – Акасуна повернул стул спинкой к столу и уселся поудобнее, внимательно разглядывая сидящего напротив мужчину, одетого в светлый свитер, брюки цвета хаки и светлую бандану, которая частично падала на лицо, прикрывая левую сторону. Сасори подавил завистливый вздох. Его безумно бесила местная однотипная форма, с вышитым номером, в которой он чувствовал себя заключенным. - Доброе утро, - мужчина откинул журнал на край стола, - выглядишь как труп, пролежавший неделю на солнцепеке. - Так себе комплимент, - Сасори поудобнее расположил подбородок на спинке стула, - тебе стоит над этим поработать. Но чувствую я себя так же, как и это самое тело. Где-то минуту они сидят в полной тишине, хоть у Сасори и сотни вопросов, а у Баки их не меньше. Но ни один из них их не задаст. Слишком много ушей и глаз у стен этого здания. - Как твой параноидальный психоз? - Баки почесал шрам на щеке, верный признак того что мужчине не комфортно и он начинает нервничать. - Растет и процветает, – Сасори не лжет, в этом месте слово "паранойя" обрела новый смысл, отрастила длинные паучьи лапы и начала вить свои сети в его сознании. - Как дела на работе? - Все как обычно. Парни передают тебе привет. Сасори усмехнулся: - Ну-ну, охотно верю. Я почти уверен, что они там пили неделю не просыхая, празднуя мое увольнение. Я ведь известен как главный зануда. - Ты преувеличиваешь, впрочем, как обычно, – Баки грустно улыбнулся, – а как ты сам? Не ссоришься с местными? - С ними поссоришься. Себе дороже, – Сасори задумчиво посмотрел на камеру, висящую в углу. – Кроме того, про меня здесь пустили парочку неприятных слухов и теперь меня избегают все. Если точнее большая часть. Так что, ссориться мне особо то и не с кем. Слухи действительно ходили. И не самые лучшие. И Сасори догадывался, кто их распустил. Наивно было полагать, что Данзо, зная о прошлой работе мужчины, не подстрахуется. Чертов ублюдок. Из-за него Сасори оказался практически в изоляции. И это в месте, которое было переполнено людьми. Если бы не Хидан и Дейдара, кто знает, на сколько все было бы печально. И пусть Сасори не планировал изначально с кем-то сближаться в санатории, но все-таки хоть какое-то общение было необходимо. Особенно здесь, где легко можно было сойти с ума. Баки резко поддается вперед. Теперь Сасори может разглядеть нити морщин, скопленные в уголках темно-карих, почти черных глаз. Смотрящих прямо в его душу, так как это делал, наверное, отец, которого он почти не помнил. И Сасори отводит взгляд, снова чувствуя себя, попавшимся на краже, подростком. - Сасори, одно слово и я вытащу тебя из этой... - Не надо, все хорошо, – на самом деле ничего хорошего. Но Сасори безумно хочется перевести тему, так как разговор явно зашел ни туда, куда надо. Он снова вспомнил собственное одиночество в этих чёртовых стенах и липкий страх, что Данзо окончательно раскроет его и он навсегда сгинет, так же как сгинул он. Сейчас Сасори в полной мере осознал, как действительно был благодарен Хидану и Дейдаре, которых не смутили жуткие слухи, и которые упорно составляли ему компанию. И пусть они были психами, но именно благодаря им он сам не свихнулся от одиночества. Наверно, стоит им сказать спасибо. Почему то вспомнилась прошлая ночь. И пустой взгляд Дейдары. Собственный липкий страх, как тогда, в ванной с синем кафелем. Шрамы на бледных бедрах. Кровь, пропитавшая простыню. Слишком разительный контраст с обычно улыбающимся блондином, который беззаботно болтает о какой-то ерунде и жалуется на отсутствие сладкого в столовой. - Баки, у тебя есть что-нибудь сладкое? Мужчина удивленно посмотрел на Сасори, но поняв, что тот не шутит, молча вытащил рюкзак из-под стула и начал рыться в его недрах. Через пару минут поисков на стол легла потрепанная жизнью плитка молочного шоколада. - Спасибо, – Сасори поспешно спрятал шоколад в карман, - не волнуйся за меня, я справляюсь. И можешь забрать свой журнал с кроссвордами, я их все решил. Только не обращай внимания, я там, в конце, немного почеркал, когда настроение плохое было. Акасуна копается в карманах и протягивает мужчине немного помятый журнал. Баки кивает и поспешно убирает его во внутренний карман куртки. - Хорошо, я в следующий раз привезу тебе новый, – Баки поднимается и закидывает на плечи рюкзак. - Увидимся через две недели? - Конечно, до встречи, – Сасори кивает, провожая взглядом уходящего мужчину. В этом месте, прощание плохая примета. На выходе и комнаты его перехватывает все тот же санитар. И подтверждает, что за всем происходящим, в гостевой комнате, наблюдают. - Передача продуктов запрещена. - Знаю, – Сасори решительно прикрывает рукой карман с шоколадкой, – господи, это просто шоколад, давай закроем на это глаза, всего разок. Санитар недовольно закатил глаза и раздраженно бросил: - Хорошо, но врачу я все равно сообщу. Сасор поспешно кивает, и мысленно празднует маленькую победу. Со своим лечащим врачом, доктором Ямато, он был в хороших отношениях. Так что, волноваться не стоит, карцер, за столь мелкое нарушение, ему не светил. А вот передать шоколадку лучше побыстрее, пока она окончательно не растаяла в его кармане. - // - // - // - Баки зажал сигарету в зубах, прикуривая от копеечной зажигалки, купленной по пути на одной из заправок. Первая затяжка, и впервые за сегодняшний день он свободно дышит. Дорожка от "Корня" вымощена серым булыжником. Камни не смыкаются, между ними заметные зазоры и чтобы между стыками не росла трава, их поливают глифосатами, и хрен знает, чем еще. Совершенно ненужная информация. Но этой дряни покупают слишком много. А вместе с пестицидами скупают и щелочь. Это повод задуматься. В том, что это место повязано с криминалом, сомнений нет. Только вот подкопаться не к чему, все чище, чем то самое место младенца. А какие замечательные феи крестные у Данзо, Золушкам и не снилось. Глава «Корня» ходит на званные приемы к каждому третьему политику, завтракает с каждым вторым бизнесменом, обедает с каждым первым криминальным авторитетом. В стенах его санатория каждый третий из элиты похоронил неудобного родича, спрятал сынишку, укрыл подельника. Знать, то об этом, знают, но предпринять ничего не могут. Слишком большая паутина. Слишком хорошо зачищенные концы. И часть из них зачищена не без помощи полицейских верхушек. Мерзко. После посещения этого места хотелось принять душ. Баки предпочел бы никогда не приходить в этот проклятый санаторий. Если бы не Сасори. Акасуна упрям, как стадо ослов. Точная копия своего отца, Акира тоже вгрызался в дело, хваткой бульдога. И шел до конца, не оглядываясь на того, кто стоял по ту сторону. Эх, этот рыжий ураган умудрялся выйти сухим с таких передряг, от которых Баки до сих пор берет дрожь. Но смерть его все-таки настигла. И как иронично, что последние дело, которое вел Акира, и в котором мелькал «Корень», исчезло буквально на следующий день. С концами. И все дружно сделали вид, что его не было. Баки тоже пришлось, хоть и было стыдно перед погибшим другом. Но идти против собственно начальства было тяжело. И бессмысленно. Он просто предпочел закрыть глаза, как и другие. И в итоге, все опять вернулось к тому, с чего началось. Баки потер шрам, бросил окурок в кусты и достал из помятой пачки новую сигарету. Ему не нравилась вся эта затея Сасори. Он был категорически против, чтобы парень окопался в санатории. Рыскал, вынюхивал, расследовал. Подвергал себя опасности. В конце концов, он дал обещание на могиле Акиры. За это время, мальчишка стал ему почти родным сыном. Сколько ему было, когда они познакомились? Кажется, это было на похоронах Акиры и его жены. Он очень хорошо помнил растрепанного и печального ребенка, похожего на маленькую искорку в этом море всеобщей печали. И пусть Баки не смог полностью заменить ему отца, но он искренно любит и дорожит этим ребенком. Которому, правда, уже тридцать лет, но для Баки он навсегда останется мальчишкой. И поэтому он сейчас здесь. И поэтому, не смотря на все что ему известно, он будет с Сасори до конца. И неважно, кто их противники. Баки больше не закроет глаза. Даже если смерть будет дышать ему в затылок. Машина моргнула фарами, приветствуя своего владельца. Уже в салоне он раскрыл журнал с кроссвордами и заглянул на последнюю страницу. Она была исчерчена хаотично разбросанной по ней, разноцветной латиницей. Баки грустно улыбнулся и убрал журнал в папку. Послание Сасори он расшифрует дома. - // - // - // - Дейдара зевнул и завозился на его коленях, пытаясь улечься поудобнее. Хидан перевел взгляд со стены на блондина, бездумно разглядывая его лицо. Бледное, уставшее, с темными кругами под глазами. У самого Хидана было наверняка не лучше. Они расположились на полу местной игровой комнаты. В корпусе «В» не было общей гостиной, но была небольшая комната, в которой был маленький телевизор, радио, мягкие подушки, несколько книг и целая куча мягких разноцветных мячиков. Пациенты прозвали ее игровой комнатой. Здесь могли проводить свободное время те, кто зарекомендовали себя, как благонадежные и послушные. Хидана с Дейдарой сюда долго не пускали, но в итоге все же разрешение было получено. Основной наплыв скучающих пациентов происходил ближе к вечеру, так что предобеденное время они могли провести в спокойной и тихой обстановке, болтая друг с другом на отвлеченные темы. Но разговор не складывался, они оба были не в лучшем состоянии души и тела. И обоим очень хотелось спать после не самой удачной ночи. Хидан честно пытался вникнуть в рассуждения друга о каких-то непонятных куклах, вечности и бессмысленности её достижения. Было что-то еще о яркости последнего мгновения, но нить разговора упорно уплывала в никуда, в голове было пусто, и мысли не задерживались. Вскоре собственный монолог Дейдару тоже утомил, и он, уткнувшись в живот друга, задремал. Хидан задумчиво запустил руку в длинные волосы, бессмысленно перебирая порядком слипшиеся пряди. Подстричь бы его, но Дейдара каждый раз отнекивался. Причин этому вроде, как и не было. За волосами парень не ухаживал, они были ему скорее в тягость, о чем блондин и сам нередко говорил. Но по какой-то причине избавляться от проблемной копны не желал. Ну и хер с ней. У них у всех свои странности. Хидан же прощал своему другу грехи и посерьезнее немытой копны волос. Тем более что водные процедуры в их корпусе были весьма стремные, под прицелом камер в ванной и неприятным взглядом санитара, стоящего у двери. Хидан и сам часто тянул до последнего, не желая лишний раз доставлять местным санитарам удовольствие. Дверь тихо скрипнула, и в комнату уверенным шагом вошел Сасори. Хидан лениво перевел взгляд на второго своего товарища, отмечая его помятый и сонный вид. Видимо прошлая ночь многим тяжело далась. Похоже, что даже такой правильный зануда как Сасори может попасть под влияние местных демонов. А может кто-то просто полночи дрочил, что тоже не исключено. Хидан усмехнулся собственным мыслям и решил поприветствовать товарища: - Недоброе утречко, мистер Зануда. Чего приперся? Соскучился по охуенному мне? Не отрицай, я знаю, что без меня вам всем пиздец как скучно. Сасори недовольно поморщился, что лишь еще больше развеселило Хидана, но все же ответил: - И тебе того же, Хидан. Выглядишь, кстати, не очень. - Ложь, пиздёж и провокация, – Хидан демонстративно высунул язык. – После вчерашнего визита к моему любимому лечащему врачу я могу выглядеть только охуенно. - Ты случайно слово «охуевший» с «охуенным» не перепутал? – Сасори лениво плюхнулся на соседнюю подушку. - Одно другом не мешает, друг мой. - Оно и видно, – Сасори задумчиво скользнул взглядом по спящему Дейдаре. – С ним все хорошо? - Сам не видишь? – Хидан осторожно убрал упавшую, на лицо блондина, прядь. – Ему зашибись. - Хм, понятно, – Сасори воровато оглянулся на камеру в углу, и сев так, чтобы загородить ей вид, достал из кармана шоколадку. - Охуеть, – у Хидана загорелись глаза. – Колись, откуда такое сокровище? Сасори довольно усмехнулся: - А тебе, не все ли равно? Добрая фея под подушку положила. - Да чтоб ко мне такие феи приходили. - Значит, не заслужил. Я, в отличие от тебя, был хорошим мальчиком. А хорошим мальчикам добрые феи приносят хорошие подарки. - Ха, раз уж ты такой хороший мальчик, то значит поделишься этой шоколадкой со своим другом, – Хидан в предвкушении облизнулся, не сводя глаз с пестрой обертки. Но Сасори демонстративно прикрыл ее ладонью, одновременно ласково касаясь плеча спящего парня. - Подбери слюни. Я, вообще-то, ее Дейдаре принес. - Ты только что разбил своему другу сердце. Как ты так мог? – Хидан демонстративно схватился правой рукой за грудь, изображая припадок. Но Сасори лишь ближе пододвинулся к Дейдаре, всем своим видом показывая, что его не проняло - Ну, тогда извини, но я тоже буду хорошим. Другом. Не мешай ему спать, – Хидан не сильно хлопнул Сасори по руке, вынуждая убрать ее плеча Дейдары. Акасуна картинно закатил глаз и трагическим голосом поинтересовался у потолка: - И как же мне тогда быть? Может хороший друг Дейдары передаст ему эту шоколадку, когда он проснется? – Сасори насмешливо посмотрел на развеселившегося Хидана. - Не боишься, что я ее один сожру? - У тебя в одном месте слипнется. - А у нашей принцессы типа не слипнется? - Принцесса всегда с тобой делится. Тем более, ты сам сказал, что хороший друг. Следовательно, передашь посылку в целости и сохранности, если не хочешь стать плохим другом, – Сасори победно улыбнулся и передал шоколадку Хидану, который поспешно спрятал ее в карман и довольно рассмеялся: - Ладно, признаю, уел. Но можешь расслабить булки. Я свое слово всегда держу. И если буду хорошим другом, может и мне от фей что-нибудь перепадет. - Все может быть, – Сасори задумчиво посмотрел на бедро Дейдары. – Скажи, он сегодня не хромал? - Хм, немного прихрамывал. А почему ты с… Ха-ха, – только успокоившийся было Хидан снова захохотал. – Ай да Сасори. Тихоня тихоней, а главный секс символ нашего корпуса захомутал. А я-то думаю, что это вы оба такие одинаково помятые? Хорошо ночь прошла, плодотворно? Надеюсь, ты был ласков с нашей принцессой. Она хоть уже и не девственница, но все равно нежна как первый бутон. Не забудь меня на свадьбу пригласить. Хотя о чем это я? Дей же обещал, что я буду его шафером. Но теперь я видимо буду подружкой невесты. Ха, чур мне платье в черно-красных тонах. А Дею платье с корсетом и пышным подолом. А если кто-то будет сомневаться в его половой принадлежности, будем задирать подол и разбивать последние сомнения. И в букете невесты обязательно должны быть розы. С большими шипами. Я его поймаю и буду пиздить им тех, у кого будут кислые или надменные рожи. А еще надо будет сделать фонтан с бухлом. Большой такой, чтобы можно было плавать. И надо наделать пирожных в форме члена, типа символ процветания. И чтобы внутри белый крем был. Только представь, стоишь, ешь себе спокойно, а кто-нибудь подходит и начинает пиздеть. А ты на пирожное надавил и кремом ему в харю - хопа! - Хидан! Останови поток своего бреда. Ничего между нами не было! И хромает он по другой причине! – лицо Сасори уже было в тон его волосам. - Ха-ха, да шучу я. Если бы между вами что-то было, я бы об этом первым узнал, – Хидан вытер выступившие от смеха слезы и ободряюще похлопал Сасори по плечу. – Но я бы на твоем месте подумал. Дейдара часто о тебе говорит, хотя в душе не ебу, что в тебе такого особенного. Так что, шансы у тебя есть. Могу даже тебе свое благословение дать, и поделиться своим богатым опытом. - Засунь его себе в задницу! – Сасори резко вскочил и пулей вылетел из комнаты, хлопнув несчастной дверью. Хидан довольно посмотрел ему вслед и снова расхохотался. Неужели у него таки получилось вывести их Куколку из равновесия? Однако, такое событие надо отпраздновать. И завозившийся, на его коленях, Дейдара, проснулся очень вовремя. Улыбнувшись улыбкой змея-искусителя, Хидан наклонился к самому уху блондина и соблазнительным голосом произнес: - Хочешь шоколадку?