Ударь меня нежно

Который день Гарри распирало от смеха, стоило лишь заметить привычную гримасу Рона на слово «библиотека». Знал бы он, какие книги там можно отыскать и что именно можно из них почерпнуть! Даже жаль, что нельзя рассказать — дружба дружбой, но свою личную жизнь Гарри и Гермиона не желали обсуждать ни с кем. А личная жизнь после вечера «с разговорами о книгах» стала такой, что впору самому себе завидовать. Гарри и прежде не раз думал, как же повезло ему с Гермионой, с её страстью всё досконально изучить и вникнуть до мелочей в любой интересующий её вопрос. И, конечно, с Выручай-комнатой, где можно было уединиться, не боясь, что их застукают. Мир физического влечения, близости раскрывался перед ними, и оба с удовольствием погрузились в изучение. Гарри не нравилось слово «секс». Оно вызывало в памяти откровенные журналы, над которыми дрочил Дадли. Следом, по цепочке ассоциаций, шёл сам Дадли, огромный, раскрасневшийся и натужно пыхтящий — картинка, которую меньше всего захочешь вдруг увидеть перед мысленным взором, когда трогаешь за грудь свою девушку! Гермиона смеялась взахлёб, когда он поделился этим ужасом, а потом сказала: — Волшебники говорят «близость» или «соитие». Немного старомодно, но, пожалуй, даже красиво. Впрочем, до «соития» они пока не дошли. С этим приятным действом всё оказалось не так просто. Юным ведьмам и магам крайне рекомендовалось лишаться девственности — во-первых, только достигнув совершеннолетия, а во-вторых, с тем или с той, кто предназначен в супруги. А для первого раза существовало не меньше полусотни различных ритуалов, в зависимости от того, чего желали добиться и чью магию усилить. Изучив и обсудив найденные Гермионой описания, решили дождаться совершеннолетия Гарри. Не такая уж высокая плата за гармоничное развитие и обоюдное усиление магии будущих супругов! К счастью, запрета на ласки и удовольствие не было, только на сам акт близости. Ласки даже рекомендовались. Как было написано в одной из найденных Гермионой книг, «Взаимное познание и разделённое наслаждение суть инструмент тонкой настройки. Подобно тому, как слаженно играют музыканты после долгих совместных репетиций, как легко танцует давно сложившаяся пара, так же и магия супругов учится сливаться, как сливаются в страсти они сами. И начинать сию учебу следует, как и любую другую, от простого к сложному и от малого к великому». Спасибо печатному слову! Теперь их взаимные ласки становились всё откровеннее и смелее. Гарри никогда бы не подумал, что примерная девочка Гермиона так быстро перестанет смущаться. Научится хватать Гарри за задницу, брать в ладонь его член, играть с яичками. Будет прижиматься всем телом, показывая, что только поцелуев ей мало. Разрешит трогать себя за грудь и даже снять с себя трусики, и всю себя, везде, рассматривать и целовать. Раздетой она казалась взрослой — и ошеломляла так, что вся кровь, казалось, приливала к члену. Плавные изгибы бедер, грудь с красивыми, чётко очерченными сосками, место, где начинаются складочки между ног — оно у Гермионы было совсем гладким, и та призналась, заметив его удивление: — Я убрала лишние волосы. С ног и… оттуда. Когда Гарри в первый раз поцеловал её там, скользнув языком между нежных складочек, Гермиона вдруг напряглась, привстав на цыпочки и выгнувшись, вцепившись в его волосы так сильно, что он закричал бы, не будь всецело поглощен очень увлекательным делом. Он стоял перед Гермионой на коленях, обняв её за ноги, гладил попу и щекотал языком затаившийся в складочках скользкий бугорок — волнующее занятие! По сравнению с этим меркло все хвастовство парней из их спальни — о том, кто из девчонок и за какие именно «буфера», верхние или нижние, разрешает себя тискать. А ведь, по общему мнению, первенство в номинации «самый удачливый парень на курсе» прочно держал Рон, который целовался с Лавандой взасос прямо посреди гостиной, у всех на глазах! Ха! По мнению Гарри, всё, что можно вытворять на глазах у изумленной публики, кната ломаного не стоило. — Га-ар-р-и-и… — простонала Гермиона, безвольно обмякая в его руках. Между ног у неё стало очень-очень мокро, и Гарри не удержался — уложил её на пол, на пушистый ковёр перед камином, и провел по этому мокрому членом. И кончил от её довольного стона. А может, от мысли, как много ему позволено и как далеко они сегодня зашли. Лёг с ней рядом, на бок. Шевелиться не хотелось, только лежать и смотреть — на тонкий профиль, разметавшиеся по светлому ковру каштановые кудри, холмики грудей, впалый живот и всё ещё разведённые ноги. Как будто она готова к большему и хочет — так же, как сам Гарри. — Тебе понравилось? — Очень. Это было… волшебно? — она слегка повернула голову и улыбнулась, встретив его взгляд. Он протянул руку и накрыл ладонью грудь. И снова ощутил напряжение, будто и не кончил только что. В самом деле — разве можно лежать рядом с голой девушкой, которую любишь, и не хотеть её?! Он же не извращенец какой-нибудь! Гарри придвинулся ближе, приподнялся и лизнул сосок. Забрал в рот, втянул и выпустил. Второй сосок осторожно потёр подушечкой пальца. Гермиона довольно ахнула, приоткрыла рот и часто задышала. Какая же она красивая сейчас! И сладкая… — Не надо, Гарри, — жалобно попросила Гермиона. — Я боюсь, что мы не удержимся. Так долго ещё ждать! — Но это ведь приятно. И можно. Ты же сама читала, главное — сохранить девственность, а ласкать друг друга… — Работает как настройка, да. Помню, — Гермиона то ли хихикнула, то ли всхлипнула. — Но разве мы о настройке сейчас думаем? — Я думаю о том, какая ты красивая, и что я хочу тебя, — честно сказал Гарри. — И ещё, что мне ужасно нравится смотреть на тебя, когда тебе становится хорошо. И делать тебе приятно — тоже нравится. Конечно, я не думаю о настройке, если ты об этом спрашиваешь. Но разве обязательно о ней думать? По-моему, наоборот — если бы я хотел быть с тобой, а ты со мной только из-за этой самой «настройки», разве это любовь? Это была бы, я не знаю, механика какая-то! Теперь Гермиона повернулась к нему. Её глаза сияли, и она улыбалась слегка дрожащими губами. — И когда ты успел стать таким умным, Гарри Джеймс Поттер?! — Твоё влияние? — подначил Гарри. — А может, это через поцелуи передаётся? Проверим? Они целовались, лежа на ковре, голые, напряжённый член Гарри упирался Гермионе в живот, и она совсем не пыталась отстраниться. Ещё никогда их поцелуи не были такими горячими, и никогда одних только поцелуев не было настолько мало. Гарри опустил руку, потрогал Гермиону внизу. Пальцы погрузились в мокрое, она застонала и сжала бедра. Гарри пошевелил пальцами. Мягкие складочки, напряжённый скользкий бугорок… Гермиона задрожала, вскрикнула и выгнулась, и Гарри вдруг испугался — он сделал что-то не так? Ей больно? — Нет, нет, продолжай, — пробормотала она, когда попытался убрать руку. — О-о, Гарри… Теперь он понимал её страсть к исследованиям! И в самом деле, интересно. Подвигал пальцами, сначала медленно и осторожно, потом быстрее — Гермиона стонала от каждого движения и всё плотнее стискивала бедра, и вдруг обмякла, закрыв глаза. Он замер. — Гермиона? — Как хорошо, — с улыбкой прошептала она. — Ты волшебник… — Я парень, который тебя любит, — Гарри сжал свой член. Нужно было и себе помочь, а то так и взорваться недолго. Тем более что дрочить, рассматривая девушку, которую только что довел до… до оргазма? В общем, намного приятнее, чем фантазировать о ней, закрывшись пологом кровати и заглушающими чарами. Несколько резких, сильных движений, и сперма брызнула Гермионе на живот. Гарри перевел дыхание и тут же спросил: — В субботу поход в Хогсмид. Пойдёшь со мной в ванную старост? — В Хогс… а?! Повтори? Ты пригласил меня… — В ванную старост. — В субботу, вместо Хогсмида? Гермиона смотрела так изумленно, будто её позвали по меньшей мере на Луну. Круглые глаза, приоткрытый рот… забавное зрелище и, пожалуй… как девчонки это называют? Умилительное? Да, точно. — Ну да, — серьёзно ответил Гарри. — Ведь по вечерам она почти всегда занята, а когда свободна, тоже в любой момент может кто-то войти. По-моему, неплохая идея — занять её, когда все старосты будут в Хогсмиде. Гермиона рассмеялась. — Ох, Гарри… Гарри Джеймс… Поттер! — смеялась, не переставая, словно от чар щекотки, села, откинув с лица растрепавшиеся волосы. — Свидание в ванной старост вместо «Трёх мётел», как романтично! — Слегка наклонилась вперед, и взгляд Гарри невольно перебежал с её лица на грудь. — Конечно, я согласна! — А я сейчас кончу снова только от твоего вида. Гермиона, ты такая красивая! У тебя обалденная грудь, и губы, и… — Тс-с-с, — она приложила палец к губам Гарри. — Если мы сегодня не хотим здесь заночевать, не заводи меня больше. — А ты точно не хочешь? — Гермиона открыла было рот, наверняка собираясь сказать свое веское «нет», но… Гарри смотрел, как щёки любимой заливает краска, и улыбался всё шире. Герми, конечно, любит дисциплину, зато ненавидит лгать. Если, конечно, это не нужно для дела. — Хочешь. И я тоже. Ну и куда нам тогда торопиться? Он протянул руки и накрыл ладонями её грудь. Ничего больше не делал, потому что иначе мог не сдержаться, даже от таких простых прикосновений срывало крышу. И от того, конечно, как отзывалась на них Гермиона. Замерла с приоткрытым ртом, пунцовая от смущения, вот только Гарри не взялся бы угадывать причину этого смущения. Его ласки, такие откровенные сегодня? Или, может быть, мысль о том, что ей нравится и она поощряет его заходить всё дальше? Или несделанная домашка, на которую она вот сейчас окончательно махнула рукой? И вопиющее нарушение дисциплины — староста собирается ночевать не в своей спальне и даже не в гриффиндорской башне! — А еще ты ужасно милая, когда краснеешь, — очень серьезно сказал Гарри. — И таинственная. Потому что вдруг ты покраснела не от того, что тебя разглядываю ужасный я, а просто представила, как признаёшься МакГонагалл, что не готова к уроку? Это было бы обидно! — Не говори ерунды, конечно же, я готова к уро… — она осеклась, встретившись взглядом с Гарри, и вспыхнула ещё сильней, хотя казалось бы — куда больше? На мгновение прикрыла глаза, мотнула головой: — Ты невыносим! Зачем ты меня дразнишь?! — Не скажу. — Гарри! — она выпрямилась, Гарри потянулся следом — не хотел выпускать её грудь, и Гермиона вскочила на ноги. — Гарри! Джеймс! Поттер! Он уронил руки на ковер, с трудом сдержав острое желание схватиться за член. Она была такой… такой… не найти слов! Взгляд метался, не в силах остановиться на чём-то одном: длинные стройные ноги, отсветы огня из камина падают на бедро, горят рыжим в растрепавшейся гриве волос, а лица почти не видно в тени, зато грудь… — Прекрати на меня так смотреть! — Не-а, — он облизнул пересохшие губы, протянул руку и погладил подругу по щиколотке. — Не получится. Как я могу не смотреть на такую прекрасную тебя, сама подумай? Я тут весь у твоих ног, лучше сжалься и иди ко мне. — Клоун, — проворчала Гермиона, опускаясь на ковер рядом с ним. — И где ты только набрался такого? — Хорошая наследственность? — Наверное, так, — рассмеялась его подруга и первая потянулась поцеловать.