***
Слёзы Амегакуре размеренно стучали по крыше. Маленькая комната, в которой Дейдара лежал на твёрдой кровати, была погружена в полумрак. Он терпеть не мог это место. Терпеть не мог бесконечный дождь и бесконечную ночь, царившую в селении из-за бесконечных свинцовых туч. В Амегакуре он постоянно простужался, и этим раздражал Сасори. Ну, теперь не будет. Некого больше раздражать, к тому же Дейдаре выделили комнату с самым сухим воздухом, а выходить за пределы базы ему было запрещено из-за ранений — даже заболеть не получится. Глухой стук в дверь отвлёк от размышлений. — Открыто. — Всё нормально? — спросила Конан, заходя в комнату с миской еды. Дейдара лениво открыл глаза и посмотрел на вошедшую женщину. Слабо кивнул в ответ и перевёл взгляд в потолок. — Как руки? Конан поставила на прикроватную тумбочку миску и подошла к окну, чтобы сделать небольшую щёлку. Холодный влажный воздух Амегакуре с тихим свистом просочился в помещение, вытесняя духоту и спёртость. Дейдара с неохой сел и безучастно посмотрел на свой скромный обед. — Можете в следующий раз принести обезболивающее, м? — вместо ответа попросил он. — Так сильно болят? Дейдара протянул ей правую руку, демонстрируя розовое, слизкое, пульсирующее пятно посреди ладони, из которого высовывался красный отросток. На лице Конан не дрогнул ни один мускул. Бесстрастно она провела взглядом по ладони и по вспухшему плечу со сморщенной, темнеющей кожей. — Это он только начинает расти, — сказал Дейдара, осматривая руку, на которой с ноющей болью образовывался новый рот. — А потом начнут прорезаться зубы, и я буду на потолок лезть, хм. Как бы потерпеть могу, но если Лидер-сама отправит меня на задание, то это будет сильно мешать, угу, — он поднял глаза на Конан. — Меня же будут отправлять на задания? Чтобы посмотреть, как я сработаюсь с Тоби? — Конечно. Дейдара вновь взглянул на пульсирующее пятно. Каким же он, наверное, был мерзким со стороны. А в последнюю неделю ещё и совершенно бесполезным — только пару дней назад боль в руках слегка притупилась и совершать бытовые действия стало не так мучительно. А Конан словно и не противно было. Она регулярно навещала его раз в сутки и справлялась о его самочувствии. Хотя это, конечно, из-за Пейна — Дейдара был ему полезен. Если он потеряет свои способности или свою жизнь, Лидер будет считать это большей потерей. Именно поэтому Конан его навещала, и именно поэтому Какузу каждый день осматривал его раны. — Он будет расти еще неделю или две, угу, — сказал Дейдара, кивая на розовое пятно. — Ясно. Все шиноби, в первую очередь, — солдаты. В самую последнюю — личности. Дейдара это понял ещё в Ивагакуре. В Акацки, пускай со стороны Пейна и было уважения намного больше, чем со стороны старика Цучикаге, всё равно структура организации была насквозь пропитана этой простой истиной, без которой не простояло бы ни одно селение: все шиноби, в первую очередь, — солдаты, в последнюю — личности. Дверь с тихим стуком закрылась за Конан.***
С неудовольствием Дейдара подмечал: сражаться бок о бок с Тоби было намного легче, чем с Сасори. С помощью способностей нового напарника лучше раскрывался потенциал Дейдары, к тому же он скрепя сердце признавал: они дополняли друг друга в бою. Тоби понимал ход его мыслей во время сражений, даже когда у них отсутствовал чёткий план. Он не осуждал красоты мгновения и значимости взрывов, пускай и не понимал ни того, ни другого. Когда Тоби не надоедал и не перегибал палку, он был забавным и мог поднять настроение случайной шуткой. В глубине души Дейдара знал, что как напарник он лучше Сасори, но внутри всё с возмущением отталкивало Тоби и не признавало его товарищем. Дейдара не стремился самому себе отвечать на вопрос, почему он относился к нему с недоверием и почему так тяжело было отпускать прежнего напарника. Ответ крутился на языке, но он постоянно сплёвывал его, не желая признавать и принимать очевидных для самого себя вещей.***
На душе стало легче, когда рот на ладони окончательно сформировался, плохо прижитая плоть на правой руке перестала саднить, а регулярные тренировки и несложные миссии освободили голову от всего лишнего. После поимки Трёххвостого всё как будто и вовсе встало на свои места. А потом Лидер сообщил, что Хидана и Какузу больше нет. И что-то внутри Дейдары надломилось. После гибели Сасори — треснуло, теперь — надломилось. Он понимал, к чему всё идёт. У них не было никаких шансов. Если убили троих бессмертных, на что надеяться остальным? Эти уроды из Конохи и правда очень сильны, а от организации элитных преступников осталась лишь кучка тех, кому просто повезло. Дейдара не собирался погибать на миссии. Дейдара не собирался погибать за чужую идею. И если его участь была предрешена, то он сам выберет свою смерть. Навряд ли кто-то будет скорбеть по нему. Как по солдату, шиноби — да. По нему — нет. Смерть рано или поздно всё равно настигнет его, а если кто-нибудь предложит бессмертие, он плюнет тому в лицо. Лучше сгинуть сейчас, став частью искусства, уничтожив предпоследнего носителя проклятого, равнодушного к искусству шарингана, отомстив мальчишке Учиха за убийство Орочимару, который должен был пасть от руки Сасори. Он отомстит за вас, данна, не сомневайтесь. Просто нужно взять побольше воздуха в развороченные техникой лёгкие и как можно громче воскликнуть «Кац».***
Дейдара открыл глаза.