Неизвестная константа

Дом Джонсонов. 26 ноября. 23:58. - Н-нет! Давай! Давай же! Пожилая женщина лет шестидесяти налегает на массивную дверь правым плечом и безуспешно дергает ключ в замочной скважине. Металл проворачивается в потной ладони, но не двигается с места – сувальды не шелохнулись, дверь не впускает обезумевшую от страха женщину в ее последнее убежище. Громкий хлопок раздается где-то под потолком, осколки тонкого стекла звонко осыпаются на пол и дальнюю часть коридора поглощает тьма. Женщина вскрикивает и в панике начинает бездумно бить кулаками и ногами по холодной древесине. Ее седые волосы выбиваются из когда-то идеального пучка, очки в черной оправе Max Mara съезжают на бок и норовят упасть в любой момент. Верхняя пуговица красного жакета расстегивается от резких движений, а юбка сминается и задирается вокруг правого бедра. Волны жуткого страха бросают женщину на дверь, как рыбак бросает невод на рыбу. Ее разум помутился – только инстинкт самосохранения горел в ее голове ярким маяком и не позволял обезумевшей Эмили упасть в обморок. Свет закоротило, на одно мгновение электрическое освещение вышло из строя, и Эмили поняла, что второй лампочке скоро придет конец, а потом – и ей. Повеяло могильным холодом, волоски на коже приподнялись, все тело окутал ледяной кокон. То, что пришло за ней в этот вечер, сейчас находилось за ее спиной. Женщина всеми фибрами души ощущала затаившееся в темноте зло. Кислород пропал из воздуха, дышать было нечем. Вздохнув как можно глубже, на пределе возможностей ее легких, Эмили одним движением вытерла влагу с ладони, проведя ею по перекошенной юбке, и схватилась за ключ с новой силой. Нагретый железный стержень на этот раз сжалился над трясущейся от страха хозяйкой – замок знакомо щелкнул и дверь отворилась. Женщина влетела в комнату, захлопывая за собой дверь и запирая ее на ключ. Действовать нужно быстро, остались последние секунды. Грудная клетка работала как поршень, стекла очков запотели от ее дыхания. Выглядела Эмили как городская сумасшедшая, яростно уверявшая стоящих в очереди людей, что нужно покаяться, ведь скоро мир исчезнет, скроется в тени инопланетных кораблей. Внешний вид всегда был для женщины важным критерием в оценивании людей, и себе она никогда не позволяла выйти из дома без идеальной прически, маникюра и выглаженной одежды. Но в данный момент все стало неважным и несущественным. Выжить – единственное, что требовалось от Эмили в этот вечер. Рухнув перед висящим на стене распятием Христа, женщина рваными, резкими движениями срывает с шеи тонкую цепочку и зажимает в ладонях сверкающий в лунном свете амулет. Скрестив ладони перед лицом, Эмили молится так горячо и отчаянно, так самозабвенно, что от цикличного повторения молитвы ее отрывает только громкий стук в дверь. Тело вздрагивает, и желудок сжимается до боли, но женщина продолжает читать заученные наизусть строки, раскачиваясь на коленях, словно маятник. Стук в дверь повторяется: глухие удары по двери заставляют ее трястись под силой визитера, древесина стонет и вибрирует, моля о пощаде так же, как женщина, шепчущая слова на мертвом языке. По щекам Эмили скатываются две горячие слезы, очерчивая ее скулы, они добегают до подбородка и срываются вниз. Ритм сбивается всего на пару секунд – нечаянный всхлип врезается между слов, и в ту же секунду в комнате раздался тяжелый, траурный скрип отодвигающейся кровати. Ножки мебели натужно выли, царапая дорогой паркет. Медленно, буквально по миллиметрам, кровать отодвигается от стены, выступая в середину комнаты. Острая боль проворачивает рукоятку холодного ножа в грудной клетке, от чего женщина громко охает и хватается руками за левую грудь. Где-то под ребрами ее сердце насмерть сражалось с испугом, тратя на выживание последние силы, оставшиеся после инфаркта. - Нельзя сбиваться, нельзя, нет, нельзя, - в полубредовом состоянии шепчет женщина, с силой сжимая в руках спасительный амулет, и возвращается к молитве. В голосе нет уверенности и силы, есть только паника, слышимая в каждой паузе, в каждом вздохе. Ища спасение, Эмили возводит свой взор к освещенному распятию, и лезвие безумия и страха рассекают ее тело пополам. Руки, сложенные в молитвенной позе непроизвольно закрывают лицо от невидимой опасности, с силой прижимаясь к коже. Тонко выгравированный серебряный амулет взлетает в воздух, белая линия цепочки на одно мгновение сверкает в лунном свете, словно паутина, и фамильная подвеска с тихим бряканьем опускается на пол, в двух шагах от хозяйки. Но женщина этого словно не видит. Ее глаза смотрят только на темные линии, вытекающие из-под деревянного распятья, словно устья реки. Бурые капли томно скользят по стене, разрисовывая белую стену демоническими линиями. Боль снова дает о себе знать – в этот раз она заявляет в себе громче и протяжнее. Внутри все обдает горячим и, не выдержав, Эмили вскрикивает и падает на пол. Она чувствует чье-то присутствие в комнате, ощущает, как пол передает звук шагов, приближающихся к ней. Но она ничего не может сделать. Тело женщины потеряло способность двигаться, оно оцепенело от боли. Мерзкие позывы тошноты подбираются ближе к горлу. С трудом сглотнув, Эмили собирает последние силы для финального рывка и выбрасывает руку перед собой, пытаясь дотянуться до брошенного ею же амулета. Пальцы тянутся к благородному металлу, пока другая рука прижимается к груди женщины, и остается всего пару сантиметров, всего одна попытка. Рифленая подошва пыльного ботинка с силой прижимает вытянутые пальцы женщины к полу, и давит их размазывающим движением, которым люди так привычно убивают пауков и мелких насекомых. Эмили кричит от боли и сворачивается в позу эмбриона, рефлекторно поджимая ноги к незащищенному животу. Тонкая струйка слюны перебирается через губы и стекает на пол. Глаза хаотично мечутся по обстановке комнаты, ища любой предмет, который сойдет для защиты. - Ты проиграла, старуха, - тихий, похожий на шуршание голос раздался над ее головой. Эмили пробует перевернуться на спину, чтобы хотя бы перед смертью увидеть лицо человека, устроившего в ее городе кровавую жатву. Кряхтя и сопя, пожилая женщина пыталась поменять положение, но ничего не получалось – последние силы покинули ее. Грубым толчком в плечо тяжелый ботинок расправляет женщину на полу, без труда переворачивая дрожащее под ногами тело. Эмили понимает, что настали ее последние секунды. И ей безумно горько от того, что она не успела завершить начатое дело, не успела насладиться жизнью, пожить для себя. Не успела надышаться летним воздухом, понежиться под солнечными лучами, не успела сказать важные слова стольким людям. Не успела стать той, кем она была с рождения. Не успела остановить то, что пришло в ее город этой осенью. Темная, древняя магия постучалась в их двери с одной целью: наказать, растерзать, размозжить, разорвать на куски. С ее смертью все эти люди, проживающие в Криппл Крик, останутся беззащитными перед лицом беды, явившейся на бал. И как же сильно она хотела помочь им, встать между яростной, жаждущей мести силой и близкими людьми. Но ее бой окончен, уже ничего не изменить, вот только смирение все не приходит. Боль рвется из груди к спине и обратно, ноги ходят ходуном. Крепко зажмурившись в последний раз, Эмили представляет себе улыбающегося Саймона: его блестящие на солнце пшеничные волосы трепет ветер, а какие глаза сияют от любви и нежности. - Я иду к тебе, сынок, - одними губами шепчет женщина, готовясь к неминуемой гибели. - Посмотри на меня, - властный голос режет слух и, поморщившись, женщина приоткрывает глаза. – Прежде, чем я убью тебя, я хочу, чтобы ты знала, как далеко была от отгадки. Эмили вглядывается в белизну свисающего над ней потолка, готовясь увидеть лицо убийцы. Нездоровое любопытство пробрало все ее косточки. Не так Эмили представляла себе свою смерть. Но в эту секунду уже ничего не имело смысла. Последнее, что она хотела знать – это имя противника. Неизвестный склоняется над бьющейся в судорогах женщиной. Гримаса боли искажает лицо Эмили: рот распахивается в беззвучном крике, зрачки расширяются, спазмированные мимические мышцы уродуют лицо. - Ты…. – в беспамятстве шепчет женщина, мотая головой из стороны в сторону, - ты! Последнее слово женщины прозвучало в темноте комнаты, после чего раздался хруст позвонков, невнятное бормотание, бульканье крови, вытекающей изо рта Эмили. Тело хозяйки дома пару раз поднялось над полом куполом, неестественно сгибая то, что сгибаться не должно, а после бесформенной массой обрушилось на паркет. Остекленевшие глаза уставились в сторону двери, где уже стоял ее убийца. Тот лишь безучастно окинул взглядом изувеченное тело пожилой женщины и вышел за дверь, насвистывая веселую мелодию из известного фильма.