Колыбельная без слов

Тихие шаги и стук трости эхом отражались от каменных стен просторного подвального помещения, где единственным источником света была разве что расположенная почти посередине зала ледяная глыба — но и этого света было достаточно, чтобы тени змеились по углам, точно вот-вот расправят свои капюшоны, дабы казаться больше, опаснее, и, шипя, оскалят сочащиеся ядом клыки в сторону незваного гостя, но они все также хранили молчание, словно не решаясь пересечь невидимую черту. Словно боясь этого пришельца, словно осознавая насколько он опасен для них, превосходит их в разы в опыте, в уме — словно понимая собственное бессилие и понимая, что надо пока что… выжидать. Это ощущение заставляло нервно поводить плечами старика — будучи ближайший десяток минут в одиночестве, до тех пор, пока сюда не прибудет его приемный сын, чья ярость сейчас слишком глуха к окружающему миру, чтобы поступить менее импульсивно, менее глупо, то, быть может, у него что-то, да получилось бы — как ни как, власть в «королевской семье» передавалась и через кровь, через противостояние, обман и сражение… такое уже случалось. Так бы и могло случиться, немного при иных обстоятельствах, восприми вспыльчивый мальчишка все несколько по-иному, но Ноно Вонголе это было совершенно не нужно — только лишние проблемы и в последствии едва ли возможная не гибель для всей семьи. Будто бы этот мальчишка и в самом деле мог найти этот дневник, если бы Тимотео этого не хотел, если бы это не было нужно, — коротко вздохнул мужчина, прислоняясь на несколько секунд плечом к этой огромной глыбе льда, внутри которой виднелась едва заметная детская фигурка еще одной подобной «помехи». Совсем скоро… совсем скоро это место станет тюрьмой для еще одного неразумного ребенка, чья сила была слишком дикой, чтобы иметь возможность — вот так вот находиться на свободе без каких-либо рычагов давления — жалости по этому поводу Ноно не испытывал, разве что подобие легкой грусти, которая осела где-то глубоко внутри. Все-таки мальчишки… один из них был родным сыном его Внешнего Советника, не более чем невинной жертвой, родившейся не в то время, не в том месте, не с той силой и не в той семье. Другой же — его приемный сын, который оказался слишком упертым, слишком бесконтрольным, что и стал его главной бедой. А подобным способом у него выйдет еще и взять под контроль преданных псов второго, что значило весьма много. И было одним из решающих факторов. Но по-другому было нельзя, просто нельзя, — выпрямился Ноно Вонгола, отходя немного в сторону, чтобы в первую очередь внимание было сосредоточено именно на нем, а не на своей будущей Колыбели.