Тюрьма поневоле

Что он делал на пороге Нурменгарда? Казалось бы, увлечённый сотнями мыслей и в то же время ни одной из них по-настоящему, он и не заметил, как ноги сами привели его сюда. В горах Австрии стоял сильный мороз, заставляющий его зябко ёжиться. Магия застыла где-то на периферии его сознания, такая естественная в каждодневном обиходе и оцепеневшая перед неприступной громадой скал и холода. Снег под ногами непривычно скрипел. Перенестись сюда из душной дождливой Англии было непривычным контрастом. Постояв у дверей, он, не до конца уверенный в том, хочет ли войти или, напротив, покинуть это место, решил немного пройтись. Должно быть, несложно было заметить его из окон замка, но Геллерт, привыкший спать до полудня, вряд ли стоял там сейчас. Каким же болезненным для столь могущественного мага должно было быть его заточение, и одновременно правильным. Первые дни в своей тюрьме тёмный волшебник крушил всё подряд, рвал и метал, объятый злостью, и отказываясь принимать то, что всё закончилось вот так. Его грандиозным проигрышем. И всё потому, что Альбус Дамблдор победил его на дуэли. Немыслимо. Позорно для обладателя самой могущественной палочки. И великого ума… Оступился. Где-то он оступился. Проявил слабость. Эмоции? Что же случилось тогда? Раз за разом прокручивая события тех недалёких дней, Альбус силился понять, был ли шанс у них обоих тогда поступить по-другому и в то же время правильно? Мог ли он простить эту столь желанную для магического мира и столь болезненную для себя самого победу? Орден Мерлина первой степени, чья булавка, помимо его пиджака, проколола и его сердце. Как же он не хотел этой дуэли, и настолько же понимал, что другого выхода у него не было. Обхватив себя руками чуть повыше локтей, мужчина невидяще уставился на разгорающийся меж вековых скал рассвет. Глупо было приходить сюда, Альбус. Непростительно — не приходить. Ярость Геллерта Грин-де-Вальда ещё долго не утихала. Но размеренная рутина в этих стенах со временем ненадолго потушила огонь. Огонь, который всё ещё жил в глубине его опасных глаз, готовый вырваться в любой момент. Альбус Дамблдор был не единственным человеком, который не смог уснуть этой ночью. Геллерт бродил по надоевшим до дрожи коридорам, и лишь когда за окнами чуть забрезжил рассвет, тяжело привалился к стене, наконец задумавшись о сне… И не поверил своим глазам, когда смог поймать взглядом первые рассветные лучи, что путались в волосах, столь знакомых ему до боли, освещая фигуру того, кто сделал это с ним. — Альбус Дамблдор. Решил прийти и лично проверить надёжность моей тюрьмы? — едкая усмешка озарила его лицо вместе со смесью иных мучительных чувств. Казалось бы, обладатель этой рыжей, едва тронутой сединой шевелюры был способен слышать сквозь стены, сквозь окна и двери, опечатанные десятком мощнейших заклинаний, которые в своё время создал ты сам, Геллерт. Его голова склонилась чуть набок, а после мужчина медленно и в то же время легко повернулся на каблуках, ловя именно его взгляд. Его глаза не искали, ни секунды не скользили туда-сюда, не метались меж высоких окон; он словно ждал увидеть его именно там. И эта картина была словно спасение для разума Грин-де-Вальда, истощённого бездельем и однообразием окружающей обстановки. Нет, он, конечно же, уделял время чтению и практиковался в магии в её допустимых пределах: он был без палочки, но не без рук. И в то же время этого было мало. Бесконечно мало. Грин-де-Вальд мрачно усмехнулся, поймав взгляд Альбуса. Он знал. Ощутил? Порой чутьё этого мага вызывало искреннее восхищение. Первый порыв аппарировать заставил снег вокруг Альбуса закружиться в водовороте, ясно выдавая его намерение. Как же он, должно быть, выглядел глупо среди этих снегов, в своём идеально сидящем по фигуре твиде, стремящийся к запертой двери и одновременно избегающий одной мысли о встречи с тем, кто был заперт за нею. Усмешка Геллерта стала шире. Терзаешься сомнениями, мой друг? Боишься взглянуть в мои глаза? Или чего-то иного? Как любопытно. Медленно изящный палец прижался к стеклу и сполз вниз по нему, наполняя комнату мистическим скрежетом, в то время как длинные пальцы волшебника за окном взлетели в воздух. Из палочки вырвался сноп белых искр. «Пришёл поговорить. Можно?» Как будто ты пришёл ко мне в гости и спрашиваешь позволения войти, Альбус. И в этом весь ты. Грин-де-Вальд коротко кивнул и ушёл в гостиную, где уселся за круглый стол и при этом весьма небрежно устроил на нём ноги, сцепляя пальцы рук на своём животе. Он знал, что Альбус не заставит себя ждать. Альбус, который надеялся, что это всё-таки было «нет». Всего лишь игра его разума, его священный бред, ставший для него ловушкой. Ох, да брось… Выданная ему печать стёрлась по краям: сказывались дни, проведённые в его нагрудном кармане и в его пальцах, которые крутили пергамент в руках, пока он не решился им воспользоваться. — Предъявите её мне, мистер. — Дамблдор. Альбус Дамблдор. Листок пергамента перепорхнул в руку аврора, в то время как сверху на него обрушился лёгкий поток моросящих брызг. Гибель воров?.. Будто бы кому-то ещё могло прийти в голову заявиться сюда в обличии человека, заточившего Грин-де-Вальда в эту тюрьму. — Вашу палочку, сэр. Альбус едва удержался от того, чтобы не закатить глаза. Пальцы прошлись по шершавому дереву и нехотя вложили его в деревянный футляр. — Желай я освободить его, я бы не стал заходить с парадного входа… Слова сорвались с губ сами собой и встретили лишь отстранённость. — Мистер Дамблдор, будь моя воля, этот человек был бы уже мёртв, но наше так называемое правосудие настаивает на обратном. Если Вы случайно подсыпете ему яд в чашку, я не то, чтобы сильно расстроюсь, но лишусь должности аврора и больше не смогу работать в Министерстве Магии. А теперь, если Вы не возражаете, я должен вас обыскать… Альбуса не было крайне долго. Может быть, передумал? Не смог пересилить себя и прийти сюда, чтобы взглянуть в глаза правде? Страх. Неуверенность. Волшебник явно испытывал всё это, и Геллерт, словно дракон, чуял след добычи. Когда Альбус наконец-таки появился в гостиной, солнце разгоралось между пиками гор, готовясь занять предназначенное ему место на небосклоне. Грин-де-Вальд всё же уснул в молчаливом ожидании под мерное потрескивание магии за окном, и встрепенулся лишь тогда, когда ощутил вошедшего мужчину. Но не стал менять свою позу, фокусируя цепкий и пронзительный взгляд на лице Альбуса. — Извини за задержку, Геллерт, признаюсь, твоя охрана порой перебарщивает… — Они же охраняют величайшего преступника. Геллерт отозвался тихим и размеренным голосом, пока что контролируя в себе желание вцепиться мёртвой хваткой в чужую шею и дать выход остаткам ярости. Недолгое молчание, Мерлин, с чего мне начать?.. — Красивый вид. Альбус бросил короткий взгляд ясных голубых глаз на Геллерта, скользнувший затем куда угодно, только бы мимо, что не могло быть не замечено. — За окном? Возможно. Но не когда ты вечность вынужден это созерцать. Голос Геллерта похолодел до температуры айсберга в Северном Ледовитом океане. Тема прекрасного вида была явно глупым выбором. — Принёс мне мою палочку? Иначе что ещё могло заставить тебя прийти сюда, Альбус?  — Нет… — лёгкий, словно неохотный поворот корпуса от окна. — Нет, Геллерт, я не принёс тебе палочку. Ни мою, ни какую-либо другую. Глупо было спорить с магом насчёт того, кому же принадлежала бузинная палочка. Геллерт всё равно будет считать её своей, а то, что она сейчас находится в руках Альбуса… Он просто её хранил для него. Кто, как не «старый друг»?  — Ах да… Ты пришёл поговорить. Скучно тебе с посредственностями, которыми ты себя окружил? Длинные пальцы Альбуса переплелись, волшебник негромко вздохнул и тряхнул своей густой шевелюрой, бросив на Геллерта очередной, на этот раз более долгий взгляд своих проницательных глаз.  — Я принёс тебе немного лимонных долек… Помнится, ты полюбил их в юности. Сейчас… Пальцы волшебника скользнули в один карман, а потом в другой, выуживая небольшой бумажный свёрток, а после без помощи какой-либо палочки левитировали его в сторону Геллерта, заставив свёрток повиснуть где-то на уровне его лица. — Да. Но это было так давно. Странно, что ты помнишь о такой мелочи. Сладость и кислый, обжигающий вкус. Давно я не… — Геллерт медленно протянул к свёртку ладонь и лёгким шевелением пальцев, словно в музыкальном па, раскрыл пакет, не касаясь его, и две дольки подплыли прямо к его губам. Вызывающе открытый, впрочем, как всегда, Геллерт, как тебя только не закрыли где-нибудь в подвалах Нурменгарда, просто так, так сказать, подальше от греха, из сердца вон… Медленно, со вкусом он обвёл языком края лакомства, а после обхватил губами, смакуя каждое мгновение. — О чём ты хотел поговорить, Альбус? Не просто же так решил принести мне сладости? К слову, отравлены? Тряхнув головой, Альбус перевёл взгляд на его глаза и рассеянно пожал плечами. — Я не убиваю старых друзей, Геллерт. И я не знаю, зачем я пришёл к тебе. — Не убиваешь. Знаешь, лучше бы убил. Подойдя к высокому стулу, Дамблдор хотел было сесть на него, но вместо этого лишь сжал пальцы на его спинке, всем своим телом выдавая сдерживаемое напряжение. — Ты меня ненавидишь, старый друг? За то, что ты здесь, а я там? Я мог бы сказать тебе, что у меня не было выбора, но это будет глупым оправданием… О, нет, он явно не хотел и не собирался это выслушивать. Ни сейчас, ни завтра, ни когда-либо потом. Резкий взмах руки, и несколько тяжёлых книг в твёрдых переплётах слетели с полок и посыпались на Альбуса Дамблдора, который вот так спокойно стоял напротив него, как будто бы ничего и не произошло. Будто бы не было их дуэли. Будто бы он просто заглянул в гости. Так сказать, на чашечку чая с лимонными дольками. Это было… болезненно. Пальцы Альбуса коснулись щеки, видит Мерлин, она горела огнём. Ясные голубые глаза на секунду заволокло пеленой. Ощутив под пальцами кровь, Альбус опустил взгляд, пытаясь найти в комнате что-то холодное, раз уж палочкой он воспользоваться не мог, в то время как Геллерт молчаливо любовался тем, как утончённо и красиво… получилось. — Надо же… И почему сразу не весь шкаф, Геллерт? Решил не удлинять своё пожизненное или всё же пожалел мою спину? Что ж, можно было сказать, что он это заслужил. Весьма весомая пощёчина. Весьма в духе Геллерта. Внешнее спокойствие напополам со взрывной силой его эмоций. Взгляд Альбуса скользнул к другу, пытаясь поймать его глаза в плен, но Геллерт резко встал и направился прямиком к окну, не желая, чтобы Альбус ненароком прочёл его мысли о том, что его терпение и гордость изо дня в день испытывают на прочность. И он был зол. Безумно зол от этого. Даже не оборачиваясь, Геллерт несколько раздражённо повёл рукой. Резко, но метко в ладонь Альбуса прилетела медная чернильница. Достаточно холодная для его целей. Сам же Грин-де-Вальд не испытывал никакой неловкости от собственной вспышки. Внутри клокотало адово пламя, и лишь отсутствие палочки не позволяло ему вырваться наружу бесконтрольной магией. — Жаль шкаф. Я лично заказывал его из Перу. Ручная работа. А без палочки я не смогу восстановить его целостность, Альбус, — голос Геллерта были едким, он бил каждым новым словом, словно хлыстом. Значит, шкаф… Не найдя, что сказать ему в ответ, Альбус молчаливо приложил чернильницу к щеке. Холод не отрезвлял ни на минуту. Зачем он сюда пришёл?.. — Так ты ненавидишь меня?.. — Принеси мне газеты в следующий раз, — Геллерт отозвался, на удивление, спокойно в этот раз. Он не желал отвечать Альбусу на его вопрос, предпочитая манипулировать его чувствами и осознанием затаённой вины. Губы Альбуса сковала предательская натянутая ухмылка, и как же сложно было её удержать. — Газеты… К озёрным чертям твои газеты. Ты же знаешь, я не мог поступить по-другому. Очередной взмах руки вверх, и она остановилась в воздухе, прерывая речь его друга. Геллерт не хотел этого слышать. — Альбус. Твои слова не изменят того, что мы имеем сейчас. Поэтому газеты гораздо важнее. И если ты пришёл убедить меня в необходимости твоих действий, то не стоит понапрасну сотрясать здешние стены. Чего он ждал? Прощения? Как глупо. Вся эта затея с визитом была изначально дурацкой идеей. Альбус придержал язык, понимая, что все его доводы заранее не имеют смысла. Он мог лишь смотреть на эту обтянутую чёрным сукном спину, непоколебимую, словно айсберг, в кои-то веки не в силах придумать себе оправдание. Всё это было бессмысленно. Наконец-таки сдавшись, он спросил: — Ежедневный пророк или что-то ещё? Может быть, какие-то книги? Сухой, слегка дрожащий голос. Ох, Геллерт, лучше бы ты кричал. Медленно Геллерт всё же повернулся к нему лицом и с особым удовольствием прошёлся взглядом по его щеке. Долго же ты будешь помнить. Растерянный вид Альбуса вызывал искреннее удовлетворение. Почти что побитый морально. Хоть какое-то разнообразие в его тюремных буднях. Хотя Геллерт до сих пор не понимал, почему он остался в живых и почему находился не в Азкабане. Но спрашивать он не стал. Не сейчас. — Всё, что захочешь. Любая информация. И да, книги. По тёмным заклинаниям и трансфигурации. После я предоставлю тебе список. А пока на твой вкус. Что такое, Альбус? Твой голос так дрожит, — с усмешкой произнёс он, магией отправляя рассыпанные по полу книги на свои места. — Тебе показалось, Геллерт, — совладать со своим голосом, глядя в его столь непохожие глаза, оказалось легче, чем дышать.  — Нет. Я никогда не ошибаюсь. Почти. Иногда могут возникнуть просчёты, но не ошибки. Чернильница с лёгким стуком коснулась стола, и Альбус прислонился к нему боком, слегка присаживаясь и скрещивая руки на груди. Геллерт проскользил жадным взглядом по его силуэту. Именно в такой небрежной позе, полусидя на столе. Было что-то цепляющее, не дающее покоя возбуждённому разуму Грин-де-Вальда. — Надеюсь, ты понимаешь, что никакие книги по заклинаниям я принести тебе не смогу, Геллерт? История магии, возможно, что-то поучительное. Быть может, какие-то книги из библиотеки Хогвартса? Я рассказывал тебе когда-то о некоторых редких экземплярах. — Не можешь или не хочешь? Это разные вещи. Особенно в твоём случае, Альбус. Ты же знаешь, я всегда хотел заняться трансфигурацией, так сказать, углублённо, но мне не хватало на это времени. А здесь… его слишком много, — разумеется, Геллерту не просто так нужны были эти книги. Но он умел убеждать. — Остальное на твоё усмотрение. Я не буду против. Но это не значит, что я не хочу тебя сейчас убить. Я крайне зол, Альбус. Ты даже не представляешь себе, насколько, — тихие, вкрадчивые слова слетели с его губ, и Геллерт приблизился практически вплотную, упираясь ладонями в стол, так близко, но так далеко, и не сводил своих глаз с его лица, не разрывая зрительного контакта. Брови Альбуса взлетели вверх, в то время как пронзительно-голубые глаза, в свою очередь, не отпустили его, перехватывая в том числе и мысли, что плавали на поверхности его сознания, прежде чем он успеет закрыться. — Правда? Не представляю? Ты так думаешь? Так же, как и не представляю, чем ты тут собрался заниматься с книгами, но без палочки? — губы Альбуса против его воли дрогнули, ох, как же это намерение было очевидно… — И чем же это так плохо? Я хочу практиковаться в магии. А ты хочешь лишить меня и этого удовольствия, — Геллерт чуть поморщился, понимая, что забыл про эту досадную способность Альбуса к легилименции. Это начинало злить ещё сильнее. И это тоже не укрылось от проницательного до зубодробительной дрожи Альбуса.  — Как ты минуту назад это назвал? Не ошибки, а просчёты, да, Геллерт? Он не мог не усмехнуться. Его взгляд опустился вниз, а после вновь взлетел вверх, нахально вглядываясь в столь близкие сейчас глаза Геллерта. Ударить? Альбус отшатнулся, насколько позволял ему стол, на автомате закрывая глаза. — Не смей. Проникать в мой разум. Я не позволял тебе этого! — холодно процедил Геллерт, ударяя ладонью по столу. Опасно. Дамблдор весьма не вовремя прибегнул к своим способностям. — Только, пожалуйста, не по лицу. Волшебник замер, глядя на реакцию друга. Неужели в самом деле боишься? И позволишь ударить себя? Горечь и злость. Геллерт молча выпрямился, глядя на него. — Иногда мне кажется, что ты любишь изысканную и мучительную боль. Поэтому ты всегда приходишь ко мне, — закрыв своё сознание, мужчина ощутил, как его рука непроизвольно потянулась к плечу Альбуса, но он тут же отдёрнул её, не позволяя себе такой слабости. Ему нужно было уходить. Преподавать свою дурацкую трансфигурацию. И удержать его было нельзя. — Я люблю не боль, Геллерт… — Альбус бросил косой взгляд на его ладонь, а после на его лицо. Глаза Грин-де-Вальда были теперь пусты и непроницаемы, но как же изменилось его лицо. Взгляд Альбуса скользил по знакомым чертам, практически жадно выдёргивая из памяти воспоминания об их далёкой юности. — Тогда что? Впрочем, нет. Я знаю. Не отвечай, — эмоции, которые прорывались наружу, тут же оказались спрятаны под непроницаемой маской.  — Мне действительно уже нужно идти. Как же было горько. И больно. Слишком мало. Альбус едва ли провёл с ним час и уже уходил. Геллерт и сам не знал, почему, но его это безумно задевало. — Я давно не видел тебя так близко. Как жаль, что мне не семнадцать… — Уходи, Альбус, — глухо отозвался Геллерт, не понимая, почему его это так беспокоит. Ты слишком странно влияешь на меня. И такого я допустить не могу. Что ему ещё оставалось? Бросив кроткий взгляд на тикающие часы, Альбус кивнул и, взглянув ещё раз в лицо Грин-де-Вальда, молча отправился к выходу из гостиной, притормаживая лишь у порога. — Увидимся, Геллерт. Пальцы прошлись по косяку, и Альбус Дамблдор исчез в проёме, оставляя лишь удаляющийся звук шагов. Но для Геллерта время, казалось бы, остановилось. Он слышал только шаги его друга, которые становились всё тише и тише, пока не смолкли вовсе. А взгляд мага был все ещё прикован к столу, там, где совсем недавно полусидел Альбус. Почему утром? Чтобы не было ни единого шанса задержаться чуть дольше? А то и вовсе застать меня не спящим? Страх. Он всё же есть в тебе, я это ощутил. Но как мне быть с собственными мыслями и эмоциями? Геллерт задумчиво покачал головой, и стоило бы пойти в спальню и, наконец, отдохнуть, но ему отчаянно не хотелось покидать кабинет. Ведь здесь ещё витал столь знакомый до боли запах Альбуса. Именно поэтому он сел за стол, задумчиво проведя по нему сухими ладонями, а после опустил на него голову в попытке успокоить встревоженный разум и уснуть. Надеюсь, ты вернёшься.