Тюрьма поневоле

Завтрак в этот день обещал быть скудным и простым: не лучший в Англии кофе, пара тостов, фасоль и яичница, и вечно недовольное лицо аврора Сэвиджа, который всё ещё недоумевал, зачем министерство тратит продукты на этого преступника. — Никогда не пойму, почему Альбус Дамблдор не убил Вас, Грин-де-Вальд. Аврор легко взмахнул палочкой, и поднос, что он нёс, поплыл по комнате и опустился на стол перед мужчиной. Геллерт не сразу отозвался на его голос, с трудом вырывая себя из сна. На завтрак ему было плевать. Он едва ли успел проголодаться, да и на столе остался лежать мешочек с лимонными дольками. А Сэвидж явно не входил в разряд тех людей, с которыми он хотел бы проводить время. Но, за неимением иных «развлечений» на утро, оставалось брать то, что дают. — Потому что ты идиот и едва ли способен понять подобное, — любезно отозвался великий преступник, цепляясь за столь естественное желание заставить свой разум думать о чём угодно, только не об Альбусе Дамблдоре. — Приятно, должно быть, меня охранять и оберегать, зная о том, что я убил твою жену, — продолжил Геллерт и усмехнулся. Его яркие, необычные глаза немигающе смотрели на мужчину. — А ты бежал. Сэвидж неприятно усмехнулся, но и эта ухмылка сползла с его лица, стоило воспоминаниям о том дне поворошить пепел в его душе, словно треклятой кочергой. Воспоминания, которые оставили после себя лишь ненависть, горящую в его глазах темнее самой тёмной ночи. Этой ненавистью можно было бы убить с десяток маглов, растворить их в ней, как в кислоте… Как же сложно, должно быть, было аврору удержаться от того, чтобы не применить к нему силу. Сказывались долгие недели «ежедневной» практики, которые не могли пройти даром. — Я вызвался сам. Как ты говоришь? «Оберегать» тебя, Грин-де-Вальд. Эти хреновы американцы уже один раз упустили тебя, и я скорее отрежу себе руку, чем позволю этому повториться. Ты будешь сидеть здесь до скончания веков, — процедив слова сквозь зубы, аврор кивнул в сторону еды. — Ешь. В ответ на это Геллерт демонстративно закинул ноги на стол, сначала одну, потом другую, при этом дерзко и как-то по-особенному улыбаясь своему охраннику, полностью игнорируя его очередные намёки на то, что пора бы Вам, месье Грин-де-Вальд, заткнуться. — Сколько азарта… Пыла. Всё это да в нужное бы русло. А так… ты лишь бездарно себя хоронишь здесь. Ради чего? Твоя высшая цель и смысл всей жизни — не дать мне сбежать? Даже звучит смешно. И жалко. Сочувствую тебе. Уперевшись каблуком в край подноса, Геллерт заставил его с раздражающим звуком проскользить по поверхности стола к самому краю, а после небрежно столкнул его вниз. Его скромный завтрак теперь живописно украшал пол. Живописнее в этой комнате выглядело только лицо Сэвиджа. Как бы аврор ни старался, стоило признать, что выдержка не была его сильной стороной. — И в этом твоё предназначение, Сэвидж? Кормить меня и убирать за мной мусор? Ты достиг вершины своей карьеры. Браво… браво. Добить его не составляло труда. Медленные издевательские хлопки ладонями стали последней каплей. Не успев особо упокоиться на полу, поднос с размаху впечатался в лицо Грин-де-Вальда, а последовавшее за этим заклинание сбросило ноги Геллерта со стола и вжало в него лицом. Раздавшийся при этом неприятный хруст показался Геллерту оглушительным. Это было так ожидаемо. Его тюремщик был несдержан, порывист и эмоционален. Гнев безумством бурлил в нём, выдавая с головой острое, всепоглощающее желание убить. Сбросить Геллерта с высокого пика Альп или просто свернуть ему шею? Такое не выдашь за несчастный случай, мать его, стоило держать себя в руках. Если он ненароком прибьёт Грин-де-Вальда, по головке его точно не погладят. Выругавшись сквозь зубы, Сэвидж расслабил руку, пальцы которой дрожали от плохо сдерживаемой злости. Заклинание тут же перестало давить на мужчину, позволив ему двигаться. — Ты, верно, хочешь есть сегодня с пола, Геллерт? Что ж, вперёд. Сэвидж смотрел куда угодно, только бы немного успокоить заведённые до предела нервы, потому не видел, как Геллерт, морщась, поднимается со своего места, глядя при этом на него, как на полное ничтожество. Даже кровь на его лице не была способна стереть надменность, ровно как и этот особый аристократический лоск, который бесил до невозможности. — Я, конечно, знал, что ты недалёк умом, но чтобы настолько… Выражусь более ясно. Я. Не. Буду. Есть. Можешь быть свободен, аврор. Не забудь только убрать за собой. Лёгкий взмах руки. Так посылают прислугу, но не личного тюремного надзирателя. Когда-нибудь он обязательно научится держать себя в руках. Когда-нибудь, в другой день… Но не сегодня. — А я сказал тебе есть с пола, Грин-де-Вальд. Лёгкий поворот плеч в сторону мужчины. Его голос был тих и звенел от стали, которая наполнила его. Восхитительно. Опасно. Но нет. Грин-де-Вальда это ничуть не пугало. Скорее, напротив, ему было безумно интересно играть эмоциями Сэвиджа, затрагивая самые тёмные струны его души, словно он был скрипкой в послушных руках мастера. — Ты будешь делать то, что говорю тебе я. И если я принёс тебе еду, значит, ты будешь её есть. Иначе я… — рваный, можно сказать, предвкушающий вздох, пальцы чуть сжались в кулаках и расслабились. — Иначе я буду вынужден… — Вынужден что именно? Кормить меня с рук? Боюсь, я этого не переживу. Или ты думаешь, что такой великий маг, как я, испугается угроз аврора? Смешно, — Геллерт скрестил руки на груди и привалился спиной к книжному шкафу. — Шёл бы ты на свой пост. Я хочу спать, а не лицезреть твой светлый лик. С минуту Сэвидж просто мерил его стремительно темнеющими глазами, хотя, казалось бы, куда ещё. Лёгкий вздох, аврор бросил взгляд на потолок, выдыхая что-то рычащее, а после вновь вернулся взглядом к этому, хвостороги его раздери, преступнику. — Спать… Что ж, хорошо… Лёгкий хлопок, руки и ноги мужчины опутало оцепеняющее заклинание. — Ты будешь спать, Грин-де-Вальд. Хотя, судя по тону этого разгневанного мага, спать Геллерт будет в последнюю очередь. Не сказать, чтобы он так уж этого не хотел. Было не так много способов заполнить пустоту, которая образовалась после ухода Альбуса и теперь съедала его изнутри. Этот был хотя бы более-менее гуманный. Развернувшись на каблуках, аврор заставил его обездвиженное тело левитировать вслед за собой, неторопливо держа путь в сторону пристроенной башни. Что ж, левитировать в таком положении ему было не привыкать. Однако не содрогнуться от понимания того, куда они направлялись, было невозможно, умолять Сэвиджа передумать — не в этой жизни… — Я даже уложу тебя лично, Грин-де-Вальд. Кроткий взгляд Сэвиджа из-за плеча не предвещал ровным счётом ничего хорошего. Геллерт поймал его взгляд своим, явно не получая никакого удовольствия от пребывания в чужих руках и в зависимости от воли их обладателя. — И колыбельную споёшь? Это было нахально, но, видит Мерлин, весело. Особенно когда, молчаливо развернувшись на каблуках, Сэвидж не отказал себе в удовольствии хлёстко пройтись рукой по его лицу, которое пострадало за этот день в который уже раз?.. Вкус крови во рту был каким-то солёно-сладким. Поднявшись на верхний пролёт, аврор толкнул ногой тяжёлую дверь, и та с тихим скрипом отворилась. Каменный мешок — вот что представляла собой эта «уютная» камера на одного, площадью всего несколько шагов и с узкой щелью вместо окна. — Знаешь, а у тебя хороший вкус к клеткам, Грин-де-Вальд. Ну что же ты там застыл, входи, не стесняйся. Усмехнувшись, Сэвидж повёл рукой, заставив «тело» вплыть в комнату, а сам остановился напротив «окна». — О, чудесный вид… Тебе понравится, уверяю. Геллерт мог бы ещё многое поведать аврору. Найти предельные границы его выдержки. Бесцеремонно нащупать самые слабые места. Объяснить, почему вид из окон — не лучшая тема для узника. Но все его мысли были о карцере, в котором он находился; карцере, способном свести любого с ума. Спать здесь с комфортом не представлялось возможным. А от щели в стене его уже начинало тошнить. Выразительный взгляд в очередной раз застыл на чужом лице. И он жалел лишь об одном. Что лимонные дольки, которые ему принёс Альбус, остались на столе в гостиной. И они, наверняка, пропадут. — Что молчишь? Нечего сказать? Аврор улыбался, в кои-то веки впервые за последнее время. Внезапное осознание того, что можно было сделать это давно, ещё в первый день, окрыляло. Никто не мог ему помешать. И почему он пришёл к этому только сейчас? Обернувшись, Сэвидж неторопливо прошёлся взглядом по этому восхитительному виду побитого Грин-де-Вальда. Бледный от отсутствия сна, одолеваемый собственными тёмными эмоциями и затаённой болью, перепачканный кровью; слишком много «если», сложившихся против него. И кто говорил, что месть не приносит удовлетворения? Плавное движение ладони, резкий рывок, и руки мужчины сковали толстые цепи, вздёргивая того наверх, к потолку. Оцепенение спало, а Сэвидж блаженно усмехнулся. Моргнув, Геллерт воззрился на своего «аниматора» немигающим, нечеловеческим взглядом. Его тёмная сторона столь явственно прорывалась в этих действиях. Даже слишком. — Повиси так… немного. Я закончу свои дела и вернусь. Обещаю, я не заставлю себя долго ждать… Но мне нужно убрать бардак, который ты устроил внизу. — Знаю. Без меня ты очень скучаешь, — Геллерт прохрипел в ответ, морщась от боли в руках: висеть, вздёрнутым его же цепями, лишающими магии, было то ещё удовольствие. В таком положении он едва ли смог бы уснуть. Любопытно. Дойдёт ли аврор до убийства, или же долг всё-таки пересилит его? По крайней мере, вывести его на не самые законные действия не составляло никакого труда.

***

Убрав весь тот бардак, который натворил этот, хвосторога его раздери, Грин-де-Вальд, Сэвидж совершил обычный для утра обход, перебросившись парой слов с другими аврорами, и наконец позавтракал сам, наслаждаясь тишиной этих снежных мест. Работёнка была непыльная, платили ему более чем достаточно, чтобы хоть немного заглушить немую пустоту в душе. Возможно, прошёл час, а может, и больше, ничего, этому преступнику полезно было немного повисеть, испытывая боль и беспомощность. Должно быть, находиться в таком положении было мучительно-болезненно. Время едва тянулось, и с каждой минутой боль в вывернутых суставах лишь усиливалась. Геллерт, определённо, не был мазохистом, и всё происходящее мало ему нравилось. Зависеть от чужой прихоти и ненависти… Даже ради эксперимента было до отвращения неприятно. Радовало только то, что Альбус этого не видел. Разнёс бы он после этого Нурменгард по кирпичикам? Мысль об этом оказалась непривычно согревающей, и Геллерт уж хотел было уцепиться за неё, как за дверью послышались тяжёлые шаги. Сэвидж распахнул дверь ногой и, ещё не до конца прожевав то, что было у него во рту, спросил: — Ну что, ты скучал без меня? Прости, пришлось немного задержаться. Геллерт встретил этого идиота обжигающим холодом своих усталых глаз. Пальцы аврора зашуршали обёрткой, и очередная порция лимонных сладостей отправилась в его рот. Было странно и кисло. Сплюнув-таки на пол, Сэвидж напоролся на горящий яростью взгляд. — Фу, и ты это ешь?.. Геллерт задохнулся на выдохе, а цепи опасно затряслись. Бесконтрольная магия так и рвалась наружу. — Не смей трогать мои вещи! Это не могло не задеть его за живое. Как посмел этот грязный выродок посягнуть на единственное, что осталось у него от Альбуса?! — Я убью тебя. Сэвидж перевёл взгляд на пакет, проглатывая очередную дольку, и следом воззрился на Грин-де-Вальда с совершенно искренним выражением недоумения на лице. Мерлиновы портки, наш мистер невозмутимость злился, да ещё как. — Ты из-за этого кулька так разошёлся? Ха… Да пожалуйста. Скомкав пакет и то, что в нём оставалось, Сэвидж бросил его в дальний угол. Волшебная палочка в его руках щёлкнула, и Грин-де-Вальд свалился на пол бесформенной кучей. Только руки по-прежнему были скованы. Сделав шаг назад, аврор лениво оглядел мужчину. — Знаешь, я вижу, что цепи тебя не протрезвили. Так что придётся тебе посидеть тут денёк… Может, два. Или больше. Пока я о тебе не вспомню. У меня в последнее время столько дел. Если бы руки у Геллерта не затекли, он бы точно его задушил. Тонкие пальцы обхватили собственное запястье, медленно исцеляя его. Жаль, что исцелять раны, скрытые от глаз, он не умел. Боль вскоре утихла, но залечивать запястья до конца Геллерт не стал. Напрочь игнорируя аврора, он магией притянул к себе заветный пакет, и успокоился лишь тогда, когда смог спрятать его в недрах своего кармана. Нужно было заняться носом, но у него не было на это никаких сил. — Проваливай уже. Хватит мозолить мне глаза, — гневно выдохнув слова, Геллерт привалился спиной к сырой стене. Человеческую природу не изменить. Однажды вкусив власть, боль и страдания других, остановиться уже сложно. Не использовать это было бы кощунственно. И очень скоро Геллерт планировал избавиться от Сэвиджа. Хмыкнув, Сэвидж попинал ногой дверь и оглянулся на Грин-де-Вальда, размышляя над тем, чем бы его ещё таким задеть, но ничего изобретательного в голову больше не приходило. Гнев, охвативший его в гостиной, медленно истаял, оставив после себя лишь лёгкое послевкусие удовлетворённости. Что ж, на сегодня оставалось лишь отстать. Заперев за собой тяжёлую дверь, Сэвидж, насвистывая, вышел. Стоило доложить о произошедшем Трэверсу. Визит Альбуса Дамблдора его явно заинтересует, а некоторые подробности можно было бы и упустить… Раз уж его узник презрительно отнёсся к еде, то сегодня его можно было и не кормить. Судя по всему, день у него освободился, а это было просто замечательной новостью.