Тюрьма поневоле

Если ты не хочешь, чтобы тебя нашли, практичнее было бы не издавать лишних звуков, но волшебник никак не мог ожидать, что старый, не тронутый пылью рояль начнёт играть. Переломанные пальцы не коснулись и клавиши, должно быть, артефакт был зачарован на чужое присутствие. Музыка, словно подслушав его мысли, стала немного тише, и вместе с тем она была прекрасна. Светловолосый волшебник неторопливо прошёл вдоль небольшого книжного стеллажа, произнося одними губами названия на корешках, но вряд ли сильно проникаясь смыслом прочитанного. Эта была не первая комната, которую он посетил, а у его поисков не было цели. Мужчина бродил, не концентрируясь на направлении и не считая повороты. Этот замок не был большим, и тем не менее в нём без труда можно было заблудиться. Перебинтованные ладони легли на полированный секретер, и Альбус осторожно присел, чуть морщась от боли, которую причиняли движения. Тут нужен был столь обычный механический открыватель дверей, что даже могущественному волшебнику стало внезапно смешно. Не было ничего, что он мог бы сотворить с этим замком без своей волшебной палочки. Можно было попытаться найти ключ, но стоило ли лезть в чужие секреты? Если Геллерт запер что-то здесь, то, скорее всего, последнее, чего бы он хотел, так это чтобы кто-то копался в его вещах. Оставив чужие тайны нетронутыми, Альбус распрямился, оглядывая комнату долгим взглядом. Он хотел найти что-нибудь интересное, пока его не обнаружил кто-либо из авроров и не нарушил идиллию своим присутствием. Музыка на секунду стала тревожной и ожидающей, но стоило Альбусу осознать этот факт, как к мелодии вернулся прежний мотив. Мужчина окинул рояль подозрительным взглядом прищуренных глаз. Его шаги по паркету прозвучали глухо, когда он приблизился к инструменту и осторожно коснулся гладкого отполированного дерева. Воздух вокруг на мгновение словно завибрировал, и музыка стала глубже, набирая силу и обертона. Альбус резко отнял ладонь, обрывая этот контакт, сделал краткий вдох и затем мягко коснулся подушечками пальцев рояля, плавно обходя его по кругу и опускаясь на мягкое кожаное сидение перед ним. Эту магию было невозможно не чувствовать. Геллерт, ты сотворил его сам или заказал у какого-то мастера? У каждого мага был свой почерк, который при должном усилии можно было бы разглядеть. Разномастные глаза закрылись, и мужчина позволил чужим чарам оплести себя, с осторожностью пропуская их глубже. Магия танцующе прошлась где-то на периферии его осязания и мягко прокралась куда-то в грудь, заставив Альбуса мгновенно напрячься. Рояль издал низкий напряжённый аккорд, а затем музыка затанцевала на высоких нотах. Разрешать незнакомой магии творить столь многое было не в его правилах, и если бы этот инструмент не стоял в кабинете его близкого друга, Альбус бы тут уже не сидел... Но ведь вряд ли Геллерт стал бы держать потенциально опасные вещи там, где может попасться на их удочку сам. Расслабление далось ему тяжело, однако Альбус сделал глубокий вдох и ровный долгий выдох, позволяя артефакту проявить инициативу в том, что касалось его собственной души. Рояль на секунду замолк, а мелодия, которая полилась из него спустя мгновение, была приглушённой и чистой. Она затанцевала на краю его восприятия, срываясь с пальцев каплями по-осеннему холодного дождя, увлекая его в свой ненавязчивый водоворот осторожных вкрадчивых нот. В его душе стоял лютый февраль. Рояль почему-то играл ноябрь, что с каждым ударом сердца всё больше напоминал оттепель. Физическая боль никуда не делась, но дышать будто стало легче. Альбус распахнул глаза, но музыка продолжала звучать, вытягивая из него мучительные острые иглы душевной болезни, несмотря на все его беспомощные попытки зацепиться за них. Впечатления накатывали резкими волнами, точно это происходило прямо сейчас, и столь же резко стихали, словно сливаемые в громоотвод. Воспоминания не исчезли, лишь поблёкли, будто бы всё произошло не вчера, а далёкими годами ранее. Чужая магия умело бинтовала раны, а сам мужчина невидяще смотрел в пространство, чувствуя, как непрошеные слёзы катятся по щекам. Что ж... Довольно полезный артефакт, Геллерт. Неужели у тебя всё-таки есть сердце? Какая неожиданность. Губы Альбуса изогнулись в горькой улыбке, а ностальгия оросила лицо мокрыми солёными каплями. — Так вот ты где, беглец наш, — негромкий мужской голос раздался у дверей, напрочь разрушая волшебное таинство музыки, да и самого момента в целом. Себастьян Сэвидж умел это делать с просто потрясающим талантом. Альбус сморгнул, убирая руки с гладкой прохладной поверхности. Музыка дрогнула и рассыпалась, оставляя после себя тянущее странное послевкусие. Руки торопливо скользнули по щекам, вызвав резкую боль, которая заставила мужчину поморщиться, а потом Альбус обернулся к вошедшему и перевёл на него стеклянный взгляд своих разномастных глаз. От вас бегай-не бегай, всё равно рано или поздно найдёте. — Прячешься от меня? — аврор оглядел его недовольным критичным взглядом. Геллерт вечно доставлял ему одни неприятности, даже сейчас пришлось попотеть, чтобы обнаружить его в этом не то чтобы очень большом замке, когда преступник столь внезапно изменил своим вкусам и предпочтениям касательно дислокации пребывания. — Тебе было мало? Момент тишины, на время которого взгляд Альбуса стал вопросительным и непонимающим. — Не делай вид, что не понимаешь. Ты можешь обмануть кого угодно, но только не меня, Грин-де-Вальд. Устроить побег в день моего внезапного отгула. Ты решил, что мало поиграл на моих нервах? Альбус открыл было рот, чтобы ответить, и досадливо сомкнул губы. Даже возразить было нечем. В буквальном смысле этого слова. — О, не делай такой взгляд… Ты не девица в темнице, чтобы тебя похищать, не думай даже врать мне. В таком обществе хочешь-не хочешь, а попытаешься спрятаться в самую неприглядную дыру этого замка. Выслушивать подобные упрёки вечно не было ни сил, ни желания, вот только вряд ли Себастьяна это волновало. Аврор будет пилить его, как верная жена после фарфоровой свадьбы… Нельзя было не признать, что проницательности Сэвиджу было не занимать. Разве что срывался он не на того человека. — Что мне в тебе нравится сейчас, так это твоя покладистость и молчаливость, — аврор не мог не усмехнуться при виде немого мерзавца, который ранее парой фраз доводил его до белого каления. С этого момента последнее слово всегда будет за ним. Да и первое тоже. Грин-де-Вальд выглядел крайне жалко. Встрёпанный, бледный, казалось, даже его движения стали какими-то другими. Видимо, сорвавшийся побег смог сделать то, чего не смогли надсмотрщики. Надломить его. Что ж, ему будет даже не хватать этих бесед… Хотя о чём это он. Сдались ему эти беседы с отъявленным мерзавцем!.. — Что ты делал тут, музицировал? Себастьян сделал пару шагов в комнату, оглядывая книжные стеллажи. Один похож на другой, куча бесполезных книг да старый рояль. Ничего интересного. Последний раз он обнаруживал здесь Грин-де-Вальда довольно давно, потому было крайне странно, что он внезапно решил прийти сюда сейчас. Хотя что только не творится в голове у безумца. — Там твой ужин в кабинете остывает. Пошли. Хватит здесь прохлаждаться с этим старьём. Раз тебе положено есть, значит ешь. До суда дотянуть обязан, а там хоть голодовки объявляй. Дементорам. Очень смешно, Себастьян. Альбус смерил его тяжёлым взглядом и молчаливо поднялся. Сэвидж хохотал над своей шуткой сам, подталкивая заключённого к выходу. Последнее, чего ему хотелось сейчас, так это покидать эту комнату и, более того, ужинать в компании аврора. Он не имел ничего против Себастьяна Сэвиджа, но в присутствии Геллерта Грин-де-Вальда надзиратель становился буквально невыносимым. — Моя воля, вернул бы тебя на цепь. Ты неплохо смотрелся в той башне, и мне не нужно было искать тебя по всему замку. Жаль, сейчас ты не сможешь меня как следует достать, чтобы я вновь применил к тебе это наказание. Альбус на секунду поднял взгляд к потолку. Так значит, башня? Интересно, и каким же было это таинственное наказание? Судя по следам, которые оно оставило на теле Геллерта и которые тот не потрудился вылечить, это было весьма неприятно. — Что молчишь? Ах да… Ты же больше не можешь разговаривать. Громкий смех, прозвучавший за его спиной, был неприятен. Что ж, всегда можно было закидать Себастьяна кашей и проверить все домыслы на собственном опыте, но Дамблдор не сильно горел желанием это делать. Остановившись у развилки, мужчина вопросительно посмотрел на аврора, потому что совершенно не помнил, куда идти дальше. — Ну и чего ты застыл, как горгулья? — не ожидав такой остановки, Сэвидж неловко впечатался в чужую спину и громко выругался, начиная испытывать лёгкие уколы раздражения. — Только не вынуждай меня применять к тебе силу. Давай, двигай! Тьен не стал лишать себя удовольствия ощутимо ткнуть Геллерта в спину, таким образом поторапливая его. Даже в таком плачевном состоянии Геллерт Грин-де-Вальд умудрялся делать всё, лишь бы досадить ему. Ладно, так и быть. Альбус поморщился от лёгкой боли в плече, которую причинил ему тычок, и свернул налево, направляясь кто бы знал, куда. Эти коридоры были похожи один на другой. Обитые панелями из красного дерева стены, скорее всего, обработанные каким-то заклинанием, которое не давало им ни рассохнуться, ни запылиться. Интересно, что сегодня на ужин… Альбус не был особо привередлив в еде и в худшие времена мог ограничиться совершенно скромными яствами, однако вкусная пища насыщала не только его тело, но и дух, каким-то невообразимым образом поднимая настроение. Но стоило ему вспомнить то, что он ел сегодня, как все мечты вкусно перекусить рассеялись, как дым. Хотя нет. Не интересно. Какая-нибудь очередная каша из неотличимых друг от друга измельчённых и перемешанных ингредиентов, которую не очень-то хотелось глотать. Когда они вдвоём достигли двери холла, Альбус, изумившись, остановился. Себастьян наверняка задумался о чём-то своём и спохватился только сейчас, слишком поздно понимая, что они свернули совершенно не туда. — Ты решил выйти подышать? Тебя там что, головой о камень приложили и не раз?! Ты так издеваешься надо мной или действительно забыл собственный замок? Или, ещё хуже, вновь решил сбежать. Ожидая какого-то подвоха, Тьен опасливо огляделся, но в помещении были только они вдвоём и Геллерт не предпринимал никаких попыток напасть. Раздражённо взмахнув палочкой, Сэвидж вздёрнул его тело в воздух, рыча что-то себе под нос, и повернул обратно к развилке, не особо переживая, насколько удачливо парящее за ним тело соблюдает траекторию движения. Пара неловких столкновений отдались в его туловище противно и ноюще, но вряд ли Альбус был способен хоть как-то воззвать к совести своего надзирателя. — Чёртов мерзавец. Одни проблемы с тобой, — зло бормотал Себастьян, когда они наконец достигли кабинета, где давным-давно остыло жидкое варево на столе. Отменив заклинание, аврор позволил мужчине мешком рухнуть вниз, не заботясь о том, сможет ли он удержать равновесие или же нет. — Надеюсь, до стула ты дорогу найдёшь сам, — язвительно произнёс Сэвидж, смерив его негодующим тёмным взглядом и скрестив руки на груди. Альбусу оставалось лишь совладать со своим дыханием и отупляющей болью, что тисками сжимала плечо. Даже на негодование не было сил. Когда он выберется отсюда, то подаст заявление в Визенгамот, не забыв приложить к нему парочку воспоминаний. Геллерт не лучший человек в этом мире, но его наказание было привилегией судей, а не рядовых авроров. Альбус окинул Себастьяна ненавидящим взором и с трудом поднялся на ноги, направляясь к столу. Можно было, конечно, возмутиться, но выглядело бы это крайне глупо, учитывая, в чьих руках сейчас была волшебная палочка. Усевшись на стул, светловолосый волшебник посмотрел на так «заботливо» расставленные вокруг посуды приборы и бросил Сэвиджу ещё один выразительный взгляд. Если кто-то тут и издевается, так это только Вы, господин аврор. Подняв перебинтованные руки, мужчина покрутил ими в воздухе и уронил себе на колени. И как, по-твоему, я должен это есть? Аврор, казалось, даже не попытался скрыть удовольствия, которое он испытывал, наблюдая за этой немой сценой. Сэвидж прекрасно знал, что Геллерт не совладает с приборами сам. И его муки беспомощности только добавляли приятные нотки в нынешний день. — Никак, да? Великий преступник не способен справиться сейчас даже с вилкой? Какая жалость, — Себастьян намеренно протянул в словах гласные, опускаясь на стул рядом с ним и беря в руки ложку. Зачерпнув ею нечто, напоминающее суп-пюре из перетёртых грибов, Тьен поднёс варево к чужим губам, глядя на Геллерта с явным превосходством во взгляде. — Ложечку за Аврорат. Альбус едва подавил желание запихнуть эту ложку Аврору в ***. Определённо, мужчина, который дежурил здесь днём, нравился ему гораздо больше. Тот хотя бы заколдовал приборы, заставив их кормить его в течение трапезы, а сам лениво подпирал косяк и делал вид, что не спит, а действительно наблюдает за величайшим преступником всех времён. Альбус потянулся вперёд и обхватил ложку губами. В глаз ему, что ли, эту кашу плюнуть? Идея казалась крайне соблазнительной. На секунду ему подумалось, что Геллерт на его месте, должно быть, так бы и поступил. Только вот ему, Альбусу, совершенно не хотелось получить наказание. Свести боль к минимуму было бы самым оптимальным вариантом, а значит, следовало просто есть. Разноглазый волшебник неуверенно сглотнул и закашлялся, всё ещё не в силах привыкнуть к отсутствию языка. Что это было, перетёртые кабачки? Горошек? К сожалению, он практически не почувствовал вкуса пищи. — Какой хороший, а главное послушный у нас преступник, — Сэвиджу, видимо, никогда не надоест издеваться над своим подопечным, хотя времени у них на такие развлечения оставалось безбожно мало. Скоро должен был состояться суд, а после… Аврор не переставал представлять, как перед Геллертом стелется прямая дорожка в Азкабан. Он бы мог сказать, что будет скучать, но нет. Жажда насладиться возмездием была слишком сильна, чтобы испытывать к этому мужчине хоть какую-то симпатию. Геллерт отнял у него жену. Себастьян отнял бы у него жизнь, но не собирался губить то, что ещё осталось от его жизни и карьеры. Предела «доброте» Сэвиджа, судя по всему, не существовало. Аврор продолжал кормить мужчину зеленоватой кашей. Нет, ему правда доставляет это удовольствие? Сидеть здесь и кормить его с ложечки супом? Альбус сузил свои холодные разномастные глаза и продолжал есть, заполняя пустоту в своём желудке. — А теперь ложку за Торкуила Трэверса. Интересно, он за всех авроров заставит меня съесть ложечку, или только за самых особенных? Недовольно прикусив столовый прибор, мужчина всё же выпустил его изо рта, планируя подкрепиться как следует. На голодный желудок думалось гораздо быстрее, но ему нужны были силы. Силы восстановиться и выбраться отсюда. Отложив ложку, Сэвидж поднёс к его губам кружку с давным-давно остывшим чаем. Честно говоря, кормить Геллерта наскучило ему довольно быстро. Обычно заключённый проявлял куда больше энтузиазма и гонора, а сейчас… Его словно что-то сломало. Нельзя было сказать, что Тьен вдруг начал его жалеть из-за этого, нет. Просто… Любимая игрушка вдруг перестала быть такой уж интересной. — Мне даже немного жаль, что ты не можешь мне отвечать. Но это не значит, что я верну тебе язык. Проблем, знаешь ли, меньше, принимая в расчёт силу твоего влияния. Да и так ты уж точно не сбежишь. Сделав глоток жидкости, которая по вкусу напоминал скорее ничто, чем что-либо, Альбус шумно фыркнул. Нет, то есть ты действительно думаешь, что язык — это единственная часть моего тела, которая может помочь при побеге?.. Какой глупый аврор. Шумно вздохнув, Себастьян проследил, как мужчина покорно пьёт, и поставил чашечку на блюдце. Это явно было не то занятие, на которое он хотел бы тратить своё время. — Некогда мне тут с тобой играть в дочки-матери, надо проверить замок. А то больно подозрительный ты какой-то... Слишком уж притихший. Серьёзно? Проверить замок? А до этого ты чем занимался, газеты читал? Альбус скептически посмотрел на него, а потом на свою кашу, и после снова на него. Варева в тарелке оставалось ещё больше, чем половина. Но Сэвидж не спешил браться за ложку и вообще как-либо помогать ему. Хоть бы заклинание сотворил, с тебя же не убудет. Побег! Наиглупейшая мысль! Конечно, в таком состоянии только этим я и могу заниматься. Прямо жажду бежать и уничтожить вас всех и замок в частности. Мужчина шумно фыркнул и попытался скрестить руки на груди. Вышло, конечно, плохо, мешали перевязки и ноющая боль, но общее возмущение он смог передать. И что мне прикажешь делать, аврор, я вообще-то есть хочу. Поняв, что помощи от этого бестолкового надзирателя ждать больше не стоило, Альбус решил сосредоточиться на еде. Уставившись на ложку, волшебник напрягся и неумело повёл рукой, концентрируя магию в кончиках перебитых пальцев. Было сложно, но прибор задрожал на столе, нехотя отрываясь от него и по странной кривой зачерпывая кашу. Надолго его не хватит, ну хотя бы так. Расплескав по дороге часть варева, Альбус отправил-таки ложку в рот и затем опустил её, позволяя себе немного отдышаться. Наблюдавший за этим непотребством Сэвидж даже забыл, что хотел оставить Геллерта одного и уйти на обход. Но это... Это просто вопиющее безобразие! — То есть ты хочешь сказать, что всё это время мог есть сам? Ну и кто ты после этого?! — Себастьян резко задвинул за собой стул, возмущаясь тем, что этот наглый преступник даже с отсутствием языка умудрялся выставить его круглым идиотом. Кто я? Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор! Кавалер ордена Мерлина Первой, на минуточку, степени! Но вместо этого Альбус лишь выразительно показал Сэвиджу кисти своих рук. Делать что-либо, даже колдовать, с такими травмами было затруднительно. Учитывая, что никто до сих пор не потрудился дать ему мало-мальски лечебное зелье. Безалаберные садисты. Интересно, когда я нечаянно опрокину чашку чая и всё это убирать придётся Вам, аврор Сэвидж, Вы всё так же будете рады? — Значит и обслуживать себя дальше ты тоже будешь сам. Судя по всему, Сэвидж больше не собирался как-либо ему помогать. М-да, действительно опрометчиво. Кормить себя было довольно-таки сложно, один только взмах ложкой его ощутимо изматывал. Аврор наблюдал за ним практически с довольной улыбкой. Исходя из того, что Геллерту было свойственно виртуозно левитировать предметы без использования какого-либо концентратора вроде палочки. Неужели ему действительно было приятно видеть, как великий волшебник ослаб от травм и едва поднимает ложку? Отправив в рот ещё немного каши, Альбус смерил тюремщика недовольным взглядом исподлобья. Если напрячься, можно попытаться вырубить аврора чем-нибудь тяжёлым сзади. Только вот что это ему даст? Пару призовых очков да каплю самоудовлетворения? Какие бы идеи не шли ему в голову, все они в итоге вели к той самой башне, которую он предпочёл бы в ближайшее время избегать. Подобное времяпрепровождение могло быть в удовольствие Геллерту Грин-де-Вальду, но только не ему. Свои силы, раз уж они у него, как выяснилось, были, следовало расходовать с умом. Если он может управлять ложкой, то, может, получится сделать это и с пером?.. Альбус оглядел комнату в поисках пергамента, но не найдя оного, вновь взглянул на Себастьяна и попытался объяснить тому свою нужду, водя дрожащей рукой по столу. Видя его жалкие потуги, Сэвидж лишь закатил глаза. — И что тебе опять от меня нужно? Досталось же ему это наказание. Может, просто проигнорировать его да уйти? Пусть сам с собой развлекается. Аврор уже собирался поступить именно так, как спустя мгновение до него таки дошло. — А! Пергамент и перо! Альбус горячо закивал. Себастьян, впрочем, был гораздо умнее, чем хотел казаться. — И чем ты писать будешь, носом? А самое главное, что? — Тьен шумно фыркнул и всё-таки наколдовал ему требуемое лёгким взмахом палочки. С него не убудет, а спектакль явно обещал быть интересным, особенно учитывая, что места у него были в первом ряду. Себастьян снова сел, подпирая голову рукой и даже как-то утомлённо глядя на чистый лист. Когда это всё закончится, обязательно возьму себе отпуск. На месяц. Жаркие страны, солнце, море, вино, а не это вот всё. — Любовное послание? Альбусу или мне? Дамблдор на секунду закатил глаза, а затем постарался сфокусироваться на пере, как ранее ему удалось сделать с ложкой. Тебе, дурень. Какое-то время перо колебалось, но затем послушно скользнуло в чернильницу, набираясь чернил, и затем задрожало над чистым листом. Пока Альбус примеривался, с кончика пера сорвалась капля и украсила пергамент жирной кляксой. Так... Ладно... Поехали. Сначала на листе возникла палочка. Альбус шумно вздохнул, сводя кончики пальцев вместе и от напряжения практически не дыша. Сосредоточенный, он нарисовал кривую букву «M». Перо вновь порхнуло к чернилам, а затем на пергаменте появилась кривая «Эйфелева башня» и буква, больше напоминавшая «О», чем «D». — I M AO? Что значит «O»? «Obsession»(*)? «Obvious»(*)? «Obscurity»(*)? — участливо вопросил Сэвидж. — Я в курсе, что ты давно и окончательно поехал головой(*), мистер Геллерт Грин-де-Вальд. Сообщите мне что-то ещё? Чего я не знаю? Определенно, Себастьян издевался над ним, видимо находя себя остроумным и занимательным. Альбус посмотрел на него в упор. Что? Ты серьёзно? «I M AD»! Альбус Дамблдор! Что тут может быть непонятного? Шумно вздохнув, Альбус лишь покачал головой и, ввиду того, что он всё равно никак не мог ответить мужчине, обратился к перу, в этот раз пытаясь написать хотя бы что-то похожее на «Albus». — А... Ты буквы попутал? Хочешь написать «Am I bus?»(*). Очень может быть, что Вы, мистер Грин-де-Вальд, автобус. Всё зависит от того, что у Вас внутри. Ночной рыцарь или старая развалюха… Что ещё мне поведаете? Может быть, признаетесь в своих преступлениях? Суд порадуется Вашим каракулям на этот счёт, — искренне заверил его Сэвидж, давясь смехом и насилу удерживая тот в себе. Видит Мерлин, он сохранит эти каракули и повесит в рамочку в главном зале Аврората. Ты сейчас притворяешься, Себастьян, или серьёзно? Какой автобус? Альбус! Светловолосый мужчина посмотрел на аврора в упор и медленно покачал головой. Заставив тарелку чуть сдвинуться, Альбус напрягся, обращаясь к перу и роняя пару чернильных капель на стол, а затем постарался написать что-то более разборчивое. «I M Albus D». Чернильные буквы возникали на листе, немного неровные и расплывчатые, и тем не менее их можно было разобрать, если иметь хоть немного мозгов. Откинувшись на спинку кресла, Альбус позволил перу упасть, и тяжело задышал, пытаясь справится с нахлынувшей слабостью. Это ты просто обязан разобрать. Или я даже не знаю, что придумать ещё. Силы на подробное изложение прошедшей ночи в письменном виде у него появятся явно не скоро. Сэвидж же разглядывал его буквы и долго молчал, а после посмотрел на него как на умалишенного. — Что опять? «I miss Albus?» Мог бы избавить меня от таких подробностей вашей дружбы. Не придёт твой Альбус до самого суда. Смирись уже с этим. Только стол запачкал, — Себастьян поморщился, бормоча заклинание очищения. Собственно, ничего нового он тут не прочитал. Хотя на что он надеялся? — На этом всё? Могу я уже идти, Ваше Высочество? — издевательски произнёс аврор, неторопливо вставая и в очередной раз задвигая за собой стул. «Ты дурак, Сэвидж», — смиренно подумал в ответ Альбус, в то время как эта же мысль стала чётко вырисовываться пером, обрываясь где-то на середине, стоило мужчине заметить данную надпись. И всё же заключённый упрямо замотал головой, аккуратно впихивая букву «A» рядом с «M». — Хочешь сказать, что ты Альбус? Хорошая шутка. А в Хогвартсе тогда кто? Геллерт Грин-де-Вальд? — Сэвидж громко хмыкнул и поднялся со своего места. Это, конечно, было забавно, но пора заняться другими, более насущными делами. Не сидеть же ему весь вечер и разгадывать глупые шарады преступника. — Вместо того, чтобы отвлекать меня от дел, в зеркало на себя посмотри. Альбус вскинул руки и издал громкий возмущённый стон. Я смотрел! Сотни раз за сегодняшнее утро! Выгляди я как я, этой проблемы бы не было! Я просто так тебе тут пишу эти каракули! Развлечься захотел! Делать мне больше нечего! Самым обидным было то, что пребанальнейшие чары с лёгкостью вскрыли бы устроенный Геллертом обман. Но Альбусу оставалось лишь сидеть и смотреть в спину удаляющегося от него аврора и издавать неразборчивые звуки. Глубоко к ночи к нему вновь вернулся Сэвидж. На этот раз аврор был не один, а в компании высокого стройного блондина с зелёными цепкими глазами. Его даже можно было бы назвать привлекательным, если бы не шрам, который рассекал левую щеку, да взгляд, от которого хотелось скрыться. Достойный преемник Торкуила Трэверса. Неужели допрос? В такой час? Альбус бросил быстрый взгляд на часы. Он не ждал его сегодня, но, видимо, Министерство сочло, что так будет лучше. Меньше шансов выкинуть что-то ещё. — Если Вам не нужна моя помощь, то я оставлю Вас, — произнёс Себастьян, на что дознаватель едва заметно кивнул, не сводя с преступника взгляда, и аврор удалился из комнаты, закрывая за собой дверь. Альбус прошёлся по мужчине цепким взглядом разномастных глаз, как бы прикидывая, были ли они с Геллертом знакомы раньше, но стоило мужчине представиться, как вопрос отпал сам собой. — Меня зовут Франциск Этьен, я прибыл к Вам по приказу Министерства, чтобы провести допрос, — подчёркнутая формальная холодность, и маг медленно опустился на стул напротив. Неловким движением руки Дамблдор заставил книгу, лежащую на столе перед ним, закрыться, и отодвинул её на край стола, обращаясь во внимание. — Я буду задавать Вам разного рода вопросы, от Вас же потребуется просто кивнуть, либо покачать головой. Интересно, приходило ли в голову Министерству, что допрос лучше проводить, когда пленник может говорить, а его руки не ранены? — Итак, всё ли Вам ясно и готовы ли Вы начать, мистер Геллерт Грин-де-Вальд? Альбус сделал вид, что внимательно раздумывает над его вопросом, а затем медленно покачал головой. Подняв руки вверх, мужчина продемонстрировал дознавателю перебинтованные кисти своих рук и состроил утомлённую гримасу. Если хотите ответов, хотя бы позаботьтесь о моём желании отвечать. Франциск не моргнул и глазом, продолжая буравить его холодным взглядом. Вряд ли его хоть как-либо трогало состояние преступника и его физические увечья. — Это не входит в круг моих обязанностей, мистер Грин-де-Вальд. И, будем честны, калечить у меня получается гораздо лучше, чем лечить. Итак. Будете ли Вы добровольно сотрудничать или же нет? Учтите, что отрицательный ответ усугубит Ваше дело на суде, — мужчина щёлкнул металлическими застёжками на своём саквояже и принялся устанавливать на столе магический артефакт для фиксирования их беседы. Альбус кисло улыбнулся дознавателю, опустив руки и задумчиво пожевав губами. Ему ничего не стоило отказать этому мужчине, однако в его положении лучшим решением было бы поискать союзников, а не врагов. К тому же он не удивится, если Министерство дерзнёт использовать его отказ в суде против Грин-де-Вальда даже после разоблачения его личности. Что ж... Дамблдор сделал наиболее оптимальный выбор и мягко кивнул. — Прекрасно, — дознаватель отрывисто взмахнул палочкой, активируя запись, и скрестил руки на груди, разглядывая мужчину перед cобой своими льдистыми глазами. Нет, личной неприязни к преступнику у него не было. А если подумать, то некоторые его идеи даже имели право на существование, другое дело, что он предпочитал не поддаваться чужому влиянию, представляя собой монолитную глыбу с вымороженными чувствами и эмоциями. — Итак, мой первый вопрос. Это был осознанный побег? Альбус весьма выразительно фыркнул. Да откуда я знаю? Скорее всего, да, так оно и было, иными побеги и быть не могут, но, во-первых, он понятия не имел, что произошло на самом деле, а во вторых, не имел ни малейшего желания закапывать Грин-де-Вальда, даже несмотря на то, что произошло. Официальной версией было похищение. Что касается его, Альбуса Дамблдора, то это было именно оно. Поэтому мужчина мягко качнул головой. — Что ж... Значит, Вы настаиваете на версии похищения? — Франциск произнёс слова с явным сомнением в голосе и сделал какие-то пометки в небольшом блокноте. — Вам были знакомы волшебники, которые Вас похитили? Им кто-то помогал из Нурменгарда? Мистер Грин-де-Вальд, Министерство не поверит, что Вы просто вышли во двор подышать свежим воздухом и Вас внезапно похитили, — тонко улыбнувшись, мужчина остановил взгляд на чужих пальцах. Может, действительно стоило облегчить дознание? На его опыте, некоторые преступники легко шли на откровенный разговор, стоило вернуть им хотя бы долю утраченного ранее комфорта. Бутылку сливочного пива, пятиминутный разговор с дочерью, здоровые пальцы... Он хотя бы смог писать. Словно прочитав его мысли, преступник хмыкнул и кивнул. А быть может, он просто отвечал на вопрос? Ах да… Он же задал ему два вопроса вместо одного. Осознав свою ошибку, Этьен провёл прохладными пальцами по своему лбу. — Давайте ещё раз. Вам знакомы волшебники? В ответ ему Альбус лишь устало качнул головой. Мне совершенно не знакомы эти волшебники. Должно быть, к концу этого допроса у него будет жутко болеть шея. Неужели нельзя было придумать иного, более изящного способа его допросить? Видимо, Министерство не сильно владело ментальной магией. Хотя такому волшебнику, как Геллерт, да и ему самому тоже без труда удалось бы обмануть пребанальные мысле-читательные артефакты да опознаватели лжи. А на большее, судя по всему, не многие были способны. По поводу помощи Альбус был не в курсе. Поэтому просто пожал плечами, что вызвало острую боль в одном из них, заставив волшебника беззвучно ругнуться. Франциск, привыкший видеть чужие страдания, не придал этому значения. Впрочем, ему не было смысла как-либо помогать этому убийце. Перед ним стояла задача формального допроса, результаты которого вряд ли потом будут как-либо использованы международным судом. Отклоняться от курса было не положено. Ему лишь следовало закончить побыстрее и вернуться домой к жене. — У вас есть неоспоримые доказательства того, что это было именно похищение? — Франциск сделал ещё одну пометку и снова воззрился на мужчину. Во взгляде, которым Альбус наградил дознавателя, было столько иронии. Этьен мастерски распознавал чужую ложь, однако этот субъект вызывал у него явные сомнения. Он не был закрытым, напротив, Этьен без труда распознавал его искренность, которая в то же время казалась ему странной. Он ожидал увидеть закрытую книгу. Правда немного выбивала его из колеи. Мог ли Геллерт Грин-де-Вальд обмануть его чутьё? Должно быть, да. Альбус медленно поднял ладони, столь же медленно показал на повязку на своём плече и в довесок указал на рот. Разумеется, это был побег. А всеми этими ранами меня наградили друзья. Просто потому что они меня очень любят. А потом вернули сюда. Самое печальное, что так всё и было. Оставался ли Геллерт его другом после всего, что произошло? Альбус предпочитал пока не думать об этом. Сначала нужно выбраться из западни, а о своих чувствах он поразмышляет после. — И смогли бы Вы опознать похитителей и предоставить суду их образы? Опознать... Зарисовать. Всё, что хотите, мистер Этьен, вылечите мои руки и дайте мне палочку… Губы Альбуса изогнулись в недружелюбной улыбке, и волшебник слегка кивнул, после склоняя голову к плечу и не сводя с Франциска взгляда. Какой смысл в этом допросе? Вряд ли бы Геллерт на моём месте так легко сотрудничал со следствием, особенно в таком-то состоянии. Так что? Это ведь всего лишь формальность, мистер Этьен, ведь наверняка. Будь я хоть агнцем божьим, Вы ведь всё равно не выпустите меня отсюда под залог доброго слова и не вернёте мне язык? — Ваши травмы ничего не доказывают, мистер Грин-де-Вальд. Их вполне могли нанести Ваши сообщники или Альбус Дамблдор. Когда Вы поняли, что сбежать не выйдет, решили придумать хоть какое-то оправдание. Похищение, вероятно, показалось Вам наилучшим вариантом, вот только суд Вам не поверит. Мы нашли следы сражения в том месте. Похитители устроили драку за возможность первым убить Вас? Верится с трудом, мистер Грин-де-Вальд. Боюсь, на этом мы закончим. Драку? Ему казалось, что Геллерт зачистил все следы, неужели великий тёмный маг мог в чём-то прогадать и что-то упустить?.. И почему Министерство не рассмотрело другие варианты?.. Так много вопросов и абсолютно никакой возможности их задать, в то время как министерский работник уже поднялся и торопливо складывал вещи в свой саквояж. Сколько прошло времени? Пять, десять минут? Почему все бегут от него и не желают хотя бы попытаться увидеть правду!? Глаза Альбуса панически заскользили по чужому силуэту, и он едва удерживал себя от того, чтобы не попытаться схватить мужчину за рукав. Он должен был как-то выдать себя. Как-то дать понять, что он — не настоящий Грин-де-Вальд. Почему он не подумал об этом раньше? Почему весь этот день он потратил так бестолково, не сочинив даже мало-мальски толкового плана? С тем же успехом они могли просто выпить по чашечке чая. Министерству не нужна была правда. А это могло значить лишь то, что на решение «проблемы» его слова и факты никак не смогут повлиять. — Прощайте, мистер Грин-де-Вальд, — чуть усмехнулся дознаватель, бросив на него последний взгляд и покинув комнату. Ах, идите… Вы всё равно ничем не смогли мне помочь. Себастьян Сэвидж нагнал Франциска где-то в коридоре и окинул его крайне удивлённым взглядом, сжимая в руках кружку с горячим какао. Этьен кивнул ему, замедляя шаг и давая возможность мужчине поравняться с ним, чтобы вместе проследовать к выходу. — Я не думал, что Вы закончите так быстро! Он опять выкинул какой-то финт? Отказался отвечать? — Да нет, всё прошло на удивление спокойно, — ненавязчиво отобрав у аврора кружку, Франциск сделал большой глоток, смакуя терпкий шоколадный напиток на языке. Какао было обжигающе горячим, но мужчина, казалось, даже не замечал этого. Сэвиджу оставалось лишь смотреть. Что ж, ничего страшного, он просто сделает ещё одну порцию. Только сейчас Этьен внезапно осознал, что его руки немного дрожат. Должно быть, несколько минут в обществе величайшего тёмного волшебника всех времён всё же сыграли на его нервах. — Через три дня приговор приведут в исполнение. Поцелуй Дементора. Так будет лучше для всех, но никто не должен об этом узнать заранее во избежании очередного побега. Сэвидж споткнулся на ровном месте и едва не упал. Новость была такой внезапной. Столько долгих месяцев терпения и вот, каких-то несколько дней, — и его головная боль уйдёт насовсем. — И международная конфедерация магов согласилась на подобное? Мы ж не могли добиться от них и меньшего. — Конфедерация не в курсе этого и будет лучше, если до исполнения приговора она, да и вся общественность останутся в неведении. Это прямой приказ Министра Магии. Слишком много волнений, локальных стычек тут и там, а ещё эта заварушка во время последнего матча по квиддичу. Вы же были там, Себастьян?.. Министр приказал как можно скорее устранить причину, тем более повод есть. Себастьян торопливо кивнул. Триумф, которого он ждал, всё никак не мог нахлынуть, вместо этого он чувствовал лишь какую-то отупляющую пустоту. Что это, привязанность к преступнику? Ну, нет... Их шаги неровным топотом отдавались в коридорах замка, рождая ритмичную дробь. — Тогда стоит утроить его охрану. Я не должен находится при нём один. И мне нужно больше авроров на входе в замок. Один раз он уже смог из него выйти, мы не можем допустить это вновь. И, пожалуйста, без этого новичка, что дежурил в прошлый раз... Вы же передадите мои пожелания мистеру Трэверсу? — Разумеется, я всё передам, как только увижу его лично, — Франциск замер у двери, глядя на то, как Себастьян отпирает магический замок. Они вышли в морозную ночь, и налетевший порыв ветра заставил мужчин поплотнее закутаться в мантии. — Уточните только, что за новичок? — Не знаю… Август... Арнольд... — Себастьян задумался, мучительно вспоминая чужое имя. — Такой, темнокожий. Других таких у нас нет, поверьте. Франциск задумчиво пожевал губами, пытаясь вспомнить темнокожего аврора, но, должно быть, просто-напросто его не встречал. Вернув Сэвиджу кружку, дознаватель кивнул. — Всего три дня, Себастьян. И всё будет кончено. Надеюсь, с этим Вы справитесь. Он тоже на это надеялся. В полутьме, освещаемой парой высоких фонарей, негромко щёлкнула зажигалка, и Себастьян глубоко затянулся, пытаясь успокоить нервы. Три дня. Так мало и так много одновременно. — Всего хорошего, мистер Этьен. — До встречи, Себастьян. ________________________________ Сноски: Obsession - одержимость Obvious - очевидно Obscurity - тьма «Я в курсе, что ты давно и окончательно поехал головой» - здесь Себастьян играет словами «I M AD»: «I» - я, «MAD» - сумасшедший Am I bus? - буквально «Я автобус?»