I'm glad you're here. I see you're well. You're welcome home. Embrace your Hell.
Все вокруг выглядело таким старым и заброшенным. После нескольких попыток, проржавевший кран повернулся и выплеснул из себя струю рыжеватой воды. Помыв руки, девочка неуверенно набрала ее в ладони и плеснула в лицо. Жидкость пахла болотом и ржавчиной, но ее холод приятно освежал. Вытащив из рюкзака пару бумажных полотенец, Фриск вытерлась и посмотрелась в зеркало. Это все еще она. Смуглокожая курносая девчонка, с острыми плечами и черными волосами, всклоченными и короткими, как неподстриженный куст. С карими, вечно прищуренными глазами и пухлыми щеками, обычный ребенок, которого невесть зачем сюда принесло. Все здесь было таким старым, заброшенным и мрачным — совсем не то место, где детям стоит гулять в одиночестве. Неуверенно, Фриск поскребла пластырь на носу, просто чтобы убедиться в реальности происходящего. Она толком не помнила, как добралась до города. Воспоминания казались обрывками — пустой автобус, трясущийся на старой, выщербленной дороге, такая же пустая остановка, скрытая в тумане тропа, — и наконец, старый, облезлый знак с давно полинявшими золотыми буквами: «Добро пожаловать в Сайлент Хилл!». Она встряхнула головой и глубоко вздохнула, прогоняя навязчивые сомнения. Слишком поздно сейчас возвращаться. Общественный туалет казался древним, здесь давно не убирались. Когда-то белая плитка покрылась слоем грязи и плесени, штукатурка потрескалась и осыпалась крошкой. В довесок, тут пахло сыростью и гнилью. Словно бы никто не заходил сюда уже несколько лет. Печальное место. Вскинув на плечи рюкзак, девочка вышла на улицу. Она много кого расспрашивала о Сайлент Хилле. Воспитателей, учителей, друзей, знакомых, незнакомцев в автобусе, продавца на заправке по дороге. Все они знали, что в этом городе что-то произошло, но никто не мог сказать, что же именно. Ясно одно — после какой-то экологической катастрофы жители покинули город, и теперь небольшой, уютный курорт практически опустел. Кто-то говорил, что виноваты болотные газы, поднявшиеся со дна озера; кто-то винил во всем пожар, произошедший в шахтах неподалеку и накрывший город куполом ядовитого дыма. Кто-то, впрочем, говорил, что все это досужие слухи — просто туристы перестали обеспечивать мелкий отдаленный городишко, люди остались без рабочих мест и разъехались кто куда в поисках лучшей жизни. Так или иначе, Сайлент Хилл казался застывшим во времени. Стоял полдень, но солнца почти не было видно за густым маревом облаков и тумана. Смотровая площадка одиноко стояла на холме, открывая вид на озеро Толука. Окруженное высокими, старыми соснами, оно было скрыто под пеленой белесой туманной дымки. Фриск подошла к каменной перегородке, осыпавшейся и щербатой. В своих беспокойных снах, она видела этот город… Сайлент Хилл. Она не знала о нем ничего, кроме названия. Просто не помнила. Все, что осталось от ее прошлого — помятое свидетельство о рождении и карта Таро с изображением Шута. Первая находка дала ей имя — Франческа Доротея Хименес, и рассказала, что родители оставили ее в местном приюте. Вторая не дала даже догадок, только больше загадочных вопросов, на которые молчаливый Шут не спешил отвечать. Шесть лет назад она очнулась на обочине, рядом с этим городом, — и все, что происходило до этого момента в ее жизни, оказалось сокрыто туманом. Все, что она помнила — шум дождя в непроглядной ночи, ослепительный свет и визг шин, а затем тот мужчина… Как его звали? Кажется, Тревор… нет, Трэвис — склонился над ней, трясет за плечи и спрашивает встревоженно: «Как ты? Что случилось? Как тебя зовут?». Только вот… она не могла ответить. Память была пуста, а язык впустую вибрировал, не в состоянии создать хоть слово. Там, где-то далеко в ночи, оглушительно выла сирена. Каждую ночь воспоминание оживало снова. Дождь, насквозь мокрая одежда и холод, пробирающий до костей. Руки горят от ожогов — она так и не вспомнила, откуда они появились. Скрежет металла режет уши, и многотонная машина останавливается в футах от нее. Небритое и взволнованное лицо Трэвиса нависает над ней и спрашивает, что же случилось. Наконец, она набралась решительности узнать. Стоянка была пуста; трасса, ведущая в город, оказалась перекрыта на дорожные работы. Правда, ни рабочих, ни туристов, ни местных жителей не видно. Фриск еще раз окинула взглядом пустое шоссе, ведущее в Брамс, и направилась вниз, к лестнице. Большой, порядком выцветший синий знак гласил «Озеро Толука» и указывал на неширокую тропу. Она уходила вниз, петляла вдоль деревьев и пряталась в тумане. Лето было в разгаре, но никто не спешил приехать и полюбоваться хвойным лесом и чистой озерной гладью. Не было даже ветра, который мог бы пошуметь ветками. В этом Сайлент Хилл оправдывал свое название целиком и полностью. Единственным звуком в совершенной тишине стали ее собственные шаги и хруст гравия под подошвами. Чтобы отвлечь себя от неприятных мыслей, Фриск побежала со всех ног. Тропа вела вниз, к подножию холма и уходила глубже в лес. Как странно. Сейчас только август, а редкие лиственные деревья уже покраснели и сбрасывали листву. С разбега девочка прыгнула прямо в кучу алых листьев и закружилась, разбрасывая их ногами. Она засмеялась, но смех отдался глухим, жутковатым эхом, — и Фриск замолчала. Дорога все вела и вела ее, ныряла к озеру и снова двигалась в лес. Скоро появились очертания поселений — деревянные ограждения, очертания домов в тумане и старый, заросший мхом каменный колодец. Фриск заглянула внутрь ради любопытства — он давно пересох. Когда девочке показалось, что тропа никогда не закончится, из дымки показались железные ворота. Они не были заперты и со скрипом отворились, пропуская Фриск на широкую, заросшую травой площадку. Сначала она подумала, что попала в некую зону отдыха, но пройдя дальше поняла, что неправа. Из травы мшистыми валунами торчали надгробия, покосившиеся и очень старые. Чуть вдали мрачнела небольшая церковь. Фриск неуверенно двинулась вперед. Она не была уверена, что пошла правильной дорогой — в таком тумане легко заблудиться. Остановившись на единственной заправке по пути сюда, она попыталась купить карту города, но не нашла ее. Продавец лишь пожал плечами: «Все равно никто уже не ездит в этот затхлый городишко». Кладбище казалось совсем запущенным. Многие надгробия были разбиты, многие просто рухнули и медленно рассыпались. Все дорожки давно заросли травой и дикими цветами. Немного побродив в поисках выхода, девочка вышла к церкви и заметила размытый темный силуэт рядом с крыльцом. Фриск неспешно подошла ближе. Женщина, в черной монашеской рясе с поясом, молчаливо стояла у ряда могил. Эти надгробия располагались вдалеке от остальных и выглядели гораздо более новыми. Девочка приблизилась, и женщина, услышав ее шаги, обернулась. Ее спокойное властное лицо с прямыми чертами кое-где было украшено тонкими морщинами. Раскосые глаза с длинными ресницами, острый подбородок и нос, аккуратно уложенные в конский хвост волосы — она выглядела ухоженной, изящной и строгой. Женщина улыбнулась ей, и, положив руку на грудь, сказала: — Приветствую. Как я могу помочь тебе, дитя? Ты потерялась? Ее тонкие, длинные пальцы сжали золотой медальон в форме сердца, словно бы нервно, неуверенно. Фриск опустила глаза и молчаливо кивнула. — Не бойся, дитя, — несмотря на неожиданную тревогу, скользнувшую в ее движениях, голос женщины звучал по-ангельски спокойно. — Я сестра Чарити - можно просто Чара, - смотрительница кладбища и верная служительница Ордена. Я прихожу сюда каждый день, следить за порядком. Ты первая, кто посетил наш город за очень долгое время. Ох, ты должно быть, очень растеряна, — она усмехнулась. — Он совсем не похож на те фото в туристических брошюрах, да? Не поднимая глаз, девочка кивнула снова. — Понимаю. Что ж, тут всего одна дорога в город, налево от церкви. Будь осторожнее, в здешних местах может быть опасно ходить одной. Девочка задумалась на секунду. Затем подняла руки, надеясь, что женщина ее поймет. Фриск ткнула пальцем правой руки в грудь, обвела кулаком вокруг сердца. Затем развела указательными пальцами в стороны, снова указала на себя, ладонью с согнутым указательным пальцем повела вниз несколько раз, положила кулак с отогнутым большим пальцем на ладонь и подняла ладонь вверх*. Она выполняла жесты неспешно, но по растерянному лицу Чары поняла — этого языка она не знает. — Прошу прощения, — изумленная, женщина лишь покачала головой. — Я не понимаю. Вместо ответа девочка потянулась к рюкзаку. Женщина с интересом наблюдала за тем, как Фриск вытаскивает блокнот и показывает ей. «Я не могу говорить, поэтому общаюсь с помощью письма или языка жестов. Пожалуйста, будьте терпеливы и простите за неудобства!», — было написано на обложке. Под надписью виднелись рисунки цветов и печальная рожица. — Ох! Что ты, никаких проблем, — Чара смутилась, но быстро приняла свой изначальный дружелюбный вид. — Занимай столько времени, сколько потребуется. Фриск кивнула, открыла блокнот и начала писать. Другие взрослые обычно реагировали гораздо менее терпимо. Некоторые даже отказывались с ней общаться или шарахались, как от заразной. Боже, что она сделала, чтобы заслужить эту прекрасную женщину? Девочка показала ей свою запись: «Я ищу сиротский приют округа Толука. Вы знаете, где он находится?». — Разумеется, я знаю, где он. «Дом Надежды» управляется Орденом уже много лет. Расположен в районе Старого Сайлент Хилла, это на другой стороне озера, — Чара замялась на секунду и еще раз потерла пальцами медальон. — Раньше туда ходил автобус… но теперь придется идти пешком. «Кажется, это далеко», — написала девочка. — К сожалению, — Чара кивнула и резко осеклась. — Где же мои манеры! Я даже не спросила, как тебя зовут. «Фриск», — последовал быстрый ответ. Конечно, это было не настоящее имя, а кличка, придуманная потому, что настоящее имя ей не нравилось. Франческа! Даже звучит по-дурацки. Обычно ее называли просто Фрэнсис, но сейчас она не хотела раскрывать это имя, уже по другой причине — скорее всего, ее, сбежавшую из приюта средь бела дня, уже ищет полиция. Но Чаре вовсе не обязательно об этом знать. — Какое необычное имя, — с привычной улыбкой сказала женщина. — Так или иначе, тебе не стоит здесь оставаться, Фриск. Пойдем, я проведу тебя в город. Она протянула руку, и девочка на секунду застыла в недоумении. Затем спрятала блокнот в рюкзак и неуверенно протянула ладонь навстречу. Женщина не одернула свою, а лишь слабо рассмеялась, показав ровные белые зубы: — Ну же. Обещаю, не буду кусаться. Фриск улыбнулась ей в ответ и взяла за руку. Чара повела ее вдоль рядов надгробий, пока девочка рассматривала их сцепленные в замок ладони. Пальцы женщины были длинными, но сильными — такими легко играть на пианино или резать мясо. Чара не одернула свою руку и не смотрела на девочку со смесью страха и отвращения. Чара даже ни разу не нагрубила ей — надоедливому, потерявшемуся ребенку, которого она видела в первый раз в жизни. Фриск чуть сильнее сдавила ее ладонь. Они вышли через ворота на другой стороне кладбища, оказавшись на широкой грунтовой дороге. Туман нависал плотной пеленой, клочьями повисал на еловых верхушках, скрывая небо. Из-за него видимость была очень плохой — ничего не рассмотреть в паре метров от себя. Чара уверенно двигалась вперед, без труда ориентируясь на развилках. Фриск подумалось, что без проводницы она бы давно заблудилась и блуждала в лесу до тех пор, пока не вышла обратно к озеру. — Кстати, Фриск, — Чара нарушила тишину и затянувшиеся размышления девочки, — ты приехала совсем одна? Твои родители знают, что ты здесь? Девочка насупилась, упрямо кивнула и опустила голову так, что темные пряди волос скрыли покрасневшее лицо. Чувство вины мерзким комком засело в животе. Она не могла рассказать Чаре подробности, но лгать единственному человеку, который отнесся к тебе по-человечески, просто стыдно. К счастью, женщина не стала расспрашивать дальше. Наверное, в любой другой ситуации она нашла бы это странным… но, наверное, Чара просто очень вежливая. Из тумана показались несколько старых деревянных домов, огражденных покосившимся забором. Кое-где вдоль дороги встречались машины — они выглядели брошенными и забытыми, как и все вокруг. Ранчо «Сайлент Хилл» тоже не казалось оживленным. Не слышно ни пения птиц, ни криков животных — только тихие шаги. Чара свернула на узкую тропу между холмов, и опустевшие дома скрылись из виду. Фриск начинала нервничать. Это место было неестественно тихим и казалось оставленным людьми уже много лет. С другой стороны, они только на окраине, — может, сам город будет более приветливым. Чтобы развеять пугающую тишину, она слабо дернула женщину за рукав: — Да? — Чара повернулась, и Фриск показала рукой на ее медальон. — Ты хочешь, чтобы я рассказала о себе? Получив в ответ кивок, она почти засияла — такой широкой счастливой улыбки на ее лице еще не было. — Я и не думала, что тебя это заинтересует. Большую часть своей жизни я посвятила служению Богу и Ордену. Конечно, их водили в церковь по воскресеньям и учили читать молитвы. Но Фриск не очень интересовалась религией, чувствуя к ней странное, необъяснимое отторжение. Сейчас она просто хотела вести себя вежливо, все-таки, Чара помогает ей, несмотря на свои рабочие обязанности. Девочке просто хотелось как-то отплатить ей и не чувствовать себя обузой. Тем временем, Чара продолжила: — Наш Орден образовался со времен создания Сайлент Хилла, когда английские поселенцы смешались с местными племенами коренных американцев. Мы почитаем Бога, которая подарила нам счастье, создала время и разделила его на день и ночь. Она ценит порядок, веру и верность, и открывает дорогу в Рай для тех, кто был предан ее добродетелям. Братья и сестры Ордена всеми силами помогают этому городу и его жителям, пусть Сайлент Хилл уже не тот, что был раньше. Пройдя мимо нескольких трансформаторных станций, их процессия оказалась на небольшом огороженном пустыре, заваленном мусором. Впереди стояла серое, потрескавшееся строение, которое открывало дорогу в туннель с низким потолком. Фриск замялась, и Чара остановилась вместе с ней. — Знаю, не самое лучшее место, но это самый короткий путь в город. По крайней мере, с тех пор, как главное шоссе закрыли на дорожные работы. Не бойся, пойдем. Она уверенно шагнула внутрь, и девочка неохотно последовала рядом. Темный, тесный, пропахший сыростью туннель не вызывал ничего, кроме тревоги и желания поскорее убежать отсюда на свежий воздух. Стены, в сколах и потеках, оказались покрыты разорванными листовками и граффити, потускневшими от времени. Чара отворила калитку с надписью «Опасно! Не входить», совершенно не обращая внимания на знак, и вела девочку все дальше в полумрак. Туннель почти остался позади, когда Фриск остановилась еще раз. Ее внимание привлекло граффити, сильно отличавшееся от всех, когда-либо виденных ею. Скорее, это был рисунок печати, аккуратно выведенный красной краской. Внешнее кольцо, внутри которого виднелась цепь странных символов, и внутреннее, в котором был заключен треугольник со змеистым зигзагом внутри. Фриск не знала, что это за знак… однако что-то в нем казалось пугающе знакомым. Словно она все-таки видела его раньше, но память об этом надежно скрылась в тумане внутри головы. Чувство дежавю сменилось резкой горячей болью в затылке, словно кто-то вдруг огрел ее камнем по голове. В глазах на секунду потемнело, уши забил неприятный режущий скрип. Девочка вздрогнула и невольно почесала макушку. — Все в порядке? — обеспокоенный голос Чары, кажется, долетел до нее из колодца. Фриск кивнула, затем указала рукой на таинственный рисунок. Туман в ее голове понемногу рассеивался, хотя чувство дежавю никуда не ушло. Чара понимающе улыбнулась и начала рассказывать: — Ах, это же Печать Метатрона. Один из символов, который используется в нашем Ордене. Это магический знак, он дарует силу и рассеивает колдовство. Местные жители часто рисуют его на стенах, чтобы защитить свои дома от Зла и нечистой силы. Девочка поблагодарила Чару, проведя раскрытой ладонью от своей груди к ней. Хотя женщина не знала языка жестов, она поняла смысл и ответила улыбкой. Туннель вывел их на узкую бетонную набережную, огороженную невысоким забором. Внизу, у подножья холма, едва слышно шумела река, скрытая туманом. Дорога серпантином уходила выше. Там едва различались темные расплывчатые силуэты домов. — Это Вилтц-роуд. Мы почти добрались. Снова показались сосны, пустые машины, облезлые заборы и молчаливые дома. Город все еще не спешил меняться и радовать гостей оживлением и светом. Наконец, Чара вывела ее на шоссе, широкое и совершенно пустое. — Добро пожаловать в Сайлент Хилл, дитя.***
— Мы находимся на южном берегу озера Толука, в районе Саус-Вейл. Тебе нужно идти на север, по Нили-стрит, ты окажешься на Нейтан-авеню. Иди по ней, пока не увидишь развилку, потом поверни направо, на Вест-Стэнфорд-стрит. Она выведет тебя к Парку Развлечений Лэйксайд. Там поверни на Бахман-роуд и иди на север, пока не уткнешься в район Старого Сайлент Хилла. Успела записать? Фриск подняла взгляд от блокнота и нерешительно кивнула. Возможно, она бы смогла найти дорогу, даже в незнакомом городе, ведь повсюду указатели и можно спросить местных… вот только ни за что в жизни она не захотела бы остаться одна в этом городе. Она пыталась свалить все на тревогу и больное воображение, но сейчас, смотря вокруг, девочка внезапно подумала, что убегать из приюта, никого не предупредив, возможно, возможно было не самой лучшей идеей. Город не выглядел лучше, чем его окраины, он выглядел хуже. Как тот старый общественный туалет, но больших размеров. Дома, высохшие, крошащиеся на глазах, кажется, стояли пустыми уже целую вечность. Время, ветер и сырость изъели их, окна скрылись под слоем грязи. Когда-то ухоженные газоны превратились в заросли густой травы, кусты разрослись и сцепились ветками. Вдоль улиц и на стоянках виднелись брошенные машины, кое-где уже погрызенные ржавчиной. Из тумана тонкими силуэтами вырисовывались неработающие фонари. Не горел свет в домах, не слышно ни шума двигателя, ни человеческого голоса, даже ветра нет. Безмолвие застыло над Сайлент Хиллом. Если бы Фриск не знала, что Чара живет здесь, она бы сказала — этот город мертв. Заброшен, покинут его жителями, как те города-призраки в книжках по истории. — Что ж, пора нам расстаться. Девочка вздрогнула всем телом — голос Чары рядом с ней вдруг показался оглушительно громким. Она с неохотой кивнула и нервно потерла руки, не решаясь попросить о помощи еще раз. Женщина заметила ее тревогу. — Хотя… возможно, мне не стоит оставлять тебя тут совсем одну. Сегодня такой ужасный туман. Фриск ответила ей нервной улыбкой. — Я могу провести тебя через Саус-Вейл, мне как раз по пути. К тому же, — женщина потянулась к своему медальону и стала тереть его пальцами, — почему бы тебе не зайти в гости? Мы могли бы выпить хорошего чая, к тому же, у меня где-то лежит карта города. Заодно я оповещу старшего воспитателя в приюте о том, что ты придешь. Сдержав свое желание немедленно согласиться, девочка неуверенно опустила глаза. Ей нельзя никуда уходить с незнакомцами… но ведь Чара всегда была добра к ней. Она же священница. Священнослужители были единственными, кто относился к ним по-человечески. Фриск не любила ходить в церковь, но люди, которые работали там, оставались вежливы и обходительны — даже когда им приходилось иметь дело с толпой брошенных детей-инвалидов. У нее не было никаких причин не доверять Чаре. Фриск еще раз окинула взглядом город — и кивнула в ответ на предложение.***
Чтобы развеять тишину, Чара рассказывала ей истории. О Кровавых Топях, в которых когда-то палачи омывали свое оружие, об индейских племенах и волшебном камне, способном призывать умерших, о маленьком корабле, бесследно исчезнувшем в озере Толука. Городские легенды, которыми изобиловала история Сайлент Хилла, они были такими же пугающими и таинственными, как сам город. Туристы наверняка обожали их. Но в те времена Сайлент Хилл выглядел по-другому. Он был полон жизни, света и звуков. Люди, вокруг которых кипит жизнь, не задумываются о смерти. Фриск тоже не задумывалась. Истории мало чем отличались от страшилок, которыми дети пугали друг друга долгими бессонными ночами. Однако что-то — может быть, туман, или ощущение покинутости, или атмосфера мистики, окружавшая Сайлент Хилл, — делало эти истории более живыми, заставляло поверить в них, несмотря на скептицизм. Поэтому, увидев вдалеке силуэт девочки, Фриск почти не удивилась тому, что та стоит в воздухе, в метре над землей. Зачарованная, Фриск остановилась, не заметив, как ее ладонь выскользнула из руки Чары. Девочка стояла на другой стороне улицы, едва касаясь носками ног магазинной вывески. На вид ей лет шесть или семь — силуэт был наполовину скрыт туманом, так что Фриск не могла сказать наверняка. Одежда девочки была простой и строгой — синее платье с длинными рукавами и белым воротничком, белые гольфы и простые туфли. Словно заметив на себе чужой взгляд, девочка подняла голову. Ее лицо, неестественно бледное, в обрамлении черных волос, неожиданно показалось знакомым. Печаль застыла в ее серых глазах. …Алесса? Девочка отвернулась и шагнула вперед по воздуху. Ее тело истаяло в тумане, словно забытый сон. …кто такая Алесса? — Не отставай, дитя, — голос Чары позвал ее, темный силуэт едва различался среди тумана. — Ты можешь потеряться. Вынырнув из своего транса, Фриск поспешила за женщиной, не в состоянии выбросить из головы чувство, будто за ней следят. В конце концов, она отбросила эти мысли, чтобы освободить свою тяжелую голову. Она приехала сюда, чтобы вспомнить, и, - медленно и больно, - вспоминала хоть что-то. Возможно, Чара расскажет ей больше. Сделав глубокий вдох, девочка выпрямилась и сильнее сжала руку священницы, наполненная надеждой и решительностью.