Нет рассудительных людей в Нурменгарде

Куинни никогда не была ни влюбчивой, ни ветреной. Её доброжелательность мужчины часто принимали за флирт - но Куинни считала, что это их проблемы. На пятом курсе Ильвермони она была долго и безответно влюблена в соседку по комнате, на седьмом - почти что приняла предложение руки и сердца, но Тина уговорила её подождать выпуска - после него роман закончился сам собой. Какое-то время она думала, что влюблена в Директора Грейвса, но быстро поняла, что её чувства это, как ни иронично, реакция на доброе и уважительное отношение к ней. Большинство людей видит в ней глупенькую красавицу и трофейную жену - а мистер Грейвс думал иначе. А потом она встретила Якоба и его разум был еще прекраснее, и с ним Куинни чувствует себя любимой, а не добычей, которой положено хвастаться друзьям и держать в прохладном месте. Куинни хочет за него замуж. Поэтому это так непохоже на неё - взглянуть в лицо незнакомки и перестать дышать от её красоты. Один взгляд - и грохочущий шум парижской улицы затих. Куинни перестала бить дрожь от ледяного ливня. Нет, мисс, то есть, мадемуазель, она не в порядке. Куинни не может понять её мыслей, и её инстинкты кричат о том, что это неправильно, что что-то не так, но незнакомка берет её под руку и ведет под зонтом по узким улицам, обещая на медленном рычащем английском, что мадемуазель в обществе друзей и ей помогут. - Меня зовут Винда Розье, - говорит она и улыбается одними уголками губ, - как ваше имя, belle étrangère? Чистокровная волшебница среди сотен людей в заполоненном Париже. Какая удача. - Мисс Голдштейн, - простучала она зубами в ответ, - Куинни. Все зовут меня Куинни. Винда для неё словно магнит, и не будь сестра Куинни аврором, чтоб это не пугало. Куинни настойчиво отказывается от чая, понимая, что необходимости её опаивать уже нет. Женщина-загадка, Винда думает какую-то невнятную стрекочущую мешанину, которая может быть французским - а может быть искусной окклюменцией. - О, так вы не замужем? - нечаянно срывается с губ Куинни, и когда она видит хитрую искорку в глазах Винды в ответ, то понимает, что её оплели дьявольские силки. Винда не замужем, её положение ещё хуже - она глубоко предана идее, обретшей человеческую форму в Геллерте Гриндевальде, а люди, влюбленные в идеи, с трудом учатся любить других людей. Куинни очень хочется его бояться. Хочется стоять с высоко поднятой головой и отвергать все его лживые речи, обличить его и гордо удалиться, но... Геллерт Гриндевальд совсем не старается её напугать. - Ты совсем одна, в чужой стране, - он крадется к ней, как к испуганной кошке, - мы просто хотим помочь. Прошу тебя, Куинни, выслушай, - когда он произносит её имя вот так, это словно нервно-паралитический яд впрыскивают ей в кровь и она вынуждена замереть и слушать, - я не хочу тебе зла. Куинни слегка опускает палочку. Гриндевальд неумолимо сокращает расстояние между ними - и конечно, его разум словно окружен гранитной стеной. - Куинни, я знаю тебя, и знаю, что твой разум достаточно открыт, чтобы не отвергать тех, кто на тебя не похож по образу мысли, - он присаживается на край дивана и небрежным жестом отгоняет назойливый чайник, - Я не стану убеждать тебя в чем-то сейчас, когда ты не уверена в своей безопасности. Я только прошу тебя прийти сегодня на кладбище Пер-Лашез и услышать то, что я хочу донести всем, кто не затыкает уши. А пока мы в Париже, ты можешь чувствовать себя желанной гостьей. - Наши убеждения различаются радикально, - возражает Куинни и старается, чтобы голос не дрожал, - вы ненавидите немагов, а я люблю одного из них. Я хочу выйти замуж за него. В ответ Гриндевальд легко смеется, будто она рассказала ему какую-то глупую сплетню. - Множество людей хочет, чтобы вы так думали, Куинни, - и он не пытается надавить на неё, говорит как со старой подругой, - Я не ненавижу магглов. Я считаю, что они отличаются от нас - и если не помочь им, наши различия погубят всех, и магов и магглов. Это консервативное сообщество ненавидит магглов и считает их низшими созданиями, опасными дикими зверьми, - он щурится, - хотя вы, вероятно, прочувствовали это на себе. Могу ли я поздравить вас с помолвкой? - Нет, - голос пропадает и Куинни приходится откашляться, - нет, у нас возникли... трудности. - Куинни, я не сомневаюсь, что вы их преодолеете. Любовь побеждает всё, - Гриндевальд встает и оправляет пиджак, - был рад встретиться с вами собственным лицом к лицу, мисс Голдштейн. Надеюсь увидеть вас сегодня вечером. - и протягивает руку для рукопожатия. Гриндевальд пренебрегает этикетом чтобы проявить к ней уважение как к равной. Это выглядит безумно. Прикоснувшись к ледяной ладони, Куинни по касательной задевает барьер, защищающий разум Гриндевальда и ловит теплый образ, наполненный нежностью и любовью. Образ юноши, дорогого сердцу Геллерта, несмотря на презрение мира к таким, как они - единственного и близкого. И пусть Куинни осознает, что ей лишь позволили это увидеть, она чувствует, что её понимают. Что Гриндевальд, возможно, действительно хочет того, чего и она. Даже если она теперь и сомневается в своих желаниях. Куинни покидает этот дом в сомнениях, её преследует парфюм Винды и пронзительный взгляд Гриндевальда - и она решает, что ей нужно послушать еще. Черные полотна накрывают Париж, и ей кажется, что это не угроза, а траур. По старому миру, который должен остаться в прошлом, по старым нравам и предубеждениям. По старой, не такой смелой и решительной Куинни. Но на Пер-Лашез её убеждает не страх перед войной, не ужас перед быстрыми на расправу аврорами. Якоб, её лучшая половина, даже он думает, что Куинни - сумасшедшая. Что этот порядок мира - нормальный. Что им надо сбежать и спрятаться от этого ужасного человека, потому что Якобу страшно. Якоб не хочет за неё бороться. И это ядовитое, жгучее чувство предательства заставляет её повернуться в сторону кольца синего пламени, только чтобы не смотреть Якобу в глаза - чтобы посмотреть в глаза Винде и услышать её оглушительные мысли «не бойся, будь моей», и решиться, ради себя. Что она будет любить того, кого хочет, и никто не посмеет считать её чувства неестественными и порочными. Куинни входит в круг пламени с вырванным сердцем и стыдом предательства. Но себя она предавать не станет. Когда Винда берет её за руку, Куинни обжигает эмоциями - торжеством, лихорадочным весельем выигранной битвы, влечением к ней - и они трансгрессируют.