Umelta

Спустя несколько часов они вернулись домой. Поездка к морю немного освежила их, и установила начало в отношениях. Каждый смог переосмыслить свою жизнь до того момента, пока не встретил его. Именно в этот день они оба решили начать жизнь с чистого листа. Жизнь, которую проживут вместе от начала и до самого конца. Жизнь, в которой Пак Чимин и Мин Юнги будут всегда держаться за руки вместе. Никто не осмелился заговорить первым. Не потому что не хотели, не потому что они не ценили друг друга. Нет, просто обоим нужно время, просто парни понимали друг друга и без слов. Бывает же такое, живёшь с человеком 5, 10, 20 лет, но никак не можешь почувствовать любви и тепла от него. Живёшь с человеком неделю, но уже в буквальном смысле утопаешь в нём. Твоя любовь — она несчастна. Она убивает меня. Это моя личная доза наркотика. Они в обнимку прошли в комнату, всё также молча, только их громкое дыхание разрывало эту тишину. Тишину, в которой хорошо. Тишину, в которой по-настоящему безопасно. Любовь — штука непонятная. Она обнимает тебя своими крепкими руками, создавая тихий омут. Омут в котором хорошо лишь сначала, дальше ты просто начинаешь задыхаться от рук, которые крепким замком держаться вокруг твоего тела. — Юнги... — сладким шепотом промолвил парень и повернул голову на объект своего обожания. — Как хорошо, что мы встретились в тот день. День который стал бы последним для Юнги. День, когда Чимин решил пойти домой именно этим путём. Юнги плавно накрыл своей ладонью чиминову ладонь и начал целовать её. Каждый пальчик, каждый миллиметр кожи он не оставил без внимания. Его хотелось зацеловать с ног до головы, ощутить полностью всю его кожу на своих губах. Вновь почувствовать этот дурманяще-сладкий вкус. Чимин — его сладость и его горечь. — Чимин, давай покушаем, — Юнги аккуратно переплёл свои пальцы с коротенькими пальчиками Чимина и они смеясь прошли на кухню. Парни делают сейчас всё вместе, абсолютно, в том числе и готовят. Юнги ловко нарезает овощи для салата, жарит яичницу и заваривает вкусно-пахнущий чай. Чимин в то время тоже помогает Юнги, только тактильно, лишь одним касанием. Одно объятие из-за спины, горячее дыхание и маленькие руки, бережно обнимающие талию на уровне живота, скрепляющиеся в прочный замок от которого ключа нет. Попал раз — дальше не выбраться. Они кушают, блаженно поглощая пищу. И Чимин мог поклясться, что любая еда, приготовленная руками его хёна, самая вкусная и изысканная, даже если бы то была селёдка с молоком. В воздухе как ни странно, витает умеренность и блаженность. Именно так выглядит счастье. Всё было бы хорошо, если бы тишину резко и неприятно разразил шум телефон от смс-ки. Три последующие слова заставили пропустить добротное количество кислорода в лёгкие: Я тебя нашёл. Яичница неприятно застряла в самом горле, перед глазами стояла черная пелена, в висках долбило так, что венка на лбу выступала и билась в такт с быстрым ритмом сердца. И так бледный от природы Юнги, стал совсем белым, пальцы задрожали, выпуская из рук телефон и давая упасть тому на пол с громким звуком разносящимся по всей квартире одним лишь эхом. — Юнги? Чимин быстро покинув тарелку с едой, запивая водой застрявшую еду, поднял с пола телефон и устремил свой злой взгляд на парня напротив. — Пароль? — в глазах метались огни. Пак был зол и сейчас не собирается играть в шутки. — Нет, не смотри, — Юнги понял, чем быстрее отговорить парня, тем будет лучше. Он не хотел, чтобы и Чимина задевали его проблемы. — Быстро сказал пароль, — а у Пака чуть ли пар из ушей не идёт, он весь покраснел, раздраженно начал хрустеть пальцами и всё так же прожигал парня лишь одним взглядом. — 9327, — Юнги понял, что он окончательно дурак, что всё таки позволил Паку узнать об этих сообщениях. Но отступать уже поздно. Чимин быстро справился с разблокировкой телефона от пароля. Он нервно начал водить пальцем по дисплею смартфона. А когда нашёл то, что искал, казалось, Чимин разгромит сейчас всё на своем пути. Он рвал на себе волосы и четко смотрел на Юнги, пристально, в самые глаза, не отводя взгляда. — Ч-т-о э-т-о? — Пак практически по слогам задал свой вопрос.—Я спрашиваю тебя, что это такое? Чимин пролистал вверх где нашел ещё таких 30 сообщений, но только немного другого рода: "Я найду тебя. Я найду тебя. Я найду тебя. +27 сообщений". Он правда не понимал что это происходит. Шутка какая? Может он так с друзьями в прятки играет? — Ну и? Давно это? — Чимин прикрыл глаза, и чтобы хоть как-то себя успокоить начал считать до десяти. — Минни, прекрати, — Юнги мягко засмеялся и хотел уже было сказать, что это всё шутки, вот только острый взгляд парня напротив, заставил его попирхнуться собственной слюной. — Что ты сказал? Прекратить?! Ты в своем уме! Ты блять понимаешь что это такое? Почему мне сразу же не сказал? Почему ты молчал? Почему? — голос парня предательски дрожал. Он старался не закричать и хоть как-то подавить свой приступ. Вот только когда первая слеза скатилась с уголка глаза по щеке, Чимин дал волю своим эмоциям. Юнги в своё же время виновато потупил взгляд на белый чистый пол. Он пообещал себе больше не плакать, но сейчас его пробивало на слёзы, в уголках собралась солёная вода, нос покраснел, хотелось просто провалиться сквозь землю. Не ощущать этой окружающей боли, появилось желание вновь умереть. — Я не знаю кто это. Мне присылают это на протяжении 2-х последних месяцев. Первое было, через 3 дня после похорон моей семьи. По номеру можешь не стараться, он не прослеживается, IP вычислить не удаётся. — И что ты с этим будешь делать? Ничего? Пак резко выпрыгнул из-за стола и направился в сторону двери, которая вела уже в их спальню, так и оставив парня в растерянном состоянии. Чимин плачет навзрыд, ему больно, невыносимо. Подушка насквозь промокла от слёз, в комнате так пусто, потому что нет его. С дыханием справляться тяжело, голова ватная, а в голове непонятного рода мысли и вопросы. Всё же было так хорошо, они вместе ложились спать и вместе просыпались. Юнги нежно целовал его носик и уходил на кухню, готовил кофе и любимые блинчики с любимым абрикосовым джемом, и приносил всё это в постель к Чимину. Из уст Чимина вырывался хрип, он кричал, но это больше походило на крик маленького котёнка. Эти дурацкие сообщения, непонятного рода, которые оказывается, приходят чуть ли не каждый день. Юнги копает себе могилу, а Чимин проваливается в неё тоже. — Чимин? Ты спишь? Этот голос, такой родной и сладкий, немного с хрипотцой, от которой невидимые ножи исполосывают всю спину, оставляя там глубокие шрамы. Слёзы льют ручьем, единственное желание Чимина: сейчас встать и подбежать к Юнги, обнять, уложить возле себя на кровати, приковать и больше не отпускать, никогда. Юнги стоит так с пол минуты и всё смотрит, не осмеливается подойти. Больно, сердце нервно колотит, сдавливает. Как же всё надоело. Мин не раз убедился, что приносит несчастье. Он поклялся, что больше никого не потревожит, ни к кому близко не подойдёт. Но этот грёбаный Пак Чимин разрушил все рамки и сломал все клетки, которые прочно затачивались вокруг Юнги на протяжении многих лет. Дьявол находящийся внутри тела пожирает Юнги, потихоньку уничтожая его и все внутренности, дырявя их. Маленькое родное тельце лежит на кровати, накрыт большим, как небо одеялом и хнычет лишь твоё имя. — Юнги... Чимин словил теплое дыхание где-то в районе шее, а спиной он почувствовал как вздымается грудная клетка его хёна. Нервно и так возбуждающе. В макушку потихоньку подкрадывались пальцы, уже такие родные, и медленными круговыми движениями начали поглаживать мятные волосы. Пальцы нервно переплетаются и держат так сильно, казалось бы навечно. Если бы у нас была вечность,я бы никогда тебя не отпускал. Если бы у меня была вечность без тебя, я бы умер. — Прости, солнышко. Прости, прости, прости, — Юнги проговаривал эти слова на повторе, как будто старая плёнка заела. —Я такой дурак. Я не должен был тебя оставлять. Я просто испугался. — Почему ты не сказал мне об этом раньше. — Я не хотел, чтобы и ты пострадал. — Ненавижу тебя, — шепотом произнёс Пак. — Знаю... Юнги быстрым движением перевернулся лицом к Чимину, так близко, что их губы были на расстоянии с миллиметр. Старший ближе притянулся к Чимину, оставляя мокрый поцелуй в самом уголке губ и начал спускаться по шее, засасывая кожу так, что там останутся, вероятно всего, кровавые следы. Чимин еле сдерживался, чтобы не застонать, но это с трудом получилось. По комнате раздался до одури звонкий стон. Руки крепко держат за основание рубашки, так сильно, как будто это единственное, что может спасти тебя в этом мире. Чимин и не заметил, как сильно он стал зависим от мятноволосого парня. Каждый сантиметр кожи, каждый волосок на его теле, каждый вдох, шаг, поцелуй, клеточка — то, ради чего стоит продолжить существование. Он боялся его потерять, сделать неприятно. Но в тот момент сам же и страдал, от любви. Любви, которая убивает сильнее любого ножа, травит сильнее чем самый крепкий яд, душит сильнее чем самая крепкая верёвка. Рядом с этим парнем дыхание перекрывает, не давая кислороду пройти внутрь организма. — Чимин, — Юнги резким движением развернул того к себе, обвивая его талию своей рукой, а второй поглаживая всю спину, проходясь мягкими невесомыми движениями, утягивая Пака в кроткий детский поцелуй, — Чимин... Чимин сильнее сжал парня в объятиях, позволяя соприкоснуться им еще ближе, и переплести пальцы, обездвиживая их обоих. Мин оставлялл поцелуи в самом уголке губ, задевая те лишь одним уголком языка. Юнги сильнее вжал Пака в кровать, стягивая попутно всю простынь с неё. Он цеплялся пальцами в деревянную спинку кровати, выключая свет в прикроватной лампе, оставляя лишь лунный сатин. В свете луны Чимин невероятно красив: покрасневшие от поцелуев губы, разбросанные по подушке волосы, глаза бегающие по всей комнате, искавшие единую точку соприкосновения. — Чимин, ты хочешь? — договаривать Юнги не стал, он лишь сильнее дёрнул Пака, поджимая того под себя и насаживаясь на него всем телом. — Ты ведь хочешь меня? — Ты даже не представляешь как, — его всего трясло, ресницы нервно подрагивали, пальцы всё бегали по телу в диком желании сорвать рубашку, чтобы и пуговицы порвались. — Хочу...до хруста в пальцах, — короткий вдох, горячее дыхание на уровне шее. — До звёздочек перед глазами, — поцелуи дарящие приятное наслаждение. — До потери пульса... Юнги сорвал рубашку с Чимина, оголяя его накачанный торс, пробегаясь взглядом по грудной клетке. Он наклонился вперед, начиная от самого кончика ушка, шепча: — Я готов пойти с тобой куда угодно, даже если это будет смертная казнь. Юнги облизнул мочку уха, начиная опускаться поцелуями по шее, оставляя там засосы, наливающиеся кровью. — Юнги...Ну же, скорее, я...Возьми меня уже, — Чимин метался по всей постели. Больше невыносимо терпеть грубое тело над собой, хочется почувствовать его внутри себя. Он откинул голову назад, устремляя свой взгляд в потолок, освобождая пространство для поцелуев. Пальцы, до побеления костяшек, сжимают простынь, сердце колотит, возбуждение пронеслось по всему телу. Резинка штанов начала потихоньку разтягиватся, позволяя руке Юнги проскользнуть внутрь, останавливая свою ладонь на уровне твёрдого бугорка. В воздухе повышалась концентрация страсти до такой степени, что стало душно. Их губы соприкоснулись в лёгком поцелуе, они оба почувствовали улыбку друг друга, искреннюю и настоящую. Юнги потихоньку начал растягивать парня, медленно вставляя сначала один палец, пока парень не привыкнет. Далее в ход пошли ещё два пальца. Для Чимина это было невыносимо, но он утешал себя, что эти мучения стоят того. Когда три пальца начали свободно двигаться внутри парня, он несколько раз погладил стенки и вышел, тут же приставляя член у входа. Первый толчок. Тихий и аккуратный, чтобы принести минимальную боль, но этого хватило для того, чтобы Пака скрутило, а с глаз потекли слёзы. — Потерпи, малыш. Ты должен привыкнуть. Второй толчок более напористый и не такой спокойный как первый, но в этот раз всё было лучше. Юнги ухмыльнулся увидев улыбку на лице парня и закусаную до крови нижнюю губу, сделал ещё один толчок, сильный, резкий, быстрый. — Ах, Юнги...быстрее, пожалуйста, — он сильнее начал толкаться, сжимая в своих руках бока и оттягивая за волосы голову. Темп ускорялся, разливая по всей квартире сладкие, как конфеты стоны. — Да, Юн...ги... Они оба чувствовали эйфорию, наслаждались каждым стоном друг друга, каждым толчком. Пальцы цеплялись за всевозможные поверхности. Температура в воздухе накалялась до критической, но именно в такой обстановке им обоим хорошо. Юнги любил Чимина, который каждый раз выстанывал своим тонким голоском его имя. Любил, когда парень под ним прогибался так, что кости с характерным для них звуком, хрустели. Любил, что именно он заставляет Чимина испытывать такую эйфорию. А Пак любил, когда внутри себя, он чувствовал Юнги. Любил слушать его хрипые стоны, приносящие не меньше наслаждения, чем сам процесс. Любил чувствовать его губы на всём своём теле. Юнги сильнее толкался в парня, каждый раз чётко попадая по простате, заставляя парня кричать от этого. Чимин же простанывал имя Мина чуть ли не каждую минуту. Худые шустрые пальцы вцепились за волосы Пака, и медленно начали оттягивать их. Их губы соприкасались и смыкались в долкий поцелуй, который в тысячи раз приятнее предыдущих. Пошлые звуки разносились по всей комнате. Сильный ствол Юнги всё быстрее входил в Чимина, который обеими ногами обхватил талию парня, и притянул к себе ближе. Чимин хотел было дотронуться до своего члена, чтобы таким образом помочь им обоим, но не ожидая этого, Юнги прервал его желание и быстрым рывком подхватил его за ноги и перевернул. Сейчас Чимин уже сам во всю насаживался, блаженно откидывая голову назад и показывая вид на свою прекрасную шею и кадык, который нервно содрогался с каждым глотком слюны. Юнги же не выдержав этого искушения, поддался вперёд и проведя мокрым языком по всей шее, остановился на кадыке, кусая его и засасывая кожу. Чимин на этот жест громко простонал и уткнулся холодным носом в ухо Юнги, выдыхая тому горячим воздухом прямо в ухо. Сделав ещё пару толчков, Чимин кончил прямо на живот Мина, а следом, немного ускорив темп, разрядку почувствовал и сам Юнги, изливаясь внутрь младшего. Они оба повалились на постель и уже не в силах подняться так и уснули. Чимин, лежа на груди у Юнги, чувствовал, как сердце парня быстро бьётся. А Юнги чувствовал, как это самое сердце начинает рвать внутри него огромные полосы.