Бессмертные

Кощей исчезал на глазах. Его тело распадалось густыми черными хлопьями сажи, которые подхватывал ветер и уносил прочь. Яга, скорбно наморщив лоб, наблюдала, как Иван смотрел Кощею в глаза, и тот отвечал ему спокойным, безмятежным взглядом того, кто успел принять свою смерть и примириться с ней. Даже Кощеево суровое лицо приобрело мягкое выражение, словно говоря: «Все так и должно быть, богатырь…» Губы Кощея слегка дернулись в намеке на улыбку, прежде чем он окончательно развеялся по ветру, и Яга попыталась проглотить комок, застрявший у нее в горле. В глазах вдруг защипало, и… Яга проснулась. Она тихо выдохнула и провела ладонью по щеке, вытирая испарину, выступившую во сне на ее коже. Уже прошел год с того момента, как был уничтожен Волшебный Кристалл, но Яга все никак не могла забыть выражение Кощеевых глаз, когда тот начал исчезать. Она старалась не думать об этом, но время от времени ей снились сны, похожие на сегодняшний. — Что ж ты над собою сотворил, костлявый? — всхлипнула Яга. Кощей долгие века был ее самым заклятым другом и добрым врагом, и его исчезновение она теперь воспринимала, как потерю. Без него Белогорье было каким-то не таким. Неправильным. Во рту стало сухо, как в пересохшем колодце, и колдунья сползла с постели, подойдя к ведру с водой. Ночь была лунной, и в ярком свете луны Яга уставилась на свое отражение в ведре. Вид у нее был хоть и заспанный, но при этом приятно было осознавать себя молодой красивой девкой, и какая-то часть Яги порадовалась, что у Водяного есть постоянный источник молодильных яблок. Хороших, спелых яблок, а не огрызков, которые надо было поливать живой водой, и которых хватало хорошо, если дня на два. Нет, одно яблоко Водяного продлевало молодость лет на сорок-тридцать, и Яге не нужно было бояться, что ее спина вот-вот хрустнет от старческого радикулита. Любопытно, а как бы выглядел Кощеюшка, накорми они его этими яблочками? Да никак, наверное… Он же сам по себе Бессмертный. Был. Яга досадливо вздохнула. Эх, не будь Кощей в юности таким раздолбаем, может, и научился бы у старого колдуна — учителя своего — большему, может, придумал бы способ, как воскреснуть, если с Волшебным Кристаллом вдруг чего случится… А так… Чего взять от баламошки пустоголовой, каким он был первые пять столетий? Хоть Яга и жила на этом свете всего-то шестьсот лет, но успела-таки застать Кощея в те времена, когда он в Белогорье бедокурил, как вздорный сорванец-бестолочь, совершенно не думая ни о каких последствиях своих выходок. Яге уже было лет сто, когда Кощей наконец-то взялся за ум и стал хоть сколько-то серьезнее. Зрелость в мыслях для него наступила, когда он женился на смертной женщине. А после ее смерти он бедокурил уже по-другому, по-взрослому. Жестоко и с холодной яростью, словно мстил всему миру за что-то. Пока его богатыри в подземелье не заточили. Вышел он оттуда язвительный, мрачный и спокойный. Яга опять вздохнула. Может, будь у него еще немного времени, Кощей нашел бы выход, придумал бы, как вынуть свою смерть из Кристалла и засунуть ее куда-нибудь в другое место, но увы… Для этого ведь в книжках колдовских надо сидеть, по уши зарывшись. Да и где их найдешь, книжки эти… «Где, где? На вороте! — вдруг ехидно подал о себе весть внутренний голос. — Забыла, небось, как он хвастал, что все книжки учителя в своем дворце запрятал? А в его дворец до сих пор разве что зверь дикий забредет: боятся людишки, и носа своего туда не кажут — проклятое, говорят, место!» В голове Яги забрезжила мысль, и уж она постаралась ее не упустить. Колдовские книги должны быть целы — может, и есть там ответ, как можно вернуть Кощея обратно… Яга оживилась. Водяной, конечно, будет расстроен, но придется ему потерпеть — если есть средство оживить Кощея, она его не упустит. Ибо надо и вежество знать, и благодарность иметь — он все-таки их всех спас, уплатив взамен своим бессмертием. Яга погладила кожаный мешочек, который носила на груди. Ей все-таки удалось собрать туда какую-то часть Кощеева праха, который попал на ее одежду, и она надеялась, что он пригодится. Утром Яга начала собираться в дорогу, а Водяной поднял вой. — Да куда ж тебя понесло-то, рыбонька моя?! — отростки на его лице скорбно зашевелились. — Нешто тебе тут плохо живется?! — Века бы тут жила, никуда не уходила! — со слезой в голосе ответила Яга. — С тобой осталась, кабы не дело срочное-важное! Но и ты пойми — Кощеюшку вернуть надо! — Да как же ты его вернешь, коли он в прах рассыпался?! — Водяной нахмурился. — Вот затем и иду, чтобы узнать, есть ли этот… как его… шанец, во! Во дворец его пойду, может там подсказка какая есть. — Это ж тебе на саму Кудыкину Гору переться, рыбонька! — на этот раз Водяной выглядел еще более тоскливо, и его и без того мокрые глаза увлажнились еще сильнее. — Далеко! Одной! Яга с легким раздражением вздохнула и уселась на берегу перед ним. — Ну, и что ты предлагаешь? — спросила она. — Хоть головастика Илюхиного возьми с собой. И жабу свою — Василису. Уж всяко не одна будешь. — Василису я бы взяла… А вот балабола этого… Я ж его через полдня сожрать захочу. Да и кто меня тронуть осмелится? Я быстрее одна доберусь. Водяной с досадой булькнул. Ох, и упрямая же у него жена! Придется изворачиваться, чтобы она и не злилась на него сильно, и одна не шлялась, где ни попадя. Он сделал вид, что пошел на попятную. — Я тебе там воблы сушеной припас, — ласково сказал Водяной. — Как чувствовал, что уплывешь скоро. Ты уж возвращайся, Марфуша, назад побыстрее. Засохну я без тебя. Яга хихикнула — Водяной время от времени продолжал называть ее Марфой, в память об их встрече, когда им пришлось его улещать, чтобы он согласился пойти за мечом-кладенцом. Она забрала из рук Водяного кулек с заботливо завернутой в него рыбой, вскочила в Избушку и послала Водяному воздушный поцелуй: — Ты сильно-то не усыхай! Я обернусь быстро — моргнуть не успеешь! — Яга легонько шлепнула Избушку по косяку. — Вперед, милая! Избушка с негромким квохтаньем побежала вперед, унося хозяйку на Кудыкину Гору. Водяной шевельнул отростками и скрылся в водоеме. Яга обязательно должна была проехать мимо Василисиной деревни, а он знал короткий путь туда под водой. И теперь Водяной очень и очень надеялся, что хотя бы кто-нибудь из этих двоих — Василиса или Иван, все равно кто — окажется рядом с рекой, которая протекала около деревни. Его надежды оправдались. Иван сидел на берегу реки и удил рыбу. Он лениво наблюдал за поплавком, как тот вдруг резко ушел под воду. — Оп-па! Клюет! — Иван вскочил на ноги, сжимая в руках удочку и притягивая леску к себе. Но та не поддавалась. — Тьфу, за корягу, что ли, зацепилась?! — плюнул Иван. Крючок был хороший, жалко. И тут на поверхности реки показалась знакомая зеленая рожа. Водяной подплыл к берегу и вышвырнул на берег попавшуюся на приманку рыбу. — На, держи своего леща! — сказал он. — Жидкий! — лицо Ивана так и сияло широкой улыбкой. — Какими судьбами?! Как там наша Яга поживает? — Вот из-за нее я и приплыл! — отдуваясь, пробулькал Водяной. — Боюсь я за нее, Вань. На Кудыкину Гору она намылилась, во дворец Кощеев. — Ого… — Иван нахмурился — был наслышан об этом месте от деревенских. — А чего ей там надо-то? — Кощея хочет вернуть. Надеется в его дворце средство отыскать. Я с ней плыть не могу — из воды там источники подземные, а я растолстел и не пролезу. Боюсь я ее одну отпускать, Вань! — Погодь… Мокрый, так ты че, хочешь, чтобы я с твоей зазнобой в Кощеево логово отправился? — Иван фыркнул. — Ты уверен, что это хорошая идея? Что-то мне подсказывает, что она будет не в восторге. — Она с женой твоей всегда хорошо ладила, так, может, Василиса уговорит? — Водяной с надеждой вглядывался в лицо Ивана. — Ну… Можно попробовать, — неуверенно сказал тот. — Когда Яга должна здесь проехать? Она ведь на Избушке своей поскакала, правильно? — На Избушке, да. Часа через полтора тут будет. Иван закусил губу. Затем встряхнулся, подобрал леща и кинул его в ведро. — Пойду Василису найду, — сказал он. — А то нехорошо, если старая одна туда попрется. Не по-богатырски как-то… Василиса точно знала, по какой дороге поедет Яга — изучила ее привычки вдоль и поперек, пока жабой была. Они подошли к лесу и устроились возле неприметной тропинки. — А че не на проселочной ждем? — уточнил Иван. — Не поедет она там, — усмехнулась Василиса. — Ей сейчас тихо надо доехать, но быстро, чтоб не останавливал никто, а на проселочной дороге она время потеряет, когда селяне ее ловить начнут. — Чтобы кольями побить? — хихикнул Иван. — Чтобы пирогами накормить! — возмутилась Василиса. — Она же всю деревню спасти помогла! Люди ей до сих пор благодарны. Кольями… выдумал тоже… — Ну не сердись, — Иван скорчил умильную моську. — Ты же знаешь, я не со зла ляпнул. — Вот неслух! — Василиса закатила глаза. — Вань, у тебя язык, как помело! Хоть придерживай его иногда. Тебе полезно будет. — Обещать не могу, но честно попробую, — Иван ухмыльнулся. Они прождали около получаса, пока, наконец-то, не увидели знакомую подпрыгивающую избу, бегущую через чистое поле. Избушка На Курьих Ножках уже достигла леса, и тут Иван выпрыгнул прямо перед ней, размахивая руками, отчего она резко затормозила, всполошенно кудахтая. — Стой, кура, куда намылилась! — завопил богатырь. На пороге показалась молодая и цветущая Яга. Ее глаза злобно метали молнии. — Вот выпороток овечий! — рявкнула она. — Смерти своей захотел! А ежели б остановиться не успела?! Раскатала бы тебя в блин! — Да ладно кипятиться, старая! — Иван засмеялся. — Тормознула же. — Тормознула… Ух тебе! — Яга замахнулась локтем. — Здравствуй, бабуля, — из-за дерева появилась Василиса. — И ты тут, — вздохнула Яга. — Водяной растрезвонил? Вот вернусь — я ему все плавники выдерну! — Не серчай, бабуля, — Василиса приблизилась к Избушке и погладила ее по теплым бревнам. — Уж больно он за тебя беспокоился. Ваня говорит — на нем лица не было. — Беспокоился, говоришь… — Яга заметно смягчилась. Все же приятно, когда о тебе беспокоятся. — Ну, и что он вам наговорил? — Что ты на Кудыкину Гору поперлась, старая, — Иван фыркнул. — Одна и без сопровождения. Ты как хочешь, но одну мы тебя не отпустим. С тобой поедем. — Мне что же, от вас совсем не отвязаться? — Яга грозно нахмурилась. — Нет! — хором заявили они. — Ох, и сожру я тебя когда-нибудь, богатырь! А ты, Василиска, тоже хороша! — ведьма фыркнула. — Ладно, залазьте внутрь. Навязались вы на мою голову. Когда Иван и Василиса оказались в Избушке, Яга посмотрела на богатыря и пробурчала: — Ты, берендюк, руки держи на виду. Шкуру спущу, ежели опять мою горлицу спалишь. — Да не вопрос! — Иван с серьезным лицом помахал руками и сложил их на груди. Василиса тихо хихикнула, а Яга шлепнула избу по косяку: — Шуруй, голенастая! Избушка с квохтаньем устремилась в лес.