Умереть — значит перестать умирать.
— Джек… Пустота. Накрыла в один миг. Морская пена. Захлестнула тело, достигла души и утянула в неведомую кипящую бездну, стремительно захлопывающуюся и пожирающую всех и вся, не успевших унести ноги. —…Воробей. Его кличка, срываясь с губ пустым звуком и утопая в вечном шуме моря, звенела в ушах. Прожигала дыры в сознании, верно, как и всегда, превращая его в праховую золу. И заставляла корчиться в агонии, захлебываясь соленой, но так стремительно теряющей вкус и переставшей в одно мгновение быть родной, воде. Якорь… Он не удержался на нем после очередного смешка судьбы, ставшим последним в этой жизни, после жалкой в глазах испанца, но отважной в глазах других, попытке «великого» Барбоссы напасть исподтишка. Сначала мимолетный жалостливый взгляд, потом сабля в спину из его рук, затем удар и еле слышный хруст переломанного позвоночника. Но все — почти мгновенно, а потому незаметно и не важно. Восход все равно зайдет. Воистину глупо. Неужели гроза пиратов, прославленный el Matador del Mar, сдался в ту секунду? Нет. Он не сдался, и не сдастся никогда. Он лишь отступил от желанной добычи, и, тем самым, упал. Во всех смыслах, на глубокое морское дно. И потребуется время, чтобы вернуться на прежние высоты. Говорят, что оно может вылечить… А точно вылечить ли? Возможно, лишь наделить чувством ничем не скованной свободы и величия, но при этом, мимолетной слабости, вызванной кратковременной просадкой при очередном взмахе раскрытых навстречу ветру крыльев и чрезмерном стремлении вверх.Страх смерти хуже, чем сама смерть.
Разум отключился. Но где-то в его глубине клокотал и колоколами звенел один-единственный вопрос — «Что стало с Немой Марией?» Все звуки наконец стихли. Шум моря, предсмертный отчаянный крик души, с сумасшедшей скоростью бившееся от боли сердце, — все кануло в лету. И началась новая мирская какофония, носящая название «Гробовая тишина». Полный мрак и отсутствие каких-либо звуков дополняли друг друга как никогда ранее. Это ли не тот конец, перед жестокой неизбежностью которого все так трепещут? В этом Морской Мясник и Смерть были похожи. Даже не так, имели общее начало и идентичный результат, и сковывались одной целью. Армандо был ее послом, неотъемлемой частью, беспощадной участью и, если повезет, последней картинкой перед пеленой боли в глазах каждого своего врага, пронзенного стальной рапирой. И даже в легендах, ходивших по всей Европе, являлся с ней одним целым. Но если капитан и смерть — одно и то же, то…?