Последние выходные

      — Ну, а как всё это закончилось, вы и сами видите, — с горестным вздохом Кайли повела рукою вокруг себя.       Снявший пиджак с платком и наспех просушивший рубашку бумажными полотенцами рыжий латинос закончил очередную запись в своём блокноте широким росчерком, как бы повторяя жест девушки.       Повисла долгожданная пауза.       Кайли перекинула через угол спинки левую руку, а правой уже не в пример спокойнее, можно даже сказать с лёгкой апатией поднесла бокал к губам.       В стекляшке осталось уже больше пены, чем пива, да и то на самом дне, но заказывать ещё одну порцию было явным перебором (да и неудобно как-то после учинённой у стойки сцены), а беседа могла затянуться ещё на неопределённый срок. Поэтому именно так, медленными мелкими глоточками. Не чтобы напиться и не для утоления жажды — просто чтобы заткнуть дыру в разговоре.        «Интересно, он меня теперь совсем психопаткой считает?» — вяло перевалилась с боку на бок грустная мысль.       Девушка бросила на мужчину мимолётный взгляд. Незнакомец с сосредоточенным видом перечитывал что-то в своих записях, кажется, даже чертил некую схему.        «Похоже, я окончательно слетела с катушек, – давешняя мысль, пропитанная унынием, лениво потянулась. — Ладно, выговорилась бармену, который от грохота музыки слышит через слово, понимает через три, а забудет всё, как только я расплачусь за выпивку и покину его милое заведение. Но сейчас-то что на меня нашло?!»       Она ещё раз окинула взглядом собеседника, а затем и окружающую обстановку.       За поворотом коридора, куда они свернули из зала со стойкой, оказались вовсе не комнатушки для «приватных бесед», а ещё один зал, гораздо тише и цивильнее первого. Музыку надёжно глушила толстая стена — «Никак, из бомбоубежища переоборудовали» — а простенькие салфетки-коврики на столах и наборы «святой троицы» солонка+перечница+зубочистки создавали ощущение то ли столовой побогаче, то ли ресторана попроще.        «Эх, надо было сразу сюда садиться, а не прямо у барной стойки напиваться! Глядишь, и не случилось бы ничего…»       Она невольно прикусила губу и чуть внимательнее присмотрелась к «собеседнику». Хотя, справедливости ради, последние минут пятнадцать, а то и двадцать говорила только она.       Впрочем, едва они заняли место за свободным столиком, этот загадочный тип снял промокшую верхнюю одежду, обтёрся чем под руку подвернулось и достал из дипломата блокнот. После чего сел напротив неё и потребовал «в счёт оплаты долга»:       — А теперь расскажите мне, пожалуйста, о причинах вашего срыва, юная леди. Я, знаете ли, имею профильное образование и как раз пишу одну работу, а ваша история вполне может стать её достойным украшением.       Кайли, мысленно фыркнула «И что же это за профиль? Психиатрический, про агрессивных истеричек», но вслух не смогла проронить ни слова.       Оказывается, гораздо легче окатить человека пивом и практически обматерить в присутствии десятка-другого зрителей, чем вот так вот, просто и напрямую поговорить с ним же, только с глазу на глаз. Ну, почти с глазу на глаз — где-то за задним столиком тоже было занято несколько мест.       Заметив замешательство, латинос с усмешкой предложил ей начать с того, давно ли она практикует столь экстремальные водные процедуры для окружающих, и Кайли промямлила, что её просто застали врасплох сочувственной фразой, да ещё и произнесённой со столь специфичным акцентом…       Ну, а дальше, как говорится, «коготок увяз — всей птичке пропасть».       Нет, конечно, Кайли никогда бы не опустилась до того, чтобы перейти на личности, да и весь её рассказ повествовал не об охотниках за привидениями, а просто о некоей конторе, оказывающей населению услуги «ремонтно-косметического характера», но…       Но, чего уж ходить вокруг да около, выболтала она ему всё подчистую.       И вот теперь сидела, перекинув руку через угол спинки и медленно потягивая остатки пивной пены из бокала…       — Вы во мне дырку проглядите, — мягко, с лёгкой дружеской усмешкой произнёс мужчина, чуть подавшись вперёд, но тут же вновь отстраняясь и углубляясь в блокнотные записи.       Залившись румянцем, девушка отвела взгляд в сторону.        «Чёрт, чёрт, чёрт!»       Этот голос, этот профиль, этот изгиб носа…       Злодейка-судьба, словно издеваясь над несчастной Гриффин, подсунула ей некоего «альтернативного Эдуардо» из идеального мира. Незнакомец был не просто похож на треклятого латиноса — он был словно его братом-близнецом, разве что без серьги в ухе и с другим цветом волос. Только близнец этот был загримирован так, чтобы в самый первый момент казаться другим человеком. Но чем дольше она находилась с ним в компании, тем больше он напоминал неугомонного напарника.       И вот в этом «напоминал» было самое противное — это был действительно некий «улучшенный вариант», «версия 2.0», серьёзный, но готовый пошутить, солидно одетый, но готовый к общению без галстука, умеющий подколоть, и в то же время, словно бы готовый принять ответственность и расплату, если розыгрыш получился неудачным… Да ещё эти мускулы, перекатывающиеся под прилипшей к телу руба…        «Та-а-ак, подруга, — насмешливо усмехнулся внутренний голос. — Н-ну, и кто тут у нас считал, что умеет контролировать объёмы выпитого, а?! Интересно, что бы Джек сказал, узнай, что ты думаешь о первом встречном латиносе без серьги в ухе, зато в деловом костюме?»        «Джек сам предложил отменить сегодняшнюю встречу, когда узнал о вызове», — попыталась она мысленно парировать голосу совести.        «Ах, он, конечно, придёт в восторг, когда узнает, что вместо свидания с ним ты нашла более достойный способ развеяться после тяжёлого дня! Да ещё и в такой компа…»       — Итак, — чужой мягкий голос выдернул её из собственного внутреннего диалога, и Кайли только сейчас поняла, как сильно закусила свою губу.       — М? — она подняла взгляд на собеседника.       Тот, коснувшись указательным пальцем подбородка, рассматривал выдранный из блокнота лист.       — Итак, если я правильно понял, у вас есть некий конфликт на работе с парнем, именуемым вами Эдмундом. Вы, конечно, не говорили этого напрямую, но, полагаю, он имеет латинские корни, однако причина напряжённых отношений кроется в личности данного человека, а вовсе не в его внешности, расе или иных… «внешних признаках».       Кайли невольно распахнула глаза.       — Также, судя по косвенным признакам, ситуация усугубляется неустроенной личной жизнью, точнее, судорожными попытками организовать оную. Но этим благим начинаниям очень мешает работа, особенно когда она удлиняется из-за проделок того самого «Эдмунда», — он поднял на собеседницу насмешливый взгляд. — Надеюсь, я ничего не упустил?       — Поразительно! — только и смогла выдохнуть Гриффин. — Но как вам…       — О! У меня большая практика, — он самодовольно откинулся на спинку своего стула. — Я вообще, знаете ли, почти всегда и с первого же взгляда вижу людей насквозь. Уж не знаю, природный ли это дар или «профессиональная деформация» юного юриста с психиатрическим уклоном.       Какое-то странное чувство кольнуло Кайли в груди. Какое-то едва осознаваемое несоответствие.        «Почему он сказал именно «психиатрическим»? Это же ближе к психологии…»       Взгляд собеседника, устремлённый на девушку, на миг заострился, став жёстким и холодным, но его губы тут же вновь растянулись в улыбке, а в глазах заиграли озорные огоньки.       — О, не волнуйтесь, разумеется, если я и использую вашу историю в своих работах, то сделаю это в обезличенной форме. Ну, в смысле, в ещё более обезличенной, чем-то, как её подали вы, — и рассмеялся, легко и тепло, как бы приглашая собеседницу присоединиться к веселью.       В ответ Кайли смогла выдавить из себя лишь улыбку, и девушка искренне надеялась, что она вышла смущённой, а не кислой.       Отвратительное чувство в груди нарастало и становилось всё более и более давящим.       Вот, словно бы и окружающие звуки начали смазываться… Или это просто наконец-то угомонились весельчаки в первом зале?       Она рефлекторно стрельнула глазами в сторону коридора.       Чужой взгляд вновь обжег её холодом Арктики. Но лицо мужчины оставалось всё столь же приветливым и открытым. Словно вылепленным из глины. Высеченным из камня…       — Скажите, — в голосе не было фальши или искусственности, но именно из-за этого и возникало жуткое ощущение, что чужие слова просто записаны на пластинку, а теперь бездушная машина воспроизводит их в максимально чистом звучании, — а как часто вы пересекаетесь с этим вашим Эдмундом? И когда увидитесь в следующий раз? Мне кажется, вам будет полезно хотя бы какое-то время не видеть его, чтобы не накалять страсти… Если хотите, я могу это устроить. Причём юридически законно и правомочно!       Кайли непонимающе уставилась на рыжеволосого латиноса, нахмурилась и даже машинально подалась прочь от него.       Зрачки чужих глаз уже не просто сверлили её — они, хоть и став дальше, непостижимым образом стали больше, и ещё больше, и ещё, пока не превратились в огромные чёрные дыры — ворота, высасывающие душу, врата, открывающие путь лишь в один конец.        «Ты так устала, подруга! А во всех твоих бедах виноват исключительно и только Эдуардо Ривера! — зашелестело в сознании. — Вот было бы славно отделаться от этого мерзавца хотя бы на несколько дней! Да хотя бы на грядущие выходные! И если они не будут свободными от работы, то хотя бы свободными от несносного латиноса! Словно отдушиной из другого мира!»       И тут Кайли неожиданно остро поняла, что же именно происходит.       Ну конечно же, последняя мысль, желание избавиться от Риверы, не принадлежали ей самой.       Ну, хорошо, может, и принадлежали, но столь жёсткая формулировка была навязана её разуму извне!       Говорят, люди, привыкшие долго работать в зоне эпидемий, постепенно сами получают иммунитет к заразе, даже если не болели ею лично. Что ж, возможно, и у Охотников за Привидениями вырабатывается подобная невосприимчивость к потусторонним воздействиям? Или просто хищник считает, что его жертве больше некуда деться?       Хоть у неё под рукой и не было штатного ПКЭ-счётчика, она была готова дать голову на отсечение, что прямо здесь и сейчас перед нею сидит некий призрак, привыкший питаться чужими эмоциями. Злой джинн, проникающий в подсознание, выворачивающий его наизнанку, узнающий самые сокровенные мечты и желания, а затем уродующий, коверкающий их самым циничным и непростительным образом себе в угоду.       Да, пусть на незнакомце и была маска, личина, она уже знала, с кем имеет дело. Если не конкретное имя, то примерный класс существа.       — Ну так что?! — в чужом голосе звенела сталь, а взгляд буквально пожирал юную Охотницу. — Не желаете ли устроить себе небольшую разрядку? Не видеть чёртового латиноса целых два дня?       — Правда? — она подалась вперёд, и скрытая надежда с азартом были совершенно искренними.       Вот только предвкушала она не только и не столько выходные без Риверы, сколько возможность облапошить призрака, а потом запихнуть его поглубже в многомерные измерения Хранилища в основании пожарной башни.       — Конечно! — хищно улыбнулся мужчина, также подаваясь вперёд. На миг сверкнувшая улыбка показалась сложенной из сотен острых как лезвия зубов. — Хотите заменить два ваших унылых дня сорока восемью часами незабываемых впечатлений и эмоций? Самых ярких и непередаваемых за всю вашу жизнь? Качество гарантирую! — и словно из ниоткуда достал квадрат бумаги, исписанный каллиграфическим почерком.       Запястье, неожиданно из мускулистого ставшее костлявым, словно бы иссохшим, протянуло ей договор и писчие принадлежности.       — Салфетка?! Правда?! — не сумела сдержать насмешку Кайли.       — Как говорится, «за неимением обычной, пишем на гербовой, — теперь уже весь его облик изменился. Заострился, стал более зловещим и кровожадным, каким-то… неотвратимым?       — Ох, смотрите, не обманите меня! — она умышленно добавила в голос нотку сомнения.       — Жаловаться уж точно не будешь! — чужой голос рокотал раскатами грома, но никто из остальных посетителей словно и вовсе не слышал его. — Так ты подпишешь или нет?!       Ставшая неожиданно сутулой, фигура забралась прямо на столешницу, чтобы хоть как-то сохранить свой рост, и теперь непостижимым образом нависала над Кайли.       — А, была не была! — махнула рукой Охотница, беря в руки старинное, тщательно очиненное гусиное перо.       Теперь у неё отпали последние сомнения, во что именно она ввязалась.