Зеленый цвет внушения

| Сколько я помню, или помнил, – тут уж как посмотреть, у нас всегда все было хорошо. Он постоянно ворчал, что я забываю перчатки и не ношу в холода шарф, а ночами ластился всем телом и жался ближе, хотя, казалось бы, ближе некуда. Я любил греть его руки, что оставались холодными даже в летние вечера и целовать перед сном впадинки на покатой пояснице. Он был для меня домом, в который возвращаться хотелось безропотно и добровольно. Не помню, когда именно, но однажды утром я вдруг осознано понял, что взгляд любимых раскосых глаз больше не искрится прежними чувствами. Будто бы вдруг прилетевший на голову кирпич, меня осенило осознанием того, что всё, что мы возводили годами, рушится прямо на глазах. И осознание это ударило под дых так же сильно, как били по сердцу участившиеся ссоры. С каждым новым днём речь его становилась более отчужденной, а прикосновения – холодными и дело тут было вовсе не в температуре тела. | Май влетел в раскрытые форточки теплыми солоноватыми порывами ветра, что путались играючи в тонкой ткани прозрачного тюля и оседали на нагретый пол не видимыми для человеческого глаза частичками пыли. Солнечный луч скользнул по противоположной стене, бликуя игривым "зайчиком". В такое утро хотелось дышать полной грудью, но ком нервозности, что встал посреди глотки не давал нормально ни вздохнуть, ни выдохнуть. Намджун перевёл ленивый, всё ещё сонный взгляд на лежащего рядом Юнги и волны неконтролируемой, сносящей всё вокруг нежности, затопили его нутро. Такой Юнги – растрепанный ото сна, с подрагивающими ресничками, завернутый в одеяло, словно в кокон, – был для Намджуна самой настоящей зависимостью и слабостью. И он, если быть честным, никогда не пытался этого отрицать. – Ты протрешь во мне дыру, – пространство залитой солнечным светом комнаты наполняет хриплый, чуть приглушенный голос, чей обладатель даже не потрудился открыть глаза. – Знаешь ведь, что не люблю, когда ты смотришь на меня, пока я еще сплю. – Знаю, но ничего не могу с собой поделать, – тихо вторит Ким и протягивает к чужой голове руку, чтобы убрать со лба непослушные пряди волос. – Поехали на море сегодня? Я заберу тебя после работы. Тишина, что повисла в комнате на эти секунды, растянулась, кажется, на бесконечно долгие минуты, которые Намджуна пробирали холодом отчужденности до самых костей. Прищур лисьих, темных отчего-то глаз, сбил с толку, а повисшее в воздухе напряжение вогнало в ступор и состояние полного непонимания. – Я хотел посидеть в каком-нибудь кафе, – отвечает Мин и выползает из постели, всё так же по уши закутанный в одеяло. – Нам поговорить нужно. – Поговорить? – Да, Джун. Поговорить, – увесистое облако пуха падает аккурат у тонких обнаженных ног, чей обладатель спешит натянуть на себя безразмерную футболку и домашние штаны. – Я устал откладывать. Нам нужно наконец поговорить. – Но о чём, Юни? – Намджун садится на краю кровати и наблюдает за человеком, что значит для него всё в этом мире. – Ты издеваешься? – Мин замирает и смотрит на своего когда-то любимого парня раздраженным взглядом. – А впрочем, не важно. Просто давай встретимся в нашем кафе после твоей работы. Пожалуйста, Джун. Обреченный, полный усталости вздох слетает с потрескавшихся, искусанных губ Юнги, он бросает ещё один нечитаемый взгляд на сгорбившуюся на краю кровати фигуру и, перешагнув препятствие, выходит из комнаты. Впрочем, Намджуну отчего-то кажется, что перешагнул Юнги вовсе не через одеяло. День растянулся вяжущим и зловонным дегтем ожидания. Всё время, проведенное в лаборатории, собранный ранее Намджун, был более чем рассеянным и неосторожным. Пролил реагенты, разбил колбу с химическим реактивом и ошибся в расчетах. Что-то гложило его мысли и не давало покоя разбушевавшемуся сердцу. – Когда начнутся исследования? – через приоткрытую дверь соседней лаборатории доносились голоса коллег. – Как только они найдут добровольцев. – Есть ли сумасшедший, который согласится на это? – Думаю, за это отвалят не плохие бабки. Я пошёл бы и сам, но нам запрещено. Ким морщится в отвращении и, подъехав к двери на компьютерном кресле, захлопывает дверь. Ему эти разговоры о деньгах и сумасшедших осточертели. Он их слышит, чуть ли не каждый день, только от разных людей. И не то чтобы мужчина убежден в необходимости всех этих исследований и выведении подобного вещества, просто граничить работу и личное мнение о ней он умел и четко следовал принципу «делай то, что делаешь хорошо или не делай вообще». Эта работа подвернулась Киму случайно. Знакомый знакомого посоветовал его кандидатуру и в кротчайшие сроки заключенный договор стал обузой на шее подающего надежды ученого. Вывести формулу вещества, что сможет внушить любовь, поначалу было интересно и занимательно. Но со временем Намджун стал задумываться и об обратной стороне эксперимента. Внушать кому-то чувства. Кто решиться поступить так с любимым человеком? – Хён, – в приоткрывшуюся дверь просунулась макушка черноволосого паренька, – На сегодня всё. Все собираются пойти выпить, ты с нами? – Прости, - выдавил виноватую улыбку Ким, – Но сегодня никак. – Тогда до завтра, хён, – пропищал молоденький коллега и скрылся за дверью. Намджун потер уставшие глаза и, предварительно сохранив все файлы, отключил компьютер. Закинув белый халат в ящик, и натянув вместо него легкое пальто, мужчина вышел из лаборатории под глухие удары собственного сердца. Что-то плохое определенно должно случиться сегодня, он чувствовал это слишком явно. В приглушенном свете кафе, Намджун напряженно наблюдал за сидящим напротив Юнги, что мешал свой кофе уже шестую минуту и всё никак не мог начать разговор. – Я не против сидеть здесь с тобой хоть целую вечность, – пытаясь скрыть нервозность, Намджун приподнимает уголки губ в легкой улыбке. – Но именно ты хотел поговорить. Мин молчит еще несколько долгих минут и, вздохнув полной грудью, поднимает на мужчину полный невысказанной и давящей на сознание печали взгляд. – Нам нужно расстаться, Джун. Где-то в глубине их любимого кафе разбивается об пол полный поднос стеклянной посуды. Приглушенный гул людских разговоров давит на ушные перепонки, а взгляд любимых карих глаз прибивает к мягкому стулу десятком гвоздей. – Прости, – шепчет Юнги и поднимается с места. Несколько помятых купюр. Услужливый звон дверного колокольчика. Так и не допитый кофе на круглом деревянном столике. Однажды Намджун задумался – кто же решится внушить человеку любовь? Кажется, сегодня он нашел ответ на свой вопрос.