Но так ли это?
***
— Поздравляю вас, молодой монстр. Беременность протекает успешно, с вашими малышами всё просто прекрасно. Я сейчас вам пропишу курс витаминов, чтобы в будущем не возникло проблем, — пожилой мужчина в белом докторском халате записывал что-то на небольшой листочек, ещё раз перепроверив анализы будущего родителя. Инк же просто сидел, вперив взгляд в одну точку и глупо улыбаясь. Одна его рука лежала на пока ещё плоском неоновом животике, где находилось две небольшие души. Он был счастлив? Не то слово, он был просто на седьмом небе. Пусть последнее время их отношения с Эррором немного охладели из-за, как говорил сам виновник, «сильной загруженности на парах», Инк всё равно верил, что его возлюбленный будет так же рад пополнению, как и сам художник. Поблагодарив доктора, «чернильный» забрал рецепт и направился к выходу из больницы. Он просто обязан сейчас же найти Эррора и поделиться с ним радостной вестью.***
— Эррор? Он вроде должен быть на заднем дворе, — неуверенно отозвался скелет в кофте, что была ему великовата, делая тем самым его чуть меньше, чем он есть. На череп был накинут капюшон. — Понятно. Спасибо, Даст, — Инк улыбнулся и собирался уже идти на поиски будущего отца, как Даст схватил его за край футболки. — Лучше не ходи туда… Тебе это не понравится, да и Эрр разозлится, — попытался остановить приятеля пыльный. — О чём ты? С чего ему злиться? — удивлённо спросил художник. — Не важно… Просто дружеский совет — не ходи, если хочешь сохранить ваши отношения, — загадочно произнёс Даст, отпуская футболку Инка. Будущий родитель неуверенно покосился на выход из аудитории, затем на приятеля и немного замялся. — Ты всё равно хочешь пойти? — обречённо спросил пыльный, на что художник бодро кивнул. — Ну, как знаешь. Но помни — я тебя предупреждал. Инк вышел из аудитории и пулей помчался на задний двор ВУЗа: ему просто не терпелось рассказать милому прекрасную новость, а о предупреждении он сразу же забыл. Только выйдя на крыльцо, Инк сразу же заметил знакомую чёрную макушку и хотел было позвать Эррора, но вовремя осёкся, когда на его возлюбленного бросилась с объятьями незнакомая Инку девушка. Зрачки художника расширились и задрожали, в уголках глазниц скопились слёзы, но оставалась небольшая надежда на то, что это просто дружеские объятья. Но увы, она с лёгкостью и с грохотом рухнула, когда эта особа полезла к Эррору целоваться. И знаете что? Он ответил. Он просто взял и ответил на поцелуй этой вертихвостки. Как ужасно. Слёзы, что более не желали быть сдерживаемыми, побежали по скулам белого скелета. Он опустил череп, чтобы радужные капельки падали на пол. — Инк? С тобой всё хорошо? — спросил кто-то из одногруппников художника, но был проигнорирован. Чернильный сорвался с места, не желая больше смотреть, как тот, кого он любит, целуется с другой. Больно… Слишком больно. Но нужно терпеть, иначе всё станет лишь хуже, иначе он может навредить своим малышам. Но истерика всё никак не хотела проходить. Как? Ну как он мог настолько ошибаться? Глупо и наивно было полагать, что когда-то главный Казанова класса сможет по-настоящему полюбить кого-то столь наивного, как Инк. Неужели те клятвы вечной любви и верности были лишь ложью? Им воспользовались, поиграли с его телом, чувствами… И он теперь стал не нужен. Разбитый и подавленный. Так и хотелось повеситься, но он теперь в ответе не только за свою жизнь, но и за жизнь двух малышей, что ещё даже не родились, но уже живые и любимые. Прибежав «домой», точнее в съемную квартиру, которую он снимал вместе с Эррором, Инк, глотая слёзы, как попало скидал свои немногочисленные вещи в большой чемодан. Через пару минут художник выскочил на улицу и пошёл куда глаза глядят. Но перед тем, как исчезнуть из жизни любимого, он оставил небольшую записку: Мой милый Оши, знаю, ты не любишь, когда тебя так называют, но это последний раз. Я знаю, что ты нашёл себе другую… Наверное, я недостаточно хорош для тебя. Хах… Знаешь, а это многое объясняет. И запах духов от твоей одежды, и твою холодность ко мне, и твои «занятия с другом» до полуночи. Нет, я тебя не осуждаю… Видимо, сам виноват. Прощай и спасибо за подарок, который ты мне оставил. Я буду беречь его как зеницу ока. Больше Инк так и не вернулся. Забрав документы из университета, тот переехал в другой город. Из-за беременности пришлось отложить учёбу и жить какое-то время на сбережения родителей, понемногу рисуя картины, дабы их продать. Да, первое время было сложновато, но потом стало привычно. По-настоящему трудные времена начались, когда близнецы родились: ведь помимо обеспечивания своей небольшой семьи Инку теперь приходилось следить за детьми. Но тут положение спас детский сад, куда художник устроил ребятишек, а сам устроился на две работы. Так и проходил каждый день Инка. Денег едва хватало, чтобы сводить концы с концами, но жаловаться не приходилось, ведь, несмотря на тяжёлое финансовое положение, Инк по-настоящему счастлив: у него есть семья, что любит его таким, какой он есть. Но холодными бессонными ночами чернильный до сих пор вспоминает тёплые объятья Эррора. Видимо… Он до сих пор его любит. Да, он счастлив… Но полное ли это счастье?