Восхождение Дракона

      Ярко-алый паровоз тянул за собой вереницу вагонов, весело стуча колесами по рельсам. В поезде «Хогвартс Экспресс» ехали ученики Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, живо обсуждая предстоящий учебный год, который для кого-то будет первым, а для кого-то — последним. Большинство юных волшебников сидели в купе со своими друзьями, а новички заводили новые знакомства, ведь им предстояло не один год провести вместе, а потому следовало получше узнать друг друга. У кого-то это получалось, у кого-то — нет.       Во втором вагоне, в предпоследнем купе, в одиночестве сидел мальчик, глядя на пейзаж за окном зелеными глазами сквозь круглые линзы очков. Его черные волосы были взъерошены, и не было в мире расчески, которая смогла бы справиться с этим беспорядком, как не существовало и таких ножниц, что могли бы состричь все это безобразие. В этом мальчик, как и его родственники, убеждался неоднократно.       Звали мальчика Гарри Поттер, ему было одиннадцать лет, и надо признать, что до недавних пор он считал себя самым несчастным и невезучим ребенком на всем белом свете, даже не подозревая о том, что является волшебником и, по совместительству, национальным героем магической части Британии. Напротив, всю жизнь ему вдалбливали в голову, что он — бесполезный нахлебник, которого давно следовало сдать в приют, а не держать в доме с нормальными людьми, к числу которых, по мнению его дяди и тети, Гарри не принадлежал. Все соседи, не без помощи распускаемых слухов, считали его малолетним преступником, который должен каждый день благодарить Дурслей за то, что те до сих пор не выдали его полиции. Слабые попытки объяснить, что это не так, ничего не дали — окружающие считали, что Поттер просто врет. И неудивительно, с такими-то генами. Как можно верить тому, чьи родители были пьяницами и преступниками, погибшими в автокатастрофе? Само собой, исключительно по собственной вине.       Глядя на мелькающие за окном деревья, Гарри вздохнул. Ему представился уникальный шанс стать чем-то большим, чем заурядным ничтожеством. Он мог подняться в собственных глазах и в глазах окружающих, в первую очередь — Дурслей. Доказать им, что он не жалкий нахлебник и уж точно не преступник. Нужно проявить себя, показать всем, что он чего-нибудь да стоит. Но вот беда, будь ты даже трижды талантливым и решительным, вряд ли удастся чего-то добиться, не имея нужных связей.       В силу обстоятельств Гарри пришлось слишком рано повзрослеть, чтобы выжить в этом жестоком мире. Мире, где мало кого волнуют проблемы сироты, и если тот сам не научится выживать, то очень быстро окажется на социальном дне. Пришлось учиться и Поттеру. Он учился приспосабливаться к ситуации, учился держаться на плаву в обществе тех, кто считал его недостойным своего внимания. И Гарри быстро усвоил, что без нужных связей и знакомств ты ничего и никогда не добьешься.       Дверь в купе распахнулась без стука, и на пороге застыл рыжеволосый мальчик, чья одежда выглядела немногим лучше чем та, что была на самом Гарри, разве что подходила ему по размеру. Поттер, как и всегда, донашивал одежду своего кузена Дадли, которая была на несколько размеров больше.       — Извини, можно я тут размещусь? — спросил рыжий. — Я уже весь поезд обошел, но везде занято.       — Проходи, — кивнул Гарри, внимательно разглядывая нового соседа.       — Спасибо, — с облегчением выдохнул мальчик и рухнул на противоположное сиденье. — В первый раз в Хогвартс?       — Да, — кивнул Поттер.       — Я тоже. Меня, кстати, зовут Рон. Рон Уизли, — представился мальчик, протягивая руку. — А тебя?       — Гарри Поттер, — последовал ответ.       Рон потерял дар речи, сверля глазами лоб Поттера, и Гарри сразу понял, что именно его собеседник пытается разглядеть под длинной челкой — шрам в виде молнии. Шрам, о котором, если верить Хагриду, знал каждый волшебник как в самой Британии, так и за ее пределами. Шрам, который оставил ему могущественный темный маг, убивший его родителей и пытавшийся убить его самого.       — А у тебя есть… Ну этот, шрам? — спросил Уизли, очевидно, полагая, что Гарри сразу же его покажет.       — Есть, — коротко кивнул Поттер, ясно давая понять, что на этом вопрос закрыт. К его удивлению, Рон это понял и не стал ни на чем настаивать, хоть в его глазах и горело любопытство.       — Круто, — протянул Уизли.       — Да не особо, — ответил Гарри, который ненавидел свой шрам с самого раннего детства. Сперва ему врали, что он получил его в результате автокатастрофы, в которой якобы погибли его родители. Затем он узнал правду, но легче от этого не стало, ведь шрам так и остался для него символом смерти родителей и всех его несчастий.       Было заметно, что Рона буквально распирает от любопытства, но свои вопросы, возможно, бесконечные, он все же держал при себе. Уизли видел, что данная тема Поттеру, мягко говоря, неприятна, а потому решил переключиться на другую, не менее интересную.       — Как думаешь, на какой факультет мы поступим? — спросил Рон.       — Да кто же его знает? — пожал плечами Гарри. — Как по мне, то, что я поступлю — уже праздник, а уж куда именно — не так важно. Хотя…       — Что «хотя»? — подался вперед Уизли.       — Как по мне, школа — это задел на будущее, — ответил Поттер. — Это возможность обзавестись связями, которые будут в дальнейшем полезны. К примеру, для того, чтобы устроиться на хорошую должность в крупной фирме. В магическом мире есть фирмы?       — Не знаю, — признался Рон, который мало что понял из слов Гарри. — А что такое фирма?       — Значит, нет, — заключил Поттер. — Если бы они существовали, ты бы о них слышал. Короче говоря, в школе нужно не только учиться, но и заводить полезные знакомства, без которых потом никуда, разве что только улицу подметать.       Рон откинулся назад, недовольно нахмурившись. Слова Поттера его абсолютно не воодушевили, скорее даже встревожили. Сам Уизли полагал, что учеба в Хогвартсе обернется для него сплошными приключениями, благодаря которым он сможет прославиться, и будет просто прекрасно, если их с ним разделит сам Гарри Поттер. Со слов родителей Рон знал, что ему предстоит учиться вместе со знаменитым мальчиком. Более того, никто не сомневался, что Гарри окажется на факультете Гриффиндор, где учились все Поттеры и Уизли, ведь в героизме Гарри мог сомневаться только идиот. И тут такие заявления!       Оказывается, Гарри Поттер едет в Хогвартс не за приключениями, а именно ради того, чтобы учиться и заводить полезные связи! И если по первому пункту вопросов как бы не возникало — Хогвартс все-таки школа, — то вот второй пункт заставил Рона встревожиться не на шутку. Уж больно от слов Поттера разило духом Слизерина, что было форменным кощунством по меркам одиннадцатилетнего мальчика.       — Ты сейчас серьезно? — уточнил Рон. — Не шутишь?       — Какие, к черту, шутки? — удивился Гарри. — Поверь мне на слово, эти семь лет пролетят так быстро, что мы и заметить не успеем, как придется думать о будущем. Так что уж лучше я озабочусь этим вопросом сейчас, а не тогда, когда станет слишком поздно.       Рон заерзал на месте, чувствуя себя не в своей тарелке. Не такой он представлял себе встречу с национальным героем Британии, но затем Уизли успокоился. Почти наверняка Гарри попадет к львам Гриффиндора, где и избавится от тех глупостей, которыми сейчас забита его голова.       Сам Гарри разглядывал своего собеседника и отчетливо понимал, что им не по пути. Весь облик Рона свидетельствовал о том, что назвать его семью успешной нельзя даже с натяжкой. Напротив, можно было утверждать, что семейство Уизли испытывает серьезные финансовые трудности, особенно если вспомнить то, что Гарри видел на платформе 9¾. Возможно, он ошибается, но пока что выводы были не в пользу рыжего семейства. Поттер не испытывал к ним неприязни или пренебрежения — он и сам был одет не лучше — просто он считал, что связи с Уизли ничего ему не дадут.       В памяти Гарри всплыла встреча со светловолосым мальчиком в магазине мадам Малкин. Несмотря на всю свою надменность, юный маг заслуживал куда большего внимания, поскольку сомневаться в его богатстве не приходилось. Люди со средним достатком так себя не ведут, не говоря уж о бедняках. Вопрос только в том, захочет ли сын богачей общаться с тем, кто одет лишь немногим лучше бродяг?       Разговор прекратился как-то сам собой, и пусть у самого Гарри имелось много вопросов о том мире, частью которого он неожиданно стал, было заметно, что Уизли не готов сейчас на них отвечать. Слова Поттера смутили его, встревожили, хотя самому Гарри было непонятно, что же такого он сказал. Да, возможно, его слова прозвучали слишком по-взрослому, но не до такой же степени!       Большую часть пути Гарри и Рон провели в тишине, которую изредка нарушала крыса, сидевшая в кармане Уизли. Один раз мимо них проехала тележка со сладостями, но Рон не стал ничего покупать, что-то пробубнив себе под нос, а Поттер пока не решался связываться с незнакомыми ему вещами, хоть в животе у него предательски урчало. Один раз к ним в купе заглянула девочка с крупными передними зубами и непослушной гривой волос; она помогала кому-то искать сбежавшую жабу. Узнав, что никакой жабы они не видели, девочка посоветовала им переодеться, ведь уже совсем скоро они прибудут на место. Дверь за ней закрылась, и мальчики, решив последовать ее совету, вскоре облачились в школьную форму, поверх которой накинули черные мантии.       — После Распределения мы получим цвета своего факультета, — неожиданно пояснил Уизли, — а на мантиях будем носить нашивки с гербом. Я точно окажусь на Гриффиндоре. Там училась вся моя семья.       — Гриффиндор, — задумчиво произнес Гарри. — Да, Хагрид говорил мне о факультетах.       — Уверен, что ты тоже будешь там, — авторитетно заметил Рон. — Поттеры из поколения в поколение учились на этом факультете. Не думаю, что ты станешь исключением.       Вспомнив слова блондинистого мальчика из магазина о желании попасть на Слизерин, Гарри сильно усомнился в словах Уизли. Поттер знать не знал, что представляет собой Распределение, но если ему предложат выбор, то колебаться он будет недолго. Ему нужно устроиться в волшебном мире, благо финансы, как выяснилось, позволяют, но Гарри понадобится тот, кто поможет ему войти в правильные круги. Рон, по его мнению, таким человеком стать не мог.       Поезд начал замедлять ход, за окнами замелькали огни станции, и Гарри, поправив мантию, направился к выходу, мысленно готовясь к чему-то необычному. Реальность его не разочаровала. На всю жизнь он запомнил заплыв на лодках через ночное озеро, освещенное огнями огромного замка, который словно сошел со страниц волшебной сказки. Над лодками, в которых сидели будущие первокурсники, пронесся восхищенный вздох, и Хагрид, сидевший в самой первой лодке, раздулся от гордости, словно он сам построил этот замок. Гигант был доволен, что именно он был тем, кто привел новое поколение магов и ведьм под своды самой лучшей школы в мире. Более того, он доставил сюда Гарри Поттера!       Между тем Гарри, разинув рот от изумления, смотрел на Хогвартс, мечтая как можно быстрее оказаться внутри. Наконец их путешествие подошло к концу, и Хагрид повел детей за собой, чуть позже передав их на попечение высокой волшебницы в летах, со строгим лицом, после чего удалился. Ведьма, в миру Минерва МакГонагалл, совмещала сразу три должности — профессора трансфигурации, заместителя директора и декана факультета Гриффиндор. Объяснив ученикам правила Хогвартса, она привела юных волшебников к огромным дверям, из-за которых доносился нестройный гомон. МакГонагалл велела ждать и удалилась, оставив детей одних.       — Так-так, значит, в поезде слухи не врали, — услышал Гарри знакомый голос с манерными интонациями, — Гарри Поттер приехал в Хогвартс.       Напротив Гарри и Рона, опираясь на каменные перила, стоял светловолосый мальчик, которого Поттер запомнил по походу за мантиями. Платиновые волосы были тщательно прилизаны, в глазах читалась легкая насмешка и уверенность в собственном превосходстве над окружающими. Рядом с ним возвышались двое первокурсников мощного телосложения, но без единого намека на мозги. По крайней мере, у Гарри сложилось такое впечатление, стоило ему взглянуть на их отрешенные, можно даже сказать, тупые физиономии.       — Это Крэбб, — светловолосый кивнул сперва на одного своего спутника, а затем на другого, — а это Гойл. Меня же зовут Драко Малфой.       Мальчик ничем не показал, что уже встречался с Поттером, несколько удивив этим Гарри, а вот Рону, очевидно, имя Малфоя показалось забавным, и он еле удержался от смеха, что не осталось без внимания. Глаза Драко моментально полыхнули гневом, и он уставился на Уизли, кривясь от отвращения.       — Мое имя кажется тебе смешным?! — повысил голос Малфой. — Может, будет лучше посмеяться над тобой? Отец рассказывал мне о таких, как ты. Рыжие волосы, нищий вид, одежда с плеча старших братьев. Ты — Уизли!       Рон поджал губы, но ничего не сказал, лишь украдкой глянул на Поттера, после чего отвел взгляд. Сам же Гарри прислушивался к настроениям за спиной, там, однако, царила гробовая тишина, никто явно не желал вмешиваться в назревающий конфликт. Все ждали реакции самого Поттера.       — Скоро ты поймешь, Поттер, что не все волшебные семьи одинаковы, — уже более спокойным тоном продолжил Малфой, отвернувшись от Рона. — И нужно быть очень осмотрительным, выбирая друзей. Я тебе подскажу.       Драко протянул Гарри руку, и дети вокруг ахнули. Гарри же в душе смеялся. Не приложив ровно никаких усилий со своей стороны, он получил именно то, к чему стремился. Более того, теперь никто никогда не скажет, будто Гарри Поттер сам набивался кому-то в друзья.       — О дружбе говорить еще слишком рано, Малфой, — ответил Гарри, под вдохи изумления пожимая протянутую руку. — Но времени впереди у нас очень много.       Драко улыбнулся — торжествующе, с видом победителя, — но, к своему изумлению, увидел точно такую же улыбку на лице Поттера. На краткий миг Драко даже опешил, а затем его посетила неожиданная мысль. Быть может, как раз-таки победил не он, получив согласие Поттера, а сам Поттер, получив предложение Малфоя?       Хорошенько обдумать эту мысль помешала МакГонагалл, вернувшаяся за учениками. Окинув строгим взглядом детей, она заметила их ошарашенные лица. Но списала все на волнение и, приказав первокурсникам следовать за ней, ввела их в огромный зал, ярко освещенный сотнями свечей, что висели в воздухе, под сводами потолка, изображавшего ночное небо. Из-за гула голосов учеников, сидевших за столами своих факультетов, Минерва МакГонагалл не услышала, как Рон Уизли жарко убеждал Поттера.       — Ты что, правда собрался с ним дружить?! — тихо возмущался Рон.       — На данный момент не вижу для этого препятствий, — пожал плечами Гарри.       — Да все их семейство — это темные маги! Как можно этого не знать?! — изумлялся Уизли. — Отец Малфоя служил Сам-знаешь-кому, хоть и говорил потом обратное! Мол, на него чары наложили!       — Ты судишь Драко по поступкам его отца, за которые, возможно, он и вовсе не в ответе? — удивился Поттер. — Плохая позиция, Рон. Очень плохая.       — Да как ты можешь так говорить?!       — Я могу задать тебе тот же вопрос.       В какой-то момент Гарри просто перестал слушать Уизли, сосредоточившись на МакГонагалл и столе, за которым сидели преподаватели. Во главе стола восседал старик с длинной бородой и в остроконечном колпаке, голубые глаза старика мерцали сквозь очки-половинки. Тем временем МакГонагалл продемонстрировала новичкам старую шляпу и объяснила, что этот древний артефакт, созданный самими Основателями, определит, кому, где и в окружении кого предстоит провести ближайшие семь лет. Затем, развернув длинный свиток, заместитель директора принялась вызывать первокурсников по фамилиям и водружать шляпу на их головы.       Гарри был удивлен тем, как громко орал этот древний кусок ткани, объявляя название факультета. Кто-то отправился на Хаффлпафф, кто-то на Рейвенкло. Девочка, которая заходила к нему в купе, попала на Гриффиндор, что вызвало вздох разочарования со стороны Уизли. Гермиона Грейнджер уже ему не нравилась, и мысль о совместном с ней обучении вызывала у Рона тоску.       Драко Малфой отправился на Слизерин, о чем шляпа громко возвестила, стоило ей всего лишь на миг коснуться головы мальчика. С довольной улыбкой тот двинулся к столу, над которым висел серебряно-зеленый флаг с изображением змеи. Туда же отправились Дафна Гринграсс, Крэбб и Гойл. Все время, пока шло Распределение, Рон Уизли пытался втолковать Поттеру, что на факультете Слизерин учатся, в основной своей массе, темные маги, и попасть туда — все равно что заранее поставить на себе клеймо Зла. И совсем другое дело Гриффиндор, где учатся смельчаки и герои, что сражаются с Тьмой.       Все слова Уизли Гарри пропустил мимо ушей. А затем очередь дошла и до него самого.       — Поттер, Гарри! — объявила МакГонагалл, и зал замер, но отнюдь не затих. Отовсюду доносились шепотки, кое-кто даже привстал, чтобы получше разглядеть знаменитость магического мира.       Гарри, дрожа от волнения, подошел к МакГонагалл, после чего уселся на трехногий стул, и в тот же миг ему на голову водрузили шляпу, которая съехала ему на глаза.       — Сложно, очень сложно, — раздался тихий голос. — Я вижу желание показать себя, подняться высоко вверх. Вижу амбиции и стремления. И вижу храбрость и решимость. Трудности тебя не пугают. Куда же мне послать тебя?       — Слизерин, — мысленно прошептал Гарри, будучи уверенным в том, что его услышат.       — Слизерин? Хм, да, Слизерин — это твой путь наверх, к вершинам, что так манят тебя. Да будет так.       — Слизерин!