Восхождение Дракона

      Утром 20-го июля по Тисовой улице шел подросток лет четырнадцати, в темных джинсах, кроссовках и белой майке, одной рукой он придерживал на плече рюкзак с вещами. Идя неспешным шагом, Гарри разглядывал улицу, отмечая все изменения, которые здесь произошли за время его отсутствия: новые машины возле домов; перекрашенные декоративные ограды; выросшие из небольших саженцев деревья, весело шумящие листвой. Поттер появлялся у Дурслей лишь короткими набегами, недостаточными для того, чтобы оценить изменения на улице, где прошло его детство. Обычно он приезжал за жалкие минуты до того, как в дверях появлялся человек из органов опеки, а после без промедления уходил, не тратя время на общение с родственниками, лишь отмечая тот факт, что с каждым годом Дадли становится все толще и толще.       Как правило, все свободное время вне школы Гарри проводил у Малфоев, изучая их обширную библиотеку, развлекался в компании с Драко и учил русский язык, благодаря чему смог наконец-то взяться за дневники Антонина Долохова, откуда почерпнул много нового как о службе мага Гриндевальду, так и о самом Темном Лорде, чье имя заставляло трястись от страха всю Европу и половину Западного полушария. В этих записях нашлось куда больше информации, чем в официальных источниках, правда, не все из сказанного Гарри смог понять, то ли из-за неправильного перевода текстов, то ли из-за неразгаданного смысла, который закладывал в свои дневники Долохов.       Но зато Поттер узнал, как маг вообще оказался в рядах Пожирателей Смерти: решив, что Волдеморт является продолжателем идей Гриндевальда, Долохов вступил в ряды его сторонников, а когда выяснилось, что он служит безумцу, опьяненному жаждой власти, было уже поздно отступать. За Пожирателями Смерти уже тянулся такой кровавый след, что просто уйти в сторону для Долохова стало невозможно.       Гарри достал из кармана часы, подарок Драко на Рождество: стрелки показывали половину девятого. Тисовая улица оживала, кто-то поливал газон, кто-то заводил машину, некоторые провожали Поттера недоуменным взглядом. Гарри не удивился бы, если бы соседи Дурслей уже забыли о его существовании, возможно, так оно и было на самом деле. Неспешно подойдя к дому номер 4, Гарри нажал на кнопку дверного замка.       — Я открою, — раздался женский голос, дверь распахнулась, и на пороге перед Гарри замерла Петунья Дурсль.       — Здравствуй, тетя, — Гарри улыбнулся, хотя глаза его оставались холодными. Пройдя мимо Петуньи, он вошел в дом, краем глаза отмечая изменения в обстановке.       — Кого там принесло? — послышался с кухни голос Вернона. Ясно, семейство Дурслей завтракало.       — Меня, дядя, — ответил Гарри, заходя на кухню. Глава семейство замер с поднесенной ко рту вилкой, с которой свисал кусок жареного бекона. Глаза Вернона расширились от изумления, он перевел взгляд на вошедшую следом за племянником Петунью, которая будто язык проглотила, явно не зная, как реагировать на столь ранний приход ненавистного родственника.       Дадли отсутствовал, чему Гарри несколько удивился: кузен не тот человек, который проспал бы завтрак.       — Какого черта ты сюда приперся, парень?! — взревел Вернон, вскакивая со стула.       — Вы забыли, какое сегодня число? — спросил Поттер, усаживаясь за стол. Есть он не хотел, позавтракав перед уходом у Малфоев.       — Я помню, — уже более спокойным тоном ответил дядя, но его лицо от гнева стало свекольного цвета. — Но ты должен был прийти позже!       — Это мне решать, во сколько приходить, — в ответ улыбнулся Гарри, — а не вам, дядя.       — Ах ты… — взбешенный Вернон вскинул было кулак, но в руке Гарри неожиданно появилась палочка, которую он направил на дядю. Дурсль отшатнулся, но тут же взял себя в руки. — Ты не можешь колдовать вне школы!       — Не мог, — поправил его Поттер, — но совместные ужины с министром магии, знаешь ли, дают некоторые преимущества.       — Ты врешь, — прошипела за его спиной побледневшая Петунья, вжимаясь в стену.       — Я герой всея Британии, — возразил Гарри, оглядываясь на тетку. — Мне незачем врать, достаточно лишь попросить, в обмен на небольшую услугу.       Решив, что разговор окончен, и убрав палочку, Поттер встал из-за стола, обошел тетю и поднялся на второй этаж, в свою комнату. Войдя, он удивился чистоте и порядку, которые там царили, а также искусно созданной видимости, что здесь кто-то живет. На полках лежали школьные книги, в ящиках — сложенная аккуратными стопками одежда. На столе возле окна находились обычные школьные принадлежности, даже небрежно открытая тетрадь была исписана строчками, почерк весьма напоминал почерк самого Гарри. В углу лежали спортивные кроссовки нужного размера, которым кто-то придал такой вид, будто ими регулярно пользуются. Подводя итог, можно было сказать, что кем-то была проделана отличная работа по созданию нужного образа.       Гарри выглянул в окно и помахал рукой проходящей по улице соседской девочке, которая в ответ скорчила недовольную мину, надменно отвернулась и удалилась. Поттер лишь хмыкнул, оказывается, его здесь еще не забыли, в памяти местных он так и остался малолетним преступником, который до сих пор не попал за решетку лишь благодаря милости Дурслей.       Мысленно вернувшись к разговору с родственниками, Гарри вспомнил первый рождественский ужин с Корнелиусом Фаджем на втором курсе — ужин, на который он попал, само собой, благодаря Малфоям. Узнав, что у них гостит Мальчик-который-Выжил, министр незамедлительно прислал сову с приглашениями. Отказываться было глупо, и довольно скоро Малфои и Поттер, которого от волнения едва ли не трясло, прибыли в особняк Фаджа. То был первый, но отнюдь не последний визит Поттера к министру. Во время последнего, который случился совсем недавно, сразу по окончании Турнира Трех волшебников, Люциус Малфой как бы невзначай завел разговор о том, что юным магам не хватает практики вне Хогвартса.       — Правила были установлены не просто так, — ответил Фадж, — они созданы для того, чтобы юные волшебники не навредили себе и окружающим, а также не раскрыли нас перед маглами.       — Это, безусловно, так, — важно кивнул Малфой, в то время как Драко и Гарри сидели, навострив уши. — Но как эти мальчики могут раскрыть нас перед маглами, проживая в доме волшебников, под постоянным надзором? Я по себе прекрасно знаю, каким непоседливым можно быть в их возрасте, и поверьте, министр, ни на секунду не спускаю с них глаз.       — Насчет этого спорить не буду, мистер Малфой, — произнес Фадж, — но ведь юный мистер Поттер живет у своих родственников-маглов. Да, они знают о нашем мире, но они не в состоянии будут оказать помощь мальчику при несчастном случае.       — Прошу простить, что вмешиваюсь, — подала голос Нарцисса, — но давайте будем откровенны: Гарри проживает в доме своих родственников лишь юридически, изредка появляясь там для формальности, все свободное время он проводит у нас. Ведь так, Гарри?       — Это правда, господин министр, — ответил Поттер, когда все повернулись к нему. — Я приезжаю туда лишь затем, чтобы у соседей и органов опеки не возникало ненужных вопросов, все остальное время я провожу в волшебном мире, сэр.       Фадж замолчал, покачивая в руке бокал с медовухой. Наконец он спросил:       — Вам с Драко действительно не хватает практики?       — Да, сэр, — кивнул Гарри, у сидящего же рядом Драко загорелись глаза в предвкушении того, как он сможет колдовать перед друзьями без каких-либо последствий. — У нас в этом году сдача СОВ, и было бы неплохо как следует подготовиться.       — Не знаю, Люциус, — министр неожиданно отбросил в сторону условности. — Подобное решение могут использовать мои политические противники, мол, я сам нарушаю законы, хотя требую от остальных их соблюдения.       — Противники всегда найдут, что сказать, — попытался успокоить министра Малфой.       — И именно поэтому нет нужды давать им лишний повод для нападок, — парировал Фадж. — В следующем году будут новые выборы, и, чтобы их выиграть, мне ни к чему ненужные вопросы. А они будут, ты сам это сказал.       Повисло молчание, которое решил нарушить Поттер:       — А вопросы будут, если в следующем году я окажу вам политическую поддержку?       — Ты? — усмехнулся Фадж, явно удивленный его словами. — Спасибо за предложение, Гарри, но ты еще школьник.       — А еще я самый знаменитый мальчик в мире, — Поттер сам поражался собственной смелости, но держать язык за зубами уже не мог. Тот работал сам по себе, опережая мозг. Оставалось лишь надеяться, что ничем плохим его предложение не обернется. — Полагаю, мое присутствие в качестве вашего почетного гостя на каком-нибудь приеме или мероприятии, организованного Министерством, склонит общественное мнение в нужную сторону.       Позже, когда Малфои и Поттер вернулись в особняк, Люциус пригласил Гарри в свой кабинет. Усевшись в глубокое кресло, придвинутое к столу, он произнес:       — Это было смелое и неожиданное предложение, Гарри. Твое решение оказать поддержку Фаджу позволит тебе рассчитывать на его помощь во многих начинаниях, не в одном лишь снятии Надзора. Ты не планируешь в будущем заняться политикой?       Вспомнив этот разговор, Гарри достал из кармана палочку и произнес:       — Люмос, — и на кончике палочки вспыхнул огонек света. — Нокс, — свет погас.       Чары Надзора были сняты с него и с Драко спустя две недели после памятного разговора, в течение этого времени, как узнал Гарри от Малфоя-старшего, министр что-то не поделил с Дамблдором. Что послужило причиной конфликта, пока было не ясно, но отношения между Фаджем и директором Хогвартса явно охладели.       Человек из органов опеки должен был прийти ближе к ланчу, и, насколько Поттеру было известно, эта проверка должна была отличаться от обычной. Как правило, из органов присылали мужчину или женщину, те задавали стандартные вопросы об успеваемости Поттера в школе, о том, как ему живется с Дурслями. Эти проверки начались после того, как Гарри поступил в Хогвартс, и носили рутинный характер. Но не в этот раз, и Поттер знал, кого в этом винить.       Сириус Блэк.       Все началось после третьего курса, запомнившегося тем, что из Азкабана, тюрьмы для волшебников, сбежал особо опасный преступник, самый верный сторонник Волдеморта, убийца Блэк, на поимку которого бросили все силы Аврората. Опасаясь, что беглец поставил себе цель убить последнего Поттера, министр направил в Хогвартс дементоров, стражей Азкабана, из-за чего школа почти на год превратилась в обитель тоски, — будучи потусторонними существами, дементоры поглощали все радостные эмоции учеников, и лишь в те моменты, когда проводились матчи по квиддичу, у волшебников поднималось настроение, ведь эмоции хлестали через край. Не остался в стороне и Гарри, который вместе с Драко вступил в сборную Слизерина. Первую попытку друзья предприняли еще на втором курсе, но тогда в команде не было мест.       Фадж не ошибся, Сириус Блэк действительно проник в Хогвартс, но, ко всеобщему изумлению, целью своей избрал факультет Гриффиндор, а не Слизерин, как того следовало ожидать. Тогда все решили, что беглец окончательно сошел с ума в Азкабане, что в итоге оказалось неверным. Многое случилось в те дни, хоть о большинстве событий Поттер узнавал от Паркинсон и Гринграсс — тандема, способного выведать любую информацию в кратчайшие сроки.       Известен был лишь итог. С Блэка неожиданно сняли все обвинения, в Азкабан же вместо него отправился Питер Петтигрю, который двенадцать лет притворялся крысой и играл роль домашнего любимца семейства Уизли. Поттер и половины не понимал из происходящего, слишком сумбурным все было, но неожиданно обнаружил, что у него есть крестный, который страсть как желает оформить над ним опеку.       Вот только Гарри не спешил и сперва потребовал встречи с абсолютно незнакомым ему человеком, которого обвиняли ни много ни мало в пособничестве убийству четы Поттеров. Разговор очень быстро не задался, довольно скоро перешел на повышенные тона, а закончился тем, что Гарри наотрез отказался переезжать жить к человеку, который вдруг вздумал, что может решать за него, с кем ему дружить и общаться, настаивает на переходе на другой факультет и при этом совершенно не интересуется мнением Поттера по данному вопросу, а заодно самолично, хоть и по неведению, сдал его родителей Волдеморту. Последние слова Гарри произнес в запале, поддавшись гневу, но извиняться за них не пожелал, для этого он был слишком зол.       — Он может что-нибудь сделать? — позже спрашивал Поттер у Люциуса, на что тот лишь неопределенно пожал плечами. На тот момент сказать хоть что-нибудь точное было проблематично.       — Судя по всему, за Блэком стоит Дамблдор, уж больно быстро было получено оправдание, — произнес Малфой после некоторых раздумий. — Так что я не стал бы ничего исключать.       Блэку понадобился год на подготовку, что конкретно он делал, Гарри не знал, но человек из Министерства шепнул Малфою, что бывший арестант подал документы для получения опеки над Поттером. Там, не без вмешательства все того же Люциуса, ему сказали, что получить данное право он сможет лишь в случае, если от своих прав откажутся Дурсли либо их этих прав лишат по неким причинам. И вот теперь в дом номер 4 по Тисовой улице должен был прийти человек, чтобы эту причину найти.       Через улицу перебежал здоровенный кот, приблизился к дому Дурслей, внимательно все осмотрел и обнюхал, после чего двинулся к дому, в котором жила Арабелла Фигг, безумная старая кошатница — Гарри не раз вынужденно проводил у нее время. Казалось бы, ничего особенного, вот только последние четыре года он потратил с пользой и теперь с недоумением провожал взглядом книзла, повадки которого еще в прошлом году изучал на уроках Хагрида.       Могла ли Арабелла чисто случайно завести у себя животных из волшебного мира, приняв их за экзотическую породу кошек? Чисто теоретически такое было возможно, но Гарри в это не верил. Возникли новые и, безусловно, важные вопросы, но искать на них ответы предстояло позже, сейчас у него хватало других дел.       После того, как Вернон уехал на работу, ждать пришлось почти час, прежде чем в дверь Дюрслям позвонили, внизу раздался голос тети Петуньи:       — Гарри, дорогой, к тебе пришли!       Поттер усмехнулся. Он даже представить себе не мог, каких усилий стоило Петунье так назвать ненавистного племянника, но голос тетки звучал вполне себе убедительно. Гарри направился вниз, в тапочках на босу ногу и в домашней одежде, словно он только проснулся. Специальные капли придали его глазам сонный вид, волосы, как и всегда, торчали в разные стороны.       — Извините, — вновь раздался голос Петуньи, в котором слышалось недоумение, — а вас не слишком много для проверки?       Спустившись на первый этаж, Гарри убедился, что тетка права: в дверях замерли трое мужчин и одна женщина, у всех сплошь суровые лица, ясно, что они задались любой ценой найти способ лишить Дурслей родительских прав. Их хорошо мотивировали, Поттер даже предположил, что карманы проверяющих были неплохо утяжелены. Вот только пришедшие не учли ровно одной детали: Дурсли и рады были бы наконец-то избавиться от ненормального родственника, но отнюдь не ценой потери репутации в глазах соседей. И проще было найти вампира-вегетарианца, чем хотя бы намек на причину, способную опозорить Дурслей в глазах окружающих. Гарри усмехнулся, не сомневаясь ни секунду в том, что подосланные Блэком люди уйдут ни с чем.

***

      Спустя добрую половину дня, выжатый как лимон, Поттер ехал на автобусе в Лондон, в душе проклиная Блэка на все лады. Подкупленные чиновники сунули носы всюду, куда только смогли их впихнуть, проверили все, что только можно было, начиная со шкафа с бельем и заканчивая подвалом, словно ожидали там увидеть пыточный набор, которым Дурсли истязают племянника. От перекрестного допроса разболелась голова, и даже Петунья в конце не выдержала и спросила в лоб, чего добиваются представители органов опеки и в чем они обвиняют ее семью? После этого проверка быстро закончилась, и чиновники уехали, лишь сообщив, что об итогах сообщат позднее. На данном этапе Гарри уже ничего не мог сделать, а потому к процессу должен был подключиться Малфой, в ход должны были пойти его связи и влияние, подкрепленные теплыми дружескими отношениями между Поттером и министром Фаджем. Что из всего этого выйдет, еще предстояло узнать.       Решив на время выбросить все, что произошло за день, из головы, Гарри сосредоточился на сегодняшней встрече, хотя Драко, в своей привычной ехидной манере, утром сказал:       — Не кривляйся, Поттер, у тебя обычное свидание.       — Можно и так сказать, — ответил Гарри.       — Можно?! — воскликнул Малфой. — Но ведь так оно и есть!       — Если тебе завидно, то так и скажи, — парировал Поттер, обуваясь, — а лучше признайся, когда ты собираешься пригласить Дафну Гринграсс, а то уже весь Слизерин делает ставки на то, поженитесь вы или убьете друг друга. Я поставил десять галлеонов на свадьбу, так что не подведи меня.       Покрасневший от гнева Драко схватил с подставки зонтик и швырнул его в друга, но Гарри успел выскочить за дверь, на прощание показав Малфою средний палец. Разговоры об отношениях между Гринграсс и Малфоем начались после Святочного бала на четвертом курсе и очень раздражали молодого слизеринца. Но еще больше бы он взбесился, если бы узнал, что эти разговоры пошли по Хогвартсу с подачи его лучшего друга.       Прошедший год вообще был довольно интересным, богатым на события и новые знакомства, которые Поттер завел. Благодаря тому, что в школе было решено провести Турнир Трех Волшебников, в Хогвартс прибыли иностранные ученики, в числе которых оказался даже знаменитый Виктор Крам, ловец сборной Болгарии по квиддичу и один из лучших игроков в мире. Была там и прекрасная Флер Делакур, очаровательная и недоступная француженка — при виде нее у всего мужского населения Хогвартса начиналось неконтролируемое слюноотделение, избежать которого не смогли и Гарри с Драко, по словам Паркинсон, смотревшие на Делакур «как два оголодавших барана, попавших в хозяйский сад». По крайней мере, Джинни смотрела на Поттера с большим недовольством, чем очень его забавляла.       Когда Джинни Уизли оказалась на Слизерине, школа испытала даже больший шок, чем тот, что испытала годом раньше, когда проходило распределение Поттера. Уизли, самое преданное Дамблдору семейство, целые поколения которых неизменно попадали на Гриффиндор, и проще было поверить в доброту Снейпа, чем в то, что кто-нибудь из рыжего семейства окажется на факультете Слизерин. И тем сильнее было всеобщее изумление, когда Джинни Уизли встала, сняла с голову Распределяющую Шляпу и в гробовой тишине неуверенной походкой направилась к столу, над которым развевались зеленые знамена. И лишь когда директор Дамблдор подал всем пример, захлопав в ладони, Большой зал ожил, сбросив с себя оцепенение.       Гарри видел ошарашенные лица братьев Уизли, которые не верили своим глазам, и им вторил весь Гриффиндор. Видел он и недовольство на лицах слизеринцев, которым подобное пополнение было даром не нужно, и можно было лишь представить, что ждало девочку на факультете. Поттер понятия не имел, чем руководствовалась Шляпа, но понимал, что его товарищей это нисколько не волнует.       — Ей конец, — прошипел Малфой на ухо другу. — Ее сожрут в первую же ночь, и даже костей не найдут.       — Ты правда думаешь, что Дамблдор оставит дочь своих сторонников без внимания? — спросил Гарри. — Не будь дураком, если ее хоть пальцем тронут, проблемы будут у всего факультета, так или иначе, но нас накажут.       — И что ты предлагаешь? — процедил Забини, слушавший их разговор. — По головке ее погладить, обнять покрепче и радостно приветствовать на Слизерине?       — Да, — кивнул Гарри, — отличная идея, Блейз.       — Я ничего не предлагал! — возмутился Забини.       — Не надо стесняться, тебе это не идет, — продолжал Поттер, вызвав всеобщий смех, — твоя идея говорит о том, что ты настоящий слизеринец. А уж представь, что будет с Роном Уизли, когда он увидит, что его сестра прекрасно вписалась в факультет.       — Ты серьезно? — не поверил своим ушам Нотт, к ним уже прислушивались старшекурсники, косясь на усевшуюся на самом краю стола Уизли. — Или ты просто издеваешься?       — Конечно, издеваюсь, — подтвердил Поттер. — Точнее, буду издеваться, только над Роном. Я уверен, что его братья будут более сдержанны, а вот он… Весь замок будет трястись от его воплей, так что затыкайте уши.       — Поттер, ты гребаный псих, — подвел итог Забини.       — Спасибо, я всегда знал, что ты в меня веришь.       Таким образом, в спорах и издевках, прошел ужин, после которого Гарри встал и решительным шагом направился к Уизли, краем глаза наблюдая за Роном, уже готовым взорваться от негодования. Про себя он отметил, что теперь Гермиона стала меньше всего волновать Уизли, а значит, ее жизнь среди гриффиндорцев станет куда спокойней.       — Привет, добро пожаловать на Слизерин, — радушно принес Гарри, привлекая к себе внимание. — Меня зовут Гарри Поттер.       — Я знаю, — пискнула Джинни, краснея. В ее глазах читалось вселенское обожание, и в этот момент Поттеру стало ясно, что послужило причиной распределения девочки на Слизерин — он сам.       Дела, подумал Гарри, такой реакции он не ждал, но отступать не собирался. Напротив, можно было ожидать, что эта девочка сделает все, что он скажет, а значит, в семье Уизли у него появился неожиданный сторонник. Наблюдая за их общением, слизеринцы молчали, но их недовольство ощущалось физически, а это означало, что проблем не избежать, но то неизбежно зло. Остается надеяться, что его удастся минимизировать.       На протяжении всего года Джинни Узли пыталась прижиться на факультете, что было отнюдь не просто, учитывая как отношение слизеринцев к ее семье, так и финансовое положение Уизли, из-за чего девочка постоянно терпела насмешки. Старые учебники, недорогая одежда, довольно простоватый вид, из-за чего она сильно выделялась на фоне остальных слизеринцев. И единственным, кто прекрасно понимал ее чувства, был Гарри, который еще год назад выглядел примерно так же.       Следующий учебный год, омраченный постоянным присутствием дементоров, прошел для Джинни несколько легче, хотя не обошлось без происшествий, самым безобидным из которых была приклеенная к полу обувь, из-за чего девочка опоздала на урок трансфигурации и потеряла несколько баллов. И все же было несколько проще, особенно когда стало ясно, что Поттер непонятно почему покровительствует Уизли, ее даже несколько раз видели среди окружения, медленно формировавшегося вокруг Мальчика-который-Выжил. Все чаще приходили приглашения на семейный ужин или праздничный банкет от уважаемых семейств, все чаще Поттера желали видеть в лучших домах Британии.       И все чаще родители однокурсников Поттера посещали поместье Малфоев, где Гарри проводил большую часть каникул, запирались в кабинете Люциуса и подолгу что-то обсуждали. Кто-то покидал старинный особняк в приподнятом настроении, кто-то — глубоко раздосадованный неудачей.       Главной проблемой для Джинни стал Рон. Младший из братьев разве что с ума не сходил от того, что его сестра оказалась на Слизерине и постоянно общается с этим подлым змеем Поттером, предавшим все идеалы своих родителей. Он не упускал ни единого случая прочитать Джинни лекцию о подлых и коварных слизеринцах, о чудовищной ошибке, которую совершила Шляпа, а также о глупости самой Джинни, которая, вместо того, чтобы бежать к Дамблдору, продолжает учиться на Слизерине да еще и общается с Поттером! Что дальше, визит в гости к Малфоям?! Гарри лишь хохотал, когда девочка пересказывала ему очередную лекцию брата, сама же она могла только радоваться, что Рон не знал самого страшного: на Слизерин она попала не потому, что так решила Шляпа, а потому, что Джинни сама этого захотела. И иногда ей казалось, что Поттер прекрасно все понимает, уж больно странно он временами на нее глядел.       Доехав до Лондона, Гарри спустился в метро, мысленно продолжая прокручивать события прошедших лет. Тогда, на четвертом курсе, он собирался позвать на бал Грейнджер, но та смущенно ответила, что ее уже пригласили. И кто? Крам! Когда они открывали бал, даже Малфой потерял дар речи, пока Гринграсс незаметно не двинула ему локтем в бок. Не меньше друга удивился и Поттер, уж больно необычной была танцующая пара. Кипел от негодования Уизли, одетый во что-то нелепое, лишь отдаленно напоминающее парадную мантию. Но еще большим негодованием вспыхнуло его веснушчатое лицо, когда он увидел свою сестру под руку с Гарри. Гнев Уизли был столь силен, что лишь чудом он не кинулся на слизеринца с кулаками на глазах у всех, но Джинни поняла, что покоя ей брат не даст, особенно когда они вернутся домой.       Собственно, именно после бала поползли слухи о Малфое и Гринграсс, а слизеринцы скрепя сердце приняли Джинни как свою, хотя без шуток все равно обойтись не могли. Первый шаг навстречу, к удивлению окружающих, сделала Дафна. Никто не знал почему. Может, ей вдруг приглянулась Джинни, а может, она просто решила в очередной раз позлить Драко.       Гарри потратил еще час, прежде чем добрался до «Дырявого котла» и наконец-то попал в Косой переулок, который встретил его своей обычной суетой, необычными запахами и столь разительным отличием от улиц Лондона, что создавалось ощущение перемещения в другой мир. Поттер уверенно шел сквозь толпу, иногда встречая знакомых, приветствуя своих товарищей-слизеринцев и их родителей. Но вот, подойдя к кафе Фортескью, Гарри увидел Перси и Джинни Уизли.       Само собой, ни один родитель в здравом уме не отпустил бы свою юную дочь одну на другой конец страны, но, так как Перси закончил школу и работал в Министерстве, Молли Уизли с тяжелым сердцем разрешила Джинни отправится в Лондон, несмотря на громогласные возражения Рона, уже начавшего видеть в сестре чуть ли не предательницу. Сама мать семейства тоже не сказать чтоб радовалась происходящему, тот факт, что дочь фактически идет на свидание со слизеринцем, не мог ее вдохновлять. Вот только этим слизеринцем был Поттер, да и сама Джинни училась отнюдь не на Гриффиндоре, чем шокировала всю семью, пусть директор Дамблдор и говорил Артуру, что ничего ужасного не произошло, более того — что он только рад такому развитию событий.       Джинни, которая уже не раз слышала эти споры между родителями, сейчас переминалась с ноги на ногу от волнения. Стоявший рядом Перси, с нашивкой Министерства на мантии, напустил на себя настолько важный вид, что хотелось пнуть его в колено, чтобы спустить с небес на землю, но именно он в итоге убедил мать отпустить Джинни на свидание и оплатил новую одежду сестры, купленную заранее.       — Джинни, ты прекрасна, — произнес Гарри, целуя девушке руку, радуясь в душе, что уроки хорошего тона, которые давала ему и Драко Нарцисса Малфой, не пропали даром. В то же время он задался вопросом, каких усилий стоило Джинни не покраснеть от его слов? Общение с Гринграсс дало результаты?       — Перси, — Гарри обратился к старшему Уизли, и тот чопорно протянул руку. Ответив рукопожатием, Гарри продолжил: — Можешь не беспокоиться, со мной Джинни в полной безопасности.       — Я в этом не сомневаюсь, Поттер, — ответил Перси, — но учти, что я обещал матери привести Джинни домой к ужину. Так что ровно в восемнадцать ноль-ноль я жду вас здесь же. Не придете, и Джинни не выпустят из дома вплоть до замужества, уж можешь мне поверить.       — Мы будем здесь, — заверил его Гарри, прекрасно понимая, с чего Перси вообще влез во всю эту историю. Бывший староста школы, работая в Министерстве, банально хотел извлечь из этого выгоду, наверняка рассчитывая на дружеские отношения Поттера и Фаджа.       Кивнув на прощание, Перси аппарировал, оставив подростков вдвоем. Гарри повернулся к Джинни, любуясь ее фигурой в новом платье. Та выдержала его взгляд и даже вызывающе вскинула подбородок. Во всем этом явственно чувствовалась рука Дафны.       — Итак, у нас есть три часа, — произнес Поттер, протягивая Джинни руку. — Предлагаю не тратить их впустую.