Запретный Плод или Сладкая Мачеха

      Руки дрожали — Маринетт ещё не успела отойти от инцидента в ванной, который заставил ее пересмотреть приоритеты. Дюпен-Чен не раз приходилось слушать нелестные высказывания о сыне Габриэля, но никакие сплетни и слухи не сравнятся с тем, с чем ей пришлось столкнуться наяву. Адриан Агрест — тот ещё засранец. Но самым раздражающим было то, что в его присутствии у нее терпение лопалось — она задыхалась от возмущения. Этот парень мог снести дверь самоконтроля с петель — уму непостижимо! — всего лишь своей фирменной гаденькой ухмылкой. До встречи с ним брюнетка и вправду считала себя сдержанной, но он… аргх, даже думать о нем не хочется! Просто дурак, не более!..       Упорно внушая себе это, пыхтя от гнева и сознанием находясь далеко не на земле, девушка и не сразу заметила, как забрела в закрытый спортзал. Закрытым его прозвали потому, что после переезда Адриана в Англию, Габриэль наотрез отказался заниматься здесь. Грустно усмехнувшись собственным мыслям, брюнетка решительно дернула за ручку. Удивительно, но факт: дверь поддалась.       Задумчиво приложив палец к губам, девушка шагнула внутрь. Она никогда не спрашивала у Габриэля ни про этот спортзал, ни про сына: она, вообще, всячески избегала тем, связанных с Агрестом младшим, потому что боялась причинить Габриэлю ещё больше боли. Она видела, как словно по сигналу супруг менялся в лице при упоминание о единственном сыне. Сердце ее в эти моменты проваливалось до самого желудка — хотелось обнять и утешить мужчину, но она чертовски боялась быть отвергнутой и услышать в ответ сухое: «Прости, мне нужно побыть одному».       Их союз и без того хрупкий.       Вступая в брак с дизайнером мирового уровня, она понимала, на что идёт: множество сплетен, обсуждений и осуждений, куча нежелательных знакомств и злобных людишек, жаждущих расположить к себе, втереться в доверие. Габриэль не говорил ей об этом, да и не возникало необходимости, она сама все прекрасно понимала. Такова цена успеха.       Вернувшись в реальность, она оглянулась — чистота да и только, а размеры и разнообразие многочисленных тренажеров поражало, захватывало в свой плен. Блеск. У Маринетт, как у истинной девушки, ведущий здоровый образ жизни, возникло заманчивое желание пробежаться по беговой дорожке, но она не смела — уж больно не хотела огорчать супруга.       Что, если узнав о том, что она была здесь, а уж тем более занималась — он расстроится?       Кто-нибудь из прислуги наверняка донесет новость — она не сомневалась. С тех пор, как об их отношениях стало известно публично — девушка вообще потеряла доверие ко всем. Да и невозможно иначе: все резко проявили к ней нездоровый интерес, это пугало. Она знала, что теперь завистники поставили перед собой цель — оборвать их отношения, они только и ждут, когда Чен ошибётся. Да уж, она ходит по лезвию ножа. Главное не сорваться вниз.       Тем не менее, Мари любила Габриэля, и ради него она готова терпеть всю эту грязь. Главное ведь то, что они могут вместе засыпать и просыпаться, принимать душ и готовить — разве не в этом счастье?       Несмотря на ссору с сыном, Агрест старший, видно, как полагает любящиму отцу — позаботился о том, что дорого Адриану, а именно: каждую неделю посылал сюда несколько горничных, дабы те привели зал в подобающий вид. Значит, он всё-таки ждал, надеялся на возвращение приблудившегося странника…       Коктейль из эмоций превратился в яд — медленно, но верно растекающийся по венам, отравляя надежды на светлое будущее.       Сердце пропустило удар — ей стоит вернуться. Она не знала, что привело ее к этому неожиданному умозаключению, но внутри что-то щёлкнуло, нашептывая о том, что находиться здесь и сейчас не лучшая идея. Прислушиваясь к своей интуиции, она резко обернулась и… застыла на месте.       Зелёные, насмешливые глаза приковали её к месту — и пока она стояла, будто громом сраженная, он, как ни в чем не бывало прошел внутрь и, сведя руки за спиной, принялся приседать.       — Знаешь, мачеха, эта мысль все не даёт мне покоя: как ты обвела моего папочку вокруг пальца? — прямо, без церемоний спросил он, даже не удостоив девушку взглядом.       — Что, плейбой нуждается в уроках пикапа от скромной провинциалки?       О Боже. Да что с ней такое?! Отличный момент ведь выдался — дверь прямо за спиной. Хоть беги, сверкая пятками, но нет!.. Ей же нужно что-то ответить. А она даже не собиралась… слова сами слетели с языка.       — Это не ответ на мой вопрос, — хмуро заметил он.       Мачеха свела брови к переносице — к таким резким сменам в настроении ее жизнь не готовила. Ну и как под такого подстраиваться? Хоть смейся, хоть плачь!       — Послушай, — вздохнув так, будто пробежала стометровку, Мари сложила руки на груди. Она не знала, поможет ли это, но попытаться призвать к его совести все же стоит, — Я понимаю, что в твоём видении я злодейка, которая околдовала твоего отца, но знай, что это не так. Ты можешь не верить мне, я не заставляю тебя, но я действительно люблю Габриэля, и я не хочу, чтобы у нас с тобой сложились такие отношения. Не знаю, насколько ты приехал, но если ты тоже любишь своего отца, то ты должен уважать его выбор. Ты не станешь портить нам жизнь, я не верю, что ты такой.       Уста Адриана дрогнули в недоброй ухмылке. Сердце девушки ёкнуло — что-то в его взгляде изменилось, и эти перемены явно не предвещали ничего хорошего…       — Значит, ты меня плохо знаешь, детка. Приехав сюда, я ожидал увидеть хитрую стерву, но я разочарован: передо мной наивная простушка Жаль, ведь с сучками веселее.       Его рот перекосила страшная улыбка. В контрасте с отстранённым взглядом становилось ещё более жутко. Маринетт с ужасом обнаружила, как по её позвоночнику пробегает табун омерзительных мурашек. Нервно сглотнув, она осторожно попятилась, словно жертва, загнанная в угол, а затем бросилась бежать. Потому что на подсознательном уровне чувствовала угрозу, исходившую от Адриана. В уголке мозга все звучал его голос. Я разочарован… простушка… с сучками веселее…

***

      Девушка в нерешительности переминалась с ноги на ногу. Уже девять часов утра, а супруг всё не встаёт. Маринетт понимала, что вчера он вернулся поздно, следовательно, ему требуется долгий отдых. А раз поехал в спортзал, то занимался до изнеможения, она-то его знала…       В руках у брюнетки поднос с завтраком для любимого. Хотелось порадовать его, доказать, что приезд его сына не испортит их отношения, не помешает быть счастливыми…       Ей самой с трудом в это верилось. Сглотнув ком, вставший поперек горла, она в недоумении уставилась на дверь. Из комнаты послышался приглушённый грохот. Девушка мысленно ударила себя ладошкой по лбу, и с удовольствием повторила бы это наяву, но поднос не позволял. Серьезно?! Он упал с кровати? Так. Ладно, спокойно. Вдох, выдох. Вдох… к черту!       Маринетт уже вся кипела, и искренне удивлялась, как из ее носа, рта и ушей до сих пор не повалили клубы пара.       Все, абсолютно все пошло под откос, когда явился этот неуравновешенный малолетний психопат, неумело косящий под плейбоя со стажем, откровенно посягающий на ее пятую точку. Он в открытую, без угрызений совести оскорбляет ее, а ох уж эти его смены настроения! То безобидный извращенец, то ходячая катастрофа, которую лучше обходить стороной, не забыв перекреститься. Дважды.       Пока эти вопросы активно атаковали ее ум, Мари даже успела позабыть цель своего нынешнего визита. Парадокс: стоило этой мысли легонько коснуться сознания, Дюпен-Чен, до этого мирно идущая по лестнице, споткнулась… о собственные ноги. И непременно полетела бы вниз, если бы не сильные руки, так во время обвившие ее талию. Поднос полетел вниз по крутой, идеально вычищенной лестнице, оставляя за собой грязный след из еды. Однако самым обидным оказалось вовсе не это.       Маринетт считала, что это все. Ее унижениям пришел конец. Она так в это верила… Оказалось, зря. Ей через многое пришлось пройти, чтобы быть с любимым мужчиной: смириться с тем, что родители и лучшая подруга никогда не одобрят ее выбор, с тем, что она подверглась публичному осуждению — в прессе то и дело невзначай промелькнул вопрос о ее скрытых талантах в постели. И она стойко терпела всю эту грязь, видя огонек в глазах Габриэля, который ей с таким трудом удалось зажечь…       А эти злобные людишки даже не представляют, что их мерзкие слова раз за разом вонзаются в сердце тупой иглой. Хотя, даже если знают — это и является их целью. Они только рады…       Под напором этих чувств Маринетт позабыла обо всем, и сделала то, чего ей ни в коем случае делать было нельзя… Она дала слабину перед своим врагом. По щекам ее покатились жгучие слезы обиды, в голове все крутились мысли: «Почему? Почему я не могу просто быть с тем, кого люблю?!»       Приехав в Париж, Адриан был переполнен уверенностью и, вообще, против мачехи настроен был агрессивно. Но увидев ее слезы, у него в сердце защемило. Либо она действительно искренне любит его отца, либо она великолепная актриса. Впрочем, это не столь важно сейчас. Решив поразмышлять об этом на досуге, парень решительно оттащил мачеху в сторону и, не обращая внимания на попытки сопротивления, прижал ее к себе, уткнувшись носом в ее макушку.       Пульс постепенно восстанавливался, слезы прекратились, однако в голове встал вопрос: «Кто же ты, Адриан Агрест? Можешь и не рассчитывать на мое доверие, после всех тех слов, что ты осмелился сказать! Я не могу оставить это просто так. Я так долго и упорно делала все, чтобы быть с Габриэлем, ведь я люблю его. Неужели я позволю одному сопляку, пусть и сыну моего супруга — разрушить мое счастье? Ну уж нет! Не хочешь уезжать отсюда сам — я тебя заставлю! Знаешь, я тоже могу жестокой при необходимости… »