Они были. Полная история

Кибому одиннадцать. Кибом не переставал светиться, радоваться, улыбаться. Он много смеялся, от радости хлопал в ладоши, поправлял желтый праздничный колпак на темных волосах, выдыхал воодушевленное "ох", разрывая очередную яркую упаковку подарка. Кибом забавно щурил глазки, сидя перед большим праздничным тортом с яркими свечами и красивыми цифрами "11" на нем. Он пару раз упал в саду, когда все бегали и играли, пачкал белые колени и ладошки, только смеялся от этого больше. Он устало потирал глазки, но оживленно махал ручкой на прощание друзьям. И только зайдя в свою комнату, забравшись на кровать и обняв подушку, Кибом начинал тихо плакать. Тихо плакал, дул раскрасневшиеся губы, растирал розовые щеки ладошками, глубоко выдыхал, шмыгал носом, бил кулаками по мягкой кровати, откидывал подушку, топтал ее босыми ногами. Успокаивался, ложился звездочкой поперек кровати, потом сворачивался комочком и начинал засыпать. И вдруг резко подрывался и замирал на кровати, услышав, как открывается дверь его комнаты и увидев, как в нее заходит Джонгхен. Он немного мнется на пороге, проходит к кровати, протягивает тонкий, длинный, завернутый в невозможно яркий лимонный, лоток. Бросает осипшее "Поздравляю" и уходит. В этот вечер Кибом засыпает быстро, с улыбкой, в обнимку с любимым подарком. Кто бы знал, сколько портретов будет нарисованно этими белыми кистями... Кибому пятнадцать. Кибома первый раз вытащили на улицу в этом месяце. Яркое солнце слепит глаза, еще сильней слепят взгляды старшего брата: раздраженные, немного ненавистные. "Иди с Кибомом, присмотри за ним..." - как приговор, но выбора нет. Кибом немного пассивен к прогулке, сидит на лавочке, смеется с слишком активных друзей, корчащих разные сцены. Они пьют газировку, едят чипсы и прочую дребедень, вредную для желудка. Солнце нещадно слепит глаза, но не печет обжигающими лучами. Глаза Кибома загораются ровно в тот момент, когда кто-то из компании достает скейт из черного чехла. В первый же день Кибому удается уверенно стоять на доске, он даже выполняет простейший трюк. Все на него смотрят восторженно, подбадривают, объясняют что-то новое и полезное. Вот только самоуверенный Кибом разгоняется слишком быстро... Джонгхен раздраженно причитает: "Придурок", когда пытается поднять лежащего на асфальте брата за локоть, но тот в ответ скулит, что "очень больно". Домой Кибома приносят на руках, а вставать с кровати запрещают еще неделю - небольшая травма позвоночника. О доске приходится забыть, а вот о крепких руках забыть не получается. Кибому шестнадцать. Сегодня он впервые и наконец-то осветлился. Блондинистые волосы были немного жесткими, но из-за своей длины невероятно красиво обрамляли лицо. Кибом давно добрался до маминой косметички, выудив оттуда черный карандаш для глаз. Но пока большинство людей вздыхало по его красоте, старший брат лишь раздраженно закатывал глаза и как можно скорей избегал компании младшего. Откуда Кибому было знать, что где-то в паре кварталов от дома Джонгхен разбивал кулаки о чужие лица, которые искажались похотью при виде младшего? Конечно, неоткуда. "Джонгхен, ты ведь старший брат. Ты должен заботиться о Кибоме..." - очередной приговор. И сколько их будет за всю жизнь? И пока наивно верящий словам "Подрался с пацанами" Кибом дрожащими руками обрабатывал ссадины, Джонг, следивший за всей этой нервозностью и волнением младшего, понимал, что все-таки есть за что защищать Кибома. Не как брата, а как человека. Мягкий и спокойный, рассудительный, умный, до безумия во всем талантливый. Неболтливый, ненавязчивый. Аккуратный и не до тошноты правильный. Идеальный и довольно ранимый, но от этого не менее сильный. Очень разный: взрывной, спокойный, но всегда контролирующий себя. И когда кошачьи глаза заглядывали в самую душу, а до ушей доносилось невероятно взволнованное "Пожалуйста, будь аккуратен. Завтра я поменяю пластыри" Джонгхен понимал, что да, где-то глубоко внутри он тоже может быть настолько же нежным, что можно было бы захлебнуться в этом ласковом море эмоций и чувств. Только Джонгу это было не нужно. Джонгхену восемнадцать. Кибому семнадцать. Сейчас звук часов действовал на Кибома убаюкивающе. 3:15, а Джонг еще не вернулся, благо родители уехали в деревню. Обняв диванную подушку, Кибом сидел на полу, подтянув к себе колени. В зеленой растянутой майке и серых штанах он выглядел более, чем просто мило. Он выглядел крайне теплым и, как бы банально не звучало, домашним. Таким он был настоящим - мягким комочком без язвительных и стервозных колкостей. Внешность обманчива, хотелось бы сказать, что этот парень слишком заносчив и высокомерен, но как бы мы глубоко в этом ошиблись. Этакий маленький секрет, который Кибом раскрывать не спешит. Наконец входная дверь захлопывается, и в прихожей начинается возня. Кибом, словно ошпаренный, выбегает в коридор и видит абсолютно привычную и нормальную сцену: пьяный Джонг, пропахший сигаретами, пытался более-менее адекватно стянуть грубые, массивные ботинки и куртку. Кибом ждет, когда брат снимет обувь, помочь ему в этом он точно не сможет, и, когда старший заканчивает, Кибом прижимает к себе безвольное тело и пытается дотащить Джонга до его комнаты. Получается не сразу, Джонг пихает его - опять пара синяков останется, - пихает не раз, но Кибому это привычно. Из-за неспокойного Джонга они пару раз чуть ли не падают, но Кибом свою миссию выполняет достойно и аккуратно скидывает Джонга на большую кровать, так же аккуратно раздевает его, практически не касаясь оголенной кожи. На утро Кибом и "спасибо" не услышит, но обезболивающее с водой на прикроватной тумбочке оставляет. Младший забирает только снятые вещи, проверяет перед стиркой карманы. Натыкается на помятую салфетку с номером телефона и ярко-розовым поцелуем поверх него. Кибом сжимает несчастный клочок и выкидывает его, а одежду загружает в стиральную машину. На утро Кибому и "спасибо" не скажут. Уже лежа в своей кровати Кибом вновь будет анализировать, но снова ни к какому конкретному ответу не придет. Что-то непривычное и немного странное, преследующее всю жизнь, не позволяет Кибому со злостью или недовольством посмотреть на брата. Оно кажется еще таким призрачным и незаметным, что младший не в состоянии это осознать и принять. Но у Кибома еще много ночей для раздумий, еще много времени для ощущений, а пока далеко не идеальный старший брат остается недосягаемым и единственным идеалом, за которым Кибому хочется следовать всю жизнь.