a xenobiologist and a chaotician walk into a bar

У Ньюта не было, строго говоря, особого или вообще хоть какого-нибудь повода присутствовать на этой конференции, но доктор Иан Малькольм - доктор Иан Малькольм! – в списке приглашенных ораторов, поэтому Ньют отправил не менее десяти писем организаторам с мольбами пригласить его, пока они, наконец, не сдались. Или взбесились настолько, что сделали это буквально только ради того, чтобы он заткнулся. В любом случае, Ньют провел утро субботы в аэропорту, пытаясь не паниковать из-за того, что через несколько часов он будет в том же здании, что и кумир его детства. Вначале Ньют чувствовал угрызения совести от того, что, в первую очередь, не позволил Германну даже задуматься о его настоящих намерениях вплоть до посадки в самолёт; математика, очевидно, сильная сторона скорее Германна, а не Ньюта, поэтому у первого повод для приезда был основательнее, да и в конце концов, он и в самом деле был приглашен. “Хотелось бы, чтобы ты сказал, что едешь”, “я бы не отказался от предложения”, - писал ему Германн, что заставило Ньюта чувствовать себя худшим из когда-либо существовавших людей в мире, и он был более чем уверен, что задел чувства Германна. Но, в конце концов, у Ньюта есть благие намерения и все такое. Он не хочет, чтобы их первая встреча была омрачена доктором Ианом Малькольмом, потому что тогда он ни на чём и ни на ком другом сфокусироваться не сможет. Видите ли - Ньют одержимо читал все исследования доктора Малькольма с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы понимать основные научные тезисы, даже если это не имело никакого отношения к какой-либо из многочисленных дисциплин, которыми он неизбежно увлекался. Человек - рок-звезда. Человек гений. Человек видел живых, живых (клонированных) динозавров вблизи дважды, и выжил, что в принципе круче всего, что Ньют мог бы себе вообразить. Помимо динозавров. (Устранение этических проблем, связанных с клонированием). Доктор Малькольм также просто супер горячий, и свое половое созревание Ньют провёл, дроча на его фотографию, которую он вырвал из библиотечного журнала TIME и повесил на стену в своей спальне рядом с плакатом X-Files, потому что он чувствовал, что должен это самому себе. Не похоже на то, чтобы доктор Малькольм проводил много публичных выступлений, в таком случае, Ньют бы был в курсе. Это первое, которое он даёт за последние годы. - Это личная вещь, связанная со взрослением, чувак, а не я тайно ненавижу тебя вещь! - убеждал он Германна, зажав телефон между ухом и плечом, параллельно копаясь в карманах в поисках своего посадочного талона, который он уже умудрился потерять. Мужчина со стойки регистрации уже начинает вскипать, но Германн звучит нехарактерно хорошо, грустно, так что Ньют должен убедиться, что он не ненавидит его или что-то еще. - Это как кульминационная глава в романе воспитания моей жизни. Где все... ой, блять... - он роняет ключи от квартиры и коробку конфетных сигарет, которые быстро раскатываются по полу и бросается их поднимать. - Где все ниточки в конце концов сплетаются и, да твою ж мать... Ньют до сих пор имел только смутное представление о том, как выглядит Германн – за все четыре года переписки он прислал всего одно селфи, так что Ньюту пришлось искать в интернете газетные заголовки и его старые университетские фотографии как какому-то крипотному сталкеру - он почти видел волны презрения, которые Германн слал ему дистанционно. - О нет, нет, - говорит Германн, когда Ньют добирается до терминала, все еще чертовски саркастично, чертов ублюдок. - Беги встречать своего бойфренда. Я уверен, что ты отлично проведешь время, обсуждая свою псевдонауку. Мне бы не хотелось мешать. - Он не мой бойфренд! - восклицает Ньют, заталкивая конфеты обратно в карман – они клевые, а он функциональный взрослый со здоровой диетой, - и ты не можешь просто обосрать всю ветвь научной теории, потому что ревнуешь. - Германн с негодованием фыркает на другом конце линии. Мужчина со стойки регистрации подвигает Ньюту его выпавшие ключи. - Вы не могли бы перестать ссориться со своей девушкой и выключить телефон? - вздыхает он. - Вы задерживаете очередь. - Парнем, - автоматически поправляет мужчину Ньют и мгновенно краснеет. Германн удивленно молчит. – Я имею в виду, он не мой парень. Он просто парень, мы даже еще не встречаемся, я имею в виду, вообще не встречаемся, мы даже не видели друг друга ни разу, мы просто друзья по переписке? Лучшие друзья? - Коллеги, - холодно говорит Германн. - Мне разрешено иметь других математиков в своей жизни, Германн! - О боже мой, - мужчина на стойке регистрации вытаскивает посадочный талон из заднего кармана пальто Ньюта, потому что, видимо, он был там всё время, упс. – Садитесь в самолёт. ~*~ Полёт был не так уж и плох, и Ньют добрался до отеля достаточно быстро. Он отослал Германну короткие Я приземлился и Я не умер сообщения (Германн не ответил; он, по-видимому, принял решение молчать после того, как объявил, что Ньют “может встретить хоть тысячу математиков и его это волновать не будет! Иан Малькольм группи!” А затем бесцеремонно бросил трубку) и начинает искать в своем чемодане что-то умеренно красивое. Он вытаскивает всю одежду, которую он туда загрузил, или, вернее сказать, перегрузил, а затем сдаётся и дважды звонит Германну. Германн отвечает, только когда он звонит еще три раза. - Ты уже разочаровался? Мои соболезнования, Ньютон. Ньют игнорирует его. - Что мне нужно надеть, если я захочу, - он грубо машет рукой, а потом вспоминает, что это телефонный разговор. - Типа, завести тебя? Германн вешает трубку. Ньют звонит еще дважды. - Нет, - бодро приветствует его Германн. - Мнение математика, - просит Ньют. - Расскажи мне, как работают твои мозги. - Нет. - В чём я буду выглядеть супер сексуально? - Я отказываюсь помогать твоим попыткам... - Германн спотыкается о следующее слово, - закадрить человека, чье исследование, в лучшем случае, проведено ужасно небрежно, а в худшем случае - полностью… - Там будет миллион людей, чувак, - протестует Ньют. - Он даже не увидит меня, не говоря уже о том, чтобы дать мне шанс себя соблазнить. Это просто для того, чтобы потешить мое эго на случай, ну... знаешь. - Как будто твоё эго нуждается в какой-либо помощи, - бормочет Германн. Секунду спустя он вздыхает и Ньют понимает, что победа за ним. - О, ладно, ты, ребёнок. - Он делает паузу. - Рубашка, в которой ты был на той фотографии, что ты отправлял на прошлой неделе. Она была… приятной. Ньют знает, какую рубашку он имеет в виду. Это буквально просто зеленая рубашка на пуговицах, которую он носит только тогда, когда читает лекции, потому что она ну очень скучная. Он берет её из кучи и исследует. - Просто приятная? Не похотливая? Не вызывающая? - Она хорошо подходит к твоим глазам, - говорит Германн рассеянно, а затем сразу же задыхается и добавляет. - То есть, я полагаю, что кто-то другой, возможно, подумает об этом. Ньют моргает, его щёки горят. - Мило, - говорит он. - Спасибо, Германн. Это уже третий раз, когда Германн бросает трубку, и это, безусловно, самый быстрый из всех. ~*~ Лекция доктора Малькольма должна начаться в любую секунду, и Ньют почти вибрирует на своем раскладном сиденье. Он в конечном итоге прислушался к предложению Германна по поводу рубашки, но соединил её с самыми узкими джинсами, которые у него есть, и цветочным галстуком, чтобы как-то разнообразить наряд. Не то чтобы он выглядит очень сексуально, но он думает, что этого может быть достаточно, чтобы покорить такого нерда, как доктор Малькольм, потому что, в конце концов, в сложных фантазиях Ньюта он был нердом. Конференция состояла из разнообразных выступлений от длинной череды людей, которые, вероятно, важны, но не особо ему по душе, потому что все это был либо совсем скучный материал, к которому он не испытывал интереса, либо прорывы в технологиях, о которых Германн писал ему несколько недель назад. Он откинулся назад, когда люди начали аплодировать, и – черт возьми – Доктор Малькольм заметно постарел, но возраст был ему очень даже к лицу. Он все еще носит ту же кожаную куртку, те же очки и ту же самую дерзкую улыбку, которая увековечена на фотографии из журнала на стене комнаты, в которой вырос Ньют, но сейчас у него хорошая аккуратная борода, а его волосы, все еще густые, но ставшие больше волнистыми, чем кудрявыми, поседели. Ньют подумал, что это то, из-за чего некоторые могли бы назвать его серебряным лисом. Или что это просто невероятно сексуально. Ньют, по совпадению, разделяет обе точки зрения, поэтому пропускает большой кусок того, о чём рассказывает доктор Малькольм. Он думает, что это связано с дисциплиной Малькольма о теории хаоса, которая каким-то образом также направлена на изучение Разлома (ха, Германн взбесится, когда узнает, что кто-то еще пытается работать в этом направлении, особенно кто-то, кого он, по-видимому, ненавидит), но он не может точно сказать, потому что его единственная мысль - это Боже мой это он с тех пор, как он вышел на сцену. Презентация проходит размыто. Это лучшие тридцать семь минут жизни Ньюта. ~*~ Сознание Ньюта всё ещё немного затуманено, когда он уходит из конференц-центра в тот вечер, хотя ему довольно быстро удается найти бар при своем отеле. Он здесь больше от скуки, чем от чего-либо ещё; кабельное телевидение, по-видимому, в его номере не работает, и Германн не отвечает ни на одну из пожалуйста, поговори со мной мне скучно смсок (и особенно на помоги он все еще ужасно горячий), так что, либо это, либо, наконец, чтение статьи, к которой он должен написать обзор до следующего вторника. Бар является самым привлекательным из двух вариантов, даже если единственный человек рядом с Ньютом - бизнесмен в углу, который вливает в себя пять виски в беспокойно короткий промежуток времени и продолжает смотреть в дверь. У этого чувака определенно роман, пишет Ньют Германну, а затем проводит несколько минут, пытаясь сделать скрытую фотку. Доска над барной стойкой рекламирует разнообразные безвкусные кайдзю-тематические напитки и Ньют удивится, если они не будут такими уж невкусными, поэтому он заказывает себе один. Тем не менее, учитывая, какое искусство медленно расползается по его собственным предплечьям, он полагает, что он не в лучшем положении, чтобы судить. Он слегка вздрагивает, когда бармен ставит перед ним ярко-синий напиток; он действительно хочет, чтобы Германн стал отвечать на его смски и он мог бы на это пожаловаться. Когда ему в конце концов становится скучно пересказывать Германну придуманные и подробные истории из жизни бизнесмена, Ньют становится настолько поглощен перемешиванием льда в своем бокале и наблюдением за тем, как он тает, что почти не замечает, как в бар заходит кто-то новый и садится рядом с ним. Он даже не смотрит на бармена, когда тот оформляет заказ нового посетителя. - То же, что и у него. Синюю штуку, - говорит мужчина, и Ньют чуть не падает со своего стула, потому что он узнает этот голос, боже мой, он чётко отпечатался в его сознании после всех этих интервью на YouTube и теле- и радиопередачах. Доктор Малькольм сидит рядом с ним в дерьмовом баре при отеле и заказывает тот же напиток, что и он. Доктор Малькольм улыбается Ньюту, доктор Малькольм расстегивает свою кожаную куртку и бросает ее на пустой барный стул рядом с ним, доктор Малькольм – вживую еще более прекрасен. Бармен кивает и уходит, и Ньют чувствует, как у него открывается рот. - Он так себе, - говорит он в спешке, опомнившись, его мозг немедленно переключается на впечатли его режим, - напиток. Слишком фруктовый. Искусственный. Кхм… - он пытается ещё раз. - Это неправильный оттенок для кайдзю-блу, полностью неправильный, в конце концов, неточный, я имею в виду, я не знаю, где они вообще брали пример для цвета, но образец, который мне удалось получить... Доктор Малькольм не выглядит ошарашенным случайным потоком слов, исходящих из уст Ньюта в настоящий момент, что несколько успокаивает. Он ждет, пока Ньютон закончит выставлять себя идиотом и протягивает ему руку. - Доктор Иан Малькольм, - говорит он, все еще улыбаясь. - Я здесь для... - Я знаю, - выпаливает Ньют. - Я имею в виду, я знаю, кто вы, я был на конференции и слушал ваше выступление. И я, как бы, огромный фанат? Ньют моргает и понимает, что он, вероятно, должен пожать руку доктора Малькольма, поэтому быстро ее принимает. Его кожа мягкая. Ньют сразу чувствует себя поехавшим из-за того, что замечает такие вещи. - Доктор Ньютон Гайзлер, - говорит он, высоким голосом. - Но, хм, зовите меня Ньют. Шутка о том, что только мама зовёт его доктором, находится на кончике его языка, в итоге застревает в горле; кроме того, она идиотская, никто и никогда не смеялся над ней за все годы, которые Ньют её рассказывает. Доктор Малькольм удивленно моргает, очевидно, замечая, насколько он молод и затем переключается, выражая своё восхищение. Ньют чувствует, что забыл, как дышать. - Доктор, - говорит доктор Малькольм. - Изучаете теорию хаоса или более обширную математику? - Биологию, - поправляет Ньют. Для приличия или хотя бы потому, что он знает, что это звучит круто, он добавляет: я изучаю кайдзю. Бармен ставит напиток доктора Малькольма перед ним, но доктор Малькольм, похоже, его не замечает. - Кайдзю? – спрашивает он, еще более впечатлённо, и Ньют делает все возможное, чтобы не улететь. - О, увлекательно. Ты увлекательный. Ты мне нравишься. Я лично потерял свой интерес к тому, чтобы находиться близко со штуками, которые пытаются тебя сожрать. Не так уж это и весело. Но скажи мне, потому что ты меня заинтриговал, - наклоняется он ближе. - Что делает кайдзю-биолог на такой конференции? Ньют краснеет. - Научное любопытство? – делает он слабое предположение. Он решает не сочинять, что просто был в этом районе и случайно заглянул, это звучит очень наигранно, даже несмотря на то, что у него в карманах штанов лежит значок факультета MIT, поэтому он просто выкладывает все свои карты на стол. - Честно говоря, доктор Малькольм, я пришел, потому что слышал, что вы будете выступать. - Иан, - мягко поправляет доктор Малькольм, и сердце Ньют пропускает удар. – В таком случае я польщён. Я был, ах, по-настоящему очаровательным и... и загадочным для тебя? Не слишком... - Он делает паузу, чтобы найти слово, двигая рукой, как будто он дирижирует невидимым оркестром. Он размыто намекает на свое лицо, его седые волосы. – Знаешь, древний? - Вы были великолепны, - говорит Ньют, вероятно, слишком быстро. - Вы действительно были... я имею в виду, что теория хаоса мне не по зубам, я читал все ваши публикации, и я все еще ни черта не понимаю, но вы выглядите так, будто знаете, о чём говорите. Доктор Малькольм снова улыбается, и Ньют бросает взгляд на стойку бара. Он может немного преувеличивать свою некомпетентность по отношению к дисциплине доктора Малькольма - он почти уверен, что любой гик с Wi-Fi и здоровой любовью к научной фантастике в состоянии понять хотя бы основу эффекта бабочки, но он не собирается притворяться, что даже близко может приблизиться к уровню доктора Малькольма. (Кроме того, когда Германн пытается описать ему передовые теории, Ньюта это прилично заводит, поэтому он догадывается, что у него будет такая же реакция, если доктор Малькольм попробует сделать то же самое). - А ты действительно фанат, я польщен. Большинство биологов не такие, хах, динамичные, как ты, - Доктор Малькольм жестом показывает на руку Ньюта. – Можно? Ньют кивает, на самом деле не до конца уверенный, что именно происходит, но ему больше чем просто нравится происходящее. Доктор Малькольм осторожно берет его руку, держа его запястье на кончиках пальцев. - Теория хаоса… ты можешь назвать это эффектом бабочки, давай так и назовём - не слишком сложна в понимании. Теперь, кхм, видишь ли... Он оглядывается, видит свой нетронутый электрический синий коктейль и макает в него палец. Он поднимает руку над ладонью Ньюта. - Итак, скажи мне, доктор Гайзлер. Куда упадёт капля? Сердце Ньюта бьется очень, очень быстро. Доктор Малькольм достаточно близко, чтобы Ньют мог почувствовать запах его одеколона. Молча, он движется к пространству между его кольцом и средним пальцем. Угол губ доктора Малькольма подрагивает, он касается сустава Ньюта; капелька возвращается к его запястью, едва избегая окрашивания сложённого манжета его рубашки. Доктор Малькольм прослеживает путь капли указательным пальцем. - Не то, что ты ожидал, не так ли? - Его голос низкий; он зафиксировал взгляд на Ньюте. На запястье он не смотрит. Ньют затаивает дыхание. Он мотает головой. - Видишь, непредсказуемо, мы могли бы делать это всю ночь, и каждый раз это было бы по-другому. Если ты посмотришь очень внимательно, очень близко к своей прекрасной руке, доктор... Доктор Малькольм опускает взгляд на цветные усики тату, выглядывающие из-под рукавов Ньютона. Они, должно быть, вызвали у него интерес, потому что он остановился в середине своей миниатюрной лекции. - Ты не возражаешь? – говорит он, и когда Ньют снова качает головой и закатывает рукав, проводит рукой вдоль его татуировок, одобрительно бормоча. - Как я уже сказал, - продолжает он, снова глядя на Ньюта, водя пальцами вверх и вниз по татуировкам. - Непредсказуемо. Ньют сглатывает и пытается вернуть себе голос. - Готов поспорить…готов поспорить, Вы говорите это всем ученым, - скрипит он. Доктор Малькольм подмигивает. - Только биологам, - он кладет руку Ньюта обратно на барную стойку, задерживаясь на мягкой коже запястья Ньюта на секунду дольше, чем необходимо. Он наконец выпивает свой коктейль и кривит лицо. - Это, - говорит он, или скорее, ворчит. - Это то, что я мог предсказать. Ньют страдает от внезапного отсутствия прикосновений и голоса доктора Малькольма под ухом. Он ошеломленно моргает и неловко скрещивает ноги, чтобы доктор Малькольм не заметил его стояк. Доктор Малькольм... флиртовал? А Ньют флиртовал в ответ? Ньют бросает всю осторожность на ветер и кладет руку на колено доктора Малькольма. - У меня здесь есть комната, - тихо говорит он. Доктор Малкольм делает паузу; он посылает Ньюту долгий взгляд. Его глаза задерживается на галстуке. - За хаос, - говорит он, поднимая стакан в тосте. Он усмехается Ньюту. ~*~ Целовать доктора Малкольма - Иана, поправляет себя Ньют, довольно трудно, абсурдно сохранять невозмутимое лицо, когда с мужчиной, о котором идет речь, у тебя целый фут разницы в росте. Доктор Малькольм наклоняется вниз, в то время как Ньют вытягивается, насколько это возможно, что довольно трудно сделать, будучи прижатым к стене. Это неудобно, и доктор Малькольм неодобрительно вздыхает ему в рот через несколько секунд. - Нет, нет, хм, - говорит он, смотря на Ньюта прищурившись, оценивая его - он снял очки, а Ньют свои нет. Ньют почти слепой без них, а функциональность важнее сексуальности. Он немного бормочет про себя, пока джинсовая молния штанов Ньюта нетерпеливо напрягается. Наконец, доктор Малькольм кивает. - Доктор Гайзлер, - говорит он, саркастически-правильно, - пожалуйста, ах, если вам будет угодно, держитесь за меня. - Он поднимает Ньюта вверх, отчаянно целует его и Ньют инстинктивно обвивает ногами талию Малькольма. - Блять, - стонет Ньют, когда его спина касается стены. Ньют думает, что он должен бы обижаться на такое наглое напоминание о том, насколько он маленький, и обычно он обижается, когда другие ребята делают что-то подобное, но с доктором Малькольмом это одна из самых горячих вещей, которые когда-либо с ним случались. Руки опускаются. - Ньют. Просто зови меня… - Доктор Малькольм снова целует его, сильнее, кусая за нижнюю губу, а затем в челюсть и Ньют почти что ударяется головой об стену. Он двигает бёдрами вперёд и почти стонет снова, когда чувствует, что доктор Малькольм так же сильно возбужден, как и он сам. Доктор Малькольм довольно сильно прикусывает его шею, оставляя следы, его борода щекочет кожу Ньюта, и он громко выдыхает в v-образный вырез футболки доктора Малькольма. - Блять, блять, - повторяет он, задыхаясь, так же красноречиво, как и раньше, - мы можем, пожалуйста, перебраться на кровать, доктор, чувак, ах... Доктор Малькольм бормочет что-то непоследовательное Ньюту в шею и проходит через комнату, кидая Ньюта на матрас и устраиваясь сверху; так горячо, что у Ньюта начинает звенеть в голове. - Одежда, - бормочет доктор Малькольм, отрываясь от губ Ньюта, танцуя пальцами вниз по его груди. - Одеждаодеждаодежда. Он развязывает галстук Ньюта, расстёгивает пуговицы его рубашки, и Ньюту наконец то удается стащить футболку с v-образным вырезом через голову доктора Малькольма. Доктор Малкольм целует его в шею и плечи, прижимаясь нему голой кожей, и голова Ньюта начинает плыть. Когда доктор Малькольм прикасается к члену Ньюта через джинсы, у Ньюта перед глазами начинают плясать звёзды. - Позвольте мне отсосать Вам, - вздыхает Ньют, или, может быть, уже хнычет, - о, боже, пожалуйста, я... Доктор Малькольм кивает и Ньют остервенело стаскивает с него джинсы. Он носит довольно узкое белье, замечает Ньют с какой-то особой манией, прежде чем вытащить и заглотить член доктора Малкольма. Доктор Малькольм запускает пальцы в волосы Ньюта и сильно тянет, затаив дыхание. Ньют усмехается. Ну наконец-то. Прямо сейчас он исполняет все свои подростковые фантазии, которые у него когда-либо были, так что он может себе это позволить. Член Доктора Малькольма комфортно большой во рту, достаточно, чтобы приятно жгло, и Ньют не может не всхлипывать каждый раз, когда он опускает голову и берет как можно глубже. Он более чем наслаждается этим. Он обводит головку языком, и доктор Малькольм свирепо тянет его за волосы и двигает бедрами так, что Ньют практически давится. Его это не сильно волнует, скорее, не волнует вообще. Его очки сползли на нос, и он стонет, глубоко, громко и развратно. В джинсах становится нестерпимо тесно. Ньют делает глубокий вздох носом и нажимает на бедро доктора Малькольма одной рукой, побуждая его снова толкнуться. Другой рукой он лапает себя и возится с молнией своих джинсов. - Большинство поклонников просто хотят… просто хотят рукопожатие или, или автограф на калькуляторе, или что-то в этом роде, - говорит доктор Малькольм слабым голосом. – А ты прямо маленький профессионал. Ресницы Ньюта дрожат, и он стонет от похвалы. Он сосёт сильнее и получает повторение, на которое надеялся: доктор Малькольм дергает его за волосы, в то же время вбиваясь в рот Ньюта еще раз, еще два раза, глаза Ньюта начинают слезиться и это чертовски охуенно. Когда он чувствует, как доктор Малькольм начинает напрягаться под ним, он отстраняется, издавая крайне непристойный звук и кладёт подбородок на бедро доктора Малькольма, ухмыляясь ему опухшими и влажными губами. Дыхание доктора Малькольма прерывисто, и он выглядит немного разочарованным, но Ньют не совсем готов заканчивать прямо сейчас. - У меня есть, - говорит он, и он чувствует, как возбуждающе звучит его собственный охрипший голос и то, что он собирается сказать. - Мм, смазка. В ящике тумбочки. Доктор Малькольм удивленно поднимает брови. - Непредсказуемо, - повторяет он. - Ты мечта для изучающего теорию хаоса учёного, доктор Гайзлер. На этот раз Ньют не потрудился исправлять формальность, так как доктор Малькольм роется в его чемодане, разбрасывая шампунь и случайное барахло. Он вытаскивает бутылочку и счастливо вертит ее перед Ньютом. - Все ли биологи, хах, такие же подготовленные, как и ты? - Не могу сказать точно, - Ньют пожимает плечами, - я строго по математикам. Он подмигивает, но в то же время понимает, что это не совсем ложь. Он строго по двум математикам. (Смазка лежала там с последнего раза, когда они с Германном должны были встретиться, но встреча отменилась в последнюю минуту, потому что Ньют заболел гриппом, но заткнись, это не важно.) Доктор Малькольм от этого просто в восторге. - Браво! Из какого фильма эта цитата? Из всех баров в мире я захожу в твой, или ты заходишь в мой, или, тем не менее, так получилось. Это действительно очень, очень странно. То, что мы вошли один и тот же бар, - он задумался. - Куча баров в радиусе мили от конференц-центра в Чикаго, и мы заходим в один и тот же, в твой отель. Адаптация. Ха, тебе должно это понравиться. - Чувак, - говорит Ньют, он боготворит этого парня, действительно боготворит, но серьезно, - могу я просто оседлать тебя уже? Доктор Малькольм смеется, и это какой-то странный, вытянутый смешок, который, безусловно, должен убить стояк Ньюта, но взгляд, который он посылает Ньюту, когда он бросает ему бутылку со смазкой, это компенсирует. – Пожалуйста, прошу. Ньют показывает ему большие пальцы вверх и начинает выбираться из своих джинсов. Делая это, он не очень сексуально выглядит - он мог бы, если бы купил размер побольше, но доктор Малькольм все равно следит за каждым его движением, что приятно. Он стягивает их, а затем и свои боксеры, откручивает крышку смазки и приступает к работе. В последнее время Ньют тратил каждый момент своего бодрствования на изучение гигантских монстров из другой вселенной, поднимающихся с глубин океана, это немного убивает либидо, но он довольно быстро переучивается. Вскоре он задыхается и вводит в себя пальцы, пока доктор Малкольм с жадным взглядом наблюдает за ним, ноги все еще открыто непристойно разведены в стороны. - Интересная техника, - мягко говорит он, словно комментируя погоду или бейсбольную игру. - Ты... о, ох, четвертый, я польщен, но я не думаю, что тебе нужно столько для меня. Ньют льет на руки больше смазки, трет ладони друг об друга, чтобы согреть их и подается вперёд, чтобы дважды провести по члену доктора Малькольма. Доктор Малкольм ещё не стонет, но дышит небольшими вздохами. Это приятный звук, и он делает это снова, когда Ньют стоит на коленях над его грудью и начинает насаживаться на член. - Полегче, малыш, успокойся, - пробормотал доктор Малькольм, неловко лаская волосы Ньюта быстрым движением руки и Ньют хнычет от неожиданного удовольствия, которое дает ему эта комбинация. Он мгновенно скользит вниз по его члену. - Ох, - вздыхает доктор Малькольм, и Ньют давится громким стоном удовольствия и закрывает глаза. Руки доктора Малькольма проходятся по его бокам, пальцы вцепляются в бедра Ньюта, и Ньют надеется, мимолетно, что они оставят синяки. Он застывает на несколько долгих, долгих мгновений, чтобы привыкнуть к ощущениям. Затем, медленно, сознательно, он опускается, чувствуя каждый дюйм. Пальцы доктора Малькольма сжаты, а рот приоткрыт. Это… Ньют не думает, что он когда-либо в своей жизни был более возбужден, чем сейчас. Он прижимается к груди доктора Малькольма и поднимается вверх, всего на дюйм или два, прежде чем опуститься обратно, и звук, с которым он это делает, смущает. - Полегче, - повторяет доктор Малькольм между быстрыми вздохами, его взгляд касается члена Ньюта, когда он трётся между ними. Ньют игнорирует его и делает это снова, но на этот раз он опускается сильнее. - Черт возьми, - вздыхает Ньют, - ох, блять... - пальцы доктора Малькольма всё ещё у него в волосах и он осторожно тянет за них, когда Ньют снова опускается и Ньют прогибается в спине. Этого слишком много. Это почти чересчур. - Сделай так ещё раз, - умоляет он, его голос берет высокие ноты. – Пожалуйста, пожалуйста… Доктор Малкольм на этот раз сильно сжимает его бедра и прижимается к нему. Перед глазами у Ньюта белеет. - Могу ли я, - голос доктора Малькольма похож на стон, - могу я переместить тебя... Ньют яростно кивает, и доктор Малькольм поднимается, чтобы поцеловать его и перевернуть на спину. Одной рукой он сжимает запястья Ньюта над его головой; другой он поднимает его ногу и, за отсутствием лучшего слова, начинает трахать его всерьез. В какой-то момент Ньют теряет очки, но он даже не в состоянии составлять последовательные предложения, чтобы сказать об этом, и доктор Малькольм выругивается. - Хорошо, хорошо, - бормочет доктор Малькольм, и, когда Ньют стонет от удовольствия, он снова смеется, но натянуто. – Тебе…ох…нравится? Ньют не отвечает - он не может, но доктор Малькольм наклоняется ближе и повторяет «хорошо», его горячее дыхание у ушной раковины Ньюта, и его рука скользит вниз, чтобы провести одним единственным движением по члену Ньюта. Ньют давится пронзительным криком, хватает пальцами воздух и кончает себе на грудь; Доктор Малькольм кусает Ньюта в плечо и тут же следует за ним. Ньют закрывает глаза даже прежде чем доктор Малкольм отодвинется от него. Он чувствует себя бескостным и ошеломленным, и невероятным, и, матерь божья... Он слышит, дыхание доктор Малькольма. - Когда я был подростком, у меня был плакат на стене, - бормочет Ньют. - Я думал, что кожаная куртка была сексуальной. И очки. Он открывает глаза достаточно быстро, чтобы увидеть, как доктор Малькольм заметно вздрогнул, хотя он видит его размыто. - У тебя ужасные прикроватные манеры, - говорит доктор Малькольм, все еще запыхавшимся голосом. - Отвратительно. Он хмурится из-за мыслей, лезущих в голову. - Прикроватная манера или манера поведения в постели? - Разговоры в постели? - предлагает Ньют. Он лениво тянется за своими очками, наполовину застрявшими в пропасти между матрасом и изголовьем кровати. Он с радостью надевает их и улыбается, когда доктор Малькольм, покрасневший, снова становится различимым. - Разговоры в постели, - соглашается доктор Малькольм. Он снова провел рукой по волосам Ньюта, теперь сильно растрепанным, а затем по его челюсти. – Никаких разговоров в постели, это напоминает мне о том, какой я старый. Ньют бросает взгляд на серебристые волосы, бороду, морщинки в углах глаз доктора Малькольма. Он знает, что он, вероятно, должен чувствовать себя странно, из-за того, что спал с парнем, который заметно его старше, но он ничего подобного не ощущает. Просто немного-сексуально-грязно. Тем не менее, он не собирается ворошить этот муравейник прямо сейчас. - Не собираюсь врать тебе, чувак, - говорит Ньют, зевая, - теперь ты выглядишь горячее, чем когда-либо. Борода тоже выглядит хорошо. От тебя исходит аура сексуального профессора. Доктор Малькольм выглядит самодовольно. ~*~ Ньют не осознавал, что задремал, пока доктор Малькольм мягко не потряс его, будя. Он убрался и переоделся, немного изменил прическу (он носит с собой гели для волос?), его очки снова на нём. - Привет, - неловко, как всегда, сказал доктор Малькольм. – Ну, я пойду. Ньют хотел бы попросить его остаться на ночь, но у него завтра самолёт, и он слишком изнурён, чтобы найти силы на то, чтобы возиться со штрафом за отмену рейса. Вместо этого он заворачивается в простынь и видит доктора Малькольма в дверях гостиничного номера. - Доктор Гайз… Ньют, - поправляет себя доктор Малькольм. - Я вспомнил, что сделал это тогда, или почти вспомнил. - Он снова издаёт свой странный смешок. - Полагаю, здесь мы должны попрощаться. Сказать адьёс, как-то так. - Я бы сказал, ещё увидимся, - говорит Ньют, - но шансы невелики, - Ньют не проводит много времени, шатаясь по математическим конференциям, судя по всему, как и Малькольм, - и не шутите больше глупых шуток о теории хаоса по поводу этого всего, хорошо, - добавляет Ньют, когда доктор Малькольм выглядит так, будто собирается что-то сказать, и усмехается. - Итак, а как насчет «ты был потрясающим»? Он поднимается на носки и легко целует доктора Малькольма, в полной уверенности, что он сейчас уйдёт. Но доктор Малькольм задерживается в дверном проеме, засунув руки в карманы, оценивая Ньюта. - Конечно, - говорит доктор Малькольм, - конечно, эта встреча не должна стать нашей последней - давайте будем держать en francais, наше последнее рандеву, так сказать. - Когда Ньют опускает глаза на ковер, доктор Малькольм понимающе мычит. - Ох. Больше ищешь, ах, лабораторного партнера и в болезни и в здравии, да? Ньют смотрит на зеленую рубашку, лежащую в куче рядом с джинсами. - Я думаю, я, - медленно говорит Ньют, не совсем понимая, насколько сюрреалистичен «доктор Иан Малкольм запал на меня, а я отвергаю его в пользу парня, с которым я никогда не встречался лично» разговор. Доктор Малькольм, кажется, понял всё за несколько коротких мгновений, а затем снимает свою кожаную куртку. Он протягивает её Ньюту. - Вот, - говорит он. - Предполагая, кхм, конечно, предполагая, что ты всё ещё находишь это сексуальным. Думаю, на тебе это сработает. Она большая и немного поношенная, но Ньют безмолвно принимает её из рук. - Матерь божья, - говорит он. Он натягивает её, не заботясь о том, что он выглядит совершенно глупо с его платьем из простыни, потому что она теплая и удобная, и это чертова кожаная куртка Иана Малькольма (и все еще пахнет его одеколоном). – Матерь божья, - повторяет он. Он поворачивается по кругу, показываясь перед доктором Малькольмом. - Чувак, - говорит Ньют серьёзно, - надеюсь, ты понимаешь, что я никогда не смогу снять это. Доктор Малькольм только улыбается. - Удачи вам с вашими пришельцами, доктор Гайзлер. ~ * ~ На следующее утро Ньют ждет своего рейса обратно в Бостон, когда его телефон, наконец-то, гудит с сообщением от Германна. Похоже на предложение мира. Как прошла конференция? Ньют обдумывает это. На нем кожаная куртка. “Не очень богато на события”, - отвечает он.