Bend Around the Wind

Они ничего с ним не делали. Каждый раз, как открывалась дверь, Тони собирался с духом в ожидании того, что может произойти, но они никогда не приходили за ним, только за Локи. Тони попытался прикинуть, сколько могло пройти дней, но мысль эта пробуждала в нем желание почти истерически рассмеяться. «Дней», как будто имело значение, как много раз крохотная частичка где-то далеко-далеко обернулась вокруг своей оси. Он называл «утром» время, когда охранники приходили за Локи, а «вечером» - то время, когда они приводили его назад и давали им немного воды и нечто, что можно было бы с большой натяжкой назвать едой. Отсутствие понимания времени сводило Тони с ума, начиная еще с первых месяцев, которые он проспал. Поэтому он начал считать дни. Включая день, когда их запихнули в камеру, они пробыли здесь уже восемь дней. У него не было ни малейшего представления о том, сколько часов включали в себя эти «дни», но он все равно их так называл. В течение этих дней Локи забирали из камеры на довольно продолжительный период и потом возвращали обратно, избитого и истекающего кровью. И каждый раз, когда охранники закидывали его внутрь, Локи смеялся над ними, и не было среди них ни одного, кто не получал бы от бога какого-либо рода увечье. И Тони наблюдал и выжидал, но независимо от того, сколько проходило времени, никакого выхода не находилось. Он его просто не видел. Поэтому, как и прежде, он просто пытался держаться. Семнадцатый день стал первым, когда Локи не смеялся по возвращении назад в камеру, но, судя по красным отметинам вокруг его шеи и количеству крови, которое он сплевывал, причиной тому в первую очередь послужили его раны. Было жутко видеть, как Локи выглядел по утрам, и сравнивать с тем состоянием, в котором он оказывался, когда его притаскивали обратно. Смотреть, как с течением времени его плоть сращивалась обратно, только для того чтобы на следующий день увидеть, как ущерб причиняли по новой. Они оба почти никогда не разговаривали друг с другом, и тишина тоже действовала на нервы Тони отнюдь не лучшим образом. Он не мог спать. Он мог бы винить в этом несколько вещей: слишком жесткий пол, Локи, находившегося в одной с ним камере, а, следовательно, постоянное напряжение и невозможность не быть настороже и, конечно же, кошмары, которые пытались поглотить его разум все чаще с течением времени. По крайней мере, Локи не угрожал ему и не нападал на него. Крохотное облегчение. Тони также заметил, что Локи с каждым днем начинал выглядеть все хуже и хуже; да, он быстро исцелялся, но чем больше ранений он получал, тем медленнее шел процесс восстановления, и порой у него все еще оставались синяки и кровоподтеки, когда его снова забирали из камеры. Тони отлично догадывался, почему его пока не трогали. Он был смертным, гораздо менее живучим, нежели кто-то вроде Локи, и раз им нужна была от него информация, они не могли позволить себе рискнуть и искалечить его слишком сильно. Внутри него все стыло от тошнотворного ощущения, говорившего ему, что заставляя его смотреть на происходящее с Локи, его тюремщики надеялись сделать его самого более покладистым. Это происходило медленно, очень медленно, но происходило все равно. Охранники получали все меньше увечий, Локи исцелялся чуть дольше – все это являлось знаками неизбежного. На 31 день, когда Локи просто сидел возле стены, а его тяжелое, хриплое дыхание с присвистом разносилось по всей камере, Тони больше не смог хранить молчание. - Не могу поверить, что ты не знаешь ни одного способа выбраться отсюда, - сказал он. Его голос звучал низко и скрипуче из-за того, что он долгое время ничего не произносил вслух. Локи медленно открыл глаза и сфокусировал на нем свой взгляд. Пару секунд он просто смотрел, а затем приподнял вверх свои руки. - Как ты мог догадаться, моя магия запечатана, - поведал ему бог. Теперь, когда Тони присмотрелся, он увидел, что наручники Локи действительно отличались от его собственных. На них имелась гравировка, включающая в себя какие-то руны и непонятные символы, которые Тони прежде никогда не видел. - То есть ты не сможешь вылечить это? – спросил Тони, указав на грудную клетку Локи, чьи влажные и прерывистые хрипы явно являлись следствием какой-то проблемы с легкими и пары сломанных ребер. - Смогу, - произнес Локи. - Что им нужно от тебя? - Ничего. - Я думал, что тебе все еще есть, что им рассказать. - Мне всегда есть, что рассказать, но мало кого интересуют мои слова, - бог сделал глубокий вдох, чуть выпрямился, и Тони услышал звук смещающихся костей, встающих на свое место. После этого Локи позволил себе выдохнуть и снова облокотился о стену. Его лицо по большей части было пустым, но не столь безэмоциональным, как Тони привык его видеть. Наверное, он просто устал. - Так почему они… - Тебя это не должно беспокоить, Старк. 32 день стал первым, когда Локи приволокли назад в бессознательном состоянии, и несколько долгих минут Тони наблюдал за его стройной темной фигурой на полу, не зная, что предпринять. В итоге ему не пришлось решать, так как Локи пришел в себя достаточно быстро. Он не вымолвил ни слова, просто скользнул к стене к своему обычному месту. Он был смертельно бледен, даже сильнее чем обычно, и, когда Тони заметил длинные глубокие порезы на его предплечьях, то сразу понял, почему – из-за потери крови. 31 день стал последним, когда Локи смеялся. *** На 37 день у них появился новый сокамерник. Худенький мелкий парень, напуганный до чертиков, очевидно, впервые оказавшийся в подобной камере. Он бы зеленым, буквально, не как Халк, но все равно зеленым, и Тони не понимал ни слова из того, что он говорит, как и пришелец не понимал его. Тони подумывал попросить Локи перевести его речь - черт его знает, каким способом он делал так, чтобы его понимали - но было ясно как день, что асгардцу на новенького наплевать. И не то чтобы Тони этого не понимал. Их новый сокамерник начал стенать и плакать, и, вероятно, молить о пощаде возле двери уже спустя несколько часов. Затем он закричал. Но в этот момент Локи весьма красочно прорычал ему что-то угрожающее, после чего зеленый парниша забился в угол, как можно дальше от Локи, и умолк. Какая-то часть Тони хотела успокоить пришельца или, может, обнадежить каким-то образом. Но потом он поймал на себе взгляд его зеленых глаз, который заставил его передумать. Тони не был трусом, но все равно незаметно чуть отодвинулся в сторону. Это располагало его ближе к Локи, что в обычной ситуации не сулило бы ничего хорошего, но бог, по крайней мере, не смотрел на него так, как будто хотел укусить его, и укусить буквально, несексуально и кроваво. Чего нельзя было сказать о зеленом пришельце. Чем больше времени проходило, тем осторожнее и осмотрительнее становился Тони: их новый сосед определенно следил глазами за каждым его движением. Ночью Тони совсем не спал и, когда их зеленый сокамерник сполз на пол и уснул, отодвинулся от него еще дальше, уже не осторожничая, так что Локи в итоге очутился между ними двумя. Асгардец это со своей стороны никак не прокомментировал, что снова стало крохотным облегчением. Хотя казалось абсурдным, что Локи по факту стал меньшим из двух зол. Из нескольких зол, если уж на то пошло. На 38 день, когда открылась дверь, зеленый пришелец, свернувшийся в углу, начал верещать, как только увидел, что охранники двинулись к нему. Локи невозмутимо сидел в пяти футах от Тони, пока мидгардец провожал глазами стражу, которая вытаскивала пришельца из камеры. Даже когда дверь закрылась, вопли зеленого все еще были слышны, но затем понемногу начали затихать, после чего перетекли в явные стоны мольбы. Потом какое-то время царила тишина. Когда же раздались крики, Тони был так раздражен, что вздрогнул. Он все еще узнавал голос зеленого парня. Тот кричал, но теперь не от страха, а корчась в муках. Это продолжалось, казалось, целую вечность, но постепенно крики стали затихать, а затем полностью исчезли. Тони слышал, как кровь шумела у него в ушах. Может, этот пришелец и был опасным, может, даже кем-то (чем-то) ужасным, но слушать все это было совсем другое дело. - Твои инстинкты оказались на удивление точны, - вдруг произнес Локи, и Тони перевел на него взгляд. После перемещения Тони они сидели теперь вдоль одной стены. - Касательно? – спросил он. - Этот зверь… - Хотел сожрать меня… да, было сложно не заметить, - он не должен был радоваться, не после того, что слышал, но, черт возьми, было хорошо, что этот зеленый парень не вернется. Могли бы начаться проблемы. – Ты, с другой стороны, не казался ему вкусным, - подметил он. - Монстры редко таковы. Тони стало любопытно, о каком монстре говорил Локи, поскольку не было похоже, что он имел в виду зеленого парня. Через некоторое время охрана вернулась теперь уже за Локи. Тони вдруг осознал, что они могли слышать каждый крик и плач, и вообще каждый звук, что издавал зеленый пришелец, когда его пытали, но от Локи никогда не доносилось ни звука. *** После сорокового дня состояние Локи значительно ухудшилось. У него постоянно оставались не долеченные раны, а нездоровая бледность никогда не сходила. Прямо на глазах у Тони его медленно и методично ломали на части. Зная, как много Локи боролся изначально, зная, на что он был способен, лицезрение происходящего оказывало на разум Тони отнюдь не благотворное влияние. Он не сделал буквально ничего за прошедшие сорок дней. Поэтому в отсутствие Локи он начал упражняться, чтобы его мускулы не начали подводить его. Тони взял в привычку прохаживаться по всей камере – не то чтобы, ему было еще куда пойти – но ему надо было двигаться. За сорок дней он так и не придумал, как можно выбраться, так как не знал, куда вообще можно пойти, выйдя за порог. К тому же он, хоть и ненавидел это признавать, до дрожи боялся того дня, когда стражники наконец придут за ним, а не за Локи, потому что, хоть он и не знал, что именно делали с богом, он видел последствия этих действий. Тони был всего лишь человеком, а эти ребята определенно знали, что делали. На 46 день Локи снова был без сознания, когда его принесли в камеру, и в этот раз он не пришел в себя почти сразу же. Тони смотрел на него несколько минут, после чего напомнил себе, что он тут вроде как хороший парень, и, подойдя ближе, подтащил Локи к стене и помог сесть. Но Локи так и не очнулся. Он оставался без сознания даже тогда, когда охрана принесла им еду и воду. Увидев, что он не пришел в себя, они не стали оставлять его долю в камере. Тони оставил ему немного от своей. Он снова напомнил себе, что он тут хороший парень, и нечто подобное делать обязан. К тому же, Локи был тем, кто страдал от кровопотери и нуждался в лечении, а не он сам. Когда бог наконец очнулся, Тони уже отодвинулся от него. После того как Локи заметил еду и воду подле себя, он на несколько секунд уставился на человека, после чего выпил воды. Еду однако оставил нетронутой. На 48 день Локи сильно тошнило кровью, и Тони ни минуты не размышлял перед тем, как придвинуться ближе и помочь ему встать. После того, как они достигли стены, и Локи смог сесть, он оттолкнул руку Тони и отпихнул его самого, сопроводив при этом злым и ядовитым взглядом. В 51 день руки Локи оказались сломаны, но он не позволил помочь ему выпить воды. Тони обозвал его упрямой скотиной, Локи в ответ обозвал его жалким глупцом, и после этого они друг друга игнорировали. На 52 день охранники снова вернулись израненными до крови, но Локи больше не смеялся. На 65 день Тони из всех сил старался не обращать внимания на то, как Локи вправлял на место сломанную кость, но слышно все было прекрасно. Он невольно восторгался тем, как много урона мог вынести бог, как он умудрялся излечивать подобные увечья в течение нескольких часов… или, как это было в последнее время, дней, если его раны не открывались заново. На 78 день Локи не оттолкнул его, когда он уселся рядом и помог ему выпить воды, но взгляд его так и оставался убийственным. Тони порядком бесила гордость бога, но он уважал то, что Локи отказывался сдаться. На 84 день Локи закричал. Его не было долгое время, и Тони снова ходил туда-сюда по камере, разминая мышцы, когда внезапно крик асгардца раздался откуда-то снаружи. Тони замер и какое-то время не сходил с места. Он почувствовал, как пульс его участился, как кровь зашумела в ушах, как он сам стиснул кулаки и плотно сомкнул веки. Но звук он прервать никак не мог, а потому слышал все. Это были крики боли, без малейшего следа страха, или мольбы, или нытья, которые ранее он слышал со стороны зеленого пришельца. Нет, Локи не стал бы умолять, и он точно не боялся своих мучителей, уж это Тони мог сказать наверняка. Когда охранники принесли Локи назад, они выглядели особенно напыщенно, без сомнения гордясь тем, что смогли наконец вырвать крики из уст бога. Они швырнули его на пол, и, как только дверь закрылась, Тони тут же кинулся к Локи и без слов помог тому переместиться к стене и опереться об нее. Тот снова попытался отделаться от него, но Тони просто чуть усилил хватку и все равно оказал помощь. Как только они уселись, Локи впился в него тяжелым взглядом, словно пытаясь отыскать что-то в его лице. Но потом он отвернулся, и Тони так и не понял, увидел ли он то, что искал, или нет. На следующий день, после того как Локи увели, долгое время снова царила тишина, но, как и в предыдущий день, в какой-то момент крики снова начались. Тони сидел, прижав кулаки к своим ушам, изо всех сил пытаясь не вслушиваться в эти звуки, но сосредоточиться больше было не на чем. Когда стража привела Локи назад, тот еще стоял на ногах, но едва-едва. Охранники вновь упивались самодовольством, один из двух огромных пришельцев даже сказал что-то, когда они втаскивали Локи внутрь – Тони, правда, не понял, кому, своему напарнику или Локи. В ответ на это Локи плюнул пришельцу в лицо, за что получил мощный удар в живот. Второй охранник успел оттащить назад своего напарника, ударившего Локи, и после гневной отповеди они оба ушли. - А ты адски упертый ублюдок, ты знаешь это? – произнес Тони, придвинувшись ближе, чтобы помочь Локи нормально сесть у стены. Асгардец ничего не сказал, но снова окинул Тони испытующим взглядом, а затем отвернулся, снова так и не дав понять, нашел он то, что искал, или нет. На 88 день они пришли за ним. Тони знал, что это случится, он ждал этого уже долгое время. Каждый раз, когда открывалась дверь, он весь подбирался, готовясь предстать перед неизбежным. Ему не надо было строить предположения о том, что с ним случится. Не только потому, что те, в чьей милости он оказался, жаждали получить от него оружие, но также потому, что он видел, что делали с Локи. Полный гордости и силы Локи мало-помалу разваливался на части под их гнетом. Тони был всего лишь человеком, но он поклялся себе, что не сдастся легко и никогда не расскажет того, что его мучители хотели знать. Поэтому оставался только один путь: держаться так долго, как это возможно, и, будучи за пределами камеры, осматривать все вокруг и пытаться найти способ сбежать. В итоге, когда день настал, Тони сжал зубы и позволил вывести себя наружу. Он был уверен, что Локи проводил его глазами, но не стал оглядываться. Выглядел ли бог довольным тем, что наконец настала очередь Тони страдать и мучиться? Что у него останется больше времени для исцеления, так как их тюремщики будут заняты Тони? Или он, как обычно, нацепил свою бездушную маску? Тони не мог угадать, а посмотреть не захотел. Шестипалый появился первым, снова спрашивая, расскажет ли он об оружии. В конце концов, он ведь знал, что случится, если откажется. Тони с улыбкой на губах ответил, что тот мог поцеловать его в задницу. Локи улыбался, Локи смеялся над ними, дрался с ними, и черта с два он позволит какому-то чокнутому богу, который носит золотой рогатый шлем, оказаться лучше Тони Старка. Они могли причинить ему боль, но они не смогут ни сломать его, ни вселить в него страх. Поэтому, когда его втащили в комнату, по взгляду на которую становилось очевидным ее предназначение, Тони быстро схватил ближайшее лезвие и, прямо перед тем, как его собирались связать, всадил его в одного из охранников. Его сильно ударили за это, но дальше все должно было стать только хуже, поэтому услышать болезненный вскрик и увидеть, насколько глубокой получилась рана, принесло некоторое удовлетворение. Тони также пообещал себе, что не будет кричать. Позже, да, будет, он знал это, но не сегодня. Он держал обещание самому себе в течение десяти дней, после чего это стало невозможно. В день 100 он приземлился на пол камеры с глухим звуком. Его раны болели, но слишком большого вреда ему не причиняли, так как он, в конце концов, нужен был живым. Тони по-прежнему не знал пути наружу, а улыбку Пеппер вспоминал теперь с трудом, так как она казалась ему чем-то очень далеким, чем-то, что он видел годы тому назад. Он почувствовал, как чужие руки помогают ему выпрямиться. Тони не был таким гордым, как Локи, а потому не отталкивал его прочь. Он даже поблагодарил его за то, что тот помог ему разместиться у стены. Локи ничего не ответил, но и не покинул его, оставшись сидеть на расстоянии фута от Тони. На сотый день Тони перестал считать дни.